Раскрытие темы

Сочетание почти театральной сценографии, механики архитектуры современности и усадебной ностальгии в этом доме решено настолько ненавязчиво и тонко, что рядом с ним и дышится как будто легче.

Автор текста:
Юлия Тарабарина

26 Октября 2015

Объект

Архитектура

Архитектор:

Мастерская:

ТПО «Резерв» http://www.reserve.ru

Проект:

Жилой комплекс «Сколково-парк» в Заречье
Россия, Новоивановский с.о., район р.п. Заречье

Авторский коллектив:
Руководитель авторского коллектива: Плоткин Владимир Ионович
Архитекторы: Гусарев Сергей Александрович, Травкин Андрей, Кузнецова Елена, Васильченко Александра, Бутусов Андрей, Денисова Юлия, Диашева Татьяна, Ильевская Мария, Ковшель Елена, Степанова Анна

2008 — 2009 / 2010 — 2014

Жилой комплекс «Сколково-парк» построен по заказу девелоперской компании Millhouse недалеко от МКАД (до трассы 160 м по прямой), южнее Сколковского шоссе, рядом с ЖК «Грюнвальд», на улице Весенняя посёлка Заречье. Класс – премиум, квартиры большие, от 60 до 130 м², а для жильцов первых этажей предусмотрены собственные небольшие палисадники. Парковка просторная, благоустройство выше всяких похвал, до бизнес-школы пять минут пешком, до иннограда пятнадцать. С точки зрения жизненных благ, комфорта и качества всё прекрасно.

Millhouse принадлежат в этих краях около 600 га земли, включая взятый в долгосрочную аренду и затем благоустроенный парк Мещерский, он же Баковский. К северу от шоссе, в пазухе территории иннограда, Millhouse также обустроил самый большой в Европе гольф-клуб. В будущем заказчик планирует построить на участке между новым жилым комплексом и МКАДом несколько корпусов бизнес-парка. Кроме того, очищена и благоустроена река Сетунь, которая протекает по северной границе территории ЖК: укреплены берега, появилась набережная из лиственницы – она высоко приподнята над водой на сваях, предупреждая половодье. В этих местах, которые теперь у москвичей ассоциируются не столько с заборами элитных особняков, сколько с «тематикой инноваций», – тесновато, но красиво, а «Сколково-парк» так и вовсе выглядит как райский уголок, в немалой степени за счет архитектуры Владимира Плоткина.

zooming — «Сколково-парк». Фотография © Алексей Народицкий, 2015

Мы рассказывали о проекте жилого комплекса в Заречье, впоследствии названного «Сколково-парк», в 2010 году. Строительство здания Школы управления «Сколково» Дэвида Адажйе тогда только завершалось по соседству, инноград же существовал в виде живописного генплана бюро AREP, а о районах D2 Технопарка ещё и слышно не было. Тогда мне показалось, что важная особенность проекта Владимира Плоткина – внезапный переход от любимых архитектором прямых линий к кривым, смена пластической парадигмы от линейки к циркулю.

Дугообразная форма очень важна для зданий «Сколково-парка», но она стала, по словам Владимира Плоткина, следствием множества ограничений сложного участка. Коротко говоря, дому пришлось изогнуться таким образом, чтобы получить для своих квартир максимум солнечного света.

Дело в том, что в южную сторону, самую выгодную с точки зрения инсоляции, согласно правилам окружающих территорий, не должно было смотреть ни одно окно жилого комплекса. С востока – шумный МКАД, а самая приятная часть ландшафта – река, расположена с северной стороны. Относительно свободна от ограничений, но тоже не слишком хороша в смысле освещения закатная западная сторона. Поэтому – как архитектор рассказал в своем интервью журналу «Проект Россия» (№77, 2015, с. 41-56), – дуги плана были нарисованы вначале как шутка: сумма размышлений о ракурсах, наиболее выгодных для инсоляции.

Так что «ноги» здания смотрят на юг глухими торцами, каменной круглящейся стеной, и строем каменных «штор», похожих на ребра-контрфорсы, популярные в архитектуре театров и обкомов восьмидесятых. Изгиб защищает, не дает окнам повернуться куда не надо, но в то же время позволяет части «прикрытых» проемов поймать лучи юго-западного солнца. Главные «ловушки для света» – треугольные эркеры, которыми покрыта большая часть фасадов: они отворачиваются, поворачиваются, меняют направление. Дуги плана и эркеры фасадов следует, таким образом, понимать как приемы в большей степени прагматические, позволившие выжать максимум комфорта для жильцов дома премиум-класса – а не самоценные пластические изыски. Вот так.

Так, да не так. Умелый архитектор управляет художественным для пользы практического и наоборот.

Главное, на мой взгляд, достоинство этого дома-комплекса – легкость. Тонкость черт, близкая к эфемерности, хотя и не переступающая грань реального – благородная, даже больше, почти нереальная, модильяниевская какая-то. Ничего инертного, никакой затеснённости и давления массы. Дом тонок, что в общем-то свойственно лучшим модернистским «пластинам», но ещё и изогнут – кружение делает его подвижным за счет постоянного изменения ракурса – если разглядывать корпуса в реальности, бродя вокруг.

Эффект прозрачного кружения на грани эфемерности был одним из моих главных впечатлений от проектных рендеров, которое перекликалось со студийной графикой Владимира Плоткина, где всё прозрачно и летит, а нередко кружится, вращается, как планеты – астрономический, бумажный эффект, крайне сложный для воплощения. Здесь в реализованном здании отчасти удалось удержать эту легкость формы и, как следствие, бытия.

Удивительно, но фотографии, даже самые замечательные, главного достоинства не передают. На них можно разглядеть детали, качество и тонкость исполнения – а корпуса, благодаря заказчику, построены точно так, как было задумано, и отделаны качественно. Для того, чтобы оценить энергетику здания, необходимо увидеть его вживую, так как всё дело – в движении, в постоянно меняющихся отражениях неба и ракурсах, отчего дом становится – как вода, и на него можно смотреть подолгу.

Архитектурная композиция ощутимо театрализована – здание ведёт зрителя, используя приемы барочной сценографии: охватывает авансцену циркумференцией вогнутого фасада, играет лучами «визуальных прострелов», разрезающих изгиб северо-восточной части на отдельные корпуса, открывая между ними, как между кулисами, виды в сторону реки. Стена то отступает, то выходит на первый план, приглашает внутрь, то ведет за собой по дуге, формируя закрытое пространство двора, то открывает взгляду дальнюю перспективу.

Но дело ещё и в том, какова эта стена. Если мы вспомним дома-кольца и дома-змеи шестидесятых, то они как правило сохраняли плотность массы с равномерными клетками окон, что придавало изгибу пластическую основательность, скульптурную материальность, не говоря уже о возможности легко сосчитать этажи.

Здесь с первого взгляда сложно понять, как устроены фасады – перед нами скорее вихрь энергетического поля, но не клетки окон. Дело в эркерах, которые, как уже говорилось, нужны для того, чтобы улавливать больше света. Главные, в основном западные, фасады состоят из них почти целиком, эркеры объединяют где-то два, а где-то три этажа, реже довольствуются одним, сбивая наше восприятие ярусов и масштаба. В местах встречи разнонаправленных пятен эркеры слегка «зацепляются» друг за друга, что делает дом немного похожим на транспортер или велосипедную цепь.

Грани и рёбра разбивают дугообразную поверхность, делают ее составной и лишают присущей дуге скульптурности. Надо ли говорить, что это – одно из любимых авторских решений Владимира Плоткина для круглящихся объемов. Масса в руках архитектора не гнется, как пластилин, а предпочитает «ломаться» на множество составляющих. Кажется, впервые прием ребристого цилиндра был найден в одном из проектов 2008 года для офисного комплекса на Валовой улице. Более сдержанный вариант гармошки стеклянно-каменных эркеров был опробован в доме для Большого Сухаревского переулка. Совсем недавно тот же ребристый фасад и то же сочетание светлого и темного камня появились в проекте для улицы Кульнева. Ребристость успешно дематериализует фасад, превращая его то в шестеренку, то в складную ширму, – словом, заменяя пластику поворота остротой граней. Она же добавляет неожиданную музыкальность – на выступы хочется нажать, как на клавиши, а их группы, то ровные, то чередующиеся, кажутся окаменевшими аккордами.

С другой стороны, дом не ершится повсеместно, логика материи соблюдена: если вогнутые фасады собраны «складками» эркеров, то выгнутые, особенно – внешний, обращенный ко МКАДу восточный фасад «натягивается» и круглится гладко. Здесь у дома «спина», тыльный фасад, и следуя логике режиссуры ансамбля, его будут рассматривать в последнюю очередь.

Другая особенность – соотношение стекла и камня. Их примерно поровну, а камень к тому же – двух видов, светлый известняк и темный, серовато-коричневый, первый играет главную скрипку, второй подчеркивает тени и даже рисует их собой, компенсируя недостаток контрастного солнца в нашей полосе посредством своеобразной архитектурной гризайли (это тоже любимый авторский прием – на доме в Чертаново, архитектурно совершенно ином, можно увидеть элементы похожей «гризайли»).

Важно то, что гризайль – в сущности графический, а не объемный прием; это прием имитации объема средствами плоскости. Камень и дальше ведет себя скорее графично, не подчеркивая собственной массы. Плашки камня плывут в холодноватой плоскости стекла, как листья по воде, образуя общий паттерн со стеклом – триплексом с легким зеркальным эффектом, защищающим жителей от соседских взглядов. И хотя на первом фасаде больше стекла, а во дворе больше камня, это не слишком изменяет ситуацию – в формировании треугольных выступов два материала участвуют, в конечном счете, наравне. Получается, что разница между стеклом и камнем – в нюансах прозрачности, то есть не слишком существенна, и такой подход совершенно, я бы даже сказала декларативно аклассичен.

Впрочем привычное тектоническое амплуа камня не то чтобы совершенно проигнорировано. На главном фасаде западного корпуса камень образует мега-раму из карниза и нескольких вертикальных тяг, похожих на опоры гигантского ордера, но расставленных редко, тонких и обращенных наружу не выпуклостью фуста, а легким уступом, похожим на раскрытую книгу, всем своим видом подчеркивая условность «колоннады». Между тем так или иначе, а отзвук колоннады – есть, что превращает дугу в циркумференцию и вызывает ворох ассоциаций, от античных до усадебных.

Подхватывает тему другая колоннада – поменьше, в два ряда и прозрачная, помещенная на кровле стеклянного общественного центра. Функционально, по-видимому, она будет террасой ресторана. Образно же это – анти-башня, акцентирующая вход во двор, с одной стороны, и с другой стороны – беседка-милавида, родственная колонным ротондам в парках на возвышении, и подобная, к примеру, «колоннаде Аполлона» в Павловске.

Как будто на наших глазах происходит трансформация усадебного дворца с парком в современный дом – закружилось, поехало, одно выросло, другое – утоньшилось и уменьшилось, и вот уже ностальгические фрагменты вплавлены в новую структуру. Так находишь античные рельефы в стенах римских дворов. Интересно, что все эти классические ноты, с одной стороны, вовсе не противоречат целому, так как еще послевоенный модернизм хорошо знал, как интегрировать в себя колонны, не подчиняясь классике. А с другой стороны, они присущи только первому корпусу, что придает ему ещё больше кулисной театральности. Он – в некотором роде занавес, встречающий зрителей, а дальше уже – шестрёнки жизни.

Тонкую, прозрачную осеннюю ностальгию по утраченному покою золотого века, будь то подмосковная усадьба или фантастическая Аркадия, поддерживает благоустройство территории. Надо сказать, что название «Сколково-парк» обосновано не только близостью Мещерского парка, территория жилого комплекса – достаточно большая, и застроена не плотно, а достаточно деликатно по нашим временам, оставляя жителям много «воздуха». Первый проект благоустройства был сделан ТПО «Резерв». Затем заказчик провел конкурс, который выиграло английское бюро Hyland Edgar Driver. Владимир Плоткин высоко оценил тот вариант благоустройства, который предложила и реализовала британская компания – и действительно, это очень тщательно спланированный, красивый и тоже – лёгкий для восприятия, комфортный и не перенасыщенный ландшафт. Парк засажен растениями, которые цветут по очереди и меняют окраску листьев, регулярно освежая картину ландшатфа; газоны снабжены мягкой геопластикой; всё освещено мягким отраженным светом, который не слепит глаза.

Но для меня самые интересные, ключевые элементы сада-парка на территории жилого комплекса – два амфитеатра, которые английские архитекторы расположили в тех местах, где в ландшафтном проекте «Резерва» были задуманы искусственные пруды. Это места, предопределённые архитектурой здания. Первый пруд был расположен в месте установки циркуля, нарисовавшего дугу главного фасада. Англичане превратили его в зелёный амфитеатр, крайне обаятельный: поросшие травой ступени совершенно определенно напоминают о театрах античных городов, но не гламурных отреставрированных, а подлинных, разрушенных чередой землетрясений, где каменные скамьи сместились или вовсе утрачены, а ступени остались. Что входит в резонанс с контурной колоннадой фасада, подталкивает мысли гуляющего, делая прогулку непраздной.

Второй амфитеатр отмечает место встречи двух главных лучей зрения, рассекающих корпуса и обращенных в сторону Сетуни – это точка с лучшим видом. Травянистые ступени ограждены бордюрами и Millhouse подумывают настелить здесь скамьи. Ещё одна ландшафтная находка: небольшой холм с восточной стороны успешно гасит шум трассы МКАДа, во всяком случае, для первых этажей.

Если же мы оторвемся от созерцания парковых красот и вновь оглянемся вокруг, посмотрим шире, то нельзя не заметить, что окрестности Сколковского шоссе сейчас находятся в острой стадии периода трансформации. Раньше здесь, как вдоль Рублевского шоссе, были в основном заборы – да и сейчас, стоит чуть свернуть в сторону, оказываешься в их ущельях. Это известное подмосковное впечатление, эмоционально тяжеловатое, что сказать. Забор есть и у «Сколково-парка», но другой – прозрачный, созвучный идеологии проекта – легкой, непринужденной. Дом, и за ним и его «сад» не скрываются в раковине замка, а разворачиваясь на просторе, вдыхают полной грудью, как бы произнося поутру: ах, как хорошо! А что ещё нужно человеку.

Архитектор:

Мастерская:

ТПО «Резерв» http://www.reserve.ru

Проект:

26 Октября 2015

ТПО «Резерв»: другие проекты

Конкурс

Часть идеала

В 2025 году в Осаке пройдет очередная всемирная выставка, в которой Россия участвовать не будет. Однако конкурс был проведен, в нем участвовало 6 проектов. Результаты не подвели, поскольку участие отменили; победителей нет. Тем не менее проекты павильонов EXPO как правило рассчитаны на яркое и интересное архитектурное высказывание, так что мы собрали все шесть и будем публиковать в произвольном порядке. Первый – проект Владимира Плоткина и ТПО «Резерв», отличается ясностью стереометрической формы, смелостью конструкции и многозначностью трактовок.