Теперь, через 10 лет после начала проектирования, здание можно считать полностью готовым.
Пока его строили, местность вокруг радикально изменилась. В 2000-е здесь было довольно пусто: одинокая шайба павильона метро, растительность разной степени дикости, железная дорога и советские микрорайоны на отдалении.
Сейчас здесь – ТПУ, множество новых жилых кварталов, этажей по 20; цвет в окружающих зданиях преобладает бежевый, а окна объединены по вертикали, так что они напоминают заросли очень крупного тростника. Старый павильон метро застроен торговым центром с офисной башней, а за железной дорогой прошла эстакада Московского северного диаметра.
В суетных зарослях новой застройки здание Парка Хуамин выглядит как инородное тело. Светлое, стеклянное, тонко-полосатое, как нью-йоркский – хотя почему не пекинский? – небоскреб. Впрочем не то чтобы небоскреб, высота офисной части чуть меньше ста метров, для современной Москвы это не высотка. Но оно стоит на возвышении, заметное издали, и отовсюду заметно отличается – прежде всего как емкое стереометрическое высказывание. Мы видим то крупные скругления, то плоскости в разных ракурсах – здание немного похоже на гигантское нецке, энергично рассеченное, но устойчивое. Вертикальные ламели расчерчивают объем лаконично и контрастно – улавливают солнце и усиливают светотень, особенно на изгибах, в ракурсе сгущаются, прямому взгляду открывают стекло, снимают излишки скульптурности и зрительно «собирают» форму.
С самого начала, то есть с 2001 года, Парк Хуамин был задуман, на самом высшем уровне, как инструмент развития международных отношений – фрагмент Китая в Москве, так что едва ли не главной задачей было сделать его образно созвучным дальневосточной культуре.
«Мы погрузились в контекст китайской традиции и изучили современный взгляд на нее – он допускает достаточно свободную трактовку смыслов. Здание мы развернули к востоку – я считаю это решение одним из самых удачных, поскольку восход имеет огромное значение для китайской культуры. Исследование традиционной колористики привело к трем базовым цветам: белому, красному и золотому. За «золото» в нашем случае отвечает натуральная медь, среди ламелей преобладает белый, красный – цвет гранита, которым облицован стилобат. Долго подбирали месторождение и цвет камня.
Другие корректировки, связанные с ментальностью Китая, внес заказчик, компания Хуамин: нас попросили смягчить острые углы, поскольку в традиционной культуре они оцениваются негативно, – так контур здания стал обтекаемым. С другой стороны, заказчик хотел, чтобы фасады были суперсовременными, но строгими и солидными – поэтому мы отказались от динамичных вариантов из числа тех, которые рассматривали в самом начале.
Но одна из главных особенностей центра – он по-настоящему многофункционален. В одном месте собраны офисы, апартаменты, гостиница, два больших конференц-зала, спортивный блок, магазины, кафе и рестораны национальной кухни. Это практически мини-город».
Другие корректировки, связанные с ментальностью Китая, внес заказчик, компания Хуамин: нас попросили смягчить острые углы, поскольку в традиционной культуре они оцениваются негативно, – так контур здания стал обтекаемым. С другой стороны, заказчик хотел, чтобы фасады были суперсовременными, но строгими и солидными – поэтому мы отказались от динамичных вариантов из числа тех, которые рассматривали в самом начале.
Но одна из главных особенностей центра – он по-настоящему многофункционален. В одном месте собраны офисы, апартаменты, гостиница, два больших конференц-зала, спортивный блок, магазины, кафе и рестораны национальной кухни. Это практически мини-город».
В комплексе, действительно, при желании можно комфортно жить и работать, не покидая его. Пять ключевых функций – офисная башня, гостиница, апартаменты, спортивный центр с бассейном и большой конференц-зал – элегантно распределены в рамках треугольного плана, строгого, почти что центрально-симметричного.
Северную вершину треугольника занимает полукруглая офисная башня, южная часть – трапеция, обрамленная двумя крыльями: слева гостиница, справа апартаменты. Между крыльями разместился четырехсветный атриум – посреди него на сетке опор «подвешен» главный конференц-зал, своего рода ядро комплекса. Он «парит» над просторным вестибюлем 9-метровой высоты, хорошо освещенным через южный фасад; с северной стороны вестибюль обходят два яруса балконов, со второго посетители попадают в конференц-зал. Высота потолка второго яруса – тоже 9 метров, и он дополнительно освещен двумя крупными зенитными фонарями с «шедовым» наклоном к северу. То есть вестибюль улавливает и северное, и южное солнце, он просторный и высокий.
Второй конференц-зал расположен в 3-4 этажах под апартаментами, в правом крыле. В уровне 3 этажа, в северной перемычке стилобата и в крыле гостиницы – большой фитнес-центр с бассейном 25-метровой длины, под 6-метровым потолком и еще одним зенитным фонарем. Кровля стилобата озеленена, как и предполагалось в проекте, и служит «пятым фасадом» для гармоничного вида из окон.
На первом и втором этажах – несколько ресторанов, банк, бутики и деловой центр в крыле апартаментов. Ресторан есть и во 2 этаже офисной башни, туда можно попасть либо пройдя холл насквозь, либо по переходу справа. Два подземных яруса заняты парковкой, в том числе механизированной.
Весь этот набор скомпонован в объеме диалектически, исходя из двух противоположных принципов: разделения и объединения, симметрии и асимметрии.
Три главных корпуса различаются по высоте: в офисной башне 95 м, высота здания гостиницы 80 м, апартаментов 51 м – у железной дороги расположен самый узкий и высокий объем, вдоль городской улицы высотность ощутимо меньше, комплекс как будто спускается крупными ступеньками. Причем уменьшение высотности продиктовано не только соседством с городской улицей, оно еще и позволяет открыть фасады гостиницы для восточного и юго-восточного солнца, – по словам Владимира Плоткина, восточный свет доступен для 70% помещений комплекса.
Один из самых любопытных приемов объемной композиции, – в нем заключен своего рода градостроительный ребус – это разрез внутреннего бульвара, отделяющий офисную башню от остального комплекса. Бульвар это или не бульвар, решит управляющая компания центра в том смысле, что будет он озеленен и благоустроен или нет, но северная башня с полукруглым линзообразным планом отодвинута от стилобата южной части на 12 метров, осталась только одна «ниточка»: перемычка навесного перехода со стороны улицы Вильгельма Пика.
Ощущение среза, образующего здесь ущелье манхеттенского типа, возникает прежде всего из-за гладкой поверхности структурного остекления, контрастирующей со стенами, прикрытыми ламелями, как внутреннее и внешнее. И еще потому, что стеклянные плоскости на офисной башне и торце гостиницы, 95 и 80 м высотой, совершенно прямые. Хотя 22-метровой высоты стилобата тоже хватает. Именно здесь особенно силен «эффект Сити», равно как и переклички отражений.
Здесь-то удалось сохранить и острые углы; но главное не это. «Разрез» продолжает оси городских улиц: 1-й улицы Леонова с востока и Березовой аллеи Отрадного с запада, зрительно соединяя, таким образом, территории двух когда-то бывших здесь подмосковных сел. И срез, и полукруг-долька хорошо видны с обеих сторон – к примеру, с Проспекта Мира от ЖК «Триколор», также спроектированного Владимиром Плоткиным – два масштабных объекта одного автора салютуют друг другу на расстоянии двух километров.
В жизнь города внутренний бульвар не включен, поскольку территория Хуамина отделена забором, и линий исторических дорог тоже не восстанавливает – его роль именно что визуальная: он сращивает оси, существующие в городе сейчас, позволяет посмотреть чуть дальше, в дальнюю перспективу сквозь себя. И это, разумеется, не случайное совпадение, а результат проведенного авторами исследования городского контекста.
Тут можно вспомнить и о восходящем солнце. Если сейчас посмотреть здание на аэрофотосъемке Яндекса с большим приближением, оно там снято как раз в момент, когда солнце просвечивает бульвар насквозь, по прямой, с востока с небольшим уклоном к югу. В западной части парка ложится очень четкая и монументальная тень, и здание кажется чем-то сродни доисторическому дольмену, которые, по одной из версий, ориентированы на то, чтобы ловить солнечные лучи в определенный момент. Только это очень крупный «дольмен», с современным размахом.
Помимо масштабных жестов, в здании присутствует множество элементов тонкой настройки. К примеру, шаги смены высотности корпусов спроецированы на фасады тонкими горизонтальными разрывами в «штриховке» ламелей, а стилобат проявлен как отдельный элемент, на который установлены объемы гостиницы и апартаментов. Северный торец апартаментов скошен и немного отодвинут, открывая створ для лучей восточного солнца к гостинице и, заодно, вид со стороны Леонова.
Между крыльями тоже выстроена перекличка – на фасадах гостиницы чуть выдвинуты вперед два прямоугольника: один повторяет размеры противоположного фасада апартаментов, другой вторит его торцу. Как будто крылья когда-то были одинаковыми, но потом западное надстроили, «утопив» в нем прежний объем. Кроме того салютующие друг другу плоскости расчерчены не белыми, а медными ламелями, что выстраивает при взгляде на главный фасад еще одну, дублирующую перспективу, усиленную благодаря тому, что корпуса поставлены друг к другу под углом, и как следствие довольно энергичную – к парку она раскрывается «книжкой».
Это может напомнить другие проекты «Резерва», к примеру, два крыла офиса Аэрофлота, поставленные параллельно, перекликаются друг с другом и отражениями, и прорисованными vis-a-vis белыми полосами. Впрочем, в Хуамине отражениям тоже отведена значительная роль, они ведут свою игру и если присмотреться, плоскостей в этой треугольной композиции оказывается несколько больше, чем видишь поначалу.
Но главный герой репрезентативного южного фасада – конференц-зал. Он, напомним, «подвешен» в пространстве атриума, вторит трапециевидной форме его плана, а южная стена зала выдвигается из витража блоком на колоннах. Она облицована натуральной медью, блестит этаким червоннным светом, «зажигается» солнцем, которое светит на нее с разных сторон почти весь день, от восхода до заката. Это практически арт-объект, раскрывающий тему солнца. Он поддержан медной плашкой козырька, нанизанного на колонны ниже; козырек не только ритмически уравновешивает входную часть, но и, если вдуматься, знаково отображает положение зала внутри атриума.
Уловлению лучей способствуют расставленные в шахматном порядке медные плашки – их хочется сравнить с ламелями, нарезанными на части и установленными в логике строгого паттерна. Они практически «впитывают» свет, усиливают его заметно лучше, чем прохладная плоская поверхность того же материала – именно благодаря медным плашкам возникает эффект сияния.
И здесь тоже, при подходе из города, очень энергичен угол поворота.
Медный фасад обведен асимметричной рамой из светлого известняка: справа, со стороны улицы, она открыта к потоку входящих, а слева «останавливает» его; на уровне первых ярусов здание активнее трансформируется, взаимодействует с городом и людьми.
Если верхние объемы – как скала, обращены к «городу и миру», то тут, внизу, асимметричные смещения, зигзагообразные фасады, балконы, переходы – «море житейское»; аналогию поддерживает изогнутый контур нижнего края ламелей, как будто отпечаток волн.
Этот край слегка маскирует горизонтальную линию края стилобата, а если приблизиться, можно увидеть, что реализован он эффектно, на спайдерных растяжках.
Некоторое неприятие лично у меня вызывает «респектабельная» гранитная облицовка стилобата, возникшая по воле заказчика. Первоначально планировалось использовать для стилобата натуральную медь, которая так хорошо «работает» на фасадах – это было бы правильно, в здании, помимо стекла, было бы только два цвета: белый и медный как органичный сплав красного и золотого. Гранит, даже облегченный, утоньшенный частым соседством со стеклом, а местами довольно виртуозно превращенный в круглые и овальные колонны, все же в таком современном здании как будто лишний.
Впрочем, с этим зданием связано немало контрастов, происходящих из особенностей современной китайской культуры, которая, судя по всему, не видит противоречия в простом сопоставлении современного интернационального и совершенно традиционного, – а может быть, даже видит в таком стилевом хладнокровии своего рода достоинство, если не преимущество, исходя из максимы «пусть цветут все цветы». В панорамах Пекина несложно отыскать ландшафты, где красные лаковые постройки с загнутыми углами черепичных крыш соседствуют не только с небоскребами, но и просто с актуальной архитектурой. Никакого слияния, простое наложение. Так произошло и здесь: и китайский парк, разбитый перед южным фасадом, и интерьеры центра реализованы китайскими авторами. Парк совершенно аутентичен, в нем – расписанная вручную черепица и священные камни, привезенные из Китая; ему вторит форма ограды. Интерьер – скорее по-китайски роскошен.
Но вернемся к зданию центра.
Если же сравнить фотографии с проектной графикой – заметно, что ключевые ракурсы тоже очень похожи и основные решения реализованы, как было задумано.
Здесь, кроме того, достаточно много дорогих технических решений (интересно, что список инженеров в авторском коллективе длиннее, чем архитекторов, хотя обычно бывает наоборот). Из заметных – стекла большого размера, до 11 метров высоту – или вот, медиа-фасад, одна из самых интересных особенностей проекта.
Ширина внешних белых ламелей – 16 см, и неспроста: в их торцы из молочного стекла встроена управляемая подсветка. Весь фасад может светиться целиком или превращаться в масштабную картину – не так, как на обычных медиаэкранах, которых в городе полно, и один такой тут тоже есть, – а в дискретные полосатые, крупные и обобщенные.
Этот тип медиафасада хочется назвать архитектурным, поскольку он не просто превращает здание в большой телевизор, но развивает его, не подавляя объемное решение полностью; подобный подход Владимир Плоткин реализовал в здании ТЦ «Времена года», там медийная подсветка встроена в точки, равномерно распределенные по металлическим панелям. В данном случае – не точки, а полоски.
Авторы даже предпосылают проекту логотип, показывающий, что объемы здесь рассматриваются как картины или основа для картин.
Это должно быть довольно эффектно посреди ночного города, особенно на фоне темного леса запасной территории Ботанического сада. Хорошо видно, что подсветка на торцах ламелей реализована, вот только во включенном виде мне пока не удавалось ее застать. Ну ничего, может быть, когда-нибудь и включат.
Впрочем тени от строительных кранов соседней площадки, когда они ложатся на ламели, дают в чем-то сходный эффект при солнечном свете днем.
Сейчас белые вертикальные ламели, наследники тонких пилонов, организовывавших форму в зданиях классического модернизма, стали довольно-таки популярны в Москве. А в 1990-е и 2000-е прием был почти забыт, редкие архитекторы пользовались им. Так что Парк Хуамин, спроектированный в 2013 и завершенный недавно – впрочем, я назову его окончательно завершенным, когда включат подсветку, – представляется своего рода «мостиком» через десятилетие. С архитектурой современной, но в какой-то степени вневременной из-за высокого уровня обобщения, интернациональной – и учитывающей особенности китайского мышления, «китайской» – и в то же время искусно «прошитой» в московский ландшафт.
И как же хорошо, что за современную интернациональную часть ансамбля здесь отвечает московский архитектор. Начинаешь уважать свой город.