English version

Владимир Плоткин:
«У нас сложная, очень уязвимая и порой беззащитная для критики профессия»

В рамках проекта, посвященного высотному и высокоплотному строительству в Москве последних лет поговорили с главным архитектором ТПО «Резерв» Владимиром Плоткиным, автором многих известных масштабных – и хорошо заметных – построек города. О роли и задачах архитектора в процессе мега-строительства, о драйве мегаполиса и достоинствах смешанной многофункциональной застройки, о методах организации большой формы.

mainImg
Архи.ру:
В 2021 году, реагируя на тенденции высотного роста Москвы, мы начали делать серию интервью о высокоплотной застройке. Потом возникли сомнения, актуальна ли эта повестка по-прежнему, однако апрельское заседание Архсовета, в частности, показало, что да, более чем актуальна. А вопрос этот – сложный, в большей степени инфраструктурный, технологический, экономический, этический, социально-политический. Где тут архитектор, в процессе «выдавливания», по выражению Рема Колхаса, полезных метров из участка?
 
Владимир Плоткин:
«Выдавливание» квадратных метров из участка в рамках уже утвержденной и принятой задачи – это одна из профессиональных компетенций архитектора. И не может быть никаких разглагольствований о социальной или гуманитарной миссии архитектора, которая как будто только и состоит в том, чтобы удержать застройку «в рамках», что-то уменьшить, сократить или прекратить. Если, конечно, речь не идет о чем-то совсем неприемлемом, чуть ли не экзистенциально угрожающем всему человечеству или отдельно взятой территории. Но таких экзистенциональных угроз в рамках нашей профессиональной ответственности лично я в своей практике не встречал.
 
А у вас нет ощущения, что архитектор в конечном счете отвечает за решения, которые не принимает? На него возлагают, так сказать, апологию высоток…
 
Сразу начну оправдываться – я не апологет ни высоток, ни антивысоток.
 
Но если мы беремся за проект, то, значит, принимаем его параметры и ищем оптимальные ответы на все вызовы, и понимаем, что несправедливые обвинения в наш адрес по поводу не нами принятых решений обязательно будут. Но я бы не сказал, что тут требуется «отвечать»; это, повторюсь, нормальная профессиональная деятельность.
Вид с Останкинской башни. Центр «Хуамин» на улице Вильгельма Пика / ТПО «Резерв» (по центру), на фоне жилой застройки проезда Серебрякова
Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру

Иными словами, архитектор не должен пытаться воздействовать на масштаб застройки? Он в лучшем случае «лепит» объем, а в худшем декорирует фасад?
 
Необходимо определиться с терминами масштаб и масштабирование. Если под масштабом понимать геометрические параметры, то есть высоту и ширину, то это зачастую нужно принимать как неоспариваемую или непреодолимую данность. С другой стороны, масштабирование получаемых объемов, в сторону укрупнения визуального восприятия объекта или наоборот, предполагает и их «лепку», и декорирование фасадов – это обязательная работа архитектора в зависимости от желаемого эффекта. Приемы могут быть разными – фрактализация объема, просто декорация фасада и тому подобное. Так что ничто не лучше и не хуже.

Задача – найти приемлемое решение: эстетическое, экономическое, инфраструктурное и так далее, создать благоприятную среду и нанести минимальный вред. Впрочем, и это банальная диалектика, вред в той или иной степени всегда неизбежен – создавая что-то новое, непременно разрушаешь что-то старое, существующее: будь то природа или сложившаяся городская среда. Увы, у нас сложная, очень уязвимая и порой беззащитная для критики профессия.
Вид с Останкинской башни. Слева ЖК «Триколор» / ТПО «Резерв»
Фотография: Юлия Тарабарина, Архи.ру

Между тем высотное строительство нередко ругают просто за то, что оно высотное.
 
Да, сложилось несколько известных смысловых паттернов, которые повторяют из раза в раз в этой длящейся много лет дискуссии. Надо, однако, понимать, что высотное строительство – не только «жадность заказчика» или, как иногда говорят, «непоправимый визуальный ущерб» городской среде. Это и экономия городской земли за счет сокращения пятна застройки, и освобождение площади для благоустройства и озеленения. Москва – город с непрерывно растущим населением, и рост мегаполиса вверх помогает избегать его горизонтального расширения, «расползания». Крупные комплексы становятся, в той или иной степени, новыми городскими центрами, уменьшают ежедневные миграции внутри города. Сокращается длина транспортной сети и нагрузка на транспорт. Все это довольно значительные плюсы для города, который, повторюсь, быстро растет.

Достаточно ли компенсирует благоустройство, внедрение культурных институций, ритейла и прочих функций – значительное повышение высотности? Или вопрос поставлен неверно и речь не о компенсации, а о том, что одно – высотное строительство, финансово обеспечивает другое – качество функционального наполнения?
 
Я не совсем согласен с постановкой вопроса и в первой, и во второй версии.

Параллельно с высотным строительством неизбежно в той или иной степени идет уплотнение различных замечательных и необходимых городских функций и тут, на мой взгляд, не может быть речи ни о какой компенсации с обеих сторон. Вопрос только в степени насыщенности и качестве функций и благоустройства.
 
Вы согласны с распространенным мнением, что у каждого типа застройки есть свои преимущества, а главное достоинство мегаполиса – это драйв, энергетика и большее количество возможностей в одном месте?
 
Конечно согласен. Более того – это мое глубочайшее убеждение. Настоящий полноценный город сочетает разнообразные жизненные уклады, функции и типы застройки. Желательно их порайонное и достаточно плотное размещение в пределах пешеходных путей или неутомительных транспортных маршрутов. Это обогащает нашу визуальную и пользовательскую среду. Да и просто интересно гулять по такому городу.
 
Разнообразная и разномасштабная среда может формироваться естественным путем, через действие рынка и через постепенное, а иногда скачкообразное, развитие города. Но ее также можно формировать в рамках конкретных проектов, особенно таких, которые предназначены для развития значительной территории – используя интегральный подход и типологию многофункциональных комплексов. В нескольких наших конкурсных градостроительных проектах: МФЦ в Рублево-Архангельском, проекте преобразования Серого пояса Петербурга, пилотном проекте реновации в Царицыно, – мы предлагали или, скорее, декларировали именно такие разнохарактерные, относительно небольшие планировочные структуры, плотно сосредоточенные вместе на одной территории.
Международный финансовый центр в Рублево-Архангельском
© ТПО «Резерв» + Maxwan
Концепция реорганизации кварталов территории 2А, 2 Б района Царицыно
© ТПО «Резерв»

Все три проекта, которые вы сейчас перечислили, – варианты как раз очень разнообразной, очень смешанной застройки. В проекте для Царицына преобладала заданная конкурсом высотность 6-9-15 этажей с редкими повышениями. В Рублево-Архангельском и в Сером поясе на больших территориях соседствовали природные парки, низкоэтажный формат от ИЖС до квартальных 7-9 этажей – и высокоплотные фрагменты в жанре Сити.
 
А вопрос такой – в какой момент здание и застройка из просто крупных становятся мегамасштабными, вызывая критику и ненависть горожан? Это определяется только масштабом? Средняя этажность – нормальная архитектура, большая высотность – плохая по определению. Переходит ли оно в какой-то особый класс строительства, не-архитектурный, или над-архитектурный, такой, который «просто есть»? Или все зависит от точки отсчета: кому-то 12 этажей много, а кому-то и 35 мало?
 
Критерии оценки и восприятие нормальности масштаба и высотности застройки очень и очень разные. Они зависят от времени и места, в котором происходит трансформация привычной людям городской среды. Малоэтажная застройка Москвы на рубеже XIX и XX веков начинает наполняться среднеэтажными домами; в какой-то момент даже 10-этажный дом Моссельпрома казался ненормально высоким небоскребом. К середине XX века 10-этажные «сталинские» дома уже считаются нормальной, красивой и комфортной архитектурой. Ну, а о «Семи сестрах» и говорить не надо – полный восторг! Высота тут благо – главное, чтобы дом был красивым и уместным. Неприятие – ненависть слишком сильное слово – высотных домов чаще всего вызывается неосознанным протестным рефлексом на непривычное, и это нормально. Потом проходит.

Скажите жителю Манхэттена или Гонконга, что их дома это не архитектура!

Вспомните мега-города в фантастических блокбастерах, «Звездных войнах» и тому подобных. Там самое высокое, что есть сейчас в мире, выглядит малоэтажной застройкой.
 
Кроме того, разумеется, существуют разные жизненные уклады и предпочтения: кто-то хочет быть поближе к земле, у кого-то высотобоязнь, ну а кто-то хочет быть поближе к небу, видеть широкие горизонты, городские или природные пейзажи. Личные предпочтения, конечно, тоже в значительной степени определяют точку отсчета нормальности.
 
А где вы башню никогда не стали бы строить? В поле? В историческом центре?
 
Очень трудный вопрос! Если рассуждать абстрактно, то строить можно в любом месте, а в поле с удовольствием! Представьте картину – степь на сто километров вокруг, солнце, синее небо и стоит такая сверкающая штука километровой высоты – красота! Почти такое, правда, в мире уже есть, да и всегда было – вспомните пирамиды, башни замков или соборов на холмах.
 
А если серьезно, то для  каждого конкретного места требуется аккуратный подход, а в сложившихся исторических центрах везде, к счастью, есть установленные высотные ограничения, которым и нужно следовать. Конечно, могут быть исключения, но…
 
В какой-то момент среди ваших проектов было очень много крупных зданий. Насколько это интересно – работать с большими объемами? Чем отличается работа с мегамасштабом?
 
Они и сейчас есть. Да, интересно, потому что это будет заметно в городе и как следствие очень ответственно. Чем отличается работа с мегамасштабом? Да ничем, разве что углубленным изучением технических особенностей высотного строительства и более внимательным ландшафтно-визуальным анализом дальних точек восприятия объема. 

И еще: требуется более тщательное соблюдение разумного баланса между продаваемой или сдаваемой площадью и площадями для вертикальных и горизонтальных коммуникаций, в том числе и инженерных. Это справедливо и для невысотных зданий, но в высотках, принимая во внимание относительно небольшую площадь этажа, потери полезных квадратных метров, помноженные на количество этажей, могут быть значительными.
 
Однако у мегазданий нет внутреннего пространства, точнее оно намного мельче, чем они сами. Они своего рода скульптуры, внутри состоящие из ячеек. И работать, соответственно, приходится только с внешней формой. Это так?
 
Да, чаще всего так, потому что однородная внутренняя структура, состоящая из повторяющихся объемно-планировочных элементов – это собственно типология жилых и офисных башен, и не только башен. Кстати, у мегазданий могут быть огромные внутренние пространства: атриумы, встроенные залы.
 
Вы, кажется, успели поэкспериментировать со всеми вариантами распределения массы: мега-кварталами, пластинами-стенами, даже «сингапурскими» перемычками на гигантской высоте, и общепринятыми на данный момент в Москве тремя башнями на стилобате.
ЖК «Небо»
Фотография © Алексей Народицкий / предоставлено ТПО «Резерв»

Считаете ли вы, что какой-то из подходов оптимален – к примеру, те же башни, которые, кажется, теперь устойчиво преобладают?
 
Любой из подходов может быть.
 
Если требуется что-то специальное, иконическое и при этом экономится пятно застройки из-за выноса крупноразмерных помещений или рекреаций наверх – появятся «сингапурские перемычки».
 
Гигантские стены-пластины не самый гуманный вариант, так как они убивают прозрачную городскую перспективу и часто монотонны. Но иногда оказывается, что это самый емкий вариант и тогда на помощь приходят огромные щели – разрывы в верхних этажах, они открывают небо и формируют силуэт – как, к примеру, в нашем ЖК «Лица». Можно разнообразить фасады секций, создавая иллюзию разнохарактерной застройки – пионером такого подхода для Москвы выступило бюро СПИЧ в «Микрогороде в лесу». Впрочем, и гигантские пластины могут создавать сильный запоминающийся визуальный импульс – на скоростных транзитных магистралях, например.
  • zooming
    Жилой комплекс «Лица»
    Фотография © Илья Иванов / предоставлено ТПО «Резерв»
  • zooming
    Жилой комплекс «Лица»
    Фотография © Константин Антипин / предоставлено ТПО «Резерв»

Отдельные башни с простыми или усложненными формами – самый универсальный вариант, этот подход чаще всего применяется. И если застройщик хочет произвести впечатление не только рекордной высотой башен, которая часто бывает ограниченной городским регламентом или другими соображениями, то архитекторы с удовольствием занимаются совершенно новыми, не имеющими аналогов в истории зодчества, формообразованиями. Появляются закрученные башни, башни-скульптуры в бионическом «витальном» стиле, и порой это очень красиво, мне нравится, хотя такой подход и не совсем в моем вкусе. Впрочем должен признать, что и среди наших проектов можно встретить спиральную форму, как к примеру в одном из давних конкурсных предложений для ММДЦ. 
Конкурсный проект для участка 20 ММДЦ Москва Сити. Высота 240 м / 2010 год, варианты
© ТПО «Резерв»

Несомненно, это разнообразит среду и в будущем может стать привычным, если не доминирующим, дополнением городского силуэта. 

Кстати, если говорить о трех башнях – сейчас достраиваются очень стройные и изящные башни Сергея Скуратова около Сити на Краснопресненской набережной.

В некоторых ваших проектах просматриваются попытки смешать разные типы города, причем контрастно – гипермасштаб и совсем небольшие, 5-6 этажные объемы. Этот подход оправдал себя? А другие варианты города смешанной высотности, к примеру кварталы с высотными акцентами – у них есть перспективы?
 
На первый вопрос о смешении типов городской застройки я ответил ранее. Кварталы с высотными акцентами были всегда в истории архитектуры. Почему бы им не быть в будущем? Насколько высоки и красивы будут эти акценты – зависит уже от мастерства архитектора.
 
Кстати о красоте – что более действенно: силуэт, перепады высоты, фасадный паттерн, благоустройство городского пространства, сложное устройство первых этажей?
 
Порядком поставленных вопросов вы уже на них ответили.
 
Алгоритм подсознательного восприятия архитектуры у реципиента нашего искусства как правило следующий: сначала он видит и оценивает здание целиком – высоту, силуэт, крупные элементы. Подходя ближе, останавливает взгляд на рисунке и элементах фасада, это или колонны, арки, лепнина, или современный паттерн. Ну а потом уже воспринимает все, что расположено на уровне глаз – цоколи, привлекательные витрины и то, что под ногами – собственно благоустройство.
 
Высотные крупномасштабные дома видны издалека, поэтому да, важен силуэт самого здания. Силуэт может формировать и окружающая его контрастная по высоте застройка.

Ну а далее по списку, и все в этом списке одинаково действенно и важно.
 
Если попробовать взять за скобки исторические турбулентности и посмотреть на тенденции развития Москвы за 30 лет, как вы видите ее будущее? Она зарастет башнями?  
 
Я думаю, что да. Процесс пошел и искусственно его останавливать не следует. Это не значит, что он не должен быть разумно организован. Важны правильные места локализации и пространственные векторы развития высотного строительства. Сегодня, например, в Москве активно развивается Большой Сити в северо-западном направлении.

11 Мая 2022

Похожие статьи
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Технологии и материалы
Свет и материя
​В новой коллекция светильников Центрсвет натуральные материалы – алебастр, латунь и кожа – создают вдохновляющие сюжеты для дизайнеров. Минимализм формы подчеркивается благородством материала и скрывает за собой самую современную технологию.
Teplowin: новое имя, проверенный опыт в фасадном строительстве
Один из крупнейших производителей светопрозрачных конструкций на российском строительном рынке – «ТД Окна» – объявил о ребрендинге: теперь это бренд Teplowin, комплексный строительный подрядчик по фасадам, осуществляющий весь спектр услуг по производству и установке фасадных систем, включая алюминиевые и ПВХ конструкции, а также навесные вентилируемые фасады.
Архитектурная подсветка фасадов ЖК и освещение придомовой...
Уютно должно быть не только внутри жилого комплекса, но и рядом с ним. В этой статье мы рассмотрим популярные осветительные решения, которые придают ЖК респектабельности и обеспечивают безопасную среду вокруг дома.
Облицовочный кирпич: какой выбрать?
Классический керамический, клинкерный или кирпич ручной формовки? Каждый из видов облицовочного кирпича обладает уникальным набором технических и эстетических характеристик. На примере продукции ГК «Керма» разбираемся в тонкостях и возможностях материала для современных проектов.
Sydney Prime: «Ласточкин хвост» из кирпича
Жилой комплекс Sydney Prime является новой достопримечательностью речного фронта Большого Сити и подчеркивает свою роль эффектным решением фасадов. Авторский подход к использованию уникальной палитры кирпича в навесных фасадных системах раскрывает его богатый потенциал для современной архитектуры.
Возрождение лесной обители. Как восстанавливали старинный...
Во Владимирской области возрожден из руин памятник церковного зодчества начала XIX века – Смоленская церковь на Веретьевском погосте. Реставрационные работы на каменном храме проводились с использованием материалов компании Baumit.
Урбанистика здоровья: спорт в проектах благоустройства
Уличные спортивные зоны являются неотъемлемой частью современной урбанистической среды и призваны, как и благоустройство в целом, стимулировать жителей больше времени проводить на улице и вести здоровый образ жизни. Компания «Новалур» предлагает комплексные решения в области уличного спорта и также является производителем линейки уличных тренажеров с регулируемой нагрузкой, подходящих максимально широкому кругу пользователей.
​Архитектура света: решения для медиафасадов в...
Медиафасады – это инновационное направление, объединяющее традиционные архитектурные формы с цифровыми технологиями. Они позволяют создавать интерактивные здания, реагирующие на окружающую среду, движение пешеходов или даже социальные медиа. Российская компания RGC представляет технологию, интегрирующую медиа непосредственно в стеклопакеты.
Как уменьшить запотолочное пространство для коммуникаций?
Повысить уровень потолка за счет сокращения запотолочного пространства – вполне законное желание девелопера, архитектора и дизайнера. Но этому активно сопротивляются инженеры. Сегодня мы расскажем о красивом и нестандартном решении этой проблемы.
Холст из стекла
Открытие нового корпуса Третьяковской галереи на Кадашевской набережной в мае 2024 года ознаменовало не только расширение знаменитого музея, но и знаковое событие в области использования архитектурного стекла с применением технологии печати. О том, как инновационное остекление расширило границы музейной архитектуры – в нашем материале.
От эскиза до «Дракона»: творческая кухня «Новых Горизонтов»
Компания «Новые Горизонты», отметившая в 2024 году свое 25-летие, прошла путь от дистрибьютора известного финского производителя Lappset до разработчика собственных линеек детского игрового оборудования. За четверть века они эволюционировали от импортера до инновационного проектировщика и производителя, способного воплощать самые смелые идеи в реальность.
​Палитра вашего путешествия
Конкурс авторских палитр для интерьера «Время, место и цвет» в самом разгаре. Его проводит дизайнер, декоратор и преподаватель Виктория Малышева в партнерстве с брендом красок Dulux. Виктория рассказала об идее конкурса и собственных палитрах.
От плоскости к объему: революция в остеклении с помощью...
Моллирование стекла – технология, расширяющая границы архитектурного проектирования и позволяющая создавать сложные геометрические формы в остеклении зданий. Этот метод обработки стекла открывает новые возможности для реализации нестандартных архитектурных решений, сочетая эстетику и функциональность.
Девять правил работы с инженерами
Проектная компания «Траст инжиниринг», работающая с известными архитектурными бюро на знаковых объектах, составила топ-9 правил взаимодействия архитекторов и инженеров, чтобы снизить трудозатраты обеих команд.
Амфитеатры, уличное искусство и единение с природой
В сентябре 2023 года в Воронеже завершилось строительство крупнейшей в России школы вместимостью 2860 человек. Проект был возведен в знак дружбы между Россией и Республикой Беларусь и получил название «Содружество». Чем уникально новое учебное заведение, рассказали архитекторы проектного института «Гипрокоммундортранс» и специалист компании КНАУФ, поставлявшей на объект свои отделочные материалы.
Быстрее на 30%: СОД Sarex как инструмент эффективного...
Руководители бюро «МС Архитектс» рассказывают о том, как и почему перешли на российскую среду общих данных, которая позволила наладить совместную работу с девелоперами и строительными подрядчиками. Внедрение Sarex привело к сокращению сроков проектирования на 30%, эффективному решению спорных вопросов и избавлению от проблем человеческого фактора.
Византийская кладка Херсонеса
В историко-археологическом парке Херсонес Таврический воссоздается исторический квартал. В нем разместятся туристические объекты, ремесленные мастерские, музейные пространства. Здания будут иметь аутентичные фасады, воспроизводящие древнюю византийскую кладку Херсонеса. Их выполняет компания «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Механическое «облако»
Инженерно-технический корпус Cloud Engine по проекту шанхайского бюро XING DESIGN переосмысляет тип инфраструктурного объекта в парковом окружении.
Арочные традиции
В интерьерах Центра исполнительских искусств в шанхайском комплексе New Bund 31 главную роль играет мотив арок, напоминающий об античных аренах. Авторы проекта – Neri&Hu Design and Research Office.
Культурный метаморфоз
В рамках реконструкции дома культуры в селе Алтайского края, которая фактически обернулось новым строительством, новосибирское бюро «Формат Проект» решило сохранить функциональную схему предшественника, но критически переработало фасады, добавив современные материалы, большой витраж и, по настоянию заказчика, скатную кровлю.
Бюро эпохи Возрождения
В проектировании новой штаб-квартиры компании BIG в Копенгагене были задействованы все ее подразделения: архитекторы, конструкторы, городские планировщики, ландшафтные архитекторы и промышленные дизайнеры.
МГАХИ 2024: часть II
Еще пять бакалаврских работ, защищенных на «отлично» на факультете Архитектуры МГАХИ: жилой комплекс в Казани, а также несколько туристических кластеров разной специфики – от устричных ферм и терм до горнолыжного курорта и городского общественного центра.
Очередная революция
Здание нового сеульского Музея робототехники и искусственного интеллекта по проекту турецкого бюро Melike Altınışık Architects по сути и по образу стало его самым крупным экспонатом.
Слои и уровни полета
Проект этот давний – ТПО «Резерв» выиграли конкурс в конце 2011 года, здание сдано в эксплуатацию в 2018 – то есть даже почти «архивный»... Но он малоизвестен, что несправедливо, поскольку ни разу не устарел. А остается актуальным, почти образцовым архитектурным высказыванием в жанре штаб-квартиры. Особенно, надо сказать, офиса авиационной компании. На офис Аэрофлота в Шереметьево он и похож, и не похож. Скорее родственен: развивает тему в узнаваемом авторском направлении Владимира Плоткина. Подробно разбираемся со зданием ОАК в Жуковском, рассматриваем свежие фотографии Алексея Народицкого – съемка стала возможна только теперь, поскольку сейчас территорию привели в порядок.
Арт-лабаз
К своему 800-летию Юрьевец планирует обзавестись арт-резиденцией, которая займет здание лабаза – исторической деревянной постройки, сохранившейся недалеко от дома-музея Весниных. В проекте приспособления бюро APRELarchitetcs руководствуется идеями знаменитых братьев-архитекторов и на первый план выводит подлинные конструкции.
МГАХИ 2024: часть I
Представляем восемь бакалаврских дипломных работ факультета Архитектуры, которые были отмечены на защите и получили оценку «отлично». Все они посвящены образовательных комплексам и культурным центрам с разнообразной географией – от Сириуса до Павловского Посада.
Светопись
Разбираем архитектурное решение дома «Чайка» архитекторов DNK ag – не так давно, в 2023 году, он реализован в составе «коллекции» авторских решений ЗИЛАрта. Там, как известно, все дома подчинены дизайн-коду, но различны. Этот – отличается не только белизной и лаконизмом, но и тонкой работой на ограниченном числе приемов, которые вместе дают то, что можно смело назвать синергией.
Красота и нюансы материи
Книга «Архитектурный бетон. Практика применения в России» соединяет два подхода к рассказу о технологии: практическую, точную, – и творческую: тут собраны примеры современных российских реализаций, которые используют бетон, эстетизируя его открытую поверхность. С обзора книги, главным редактором которой стала Анна Мартовицкая, мы начинаем спецпроект, посвященный архбетону, и планируем в дальнейшем его развивать.
Настоящая «Большая глина №4»
В китайском Исине открылся Музей глины UCCA по проекту Кэнго Кумы. Покрытый глиняной черепицей гороподобный объем отсылает к форме традиционных печей для обжига керамики.
Блинчик с арабеской
В Дубае открылся ресторан сети «БлинБери», интерьер которого разработала волгоградская студия Rogojnikov&Sorokin. С помощью резных панелей из фанеры архитекторы решили сразу несколько задач: придали помещению с высокими потолками уюта, закрыли инженерные коммуникации и объединили символы двух культур.
Вера и каштаны
Интерьеру кафе в Воронеже, названному в честь Веры Комиссаржевской, бюро Tou Architects придало театральности за счет акцентной стены с мозаикой, в которой зашифрован важный городской символ. «Мозаику-приму» оттеняют винтажная мебель, темное дерево и фактурная штукатурка.
Казус Нового
Для крупного жилого района DNS City был разработан мастер-план, но с началом реализации его произвольно переформатировали, заменили на внешне похожий, однако другой. Так бывает, но всякий раз обидно. С разрешения автора перепубликовываем пост Марии Элькиной.
Жизнь в каньоне
Щелевые каньоны гор в штате Колорадо интерпретированы в проекте многоквартирного дома One River North пекинского бюро MAD в центре Денвера.
В поисках клада
Бюро GAFA совместно с Tegola и Архитайл в рамках воркшопа фестиваля Москомархитектуры «Открытый город» организовало экспедицию на карельский остров Кильпола. Там, среди мхов и скал, студенты искали ответ на вопросы – что такое сакральное, где оно живет, чем питается? В этом участникам помогали ландшафтный инженер Евгений Левин и художник Николай Рерих, а также лось и отсутствие сотовой связи. Рассказываем, как всё было.
Пресса: Архитектор Максим Атаянц — о выставке «Три времени...
Как не думать о Римской империи, когда в Пушкинском музее в Москве только что прошла эстетская выставка «Три времени Рима»? И теперь гравюры из коллекции, которую архитектор Максим Атаянц собирал долгие годы, обсуждают урбанисты со всей страны: вновь оказалось, что древнейший мегаполис — это база, и мы до сих пор не выучили его уроки.
Архитектурный гуманизм
Психиатрическая лечебница Compos Mentis по проекту бюро SPACEMAGUS в индийском городе Ранчи представляет собой альтернативу государственным больницам, редко учитывающим в своей архитектуре нужды пациентов.
От Канонерки до Териберки
Публикуем лучшие дипломные работы Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина, подготовленные в мастерских Феликса Буянова и Вячеслава Ухова в 2024 году: парк у Финского залива, крематорий на Канонерском острове, застройка территории ЛенЭКСПО и Музей китов в Териберке.
Архитектура комфорта
Учебный центр Гронингенского университета по проекту KAAN Architecten задуман как серия пространств для занятий, отдыха и общения студентов с вниманием к их физическому здоровью и психологическому комфорту.
Завтрак у воды
На набережной в Волгограде открылась кофейня, над интерьерами которой работало бюро Rogojnikov&Sorokin. Архитекторы подчеркнули преимущества советского неоклассического павильона, в котором когда-то продавали мороженое, добавив современных деталей и непринужденного шика
Пустыня в алмазах
Гостиница по проекту шанхайского бюро SHUISHI в пустыне Тэнгэр на севере Китая развивает тему бриллиантов и звезд.
Реставрируя, оживляй
Публикуем лучшие дипломные работы Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина, подготовленные в мастерской Николая Смелкова в 2024 году: ревитализация балкарского аула, реставрация монастыря в Новой Ладоге и приспособление под новую функцию Пеньковых амбаров на Тучкове буяне.
Ледокол Баумана
На прошедшей неделе Сергей Кузнецов показал журналистам кампус МГТУ имени Н.Э. Баумана. Мы хотели сделать по итогам показа репортаж – а получился репортажище, пространный в унисон с масштабом новой Технологической долины на Яузе. Рассказываем об экскурсии, структуре «долины» и особенностях ее архитектурного образа. Нам показалось, что авторы тут стремились к архетипическим формам современности. Их тут немало, и в общем, и в частностях. К примеру, все фасады стеклянные – подчиненные особенной форме, или нет... Но не только.
Залететь в тренды
Бюро Izi Design спроектировало для Ульяновска гибридное двухуровневое пространство, которое объединяет ресторан, студию флористики, лекторий и салон красоты. Интерьеры предлагают посетителям череду популярных в последнее время приемов: от оливкового дерева в кадке до шлакоблоков в качестве элемента дизайна.
Пресса: Рухнет ли центр Петербурга? Градозащитники правда...
Давно идут разговоры, что исторический центр Петербурга разрушается. Есть ли риск того, что он действительно однажды рухнет? Почему строгие законы об охране памятников не решают всех проблем? Чем вредно поклонение прошлому как самоценности? И, конечно, самый главный вопрос — что нужно делать, чтобы старый Петербург достался нашим потомкам в состоянии еще лучшем, чем он достался нам? Специально для «Собака.ru» архитектурный критик, автор телеграм-канала «Город, говори» Мария Элькина задала самые неудобные вопросы главному краеведу Петербурга Льву Лурье и девелоперу Игорю Водопьянову и собрала гид.
В золотой обертке
Новое здание библиотеки района Фар-Рокавей в Нью-Йорке стараниями архитекторов Snøhetta и художника Хосе Парла получило золотые стеклянные фасады, будто расчерченные перьевой ручкой.
Преемственность и развитие
Публикуем лучшие дипломные работы Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина, подготовленные в мастерской Никиты Явейна в 2024 году: авторы предлагают идеи для Музея блокады и намывных территорий в районе поселка Горская, а также новый туристический объект в Териберке.
Под руководством архитекторов
100-километровая лондонская линия Елизаветы, охватывающая 41 подземную и надземную станцию и обслуживающая более 200 млн пассажиров в год, получила Премию Стерлинга как лучшее сооружение Великобритании-2024.