Дворцовый сценарий

По Москве развешаны растяжки: продаются дома в районе Марфино, рядом с Останкино, в начале Ботанической улицы. Не так давно здесь располагался – можете себе представить – совхоз, состоящий из обширных теплиц, обнесенных типичным бетонным забором. Так было еще позапрошлым летом. Прошло чуть больше года после кризиса – на месте теплиц выросло несколько панельных домов, в них переселяют жильцов сломанных пятиэтажек Марьиной Рощи, а оставшиеся продают, как утверждает «Московская перспектива», по очень сходной цене да еще и с отделкой. Впору писать передовицу о новых горизонтах панельного домостроительства. Впрочем, панельная концепция пришла к этому району недавно, девелопер «Ведис-групп» переориентировался на нее сразу после кризиса; тут надо отдать должное его быстроте и гибкости, не у всех так получилось. А начиналось все иначе, микрорайон должен был быть элитным – еще бы, в таком выгодном месте: отнюдь не на окраине, напротив Останкинский парк, усадьба-музей, одна из самых знаменитых; недалеко Ботанический сад.

Итак, два года начиная с 2005-го «Ведис» занимался поиском архитектора. В 2006-м мастер-план района сделало британское бюро Джона Томпсона (John Thompson & Partners) – знаменитые убранисты, спроектировавшие в общей сложности около ста городских кварталов и загородных поселений. План Томпсона, надо сказать, был предельно прост: широкими бульварами район разрезали на равносторонние квадраты. Дома должны были расположиться по периметру кварталов, образуя внутри квадратные же дворы, всего пять полноценных квадратов и три «половинки», здания в которых оказывались, соответственно, П-образными.

Затем инвесторы стали приглашать разных архитекторов, предлагая «придумать архитектуру» для каждого квартала-квадрата в отдельности – в какой-то момент предполагалось, что «Марфино» будет состоять из кварталов, спроектированных разными архитекторами в рамках общего генплана. В частности, концепции для «Марфино» делали Дмитрий Бархин и Дмитрий Александров (об этом проекте мы писали). Дмитрий Александров, кроме того, сделал и также собственный, основанный на томпсоновском, генплан «Марфина». Немногим позже один из квадратов предложили сделать Илье Уткину. Затем – попросили его сделать проект четырех центральных квадратов вместе, и наконец – концепцию всего микрорайона.

Работая над микрорайоном, Илья Уткин в целом придерживался плана Томпсона, состоящего (напомним) из квадратных кварталов. И лишь немного его скорректировал. Но внесенные изменения, формально незначительные, радикально повлияли на планировку. По собственным словам архитектора, он превратил «открытую модернистскую» структуру Томпсона в «закрытую классическую». Сильнее акцентировал центральную площадь, сделав ее круглой и замкнув вокруг нее внутридворовые проезды, а также ужесточил соподчинение всей композиции – периферийные П-образные дома выстроились строго по осям, замкнув их самым классическим образом. Этот прием, будучи помножен на геометрию простых фигур, произвел на свет планировку, которой порадовался бы любой теоретик-идеалист эпохи Просвещения.

Ссылка на XVIII век оказывается кстати – рядом усадьба Останкино со знаменитыми дворцом и театром. Ее не видно, между Марфиным и Останкиным диковатый (бывший усадебный) парк, но ансамбль указывает в сторону музея осью главного бульвара с каналом. Посреди центральной площади через его воду переброшен мост – копия Палладиева, или Мраморного, моста в Царском селе. Который, в свою очередь, повторял мосты английских парков, сделанных по известному проекту из трактата Палладио. Мост с таким набором ассоциаций, да еще и помещенный в самом центре ансамбля, обязан быть знаковой вещью. Он и становится своего рода заявлением, манифестом принципиальной принадлежности проекта классической архитектуре. Примерно как в модернистских кварталах устанавливают какую-нибудь абстрактную скульптуру, так здесь стоит этот мост. С другой стороны, он отсылает нас к дворцовым паркам – если заметить, что все скверы Марфино расчерчены подобно партерам, то этот, безусловно городской, район оказывается уподоблен не столько городу, сколько – репрезентативному парку классицизма.

Вообще говоря, дворец – это любимая тема Ильи Уткина, и здесь она определенно главная. Хотя десятиэтажных дворцов (этажность в проекте варьируется от 8 до 13), разумеется, не бывает. Но тема проявляет себя, и не только в планировке, но и на фасадах. Два верхних этажа на углах домов оформлены четырехколонными портиками – так, как будто бы на многоэтажные здания сверху поставили усадебные здания-виллы. Похожий эффект можно наблюдать в здании мэрии (доме генерал-губернатора) на Тверской: там дворец XVIII века во время сталинской реконструкции улицы водрузили на многоэтажное основание. Получается своего рода «верхний город», что хорошо корреспондируется с понятием пент-хауса – разумеется, в верхних этажах планировались самые дорогие квартиры, владельцы которых получили бы в свое распоряжение дворцы (ну, или виллы), приподнятые над городом. Этот прием не нов: с ним было хорошо знакомо ар-деко 1930-х, вынужденное решать ту же проблему синтеза классики и многоэтажности; его использовала и сталинская архитектура, правда, там никогда не было столь очевидной «дворцовости», дело, как правило ограничивалось монументальными башнями-фонарями или портиками-лоджиями.

Вторая тема, также навеянная в равной мере соседством Останкино и творческими предпочтениями Ильи Уткина – это театр. Она, возможно, действует даже сильнее дворцовой. Элитный жилой район – вещь, в общем-то, банальная для нашего времени – в этом проекте превратилась в гигантскую фантасмагорическую декорацию, архитектурный спектакль в самом высоком «классическом штиле» на тему мечты русского человека об огороде не хуже версальского.

Главным акцентом театральной темы становится еще одна цитата: не такая скрупулезно точная, как Палладиев мост, но зато гораздо более эффектная. Здесь Илья Уткин ссылается, если можно так сказать, сам не себя. Перед главным въездом архитектор поместил гигантскую триумфальную арку, которая напоминает известный офорт «Горы с дырой» Бродского-Уткина 1987 года; правда, она более упорядочена, симметрична и классические портики на ней более заметны. Это гигантская архитектурная декорация, оживший фрагмент уткинской сценографии – строгой и отточенной в деталях, но исключительно, пиранезиански романтичной. Для нее как нельзя лучше подошло бы определение «готической классики» – архитектуры XVIII века, выражавшей средствами классического декора эмоции, более свойственные готике. Впрочем, похожие эмоции крайнего романтизма, замешанного на любви к классике и истории, были свойственны и многим вещам «бумажников». Между прочим, высота центральной арки этого портала – 10 этажей, и такова же ширина, так как арка нарисована по циркулю. А поверх размещен целый, очень похожий, дворец в духе русского палладианства, только «готически» (!) вытянутый по вертикали. Если бы эта фантастическая кулиса действительно выросла посреди в меру занюханной Ботанической улицы, она смогла бы найти здесь только двух «достойных собеседников» – Останкинский дворец и Останкинскую башню.

Словом, все это театральное и романтическое, дворцовое и помпезное, не поворачивается язык называть районом. В нем очень силен оттенок архитектурной фантасмагории, «бумажности» и театра. Хотя, разглядывая варианты, можно угадать в них попытки архитектора «приземлить» проект, сделать его ближе к нашей жизни – но театрально-романтический настрой оказался сильнее. Такие проекты редко реализуются. В данном случае причиной стали «неудачные» планировки (так написано на сайте «Ведис-групп»), кто-то в интернете уже оговорился – «неудобные»; на самом деле квартиры в этом дворцовом районе оказались вовсе не «неудобными», а слишком большими. Контурами мастер-плана (который все же остался в основе проекта) была определена ортогональная ориентация зданий, т.е. направленная строго на север-юг. Для того, чтобы обеспечить хорошую освещенность квартир при такой расстановке домов, – рассказывает Илья Уткин – понадобилось сделать квартиры большими, на всю «толщину» зданий от стены до стены. Когда уже под конец проектирования (а стадию «Проект» выполняла компания Стройпроект) инвесторы пригласили менеджеров для того, чтобы просчитать перспективы продаж, то выяснилось, что такие большие объемы «элитного» жилья в этом районе продать маловероятно. Район-то хороший, и парк рядом, и телецентр, а все же не Остоженка. Поэтому дальше «Ведис» пошел по пути оптимизации и уменьшения размеров квартир; сперва заказал новый проект Сергею Киселеву, а вскоре после кризиса отказался от архитектуры вообще, сосредоточившись на развитии нового подхода к панельному домостроению. Впрочем, не такой уж он и новый, но это – уже другая история.