Как японский брутализм стал модным Nu Bru

Живущий на Окинаве британский фотограф Пол Тулетт рассказал Анастасии Маркитан о своей книге про японский брутализм и о его современном продолжении – направлении Nu Bru.

mainImg
Книга Пола Тулетта Brutalist Japan, или «Бруталистская Япония», рассказывает о том, как брутализм в Японии приобрел неожиданную теплоту и медитативность, столь не свойственную холодной неприступности его западной версии. Анастасия Маркитан во время поездки на Окинаву познакомилась с автором и поговорила с ним о причинах любви японских архитекторов к бетону и о том, как этот стиль эволюционирует в актуальное направление Nu Bru.
 
  • zooming
    Пол Тулетт
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett
  • zooming
    Книга Пола Тулетта Brutalist Japan
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

Так случилось, что моя первая поездка в Японию во многом оказалась посвящена архитектуре и современному искусству: от Экспо-2025 в Осаке, где японские и мировые starchitects немного поиграли в ВДНХ, до Наосимы, музейного острова «имени Тадао Андо» во Внутреннем Японском море.
Художественный музей префектуры Окинава в Нахе
Фотография © Анастасия Маркитан
Окинава – столица японского брутализма
 
Но настоящим открытием, после которого и родилась эта статья, стала Окинава, в народе известная как «Японские Гавайи» за ее тропический климат и американский военный контингент (остров де-факто оккупирован США: 20 % его территории занимают американские военные базы). При этом никто не рассказал мне до поездки, и в путеводителях нигде прямо не говорилось, что Окинава – это средоточие лучших образцов бруталистской архитектуры, появившейся здесь после кровавых событий Второй Мировой.
 
  • zooming
    1 / 3
    «Тропический» брутализм на улицах Нахи, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 3
    «Тропический» брутализм на улицах Нахи, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 3
    «Тропический» брутализм на улицах Нахи, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан

Едва въехав в Наху, столицу Окинавы, я широко открыла глаза от изумления: со всех сторон на меня смотрели здания невероятных форм, напоминающие то авианосцы, то космические корабли из «Звездных войн». Перемешанные с тропической растительностью и расположившиеся на фоне изумрудно-голубых горизонтов Восточно-Китайского моря, они при этом не были похожи на угрюмые строения, которые глядят на тебя исподлобья. Вариантов как провести неделю на острове больше не оставалось: планы по исследованию местных лазурных пляжей пришлось разбавить архитектурными прогулками.
Спорткомплекс 21st Century Forest в городе Наго, Окинава
Фотография © Анастасия Маркитан
Знакомство с Полом Тулеттом
 
И вот тут появляется Пол Тулетт и его книга Brutalist Japan. Пол легко гуглится по запросу об архитектуре Окинавы. Архитектурный фотограф и дипломированный городской планировщик, выпускник Мельбурнского королевского технологического университета, он живет на Окинаве с 2019 и ведет суперпопулярный аккаунт brutalzen в Инстаграме (принадлежит компании Meta, признанной экстремистской и запрещенной на территории РФ).
 
  • zooming
    Многофункциональный комплекс в городе Наго, Окинава
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett
  • zooming
    Здание администрации города Наго, Окинава
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

В прошлом году британское издательство Prestel выпустило книгу Пола Тулетта – результат его многолетнего исследования недооцененного архитектурного направления. Тулетт объехал всю Японию и составил фотоподборку из более 100 бруталистских сооружений: от астрономической обсерватории Кихоку, которая, если верить легенде, вдохновила мультипликатора Миядзаки на создание образа ходячего замка, до жилых домов, салонов красоты, библиотек и детских садов, построенных в таких неочевидных для нас формах.
 
Я поговорила с Тулеттом об особой медитативности японского брутализма, о термине Nu Bru, который он создал в попытках описать новый японский взгляд на это направление, и об экологическом контексте строительства из бетона.
 
  • zooming
    1 / 4
    Культурный центр в городе Наго, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 4
    Культурный центр в городе Наго, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 4
    Культурный центр в городе Наго, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    4 / 4
    Культурный центр в городе Наго, Окинава
    Фотография © Анастасия Маркитан

В конце статьи вы найдете бонус – мой список самых крышесносных бруталистских зданий в Токио, на Наосиме и Окинаве, которые я сама посетила. О них также можно прочесть в книге Пола Тулетта Brutalist Japan.
 
В своей книге ты пишешь об огромном влиянии западных архитекторов, в первую очередь Ле Корбюзье, и традиционной местной архитектуры на становление здесь брутализма. Как японские архитекторы смогли переосмыслить этот стиль и адаптировать его к местным традициям и эстетике, а не просто скопировать зарубежные прототипы?
 
Пол Тулетт: В книге я подчеркиваю, что японские архитекторы не просто заимствовали западный подход к брутализму, а соединили его с национальными традициями, культурой и ремеслом. К примеру, сочетание бетона и стали с японскими плотницкими приемами, где не используются металлические крепления, позволило сохранить преемственность даже при применении новейших методов строительства. Архитекторы, к примеру, Кунио Маэкава, объединяли современность и традицию так, что это устраивало даже самых патриотичных ценителей архитектуры.
  • zooming
    Национальный театр в Токио
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett
  • zooming
    Концертный зал Tokyo Metropolitan Festival Hall
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

Например, в концертном зале Tokyo Metropolitan Festival Hall по проекту Маэкавы заметны увеличенные свесы крыш – прямая отсылка к древним храмам, а в здании администрации префектуры Кагава в городе Такамацу, которое спроектировал Кэндзо Тангэ, бетонные балки имитируют дерево, словно играя с визуальными кодами традиционной архитектуры. В токийском Национальном театре архитектор Хироюки Ивамото использовал мотивы средневековых бревенчатых храмовых хранилищ. Маэкава, работавший с Ле Корбюзье, воспроизводил стоечно-балочную систему, характерную для японских построек, – пусть и в «интернациональном» стиле.
Многие архитекторы в Японии брали за основу символику и формы национальной архитектуры и адаптировали их в бруталистском ключе. Например, спортивные комплексы Тангэ напоминают очертаниями деревянные древние храмы и их ворота-тории, хотя построены из бетона и стали. В итоге брутализм в Японии – не заимствование, а полноценный разговор Востока и Запада, где тяжеловесность конструкций сочетается с поэтичностью и эстетикой национальных традиций. Мне кажется, это одна из самых самобытных ветвей послевоенной архитектуры.
  • zooming
    Здание администрации префектуры Кагава, город Такамацу
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett
  • zooming
    Спорткомплекс префектуры Кагава, город Такамацу
    Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

Интересно, что, например, к работам материковых архитекторов на Окинаве иногда есть претензии – мол, порой они слишком старательно пытаются подчеркнуть «дух места», иногда даже чрезмерно, почти покровительственно. Это как если бы московский архитектор взялся проектировать здание для бурятского города в виде юрты.
Здание администрации города Итоман, Окинава
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

 
Открытые бетонные поверхности с отпечатками деревянной опалубки, кажется, прекрасно связывают брутализм с японскими плотницкими традициями. Насколько подобное мастерство важно для облика японского брутализма?
 
П.Т.: Это ключевой момент. В японском брутализме материал очень важен, но речь не только о грубой индустриальной эстетике. Архитекторы видели в бетоне возможность для тонкой, даже изящной работы. Они часто использовали деревянную опалубку, чтобы отпечатать на бетоне текстуру, напоминающую о сложных сочленениях или орнаментах, как у традиционных решетчатых сёдзи – дверей, окон и перегородок. Это придает зданию осязаемость, теплоту, делает его масштаб более соразмерным человеку.
Стоит отдельно отметить важность самой опалубки. Хотя сегодня ее делают и из стали, и из пластика, дерево позволяет передать все мастерство японских плотников, которые веками славились своим искусством. Именно вдумчивый подход к деталям объясняет, почему в японском брутализме столько изысканности и качества проработки поверхностей – такой уровень исполнения редко встретишь где-то еще.
Того Мурано. Музей Танимура в городе Итоигава. 1983
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

 
Брутализм часто критикуют за «холодность» или считают официальным, «государственным» стилем. Но в Японии, судя по всему, этот стиль видят иначе, без негатива. Почему здесь другое восприятие?
 
П.Т.: Японский брутализм в большинстве своем гораздо более открыт к окружению, чем западный. Например, архитектор Того Мурано широко применял «грубый» бетон, но смягчал его естественным освещением, водоемами, органическим ландшафтным дизайном: его здания становились частью природного контекста, а не возвышались над ним.
В целом в Японии брутализм не воспринимается в политическом ключе – здесь нет прямой связи между этим стилем и тоталитарностью, или спорами вокруг социального жилья, как это было, например, в Британии.
Тадао Андо. Benesse House Museum на острове Наосима
Фотография © Анастасия Маркитан

 
Ты связываешь японский брутализм с проницаемостью городской среды и вовлеченностью общества. Как бруталистские здания определяли облик и атмосферу общественных пространств Японии?
 
П.Т.: В отличие от массового западного брутализма, часто монументального и замкнутого, японские бруталистские здания активно работают с пространственной динамикой – с так называемым «ма», то есть интервалом, паузой. Архитекторы вроде Маэкавы и Тангэ, опираясь на традицию японских домов с татами и храмов, создавали гибкие, модульные пространства со множеством ракурсов и маршрутов, что формирует ощущение свободы и текучести внутри здания.
Мой личный опыт – японские здания в стиле брутализма (от муниципалитетов до школ) почти всегда открыты, с множеством входов. Это результат послевоенного стремления отразить в архитектуре новые демократические ценности: архитектура стала более доступной для всех.
Здание администрации города Наго, Окинава
Фотография © Анастасия Маркитан

 
В своей книге ты подчеркиваешь, что сохранение бетонных бруталистских зданий – это еще и вопрос охраны окружающей среды, ведь в них уже заложен огромный объем «встроенного» углерода, а существуют они десятилетиями. Как этот экологический аргумент помогает возражать против популярной тенденции – сносить такие постройки?
 
П.Т.: Часто за желанием снести бруталистское здание скрывается банальная неприязнь, оправдываемая «экологическими» доводами, которые не выдерживают критики.
На самом деле – самое «зеленое» здание – это то, которое уже существует. Новое строительство требует больше ресурсов, а при сносе в атмосферу выбрасывается много углекислого газа. Поэтому в условиях климатического кризиса сохранение таких зданий – это не просто уступка ностальгии, а осознанная необходимость.
  • zooming
    1 / 3
    90 % зданий на Окинаве – из бетона
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 3
    90 % зданий на Окинаве – из бетона
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 3
    90 % зданий на Окинаве – из бетона
    Фотография © Анастасия Маркитан

 
В Японии есть свои вызовы – землетрясения и тайфуны. Как условия климата и сейсмическая активность повлияли на архитектуру брутализма, особенно в таких регионах, как Окинава?
 
П.Т.: Я даже придумал для этого термин – «бетон по необходимости» (béton nécessaire). Обилие капитальных бетонных зданий в Окинаве и по всей Японии – это не стиль ради стиля, а вынужденная мера. Только бетон выдерживает японские тайфуны и землетрясения.
При этом сейчас под предлогом неубедительных исследований цунами и землетрясений идет активное разрушение ценных сооружений; зачастую истинная причина сноса скорее связана с высокой стоимостью земли в Японии и инвестициями в недвижимость. Даже такие шедевры, как здание администрации и культурный центр в городе Наго на Окинаве, находятся под угрозой. Это печальная тенденция.
  • zooming
    1 / 3
    Тадао Андо. Музей под открытым небом Garden of Fine Arts в Киото
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 3
    Тадао Андо. Музей под открытым небом Garden of Fine Arts в Киото
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 3
    Тадао Андо. Музей под открытым небом Garden of Fine Arts в Киото
    Фотография © Анастасия Маркитан

 
В книге ты показываешь и современные здания, называемые необруталистскими. Как японские архитекторы сейчас интерпретируют традиции брутализма на фоне новых технологий и экологических требований?
 
П.Т.: Японский подход часто наследует философию дзэн-буддизма: принятие непостоянства, асимметрии, пустоты. Сегодня архитекторы используют бетон скорее для созерцательной строгости. Работы Тадао Андо (пусть они и выходят за «классические» рамки брутализма) иллюстрируют это сочетание бруталистской прямоты и эстетики ваби-саби.
Тадао Андо. Галерея Хироси Сугимото на острове Наосима
Фотография © Анастасия Маркитан

Любопытно, что сам термин «новый брутализм» (new brutalism) с самого начала содержал в себе идею нового, а ведь сами основатели стиля, супруги Смитсон, считали источником вдохновения именно традиционную японскую архитектуру.
Я ввел отдельное понятие Nu Bru, чтобы обозначить современную волну японского брутализма, избегающего узкой европейско-советской трактовки. Фактически, вместо переосмысления тут идет диалог и уважение к истокам стиля.
Современные тенденции в японской архитектуре таковы, что вместо буквального копирования классики японские архитекторы наследуют дух брутализма – честность материала, ясность конструкции, глубину пространства. При этом такой подход хорошо сочетается с новыми технологиями и заботой об окружающей среде: бетон производится с меньшими выбросами CO2, для него используются переработанные заполнители, здания проектируются на долгий срок, а иногда с возможностью гибкой перепланировки. Часто добавляют зеленые крыши, дворы, интегрируют здание в ландшафт – как, например, в виллах от бюро Suppose Design Office в городе Насу в префектуре Тотиги. Даже в массивных бетонных стенах усиливается идея «устойчивости», а взаимодействие здания с природой только растет.
Здание районной управы Сэтагая, Токио
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

 
Несмотря на всю описанную тобою ценность, многие бруталистские здания в Японии по-прежнему находятся под угрозой исчезновения – как по экономическим причинам, так и по «соображениям безопасности». Что мешает их сохранению и что могло бы помочь защитить это наследие?
 
П.Т.: Меня часто спрашивают, почему я фотографирую такие бетонные здания, которые местные жители, видимо, считают чем-то обыденным. Многие в Японии относятся к этим постройкам спокойно или даже безразлично: как на Окинаве, так и в крупных городах, где средний житель, по сути, просто спешит на работу и мало задумывается об архитектуре вокруг.
  • zooming
    1 / 3
    Тропический климат на Окинаве видоизменяет фасады бетонных зданий
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 3
    Тропический климат на Окинаве видоизменяет фасады бетонных зданий
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 3
    Тропический климат на Окинаве видоизменяет фасады бетонных зданий
    Фотография © Анастасия Маркитан

Этому способствует и тот факт, что в Японии здания, особенно жилые, служат сравнительно недолго – в среднем всего 30 лет. Это связано и с частыми землетрясениями (требования СНиПов к сейсмостойкости становятся все более строгими), и с тем, что стоимость земли всегда существенно выше, чем самого здания, поэтому старые дома часто не сохраняют. Офисные или муниципальные здания из железобетона могут простоять и дольше, но их нередко сносят ради новых проектов еще до истечения срока службы.
Также в Японии существует сильная культурная тяга к новому строительству, тогда как к ремонту, реставрации или протестам против сноса отношение прохладное («гвоздь, который торчит, забивают» – именно так говорят в народе). Все это приводит к постоянной смене городского ландшафта – в отличие, например, от Германии или Великобритании, где здания часто стоят столетиями.
Тем не менее, заметно, что интерес к сохранению и повторному использованию послевоенной архитектуры с каждым годом растет: есть успешные примеры реставраций, вроде районной управы Сэтагая по проекту Кунио Маэкавы в Токио.
Если честно, я считаю, что апеллировать нужно к чувству национальной гордости. Когда я рассказываю японцам, что их версии брутализма – настоящие мировые шедевры, это вызывает у них интерес, желание взглянуть по-новому на эти постройки. Правда, надо понимать, что сам термин «брутализм» в Японии почти не используется.
  • zooming
    1 / 3
    Дома художника Сэйкити Инамина на Окинаве. Фрагмент фасада
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 3
    Собор Пресвятой Девы Марии в Токио. Фрагмент интерьера
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 3
    Музей Титю на острове Наосима. Коридор
    Фотография © Анастасия Маркитан

 
Твои фотографии и тексты переосмысливают стереотипы о брутализме через японский опыт. Как ты думаешь, твоя книга повлияет на отношение к этому стилю в мире? Чему другие страны могли бы научиться у японского подхода?
 
П.Т.: Мы живем во все более расколотом мире, и у каждого – свое мнение, прости за прямоту. Из всех стилей архитектуры именно брутализм вызывает самые противоречивые чувства. В своей книге, да и в соцсетях я стараюсь не спорить, а дать людям пищу для размышлений, чтобы они могли иначе взглянуть на этот стиль, научились его ценить – будь то в России, Японии или еще где-то.
Я действительно вижу, что после знакомства с японским брутализмом многие меняют свои взгляды. Если человек меняет суждение об архитектуре, появляется шанс, что он сможет пересмотреть и другие предубеждения.
Из основных уроков, которые можно вынести: стройте со смыслом, уважайте и оберегайте то, что уже есть, и учитесь внимательно смотреть на детали. Здесь очень подходит британская пословица: «Если что-то стоит делать, делай это хорошо». Мне кажется, это негласный девиз японского брутализма.
Японские бруталистские здания, от громадных до скромных, всегда удивительно тщательно проработаны. Это не просто честность в выборе материалов, но и заложенная в японской культуре потребность в точности, мастерстве, долговечности. Будь то идеальная опалубка или тщательно выверенные пропорции, японские архитекторы не просто следовали моде, а ощущали ответственность: строить вдумчиво, надолго, качественно. Их брутализм был не только смелым, но и чрезвычайно осознанным и аккуратным, что особенно важно в послевоенном контексте.
В конце концов, брутализм изначально задумывался как архитектура, призванная менять мир к лучшему, и этот посыл актуален до сих пор.
Лучшие бруталистские постройки из книги Пола Тулетта, которые Анастасии Маркитан довелось увидеть лично
 
Католический собор Пресвятой Девы Марии в Токио, архитектор Кэндзо Тангэ
Невозможно поверить, но здание завершено в 1964 году! Тангэ вместе со своим инженером-единомышленником Ёсикацу Цубои отважился на почти промышленную эстетику: фасад из нержавеющей стали, бетонные плоскости с минимальной внутренней отделкой, четкий контур и игра со светом.
Собор Пресвятой Девы Марии, Токио
Фотография © Анастасия Маркитан
Интерьер собора Пресвятой Девы Марии, Токио
Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    1 / 3
    Колокольня и элементы фасада собора Пресвятой Девы Марии, Токио
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    2 / 3
    Колокольня и элементы фасада собора Пресвятой Девы Марии, Токио
    Фотография © Анастасия Маркитан
  • zooming
    3 / 3
    Колокольня и элементы фасада собора Пресвятой Девы Марии, Токио
    Фотография © Анастасия Маркитан

Только представьте, что такое согласовали консервативные католики в еще более консервативной Японии 60 лет назад. Многие современники Тангэ считали, что ему не хватило утонченности и соответствия привычным канонам церковной архитектуры, однако собор стал примером совершенно нового прочтения сакрального сооружения, когда бетону поручена роль медиатора между пространством и светом, между мирским и божественным.
 
Художественный музей префектуры Окинава в Нахе, бюро Ishimoto и Niki Associates
Здание музея открылось в 2007: выражаясь терминами Пола Туллета, это образец Nu Bru. Массивные скошенные фасады, одновременно приземистые и устремленные вверх, напоминают окаменевших далеков из «Доктора Кто». Авторы заботливо продумали климатическую оболочку: двойная бетонная «кожа» защищает от яркого окинавского солнца и создает внутри стабильный микроклимат, а для наружной отделки применен белый цемент с местным известняком и коралловым песком: он создает ощущение натурального камня. Если прикоснуться к поверхности фасада, чувствуешь, что ее специально шлифовали, чтобы создать нужную фактуру.
Художественный музей префектуры Окинава в Нахе
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett
Художественный музей префектуры Окинава в Нахе
Фотография © Анастасия Маркитан

Перфорация на фасаде – это так называемые «хана-блоки», которые в 1950-х изобрел архитектор Хисао Накадза. Он придумал делать в бетоне фигурные отверстия, пропускающие свет и воздух и добавляющие бетонной архитектуре дружелюбного вайба. Они могут быть круглые, квадратные, в форме цветка. Сегодня они воспринимаются как символ Окинавы: современные архитекторы размещают такие перфорированные элементы на большинстве бетонных фасадов.
 
Ратуша города Наго на Окинаве, бюро Atelier Zo
Здание муниципалитета в Наго, спроектированное в 1979, на первый взгляд кажется безумным нагромождением колоннад, пергол и террас, напоминающих контур бомбардировщика B-2 Spirit. Но чем дольше всматриваешься в его ажурные бетонные решетки и обходишь с разных сторон, тем явственнее чувствуется сложная гармония этого места.
Здание администрации города Наго, Окинава
Фотография © Анастасия Маркитан

Архитектурная концепция при всей своей видимой хаотичности вдохновлена местными традициями: перголы повторяют очертания карнизов (амахадзи) традиционных окинавских домов, а вся геометрия здания напоминает «архитектуру баньяна» – священного для буддистов дерева, умеющего расщеплять солнечный свет сквозь ветви и корни. Ветерок гуляет по лабиринтам террас, по которым можно долго петлять, наслаждаясь сложными перспективными видами. Доступ ко всем этим уровням открыт для публики.
 
Окинавские кладбища
Когда едешь по бесконечным окинавским шоссе, то тут, то там видишь небольшие группы бетонных сооружений, и их погребальная функция понятна сразу. При этом постройки эти невероятно притягательны и эстетически безупречны.
Кладбище на Окинаве
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

Пол Тулетт в своей книге сравнивает форму этих усыпальниц с панцирями черепах, по окинавской традиции – священных существ, сулящих долголетие и защиту. Волнообразные гробницы также напоминают форму материнской утробы, воплощая в материале цикл жизни, смерти и перерождения. Эти пространства становятся не только «воротами» для души в загробную жизнь, но и местом перехода, символической «лункой», где умершие ожидают нового рождения.
 
Музей Титю на острове Наосима, архитектор Тадао Андо
Невидимое здание, вросшее в землю – самое емкое определение Титю (это слово в переводе с японского и означает «подземный»). Музей, открытый в 2004, словно растворяется в холмах Наосимы, превращаясь в квинтэссенцию идеи «архитектуры, прячущейся в ландшафте». Он не стремится к показной монументальности, а уходит под землю, оставляя на поверхности лишь легкие намеки на присутствие человека. Здесь архитектура становится рамой для созерцания и для самого пространства.
Музей Титю на острове Наосима
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

Внутри музей открывает перед посетителем удивительный мир. Коллекция разбита по смыслу на три пространства: зал с работами Клода Моне, загадочные инсталляции Уолтера де Марии и чарующий свет Джеймса Таррелла. Любой зал здесь – не просто коробка для экспоната, а полноценная лаборатория встреч с искусством природы: дневной свет, фильтруясь и проникая в бетонные объемы, меняется в зависимости от позиции солнца. Таким образом, каждый ваш опыт посещения этого музея будет не похож на предыдущий. Стоит ли говорить, что покидать это место не хочется: здесь ты сам становишься частью ландшафта и времени.
 
Железнодорожная станция Кэйхан в городе Удзи, архитектор Хироюки Вакабаяси
Купив чай матча на его родине Удзи и перейдя по старинному мосту через одноименную реку, последнее, что ожидаешь увидеть, направившись к поезду до Киото, – это фантастический звездолет, приземлившийся на берегу реки.
Железнодорожная станция Кэйхан в Удзи
Фотография @brutal_zen / © 2025 Paul Tulett

Но именно так выглядит станция Кэйхан, в 1991 открывшаяся в древнем городе. Бетонная арка, выгнутая и устремленная в небеса, скорее напоминает портал в иные миры, чем типичную ж/д станцию. Сквозь стеклянные перекрытия, похожие на иллюминаторы космолета, струится свет – дневной или искусственный, он падает подобно звездным брызгам, превращая рутинную поездку в приключение. При этом архитектор отдал дань уважения местной традиции: гигантская арка станции вторит изгибам реки Удзи, а само здание вписано в городской пейзаж деликатно – с японской тактичностью.

29 Июля 2025

Бетон и искусство иллюзии
В парижском парке Ла-Виллет по проекту бюро Loci Anima реконструирован кинотеатр La Géode – геодезическая сферорама на бруталистском основании.
«Плавательный оперный театр»
Крытый бассейн начала 1970-х годов в Гамбурге, памятник архитектуры модернизма и одна из крупнейших оболочечных конструкций в Европе, реконструирован архитекторами gmp и конструкторами schlaich bergermann partner.
Вопрос аутентичности
Один из крупнейших и важнейших памятников чешского функционализма, здание Электрических предприятий в Праге, полностью реконструирован и теперь вмещает офисы холдинга WPP.
«Любимый пациент»
В Берлине открывается после реконструкции и реставрации по проекту David Chipperfield Architects Новая национальная галерея – позднее творение Людвига Мис ван дер Роэ.
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Технологии и материалы
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Сейчас на главной
За каменной стеной
Концепция фондохранилища Староладожского историко-архитектурного и археологического музея-заповедника сочетает элементы архитектуры домонгольской Руси с современными приемами и материалами. Проект бюро Архиоптерикс стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области».
Рисовать как Баженов
В Московском архитектурном институте прошел IV Творческий конкурс академического рисунка. В эпоху тотальной компьютеризации умение рисовать считается редким и ценным навыком, и МАРХИ по праву гордится тем, что учит своих студентов этому важному ремеслу.
Больше солнца и воздуха
Бюро KIDZ удается создавать кафе с уникальной атмосферой и настроением, благодаря которым они становятся популярными. И благодаря классному дизайну запускаются целые сети, как это произошло в Нальчике, где к уже двум существующим кофейням Balance Coffee добавилась третья.
Мачта связи
Компания «Норвекс Арт» спроектировала и построила в городе Сокол вышку сотовой связи из клееной древесины. Она легче по весу, а также дешевле и экологичнее в производстве, чем металлическая.
На римских развалинах
Бюро Ofis реконструировало виллу 1920-х годов в центре Любляны, наглядно продемонстрировав многослойный и противоречивый характер застройки словенской столицы.
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.
Город древний, но пока еще несколько запущенный
Город Касимов Рязанской области – русско-татарский, тут до 1681 года (!) существовало ханство, впрочем, под общим руководством московских князей... Сейчас это туристический город с памятниками XVI–XVIII и далее веков, но небольшой. Задачей летнего практикума Института Генплана было предложить Касимову изменения, способные увеличить туристический поток и быть полезными жителям. Получилось много разных идей: от пешеходных маршрутов до переноса автовокзала.
Осторожно отмыто
В издательстве «Подписные издания» выходит книга Ксюши Сидориной – со-основательницы сообщества волонтеров-реставраторов Гэнгъ, которое с 2019 года отмывает и скоблит парадные Петербурга, открывая жильцам исторических домов сокровища: печи, мозаики, витражи. А еще – плитку. Именно плитка стала «цементом» книги, соединившим все – исторический экскурс, способы поиска ценных экземпляров, «каталог» парадных, а также опыт «партизанской» реставрации. О книге рассказывает редактор издательства Артем Макоян.
Кубок чемпионов
Небоскреб Bell на 1-й улице Ямского поля, 12 на первый взгляд строг и лаконичен, хотя скромным его назвать никак не возможно. Экономная стереометрия построена на работе с формой, близкой к овалу – а это одна из излюбленных тем архитекторов UNK. Обтекаемая поверхность основной формы с металлическими ламелями дважды посечена стеклянными срезами, графически демонстрируя суть исходной формы: ее простоту и одновременно сложность. К тому же здесь решены десятки сложнейших инженерных головоломок.
Полуцифровая среда
В Иннополисе под Казанью открылся первый 4-звездочный отель, спроектированный бюро MAD Architects. Интерьеры отеля сочетают элегантность и иронию, технологичность и комфорт, напоминая декорации компьютерной игры или фантастического фильма о недалеком будущем.
Y-школа
По проекту «БалтИнвест-Проект» в Гатчине построена школа на 800 учеников. Лучевая планировка позволила разделить младшую и старшую школы, а также спортивный блок, обеспечив помещения большим количество естественного света. На многослойны фасадах оштукатуренные поверхности сочетаются с навесными элементами разных цветов и фактур.
Тропа к центру Земли
Посетительский центр в Национальном парке ледника Снайфедльсйёкюдль в Исландии, спроектированный бюро Arkis, служит также смотровой платформой и пропускает через себя пешеходную тропу.
Краеугольный храм
В московском Музее архитектуры на днях открылась выставка, посвященная всего одному памятнику средневековой русской архитектуры. Зато какому: Георгиевский собор Юрьева-Польского это последний по времени храм, сохранившийся от домонгольского периода. Впрочем, как сказать сохранившийся... Это один из самых загадочных и в то же время привлекательных памятников нашего средневековья. Которому требуется внимание и грамотная реставрация. Разбираемся, почему.
Блеск глубокий и хрустальный
Новый клубный дом про проекту ADM architects спроектирован для района Патриарших, недалеко от Новопушкинского сквера. Он заменит три здания, построенных в начале 1990-х. Авторы нового проекта, Андрей Романов и Екатерина Кузнецова, сделали ставку на разнообразие трех частей объема, современность решений и внимание к деталям: в одном из корпусов планируются плавно изогнутые балконы с керамическим блеском нижней поверхности, в другом стеклянные колонны-скульптуры.
Фасад под стальной вуалью
Гостиница Vela be Siam по проекту местного бюро ASWA в центре Бангкока напоминает о таиландских традициях, оставаясь в русле современной архитектуры.
Спокойствие, только спокойствие
В издательстве «Кучково поле Музеон» вышла книга Александра Змеула «Большая кольцевая линия. Новейшая история московского метро». Ее автор – историк архитектуры и знаток подземки – разобрал грандиозный проект БКЛ в подробностях, но главное – сохранил спокойную и взвешенную позицию. С равным сочувствием он рассказал о работе всех вовлеченных в строительство архитекторов, сосредоточившись на их профессиональном вкладе и вне зависимости от их творческих разногласий.
Вся мудрость океана
В Калининграде открылся новый корпус Музея мирового океана «Планета океан». Примечательно не только здание в виде 42-метрового шара, но и экспозиция, которая включает научные коллекции – их собирали около 10 лет, аквариумы с 3000 гидробионтов, а также специально разработанные инсталляции. Дизайн разработало петербургское бюро музейной сценографии «Метаформа», которое соединило все нити в увлекательное повествование.
Перепады «высотного напряжения»
Третья очередь ÁLIA с успехом доказывает, что внутри одного квартала могут существовать объемы совершенно разной высотности и масштаба: сто метров – и тридцать, и даже таунхаусы. Их объединяет теплая «кофейная» тональность и внимание к пешеходным зонам – как по внешнему контуру, так и внутри.
Хрупкая материя
В интерьере небольшого ресторана M.Rest от студии дизайна интерьеров BE-Interno, расположенного на берегу Балтийского моря в Калининградской области, воплощены самые характерные черты меланхоличной природы этого края, и сам он идеально подходит для неторопливого времяпрепровождения с видом на закат.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Уступы, арки и кирпич
По проекту PRSPKT.Architects в Уфе достроен жилой комплекс «Зорге Премьер», честно демонстрирующий роскошь, присущую заявленному стилю ар-деко: фасады полностью облицованы кирпичом, просторные лобби украшает барельефы и многоярусные люстры, вместо остекленных лоджий – гедонистические балкончики. В стройной башне-доминанте располагается по одной квартире на этаже.
Карельская кухня
Концепция ресторана на берегу Онежского озера, разработанная бюро Skaträ, предлагает совмещать гастрономический опыт с созерцанием живописного ландшафта, а также посещением пивоваренного цеха. Обеденный блок с панорамными окнами и деревянной облицовкой соединяется с бетонным цехом аркой, открывающей вид на гладь воды.