Реставрация в городе

Не все архитекторы могут похвастаться тем, что в их портфолио модернистская архитектура успешно уживается с проектами реставрации. А вот для Алексея Гинзбурга, внука и правнука мастеров авангарда 1920-х, работа с исторической архитектурой стала не единственной, но крайне важной частью жизни. Как известно, отец и сын, Алексей и Владимир Гинзбурги, основали свою мастерскую в 1995 году для работы над проектом восстановления дома Наркомфина. Постепенно в портфолио, помимо безусловных шедевров авангарда, стали появляться и более ранние здания. Вот и сейчас, когда на Пушкинской площади завершается реставрация здания «Известий» 1927 года, построенного прадедом Алексея Гинзбурга Григорием Бархиным, архитектор также ведёт реставрацию домов XIX и начала XX веков в начале Малой Дмитровки – работая, таким образом, с частью квартала разновременных домов в центре Москвы. Реставрация доходного дома Тюляевой, построенного в 1910 году архитектором Клавдием Леонидовичем Розенкампфом, уже практически завершена.

Дом расположен на углу Малой Дмитровки и Настасьинского переулка, напротив театра Ленкома, чьё здание построено на один-два года раньше по проекту известных архитекторов московского модерна Иллариона Александровича Иванова-Шица и Вячеслава Константиновича Олтаржевского для Купеческого клуба. Здания явным образом перекликаются: Розанкампф повторил и колоннаду Шица-Оларжевского, и характерные для модерна «рогатые» башни, и кольца-гирлянды, и женские маски. Но колонны дома Тюляевой пышнее, ордер композитный, а лепка лиц так и вообще крупная, рублеными плоскостями и напоминает ребристый стиль рисунка гипсовой головы, который требуют от абитуриентов МАРХИ на вступительных экзаменах. На фасадах Розенкампфа также сильны реплики ампира – любимой темы неоклассики 1910-х, столь хорошо помогающие вписать любую архитектуру в московский контекст, напоминающие о творчестве Жилярди и Бове. Любопытный дом, очень московский, следы эклектики и модерна в нём отличнейшим образом переплетены с неоклассикой.

Конечно же, переклички с архитектурой Купеческого клуба, нынешнего Ленкома, были важны для Клавдия Розенкампфа. Они также оказались важными для Алексея Гинзбурга и Натальи Шиловой, члена Союза архитекторов, которые предложили для фасадов, ранее насыщенно-жёлтых – зеленоватый цвет на грани оливкового и салатового. Оттенок перекликается с цветом фасадов Ленкома, также недавно отреставрированного компанией Стройинвест. Цвет фасадов Ленкома, впрочем, ближе к горчично-бронзовому, строже, как и архитектура Шица-Олтаржевского. И всё же теперь сходство двух зданий стало очевиднее. Более того, и часть улицы между ними стала как будто звеняще-светлой, неожиданно лёгкой. Чему способствует, разумеется, в числе прочего и то, что в результате летней московской реконструкции улица лишилась проводов, а фонари заменили на реплики исторических, газовых.

Но прежде всего, конечно, новое качество городского пространства перед театром Ленкома обязано своим появлением гранитной вымостке фрагмента улицы. Она плавно вырастает, поднимается до поверхности тротуара, перед переулком, и так же плавно опускается до уровня асфальта за театральным зданием. Машины в этом месте как будто бы наезжают на «лежачего полицейского», или же въезжают на подобие моста, невольно сбавляя скорость, поскольку водителю кажется, что он внезапно оказался в на территории пешехода. Почти белые плиты, сменяя чёрный асфальт, делают воздух светлее, а пространство – как будто бы даже медитативнее, спокойнее, лишают его повседневной суетности. Перед театром появилось подобие ковра или же площадь для парадного разъезда – ограждённая гранитными быками и украшенная несколькими скамейками. Она связывает Ленком и дом Тюляевой – постройки почти одновременные, в ансамбль, как, по-видимому, и предполагалось в блестящую эпоху начала XX века – время электричества, автомобилей, активного городского строительства, новой жизни в квартирах многоэтажных домов большого города.

Теперь, проходя начало Малой Дмитровки мы как будто даже возвращаемся в то время, когда Москва стремительно и уже окончательно теряла свой «деревенский», садовый привкус. Впрочем процесс был подготовлен – рассказывает Алексей Гинзбург, архитектор, увлечённый не только реставрацией, но и историей, – уже с середины XIX века разоряющиеся после отмены крепостного права дворяне начали нарезать на квартиры и сдавать внаём здания своих, еще невысоких в то время, усадеб. Что не миновало и усадьбу отставного майора Новосильцева, на фундаментах которой архитектор Клавдий Розенкампф позднее построил доходный дом Тюляевой: в XIX веке здесь снимали квартиры люди разной степени известности, к примеру, Юлия Лермонтова, первая русская женщина, получившая степень доктора химии. Доходный дом построен на фундаментах усадьбы и включает те части её стен, на которые можно было опереться с пользой – очень многие дома в центре Москвы могут похвастаться такого рода многослойностью, причем некоторые хранят, как известно, фрагменты XVII и XVIII веков. В данном же случае дом включил лишь остатки усадьбы начала XIX века. Не исключено, что элементы архитектуры ампирных особняков, столь узнаваемые на фасадах Розенкампфа, появились не случайно и служат воспоминанием, обозначают преемственность с предшествующими зданиями. Разобрав часть ампирной усадьбы, Розенкампф воспроизвел похожие фрагменты в верхней части своих фасадов – почему нет?

Алексей Гинзбург и Наталья Шилова сделали свою реставрацию дома настолько бережной, насколько это возможно: вычинили, вычистили все рельефы. Размытые, «оплавленные» из-за множества неграмотных ремонтов элементы фасада тщательно обмеряли, а затем по обмерам и образцам изготавливали шаблоны и отливали рельефы с более чёткой пластикой, – рассказывает архитектор (со вздохом надо признать, что на фасадах соседнего Ленкома некоторые носы скульптур так и остались отломанными). Конструкции усилили: деревянные перекрытия с тонкими металлическими балками признали не пригодными для ремонта и заменили на тонкие монолитные плиты на колоннах, способные выдержать большие нагрузки. Исторические кирпичные стены сохранили и укрепили. Бутовую кладку фундамента армировали. Кровлю дома заменяли в советское время, в тех пор она пришла в негодность. Новая кровля выполнена из материала титан-цинк немецкого производителя
RHEINZINK в той же технике фальца с пологими скатами по историческим образцам. Над лестнично-лифтовыми узлами появились световые фонари – в начале ХХ века они довольно часто встречались в домах подобного типа; в советское время фонари убрали, Алексей Гинзбург восстановил их по первоначальному проекту. Над сохранившимися в подвале сводами Монье соорудили сверху новые перекрытия, которые не касаются их, но разгружают.

Кроме того, архитекторы позаботились о восстановлении исторической достоверности, отчистив брандмауэры и дворовые фасады от советской краски до кирпича. В начале XX века штукатурили и красили, как правило, только главный фасад, – рассказывает архитектор, – остальные оставляли кирпичными, экономя. Очищенный кирпич покрыли гидрофобными составами, прописали швы. Позднее, при реставрации соседних домов квартала, их внутренние фасады также планируется очистить до кирпича: тогда двор дома Тюляевой окончательно приобретёт кирпичную аутентичность. Надо сказать, что Алексей Гинзбург вернул кирпичный «тыл» и старому зданию «Известий». Что это дало? – Новую, довольно неожиданную цветность: «буржуазный» светло-салатовый дома Тюляевой и революционный тёмно-серый «Известий» в сочетании с насыщенной терракотой составляют интересную, почти лентуловскую палитру, забытую городом во второй половине XX века.

Начиная с советских времен, в доме Розенкампфа располагались офисы и учреждения. Теперь же ему будет возвращена его первоначальная – жилая – функция. На первом этаже, как это было и в начале прошлого века, должны появиться кафе и магазины. Квартиры в доме изначально были большими – по 150-200 м², самые просторные – по 300 м² – находились в крыле, выходящем на Настасьинский переулок. Причем квартиры располагались компактно, поперёк здания, с окнами и во двор, и на улицу, что выгодно отличает этот дом от других доходных домов, где квартиры были, как правило, вытянуты вдоль фасада. Благодаря тому, что двор не стал двором-колодцем, так как соседние дома не стоят на этом участке плотным кольцом, здесь достаточно света и дворовая сторона квартир неплохо освещена. Первоначально у каждой квартиры было два выхода – на парадную и черную лестницу, сейчас эти выходы восстановлены. Впрочем, квартиры с учетом современных реалий нарезаны мельче: если раньше на этаже было по шесть квартир, теперь будет по десять. Что сделано с учетом стоимости жилья в центре – ясно, что квадратный метр жилья в этом доме будет стоить немало. Кроме того, в расчет брался и потенциальный контингент жильцов: в переулках исторического центра, в доме с минимальным двором поселятся не обремененные большими семьями люди, выбирающие центр ради как деловой, так и вечерней-ночной жизни. Однако квартиры верхнего этажа будут двухъярусными: к ним добавлено пространство чердаков, более не нужных для обогрева дома воздушной прослойкой; новые окна чердаков – острые, треугольные, деликатно выглядывают из-за карниза, их современное происхождение узнаваемо.

Этажи доходного дома Тюляевой заметно отличаются по высоте: самый престижный этаж – третий и в нём, соответственно, самые высокие потолки. Верхний антресольный этаж надстроен чуть позже, он ниже остальных. В облике дома нет той рациональной функциональности, которая типична для многих других многоэтажек 1910-х с равномерными рядами окон и одинаковыми по высоте этажами. Такого рода дом стоит тут же рядом, отступя от красной линии Настасьинского переулка, практически во дворе дома Розенкампфа, – рассказывает Алексей Гинзбург: это восьмиэтажный доходный дом, построенный архитектором Николаем Жериховым на три года раньше, в 1907 году. Он принадлежит «Известиям» и ещё ждёт реставрации.

За последние тридцать-сорок лет Московский центр пережил многое: много лет дома ветшали, хотя плюсом было то, что почти любой квартал можно было пройти вдоль и поперёк. Ремонтировали их небрежно, не умея и не желая восстанавливать и даже сохранять буржуазные красоты. Затем наступивший период «грибов» принес с собой сносы, варварские реконструкции и муляжи, – в лучшем случае сохраняли «вывешенные» стенки фасадов, да и те частенько сами падали от ретивой реконструкции. Достаточно очевидно, что работа Алексея Гинзбурга и Натальи Шиловой с реставрацией доходного дома, охранный статус которого невелик – он числится во вновь выявленных – принадлежит качественно новому этапу. Можно спорить о необходимости монолитных перекрытий, но и в перфекционизме не следует заходить слишком далеко – дом жив, ему возвращена функция и множество исторически достоверных элементов, от фрагментов лепнины до кирпича брандмауэров и внутренних фонарей. И он, и окружающее пространство добросовестно вычищены, «отмыты» и готовы к новой жизни. Конечно, поселиться в нём будет недёшево, и хочется рассчитывать на то, что кто-нибудь из новых хозяев выставит квартиру на airbbnb – любопытно, а вдруг. Но важнее, что этот фрагмент города вновь приобретёт благородство. А благородство города – это ведь не только высокие цены на недвижимость, это и живое пространство, куда в театр и кафе может прийти кто угодно. Сейчас все шансы на то, что вырасти в такое настоящее, не-муляжное пространство, у этого фрагмента города есть. Во многом – благодаря увлечениям Алексея Гинзбурга историей и реставрацией. В конце концов, качество города определяется на только вымосткой тротуаров и перекрёстков, хотя и ею тоже. Архитектура окружающих домов и их историческая целостность тоже важны. 

поставщики, технологии: