English version

Сергей Скуратов: «Небоскреб это баланс технологий, экономики и эстетики»

В марте две башни Capital towers достроили до 300-метровой отметки. Говорим с автором самых эффектных небоскребов Москвы: о высотах и пропорциях, технологиях и экономике, лаконизме и красоте супертонких домов, и о самом смелом предложении недавних лет – башне в честь Ле Корбюзье над Центросоюзом.

mainImg
Архи.ру:
В Москве объявляют все новые высотные проекты, она на глазах, можно сказать, становится «городом башен». Самая высокая башня города – ONE tower на участке №1 в Москва-Сити – сейчас строится по вашему проекту. Насколько я помню, ее высота в какой-то момент была 405 м, а теперь уже 445…

Сергей Скуратов: 
Да, причем когда мы в 2017 году выиграли конкурс, который проводил инвестор, компания Мосинжпроект, в задании фигурировала высота 350 метров.
 
Кто еще участвовал в конкурсе?
 
SOM – признанные авторитеты высотного строительства и авторы соседней башни «Око», и Сергей Чобан, автор башни «Федерация» и Neva Towers. Сразу после того, как наш проект победил, я предложил сделать башню выше, превратить ее в доминанту Сити. С помощью профессиональных средств: макета, рисунков и рендеров, – нам удалось убедить и заммэра Марата Хуснуллина, и заказчиков в том, что увеличить высотную отметку имеет смысл. Скорректировали ГПЗУ, получили высоту 404 метра. Но я понимал, что и этой высоты не хватает, и предложил построить самый высокий небоскреб в Европе. Сейчас планируется 445 метров, новый вариант стал элегантнее, стройнее и выразительнее. Я рассказал очень коротко, самую суть, но это был долгий процесс непрерывного диалога.
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити» (верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год)
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Объем вторит узкому протяженному участку, со стороны ТТК срезан как клинок, толщина на остром краю 2.4 метра, но в таком масштабе угол выглядит как лезвие. Если смотреть от квартала Камушки, то больше похоже на парус или крыло, тут уж у всех разные сравнения… Очень хочется сохранить шелкографию на фасадах, там у нас белый градиент, причем в нижних офисных этажах он закрывает собой большую часть, а кверху, там, где начинаются жилые квартиры, плавно исчезает.
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Была идея довести высоту до 465 метров, тогда чистая высота башни стала бы больше, чем у Лахты-центра даже включая шпиль [общая высота башни Лахта 462 м, но без шпиля 365 м, – прим. ред.]. Однако при подсчетах выяснилось, что эти 20 метров существенно удорожают строительство, появляется еще один техэтаж и новые требования к фундаменту, так что от идеи пришлось отказаться. Обсуждалось использование металлических конструкций, но металла пришлось бы слишком долго ждать, так что, судя по всему, мы останемся в железобетоне с мягкой арматурой.

Получается, что самая высокая доминанта Сити заняла узкий участок на его границе…
 
На самом деле участок – удачный, к нему сходятся два Красногвардейских проезда, со стороны ТТК на него отличный вид, в профиль, на самый тонкий ракурс. Отличное место чтобы поставить вертикаль.
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Хотя, конечно, строить с нуля лучше, на новой территории есть возможность все продумать, поставить высокий небоскреб в самое красивое место, по центру, спроектировать территорию вокруг: площадь, эспланаду… 
 
Возвращаясь в Сити – недавно две из трех башен ваших Capital towers достроили до 300-метровой отметки. Они, кажется, в первоначальном замысле, также как и ONE tower, были менее высокими?
 
Вначале было 200 м, я предложил сделать 250 м, удалось повысить до 272; потом, когда стало ясно, что квартиры очень хорошо продаются, высоту увеличили еще на 10%.
  • zooming
    Capital towers на Краснопресненской набережной, 03.2021. Вид с юга
    Фотография: Архи.ру
  • zooming
    Capital towers на Краснопресненской набережной, 03.2021. Вид с запада
    Фотография: Архи.ру

В какой стадии сейчас строительство?
 
В две башни доведены до верха, в них близка к завершению внешняя отделка. Третья, начатая первой, отстает от них, но так бывает… Осталась вся внутренняя отделка, стилобатная часть, благоустройство, работы еще много.
 

 
  
 
Сколько сейчас у вас в целом высотных проектов в работе?
 
Около десяти, но точно сказать сложно, что-то только начинается, что-то наоборот, заморожено. Только что закончили и презентовали конкурсный проект жилого комплекса на северо-западе Москвы, там, в числе прочего, две башни. Одна 250 м, другая 150 м. Ждем результатов. Ведем переговоры с новым для нас заказчиком о проектировании высотных жилых комплексов на севере Москвы и в Нижнем Новгороде. Делаем одновременно несколько мастерпланов с предконцепциями по Москве. Рисуем пару  небоскребов на юго-востоке: три башни, две по 240 м, одна 150 м. Парные башни имеют необычную для московских небоскребов форму, подсечкой внизу и вверху, с общественной террасой на высоте 200 м. Углы башен скруглены, а там где срез, они прямые, как будто дерево срезали лезвием, а ближе к солнцу начинаются новые побеги…

А как обстоят дела с вашим самым обсуждаемым небоскребом, на проспекте Сахарова рядом с Центросоюзом? В какой стадии сейчас дискуссия вокруг нее?
 
В стадии обсуждения. Мы сделали несколько вариантов – высотой 125, 150, 175 и 200 метров. Первый вариант, 125 м, был согласован с размером длинного корпуса здания Центросоюза. Он вообще был задуман как памятник Ле Корбюзье и его мемориальный музей. Экспозиция должна расположиться в стилобатной части, со входом через городскую площадь, опущенную на этаж по отношению к улице. С продолжением наверху, со смотровой площадкой, откуда, если все получится, будет открываться отличный вид на здание Центросоюза с высоты птичьего полета: так на него пока еще никто не смотрел. Там можно устраивать виртуальные демонстрации, к примеру, накладывать «крестики» плана Вуазен на реальную панораму Москвы.
Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице
© Сергей Скуратов ARCHITECTS

Сама образность башни перекликается со временем Корбюзье: очень простой объем, стекло и металл – обязательно металлические колонны, тонкие, легкие, и скругленные моллированные углы, как у Миса или Райта. Для приватности квартир мы планируем использовать электрохромное стекло: приходишь в квартиру, включаешь свет, стекла становятся белыми матовыми и внутреннего пространства снаружи не видно [показывает образец стекла, щелкает выключателем, стекло работает]. В выключенном состоянии такие стекла прозрачные.
  • zooming
    Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице. Вид 3 с проспекта Академика Сахарова. Вариант 150 м
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице. Вид 6 с Мясницкой улицы. Вариант 150 м
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Я видела на вашем сайте еще один вариант, высотой 58 метров. Он вписан в разрешенную высотную отметку?
 
Похожий на вавилонскую башню? Да, я попросил коллег в бюро нарисовать, как это могло бы выглядеть. ДКН готов его утвердить, но мне этот вариант не нравится, и даже если его утвердят, я его строить не буду.
 
Откуда взялась идея башни? Ее предложил заказчик или вы?
 
Заказчик пришел с задачей построить всего лишь 16 000 м2 наземных площадей  на месте двух очень ветхих рядовых домов начала XX века. Башню предложил я, и я уверен, что она уместна и даже нужна – она зафиксирует место, станет ориентиром.
 
Человеку нужны в городе вертикали, они размечают пространство, и на них можно взобраться, увидеть все вокруг. В Москве было сорок сороков церквей с колокольнями, потом появились высотки – что-то я не читал, чтобы тогда кто-то возмущался… А теперь мы все ими любуемся. В городе Болонье было множество башен. Кроме того среда проспекта Сахарова сложилась в XX веке, она формировалась как часть новой Москвы, там и другие башни проектировались; моя башня может стать итоговым акцентом, своего рода стелой в честь Корбюзье.

Всем архитекторам, которым я показывал проект, он понравился – Юрий Павлович Волчок очень отстаивал его. Когда я показывал его на Методсовете при ДКН, проект многим понравился, экспертам, чиновникам, архитектором – все, с кем я делился этой идеей, ее поддержали. Идея нравится мэру и главному архитектору города Сергею Кузнецову. Но все боятся прецедента.
 
А вы сами как относитесь к прецеденту строительства башни в границах Садового кольца?
 
Я уверен, что надо не цепляться за прецедент, а рассматривать конкретные случаи и предложения. Говорят: если тут разрешить, все начнут строить башни в центре. Но кто такие все? Пусть спроектируют хороший небоскреб, подходящий к своему месту. Создайте какой-нибудь совет, который будет согласовывать такие исключительные сюжеты – я лично готов туда войти и рассматривать будущие проекты. Город же волен разрешить и не разрешить. Но надо смотреть на ценность конкретного предложения, а не бояться «башен вообще».
 
Если ты как архитектор, без всякого давления на тебя, понимаешь, что в этом месте можно сделать красивое здание – почему нет? Есть, конечно, люди, которые хотят, чтобы ничего не менялось вообще. Но тогда – что останется от нашего времени? Сплошные компромиссы? Не стоит превращать в священную корову пространство города, которое и так все время меняется – надо делать так, чтобы изменения были к лучшему. Город должен меняться, а вот вектор изменений зависит от обстоятельств, от талантливых архитекторов, от девелоперов, которые не боятся экспериментировать, от настроения в обществе, от доброй воли руководства города…
 
Я стараюсь делать доминанты, которые я проектирую, стройными, элегантными, минимально вмешивающимися в пейзаж. Хотя небесную линию они, конечно, меняют. Однако думаю, если в границах Садового кольца появилось бы десять сверхтонких небоскребов, панорама с Воробьевых гор не то чтобы катастрофически изменилась бы.
Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице. Вид со смотровой площадки Воробьевых гор. Вариант 150 м
© Сергей Скуратов ARCHITECTS

Но супертонкую башню можно строить только в центре, ее вообще не так-то просто реализовать с точки зрения экономики, хотя бы потому, что лестнично-лифтовой холл обслуживает всего одну квартиру на этаже. На Мясницкой у меня соотношение продаваемой площади к площади сервиса – один к двум, это дорогое решение, и оно может быть востребовано только в центре Москвы. В общем-то супертонкий небоскреб это жанр для Нью-Йорка, с очень дорогой стоимостью участков, надежным основанием из скальной породы и потрясающими финансовыми возможностями покупателей: там есть люди, готовые платить по $150-200 тысяч за м2. В Москве намного сложнее найти баланс между экономикой и технологией. Хотя одну супертонкую башню я в Москве уже построил.
 
Какую?
 
Высотный корпус ЖК «Медный 3.14» на Донской улице. Его высота чуть меньше 100 м, конструктивная толщина 16.8 м, а размеры основания по внешнему контуру 18 х 18 м. Две квартиры на этаже.
  • zooming
    Жилой комплекс «Медный 3.14»
    Фотография © Даниил Анненков, 2021
  • zooming
    План восточной, самой высокой, башни. Жилой комплекс «Медный 3.14»
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

 
 
 
Почти каждый из упомянутых вами проектов увеличил высоту в процессе проектирования. Вы их выращиваете из эстетических соображений, ради тонких пропорций? Или прибыли?

 
Прежде всего ради пропорций. Начиная с определенной высоты башне идет на пользу тонкий силуэт, и чем он тоньше – тем эффектнее и лучше. С прибылью сложнее – стало общим местом утверждать, что заказчик всегда рад дополнительным площадям, которые можно продать. Но тут мы попадаем в вилку между ценой технических решений, которая по мере увеличения растет, и следовательно, растет стоимость строительства – и покупательской способностью, рынком, который в Москве далеко не дает таких возможностей, как в Нью-Йорке.
 
Небоскреб – это баланс технологий и экономики. Возьмем «Медный 3.14» – если бы при основании 18 х 18 м высота башни стала не 100, а 200 или 240 м, стоимость строительства на квадратный метр в ней выросла бы в полтора раза. Но цены на рынке не изменились бы! Поэтому мы ограничились 100 метрами, хотя город мог бы разрешить строить в этом месте выше. А 300 метров с основанием 18 х 18 м, я думаю, можно построить только в Нью-Йорке.
 
Так что убедить заказчика построить супертонкую башню неимоверно сложно, высота должна быть экономически обоснована. Но мы всё считаем, даем, в числе прочего, и экономические выкладки.
 
Квартиры в ваших башнях – по статусу в основном апартаменты или жилье?
 
В основном жилье, со всеми вытекающими обременениями. Мы уделяем много внимания общественным функциям в стилобатной части, при большой плотности это становится особенно важным.
 
Из чего складывается повышение цены с увеличением высотности?
 
Из многих факторов. Стеклянные фасады с хорошими профилями, со спрятанными импостами очень дороги. Или джамбо-остекление, элементный фасад с высотой 3.6 х 1.2 м – тоже дорогое решение. Многое зависит от грунтов, фундаментов и толщины конструкций, к примеру, решение «стакан в стакане» требует гораздо больше бетона на перекрытия, чем перпендикулярные фасаду пилоны с шагом в размер комнат – в этом последнем решении меньше фасадной и планировочной свободы, но оно сильно уменьшает бюджет. С увеличением высоты появляются дополнительные техэтажи, и увеличивается стоимость инженерного оборудования и обслуживания, поскольку наверх надо подать воду, воздух, электричество. Плюс учесть ветровые нагрузки.
 
Когда ветровые нагрузки становятся критичны с конструктивной точки зрения?
 
Для башен с пропорциями порядка 1:10 и тоньше. У Capital towers отношение ширины корпуса к высоте 1:14.5, у ONE tower – 1:15. Как раз вскоре планируем тестировать его макет на нагрузки. Мы проверяем все наши высотные проекты по нескольку раз в аэродинамической трубе, обвешиваем датчиками и «продуваем», находим и укрепляем проблемные места.
 
Какого размера макет тестируете?
 
Полтора-два метра в высоту. Но, конечно, я как руководитель мастерской вникаю не во все детали – это дело инженеров и ГАПа. Главный инженер большинства наших строящихся башен – Михаил Кельман, конструкции в большей степени вопрос его ответственности.
 
Меня же больше волнует эстетика, типология и то, как конструкция влияет на образ.
 
Насколько я вижу, форма ваших башен стремится скорее к простоте, чем к сложности. Как вы описали бы ваш идеал небоскреба?
 
Я сторонник лаконичной архитектуры – яркая ультрамодная тема быстро устаревает. Башни  должны быть строгими, элегантными и очень простыми, они растут вверх, как дерево без веток. Это особенность типологии: здесь вся общественная жизнь группируется внизу, в нижних ярусах, сложных, с перепадами высоты, приподнятых и заглубленных.
 
Внизу много деталей и разнообразия, пространственного и эмоционального. А выше ничего не нужно, там – технологии, а фасады служат только оболочкой. Верхняя часть и нижняя, партер, контрастируют друг в другом, я стараюсь подчеркнуть этот контраст. У лаконичной формы, впрочем, есть оборотная сторона – сложно придумать новый ход, такой, который вписывался бы в экономику конструкции и требования безопасности людей, учитывал стратегию борьбы с перегревом и переохлаждением, опасность возникновения сосулек и безопасность людей, которые ходят внизу.
 
Ваш самый первый небоскреб, башня дома на Мосфильмовской, не очень лаконичен. Но насколько я помню, и там пришлось упростить спиральный поворот, да?
 
Не пришлось, я сам так решил. Мне нужно было развернуть виды из квартир в сторону центра, и после некоторых размышлений меня осенило: я буквально взял в мастерской кусок поролона и скрутил его. Этот «недокрут» многие потом сравнивали с башней Калатравы в Мальмё, но я, когда рисовал, даже еще не знал про нее. А граненая форма оказалась оптимальной. Но дом на Мосфильмовской возник в совершенно другой экономике, это были годы роста, цена строительства была ниже, передо мной была поставлена задача сделать нечто очень яркое и много возможностей. Поэтому там получились наши колонны из черного бетона, «плетенка» на втором корпусе, и многое другое. Но не была построена вторая пара домов – она планировалась такой же, но с поворотом на 180°, и не появился парк, о чем я очень жалею. Зато вокруг выросло несколько построек, которых там, на мой взгляд, не должно было быть.
 
Как вы считаете, почему квартиры в небоскребах пользуются спросом, несмотря на то, что они заведомо дороже?
 
Небоскребы непростое, но общемировое явление. С одной стороны, они прямое следствие технического прогресса, новых технологий и увеличения стоимости земли в мегаполисах. Помимо прочего, они помогают уменьшить размер города, не дают ему расползаться в ширину. С другой стороны, они связаны с появлением класса или прослойки людей, которые хотят «жить над всеми». Помните, как Ланистеры в «Игре престолов», во дворце над городом? Разные города по-разному реагируют на эту тенденцию: в Париже все башни собраны в районе Дефанса, а в Лондоне появляются повсюду – хотя тоже только в тех районах, которые хорошо подходят по экономическим соображениям.
 
Кстати замечу, несколько лет назад, гуляя со старшим внуком по Кенсингтонскому парку я увидел, что башня The Shard Ренцо Пьяно потрясающе фиксирует ось лондонских парков. Из башен получаются отличные акценты, если правильно расположить их в пространстве – в этом смысле они «работают» с пространством города в целом, «размечают» его, притягивают взгляд. Если хорошо спроектированы, конечно.
  • zooming
    Дом на Мосфильмовской. Sergey Skuratov architects, 2004–2012
    Фотография © Sergey Skuratov architects
  • zooming
    Дом на Мосфильмовской
    Фотография © Sergey Skuratov architects

05 Апреля 2021

Похожие статьи
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Лама из тетраметилбутана
Петр Виноградов рассказал об экспериментальной серии скульптур «Тетрапэд», которая исследует принципы молекулярной архитектуры, адаптивных структур и интерактивного взаимодействия с городской средой. Конструкции реагируют на движение, собеседуют с пространством, допускают множественные сценарии использования и интерпретации. Скульптуры уже побывали на «Зодчестве» и фестивале «Дикая мята», а дальше отправятся на Forum 100+.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Технологии и материалы
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Сейчас на главной
Свет в пустоте
Культурный центр «Чжанбэйский мираж», расположенный среди полей северо-востока Китая, превращен бюро Puri Lighting Design в гигантскую световую инсталляцию.
Как старинный Тобольск становится порталом в будущее
За последнее десятилетие архитектурное бюро Wowhaus подготовило концепции развития для ряда российских городов – Выксы, Тулы, Нижнекамска. На этом фоне мастер-план Тобольска выделяется своим масштабом – охваченная преобразованиями территория превышает 220 километров – и сложностью.
Шепот песка
Бюро HAAST спроектировало многофункциональный спа-комплекс в Алматы, чтобы воплотить мечту заказчицы о пространстве, оказывающем терапевтический и расслабляющий эффект благодаря дизайну интерьера.
Петербург vs Рим
Центр Петербурга, как известно, священен, – но мало кто всерьез знает, где он начинается и заканчивается. Речь не о формальном признаке «от Обводного канала до Большой Невки», а о «вайбе», соответствующем центру города. Реализовав квартал «Невской ратуши» – по проекту, победившему в международном конкурсе – Евгений Герасимов и Сергей Чобан создали на его территории «образ центра». Причем не столько петербургского, сколько общемирового. Это ново, такого в Питере давно не было... Изучаем атмосферу, вспоминаем прообразы, в том числе раздумываем о том, кто и когда назвал Петербург новым Римом. Не зря, получается, идея-то живет.
Внимание на угол
Комплекс 5Tracks по проекту Shift Architecture & Urbanism и Powerhouse Company в нидерландском городе Бреда соединяет крытые общественные пространства с жильем и офисами, заполняя лакуну рядом с главным вокзалом.
На волне
Проект преобразования речного порта и набережной в Чебоксарах, разработанный архитектурным бюро АТРИУМ, затрагивает одну из ключевых территорий города. Набережная превращается в Речной бульвар – многофункциональное, комфортное и выразительное пространство для работы и отдыха. Авторы предлагают создать новую связь с главной площадью города – Красной, а также возвести несколько жилых башен, вдохновленных формой национального женского головного убора и способных стать ярким акцентом волжской панорамы.
«Пламенеющий» бетон
Новый театр во французском Бове по проекту бюро AJC напоминает о разных эпохах в истории города, от Средневековья до послевоенного восстановления.
Пятое измерение МАРХИ
Анонсирован проект нового корпуса МАРХИ, спроектированный Сергеем Кузнецовым и Иваном Грековым, соавторами по зданию кластера Ломоносова МГУ. Он включает недовосстановленный в 2008 году каретный сарай и смелые, крупные, зеркальные консоли. Ширина – не больше 10 метров, главное назначение художественная школа.
Дом, в котором
Музей искусств Санкт-Петербурга XX-XXI веков открыл выставку «Фрагменты эпох» в парадных залах своего нового здания – особняка купца Ивана Алафузова на набережной канала Грибоедова. Рассказываем, почему сюда стоит заглянуть тем, кто хочет проникнуться духом Петербурга.
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Заряд энергии
Бюро CNTR спроектировало для нового спортивного кластера на окраине Екатеринбурга автозаправочную станцию, сумев превратить небольшой объект в локальную доминанту: что-то вроде въездного знака, который рассказывает об окружающей территории и задает тон. А кроме того – демонстрирует разнообразные архитектурные приемы. Даже неподготолвенный зритель, приехав заправить машину, почувствует движение и статику, игру с массой, сочетание пятна и линии.
За каменной стеной
Концепция фондохранилища Староладожского историко-архитектурного и археологического музея-заповедника сочетает элементы архитектуры домонгольской Руси с современными приемами и материалами. Проект бюро Архиоптерикс стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области».
Рисовать как Баженов
В Московском архитектурном институте прошел IV Творческий конкурс академического рисунка. В эпоху тотальной компьютеризации умение рисовать считается редким и ценным навыком, и МАРХИ по праву гордится тем, что учит своих студентов этому важному ремеслу.
Больше солнца и воздуха
Бюро KIDZ удается создавать кафе с уникальной атмосферой и настроением, благодаря которым они становятся популярными. И благодаря классному дизайну запускаются целые сети, как это произошло в Нальчике, где к уже двум существующим кофейням Balance Coffee добавилась третья.
Мачта связи
Компания «Норвекс Арт» спроектировала и построила в городе Сокол вышку сотовой связи из клееной древесины. Она легче по весу, а также дешевле и экологичнее в производстве, чем металлическая.
На римских развалинах
Бюро Ofis реконструировало виллу 1920-х годов в центре Любляны, наглядно продемонстрировав многослойный и противоречивый характер застройки словенской столицы.
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.
Город древний, но пока еще несколько запущенный
Город Касимов Рязанской области – русско-татарский, тут до 1681 года (!) существовало ханство, впрочем, под общим руководством московских князей... Сейчас это туристический город с памятниками XVI–XVIII и далее веков, но небольшой. Задачей летнего практикума Института Генплана было предложить Касимову изменения, способные увеличить туристический поток и быть полезными жителям. Получилось много разных идей: от пешеходных маршрутов до переноса автовокзала.
Осторожно отмыто
В издательстве «Подписные издания» выходит книга Ксюши Сидориной – со-основательницы сообщества волонтеров-реставраторов Гэнгъ, которое с 2019 года отмывает и скоблит парадные Петербурга, открывая жильцам исторических домов сокровища: печи, мозаики, витражи. А еще – плитку. Именно плитка стала «цементом» книги, соединившим все – исторический экскурс, способы поиска ценных экземпляров, «каталог» парадных, а также опыт «партизанской» реставрации. О книге рассказывает редактор издательства Артем Макоян.
Кубок чемпионов
Небоскреб Bell на 1-й улице Ямского поля, 12 на первый взгляд строг и лаконичен, хотя скромным его назвать никак не возможно. Экономная стереометрия построена на работе с формой, близкой к овалу – а это одна из излюбленных тем архитекторов UNK. Обтекаемая поверхность основной формы с металлическими ламелями дважды посечена стеклянными срезами, графически демонстрируя суть исходной формы: ее простоту и одновременно сложность. К тому же здесь решены десятки сложнейших инженерных головоломок.
Полуцифровая среда
В Иннополисе под Казанью открылся первый 4-звездочный отель, спроектированный бюро MAD Architects. Интерьеры отеля сочетают элегантность и иронию, технологичность и комфорт, напоминая декорации компьютерной игры или фантастического фильма о недалеком будущем.
Y-школа
По проекту «БалтИнвест-Проект» в Гатчине построена школа на 800 учеников. Лучевая планировка позволила разделить младшую и старшую школы, а также спортивный блок, обеспечив помещения большим количество естественного света. На многослойны фасадах оштукатуренные поверхности сочетаются с навесными элементами разных цветов и фактур.
Тропа к центру Земли
Посетительский центр в Национальном парке ледника Снайфедльсйёкюдль в Исландии, спроектированный бюро Arkis, служит также смотровой платформой и пропускает через себя пешеходную тропу.