English version

Сергей Скуратов: «Небоскреб это баланс технологий, экономики и эстетики»

В марте две башни Capital towers достроили до 300-метровой отметки. Говорим с автором самых эффектных небоскребов Москвы: о высотах и пропорциях, технологиях и экономике, лаконизме и красоте супертонких домов, и о самом смелом предложении недавних лет – башне в честь Ле Корбюзье над Центросоюзом.

mainImg
Архи.ру:
В Москве объявляют все новые высотные проекты, она на глазах, можно сказать, становится «городом башен». Самая высокая башня города – ONE tower на участке №1 в Москва-Сити – сейчас строится по вашему проекту. Насколько я помню, ее высота в какой-то момент была 405 м, а теперь уже 445…

Сергей Скуратов: 
Да, причем когда мы в 2017 году выиграли конкурс, который проводил инвестор, компания Мосинжпроект, в задании фигурировала высота 350 метров.
 
Кто еще участвовал в конкурсе?
 
SOM – признанные авторитеты высотного строительства и авторы соседней башни «Око», и Сергей Чобан, автор башни «Федерация» и Neva Towers. Сразу после того, как наш проект победил, я предложил сделать башню выше, превратить ее в доминанту Сити. С помощью профессиональных средств: макета, рисунков и рендеров, – нам удалось убедить и заммэра Марата Хуснуллина, и заказчиков в том, что увеличить высотную отметку имеет смысл. Скорректировали ГПЗУ, получили высоту 404 метра. Но я понимал, что и этой высоты не хватает, и предложил построить самый высокий небоскреб в Европе. Сейчас планируется 445 метров, новый вариант стал элегантнее, стройнее и выразительнее. Я рассказал очень коротко, самую суть, но это был долгий процесс непрерывного диалога.
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити» (верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год)
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Объем вторит узкому протяженному участку, со стороны ТТК срезан как клинок, толщина на остром краю 2.4 метра, но в таком масштабе угол выглядит как лезвие. Если смотреть от квартала Камушки, то больше похоже на парус или крыло, тут уж у всех разные сравнения… Очень хочется сохранить шелкографию на фасадах, там у нас белый градиент, причем в нижних офисных этажах он закрывает собой большую часть, а кверху, там, где начинаются жилые квартиры, плавно исчезает.
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Была идея довести высоту до 465 метров, тогда чистая высота башни стала бы больше, чем у Лахты-центра даже включая шпиль [общая высота башни Лахта 462 м, но без шпиля 365 м, – прим. ред.]. Однако при подсчетах выяснилось, что эти 20 метров существенно удорожают строительство, появляется еще один техэтаж и новые требования к фундаменту, так что от идеи пришлось отказаться. Обсуждалось использование металлических конструкций, но металла пришлось бы слишком долго ждать, так что, судя по всему, мы останемся в железобетоне с мягкой арматурой.

Получается, что самая высокая доминанта Сити заняла узкий участок на его границе…
 
На самом деле участок – удачный, к нему сходятся два Красногвардейских проезда, со стороны ТТК на него отличный вид, в профиль, на самый тонкий ракурс. Отличное место чтобы поставить вертикаль.
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный высотный жилой комплекс в ММДЦ «Москва Сити», верхняя отметка здания 442,8 м, 2019 год
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Хотя, конечно, строить с нуля лучше, на новой территории есть возможность все продумать, поставить высокий небоскреб в самое красивое место, по центру, спроектировать территорию вокруг: площадь, эспланаду… 
 
Возвращаясь в Сити – недавно две из трех башен ваших Capital towers достроили до 300-метровой отметки. Они, кажется, в первоначальном замысле, также как и ONE tower, были менее высокими?
 
Вначале было 200 м, я предложил сделать 250 м, удалось повысить до 272; потом, когда стало ясно, что квартиры очень хорошо продаются, высоту увеличили еще на 10%.
  • zooming
    Capital towers на Краснопресненской набережной, 03.2021. Вид с юга
    Фотография: Архи.ру
  • zooming
    Capital towers на Краснопресненской набережной, 03.2021. Вид с запада
    Фотография: Архи.ру

В какой стадии сейчас строительство?
 
В две башни доведены до верха, в них близка к завершению внешняя отделка. Третья, начатая первой, отстает от них, но так бывает… Осталась вся внутренняя отделка, стилобатная часть, благоустройство, работы еще много.
 

 
  
 
Сколько сейчас у вас в целом высотных проектов в работе?
 
Около десяти, но точно сказать сложно, что-то только начинается, что-то наоборот, заморожено. Только что закончили и презентовали конкурсный проект жилого комплекса на северо-западе Москвы, там, в числе прочего, две башни. Одна 250 м, другая 150 м. Ждем результатов. Ведем переговоры с новым для нас заказчиком о проектировании высотных жилых комплексов на севере Москвы и в Нижнем Новгороде. Делаем одновременно несколько мастерпланов с предконцепциями по Москве. Рисуем пару  небоскребов на юго-востоке: три башни, две по 240 м, одна 150 м. Парные башни имеют необычную для московских небоскребов форму, подсечкой внизу и вверху, с общественной террасой на высоте 200 м. Углы башен скруглены, а там где срез, они прямые, как будто дерево срезали лезвием, а ближе к солнцу начинаются новые побеги…

А как обстоят дела с вашим самым обсуждаемым небоскребом, на проспекте Сахарова рядом с Центросоюзом? В какой стадии сейчас дискуссия вокруг нее?
 
В стадии обсуждения. Мы сделали несколько вариантов – высотой 125, 150, 175 и 200 метров. Первый вариант, 125 м, был согласован с размером длинного корпуса здания Центросоюза. Он вообще был задуман как памятник Ле Корбюзье и его мемориальный музей. Экспозиция должна расположиться в стилобатной части, со входом через городскую площадь, опущенную на этаж по отношению к улице. С продолжением наверху, со смотровой площадкой, откуда, если все получится, будет открываться отличный вид на здание Центросоюза с высоты птичьего полета: так на него пока еще никто не смотрел. Там можно устраивать виртуальные демонстрации, к примеру, накладывать «крестики» плана Вуазен на реальную панораму Москвы.
Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице
© Сергей Скуратов ARCHITECTS

Сама образность башни перекликается со временем Корбюзье: очень простой объем, стекло и металл – обязательно металлические колонны, тонкие, легкие, и скругленные моллированные углы, как у Миса или Райта. Для приватности квартир мы планируем использовать электрохромное стекло: приходишь в квартиру, включаешь свет, стекла становятся белыми матовыми и внутреннего пространства снаружи не видно [показывает образец стекла, щелкает выключателем, стекло работает]. В выключенном состоянии такие стекла прозрачные.
  • zooming
    Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице. Вид 3 с проспекта Академика Сахарова. Вариант 150 м
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS
  • zooming
    Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице. Вид 6 с Мясницкой улицы. Вариант 150 м
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

Я видела на вашем сайте еще один вариант, высотой 58 метров. Он вписан в разрешенную высотную отметку?
 
Похожий на вавилонскую башню? Да, я попросил коллег в бюро нарисовать, как это могло бы выглядеть. ДКН готов его утвердить, но мне этот вариант не нравится, и даже если его утвердят, я его строить не буду.
 
Откуда взялась идея башни? Ее предложил заказчик или вы?
 
Заказчик пришел с задачей построить всего лишь 16 000 м2 наземных площадей  на месте двух очень ветхих рядовых домов начала XX века. Башню предложил я, и я уверен, что она уместна и даже нужна – она зафиксирует место, станет ориентиром.
 
Человеку нужны в городе вертикали, они размечают пространство, и на них можно взобраться, увидеть все вокруг. В Москве было сорок сороков церквей с колокольнями, потом появились высотки – что-то я не читал, чтобы тогда кто-то возмущался… А теперь мы все ими любуемся. В городе Болонье было множество башен. Кроме того среда проспекта Сахарова сложилась в XX веке, она формировалась как часть новой Москвы, там и другие башни проектировались; моя башня может стать итоговым акцентом, своего рода стелой в честь Корбюзье.

Всем архитекторам, которым я показывал проект, он понравился – Юрий Павлович Волчок очень отстаивал его. Когда я показывал его на Методсовете при ДКН, проект многим понравился, экспертам, чиновникам, архитектором – все, с кем я делился этой идеей, ее поддержали. Идея нравится мэру и главному архитектору города Сергею Кузнецову. Но все боятся прецедента.
 
А вы сами как относитесь к прецеденту строительства башни в границах Садового кольца?
 
Я уверен, что надо не цепляться за прецедент, а рассматривать конкретные случаи и предложения. Говорят: если тут разрешить, все начнут строить башни в центре. Но кто такие все? Пусть спроектируют хороший небоскреб, подходящий к своему месту. Создайте какой-нибудь совет, который будет согласовывать такие исключительные сюжеты – я лично готов туда войти и рассматривать будущие проекты. Город же волен разрешить и не разрешить. Но надо смотреть на ценность конкретного предложения, а не бояться «башен вообще».
 
Если ты как архитектор, без всякого давления на тебя, понимаешь, что в этом месте можно сделать красивое здание – почему нет? Есть, конечно, люди, которые хотят, чтобы ничего не менялось вообще. Но тогда – что останется от нашего времени? Сплошные компромиссы? Не стоит превращать в священную корову пространство города, которое и так все время меняется – надо делать так, чтобы изменения были к лучшему. Город должен меняться, а вот вектор изменений зависит от обстоятельств, от талантливых архитекторов, от девелоперов, которые не боятся экспериментировать, от настроения в обществе, от доброй воли руководства города…
 
Я стараюсь делать доминанты, которые я проектирую, стройными, элегантными, минимально вмешивающимися в пейзаж. Хотя небесную линию они, конечно, меняют. Однако думаю, если в границах Садового кольца появилось бы десять сверхтонких небоскребов, панорама с Воробьевых гор не то чтобы катастрофически изменилась бы.
Многофункциональный комплекс на Мясницкой улице. Вид со смотровой площадки Воробьевых гор. Вариант 150 м
© Сергей Скуратов ARCHITECTS

Но супертонкую башню можно строить только в центре, ее вообще не так-то просто реализовать с точки зрения экономики, хотя бы потому, что лестнично-лифтовой холл обслуживает всего одну квартиру на этаже. На Мясницкой у меня соотношение продаваемой площади к площади сервиса – один к двум, это дорогое решение, и оно может быть востребовано только в центре Москвы. В общем-то супертонкий небоскреб это жанр для Нью-Йорка, с очень дорогой стоимостью участков, надежным основанием из скальной породы и потрясающими финансовыми возможностями покупателей: там есть люди, готовые платить по $150-200 тысяч за м2. В Москве намного сложнее найти баланс между экономикой и технологией. Хотя одну супертонкую башню я в Москве уже построил.
 
Какую?
 
Высотный корпус ЖК «Медный 3.14» на Донской улице. Его высота чуть меньше 100 м, конструктивная толщина 16.8 м, а размеры основания по внешнему контуру 18 х 18 м. Две квартиры на этаже.
  • zooming
    Жилой комплекс «Медный 3.14»
    Фотография © Даниил Анненков, 2021
  • zooming
    План восточной, самой высокой, башни. Жилой комплекс «Медный 3.14»
    © Сергей Скуратов ARCHITECTS

 
 
 
Почти каждый из упомянутых вами проектов увеличил высоту в процессе проектирования. Вы их выращиваете из эстетических соображений, ради тонких пропорций? Или прибыли?

 
Прежде всего ради пропорций. Начиная с определенной высоты башне идет на пользу тонкий силуэт, и чем он тоньше – тем эффектнее и лучше. С прибылью сложнее – стало общим местом утверждать, что заказчик всегда рад дополнительным площадям, которые можно продать. Но тут мы попадаем в вилку между ценой технических решений, которая по мере увеличения растет, и следовательно, растет стоимость строительства – и покупательской способностью, рынком, который в Москве далеко не дает таких возможностей, как в Нью-Йорке.
 
Небоскреб – это баланс технологий и экономики. Возьмем «Медный 3.14» – если бы при основании 18 х 18 м высота башни стала не 100, а 200 или 240 м, стоимость строительства на квадратный метр в ней выросла бы в полтора раза. Но цены на рынке не изменились бы! Поэтому мы ограничились 100 метрами, хотя город мог бы разрешить строить в этом месте выше. А 300 метров с основанием 18 х 18 м, я думаю, можно построить только в Нью-Йорке.
 
Так что убедить заказчика построить супертонкую башню неимоверно сложно, высота должна быть экономически обоснована. Но мы всё считаем, даем, в числе прочего, и экономические выкладки.
 
Квартиры в ваших башнях – по статусу в основном апартаменты или жилье?
 
В основном жилье, со всеми вытекающими обременениями. Мы уделяем много внимания общественным функциям в стилобатной части, при большой плотности это становится особенно важным.
 
Из чего складывается повышение цены с увеличением высотности?
 
Из многих факторов. Стеклянные фасады с хорошими профилями, со спрятанными импостами очень дороги. Или джамбо-остекление, элементный фасад с высотой 3.6 х 1.2 м – тоже дорогое решение. Многое зависит от грунтов, фундаментов и толщины конструкций, к примеру, решение «стакан в стакане» требует гораздо больше бетона на перекрытия, чем перпендикулярные фасаду пилоны с шагом в размер комнат – в этом последнем решении меньше фасадной и планировочной свободы, но оно сильно уменьшает бюджет. С увеличением высоты появляются дополнительные техэтажи, и увеличивается стоимость инженерного оборудования и обслуживания, поскольку наверх надо подать воду, воздух, электричество. Плюс учесть ветровые нагрузки.
 
Когда ветровые нагрузки становятся критичны с конструктивной точки зрения?
 
Для башен с пропорциями порядка 1:10 и тоньше. У Capital towers отношение ширины корпуса к высоте 1:14.5, у ONE tower – 1:15. Как раз вскоре планируем тестировать его макет на нагрузки. Мы проверяем все наши высотные проекты по нескольку раз в аэродинамической трубе, обвешиваем датчиками и «продуваем», находим и укрепляем проблемные места.
 
Какого размера макет тестируете?
 
Полтора-два метра в высоту. Но, конечно, я как руководитель мастерской вникаю не во все детали – это дело инженеров и ГАПа. Главный инженер большинства наших строящихся башен – Михаил Кельман, конструкции в большей степени вопрос его ответственности.
 
Меня же больше волнует эстетика, типология и то, как конструкция влияет на образ.
 
Насколько я вижу, форма ваших башен стремится скорее к простоте, чем к сложности. Как вы описали бы ваш идеал небоскреба?
 
Я сторонник лаконичной архитектуры – яркая ультрамодная тема быстро устаревает. Башни  должны быть строгими, элегантными и очень простыми, они растут вверх, как дерево без веток. Это особенность типологии: здесь вся общественная жизнь группируется внизу, в нижних ярусах, сложных, с перепадами высоты, приподнятых и заглубленных.
 
Внизу много деталей и разнообразия, пространственного и эмоционального. А выше ничего не нужно, там – технологии, а фасады служат только оболочкой. Верхняя часть и нижняя, партер, контрастируют друг в другом, я стараюсь подчеркнуть этот контраст. У лаконичной формы, впрочем, есть оборотная сторона – сложно придумать новый ход, такой, который вписывался бы в экономику конструкции и требования безопасности людей, учитывал стратегию борьбы с перегревом и переохлаждением, опасность возникновения сосулек и безопасность людей, которые ходят внизу.
 
Ваш самый первый небоскреб, башня дома на Мосфильмовской, не очень лаконичен. Но насколько я помню, и там пришлось упростить спиральный поворот, да?
 
Не пришлось, я сам так решил. Мне нужно было развернуть виды из квартир в сторону центра, и после некоторых размышлений меня осенило: я буквально взял в мастерской кусок поролона и скрутил его. Этот «недокрут» многие потом сравнивали с башней Калатравы в Мальмё, но я, когда рисовал, даже еще не знал про нее. А граненая форма оказалась оптимальной. Но дом на Мосфильмовской возник в совершенно другой экономике, это были годы роста, цена строительства была ниже, передо мной была поставлена задача сделать нечто очень яркое и много возможностей. Поэтому там получились наши колонны из черного бетона, «плетенка» на втором корпусе, и многое другое. Но не была построена вторая пара домов – она планировалась такой же, но с поворотом на 180°, и не появился парк, о чем я очень жалею. Зато вокруг выросло несколько построек, которых там, на мой взгляд, не должно было быть.
 
Как вы считаете, почему квартиры в небоскребах пользуются спросом, несмотря на то, что они заведомо дороже?
 
Небоскребы непростое, но общемировое явление. С одной стороны, они прямое следствие технического прогресса, новых технологий и увеличения стоимости земли в мегаполисах. Помимо прочего, они помогают уменьшить размер города, не дают ему расползаться в ширину. С другой стороны, они связаны с появлением класса или прослойки людей, которые хотят «жить над всеми». Помните, как Ланистеры в «Игре престолов», во дворце над городом? Разные города по-разному реагируют на эту тенденцию: в Париже все башни собраны в районе Дефанса, а в Лондоне появляются повсюду – хотя тоже только в тех районах, которые хорошо подходят по экономическим соображениям.
 
Кстати замечу, несколько лет назад, гуляя со старшим внуком по Кенсингтонскому парку я увидел, что башня The Shard Ренцо Пьяно потрясающе фиксирует ось лондонских парков. Из башен получаются отличные акценты, если правильно расположить их в пространстве – в этом смысле они «работают» с пространством города в целом, «размечают» его, притягивают взгляд. Если хорошо спроектированы, конечно.
  • zooming
    Дом на Мосфильмовской. Sergey Skuratov architects, 2004–2012
    Фотография © Sergey Skuratov architects
  • zooming
    Дом на Мосфильмовской
    Фотография © Sergey Skuratov architects

05 Апреля 2021

Похожие статьи
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Технологии и материалы
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Сейчас на главной
Арка, гранит, 90-е
В Петербурге подвели итоги конкурса на концепцию вестибюля станции метро «Лиговский проспект-2», который станет частью узла Высокоскоростной железнодорожной магистрали. Показываем концепции всех финалистов, чуть подробнее останавливаемся на призерах и пытаемся понять, почему выбор жюри оказался именно таким.
Масштаб и драйв
Реконструкция интерьеров главного корпуса РУДН по проекту бюро HAAST – еще один пример переформатирования памятника советского модернизма в соответствии с современными представлениями об эстетике, комфорте и функциях, которые должны присутствовать в успешной и не чуждой инновациям образовательной институции.
Универсальный игрок
Офисный комплекс, выстроенный на 80% из древесины по проекту бюро ALTA на окраине Рена, стал «посредником» между сельским ландшафтом и насыщенной городской средой.
Лес вместо ленты
Studio Rostovskii разработала концепцию загородного комплекса, в котором гостям предлагают отключиться от городской суеты в буквальном смысле: мобильная связь блокируется почти на всей территории и перестает отвлекать от общения и созерцания. Коттеджи и другие постройки с отделкой из термолиственницы и кортеновской стали учитывают рельеф и ландшафт и также помогают разглядеть красоту вокруг.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Город как сюжет
Подход Сергея Скуратова к крупным участкам хочется определить как «тотальный дизайн-код» – он в равной степени внимателен к общей композиции и деталям; а также настроен на то, чтобы абсолютно всё было продумано и подчинено авторской воле. Ренессансный, если подумать, подход, титанический труд, требующий завидной воли и упорства. Ну, и результат – заметные произведения. Рассматриваем возрожденный проект центральной части жилого района «Седьмое небо» в Казани, структуру, продуманную до «градиента акцентности» (sic!) фасадов. А также «литературную» идею и даже авторские сомнения в ней.
Графский парк
Проектное бюро М4 благоустроило Милютинский парк в Алупке. Архитекторы мягко подчеркнули богатство ландшафта с помощью авторских МАФов, а также добавили яркий акцент – бетонные лепестки, очерчивающие сцену с амфитеатром.
Верная функция
Подбирая новую функцию для бывшей детской больницы конца XIX века в Иваново, бюро BOMAR и заказчик отказались от надежных офисов в пользу преемственности: в конечном итоге здание превратилось в детский образовательный центр. Стратегия оказалась верной: арендодатели нашлись быстро, а история объекта культурного наследия продолжилась.
Сад надежды на свободу
В Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале в октябре открыли Сад арестантского корпуса: там, где с XVIII века до оттепели была тюрьма. Авторы архитектуры – NOῨD Короткий метр, ландшафта – бюро МОХ. Садов на самом деле не один, а два разных. Очень разных. Пытаемся разобраться, правильно ли они воздействуют не эмоции посетителя и заодно показываем красоту июньского цветения рудеральных растений.
Восставший в пепле
Словенское бюро Ofis восстановило из руин историческое шале Адольфа Мура начала XX века на берегу Бохиньского озера. Его основной объем выполнен из дерева, карбонизированного по традиционной технологии.
Со-общение
В Ruarts Foundation – выставка «Сообщение» с подзаголовском «Другая история фотографии». Она тут изложена честно, «от дагеротипов» до нейронок, – как развитие, так и разрывы исторической ленты подчеркнуты дизайном экспозиции от Константина Ларина и Арсения Бекешко. А вот акценты, как водится, расставлены так, чтобы хронологию «остранить» и превратить в выставку, которая сама по себе произведение.
Упрощение для гармонии
По проекту alexey podkidyshev studio в центральной части Грозного началась реновация Музея Чеченской Республики. Новая планировочная структура сделает музей удобнее, а фасадная система и работа с объемом позволит сбалансировать ансамбль со зданием драматического театра. Благоустройством прилегающих территорий занимается TGNK landscape.
Южный остров
Клубный дом «Моретта» строится по проекту бюро Archivista в одном из особенно зеленых районов Сочи. Команда вписала в сложный рельеф не только жилые корпуса, но и детский сад, двухуровневый паркинг, коммерческие помещения, а также благоустройство и новые пешеходны маршруты, которые делают среду района более комфортной. Статус резиденций подчеркивают дорогие облицовочные материалы, моллированное стекло и лаконичные формы.
Светлое подземелье
На Центральном вокзале в Амстердаме открылся новый терминал для пассажиров, отправляющихся в Лондон поездами Eurostar. Авторы проекта – ZJA Architects & Engineers и Superimpose Architecture.
Метро как искусство. Деконструкция
В Музее Москвы до 24 августа 2025 года работает выставка «Высоко под землей», посвященная 90-летию московского метро. Столичная подземка – больше, чем транспорт, это гигантский арт-объект, который мы ежедневно не замечаем. Главный трюк экспозиции – заставить увидеть в утилитарном самостоятельное искусство. Метро предстает как результат одержимости деталями, как коллективный труд тысяч людей, как место, где технологии скрываются за красотой.
Лаконичный образ времени
Жилой комплекс «Тайм Сквер», построенный на северном краю Петербурга, на вид лаконичнее и эффективнее, нежели его сосед и предшественник, ЖК New time. Тем не менее, рука архитектора очень даже чувствуется: темы «черного и белого», «внутри и снаружи», а, главное, «съедающей» массу пластинчатости фасадов – разыграны как по нотам. Тут вспоминаешь и классический модернизм, и так называемый «постконструктивизм».
Пей. Твори. Исследуй
Российские архитекторы уверенно расширяют географию своих проектов. Например, бюро KIDZ уже реализовало несколько проектов в Дубае и, судя по всему, не собирается останавливаться. Представляем еще одно их кафе, спроектированное для сети PIMS. В компактном пространстве авторы смогли собрать все свои фирменные приемы: сочетание контрастных материалов, нетривиальную колористику и авторские предметы мебели, создав запоминающийся микс архаики и hi-tech.
Серебряный ларец
Бюро figura A преобразило бывший бизнес-центр, построенный в начале 2000-х годов и приспособленный под апартаменты. Существующий каркас для навесного фасада подновили, а хризотилцементные панели заменили на алюминиевые листы с брашировкой, которая обеспечила световой градиент. Шахматный узор дополнили эллипсы трех размеров.
Новая жизнь в карьере
Общественный центр по проекту Snøhetta – первое завершенное здание нового района в бывшем карьере недалеко от Гётеборга; продажи квартир здесь еще даже не начались.
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Белый берег
По проекту бюро ISAEV Architects в небольшом башкирском городе Агидель благоустроен городской пляж на реке Белая. Площадь со сценой, инфраструктура для отдыха на свежем воздухе и безбарьерная среда сделали место точкой притяжения, которая предлагает разнообразный досуг – от мангала до вейкборда.
Лина Бо Барди и «ГЭС-2»: реконструкция
В Доме культуры «ГЭС-2» с 11 июля по 19 октября работает первая в России масштабная выставка, посвященная Лине Бо Барди (1914-1992) – бразильскому архитектору итальянского происхождения. «Если бы стены стали водой» – не столько ретроспектива, сколько попытка оживить дух Бо Барди на московской сцене, где ее идеи об общем для всех горожан пространстве и гибкости архитектурных решений звучат особенно актуально.
WAF 2025: кто в коротком списке
Всемирный фестиваль архитектуры объявил шорт-листы всех номинаций. В списки попали постройки и проекты бюро ATRIUM, TCHOBAN VOSS Architekten и Kerimov Architects – предлагаем их краткий обзор.
Средство от стресса
На волгоградской набережной появилось еще одно стильное место для комфортного времяпрепровождения с видом на реку Волгу, олицетворяющую собой течение времени и множество других зыбких понятий. Бюро Rogojnikov & Sorokin создало кальян-бар Redwood Asia, интерьер которого преисполнен чувства собственного достоинства – с небольшой толикой архитектурной иронии.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Верхом на холме
Вилла «Сидоний» в предместье Праги, в популярном месте отдыха и хайкинга, задумана архитекторами Stempel & Tesar как конструктивный и технологический эксперимент.
Ремикс архитектурной «классики»
Бюро E Plus Design и URBANUS/LXD Studio радикально обновили торговый комплекс в Гуанчжоу в виде старого европейского города через новое колористическое решение, устройство водных сооружений и озеленение.
Петербург Георгия Траугота
С 29 мая по 17 августа 2025 года в московском пространстве Ile Theleme проходит персональная выставка ленинградского художника Георгия Траугота. Более ста работ мастера представляют все грани творчества этого самобытного автора. Петербург Траугота – в эссе Екатерины Алиповой.