English version

Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»

Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.

Архи.ру:
Вы написали в fb, что проект-победитель конкурса на новую концепцию Большого цирка – это, по вашему мнению, фейк. По-прежнему считаете его фейком?
 
Григорий Ревзин:
Нет, я ошибся. Но ситуация очень необычная и в этом смысле страшно интересна.
 
В каком этом?
 
Проект не фейковый, но это не проект. Происходил некий конкурс, в котором был представлен непонятный нам состав материалов. И нечто победило. Из материалов утекла какая-то картинка. Не факт, что лучшая или самая важная или представительная. Вообще непонятно какая. Мне кажется, мы не можем рассматривать ее как результат конкурса.
 
Почему?
 
Если так, то это скандал. Конкурс платный. Получается, что за 5 миллионов рублей искусственным интеллектом создана картинка, которая на рынке стоит, на мой взгляд, 300 долларов. Ни планов, ни разрезов, никакой информации, которая позволяла бы отнестись к этому как к архитектурному проекту. И остальные атрибуты этого конкурса – неясность состава участников, состава жюри, условий конкурса, статуса победившего проекта. Единственная официальная инстанция, которая нам заявила, что проект победил – пресс-служба мэрии. Так не бывает. Мы не понимаем, утвержден проект или нет, это итоговый проект или промежуточная концепция, будут по нему строить или нет. У нас есть сложившаяся практика конкурсов. И такого безобразия не было никогда. На мой взгляд, это очень интересно.
Проект реконструкции здания Большого Московского государственного цирка на проспекте Вернадского, 01.2025

Здесь важны три обстоятельства. О первом говорится в вашей статье и я с вами согласен. Это может быть зарубежный проект, который не публикуется под каким-то понятным именем из-за угрозы санкций. В моей практике были такие ситуации: западные архитекторы, с которыми мы работали как КБ «Стрелка», в настоящий момент не готовы делать под своим именем проекты для России. Их пытались привлечь, и делать это надо через филиалы в Китае, в Сингапуре, в Дубае, еще где-нибудь. Безымянно, от имени некой фирмы. Не могу сказать, что эта практика успешна, потому что одна посредничающая фирма платит другой посредничающей фирме; ну, и работают все соответственно. Большое количество посредников, юристы и финансисты, не способные отличить проект от картинки, нарисованной искусственным интеллектом. На поверхность всплывает непрофессиональный продукт.

Другой, более интересный вопрос – а зачем заказчики вообще прибегают к конкурсной практике? Для нас, «Стрелки», раньше это был способ включения Москвы в глобальный контекст – вот, у нас строят западные звезды. Теперь не надо включать в глобальный контекст, даже наоборот. Тогда зачем получать через Сингапур какую-то непонятную картинку и ее всем миром рассматривать?
 
Это, мне кажется, важный момент. Я не знаю никого из профессионального сообщества, кто сказал бы про этот цирк: «Здорово. Отличная вещь».
Люди очень разных взглядов считают это непрофессиональным продуктом. Не плохим, а просто непрофессиональным.

Он ниже любой критики, бессмысленно о нем говорить в терминах архитектуры. Чего стоит одна пипка размером метров 17, которая висит наверху шатра-балагана.
 
Я прочитал ваш пост, вы считаете, что заказчик Собянин и это его вкус. Я не согласен. Мне кажется, Собянин свои вкусы в архитектуре никак не навязывал десять лет и с чего ему меняться на 15 год правления?
 
Правда? До сих пор считаете, что у Собянина нет вкусовых предпочтений?
 
Да, так и считаю. Я думаю, это скорее что-то, происходящее от деятелей цирка. Но тут важно другое. Братья Запашные не могут разобраться, кто хороший архитектор, а кто нет, и не должны. Архитекторы тоже не знают, как обращаться с тиграми. Цирку должно было предоставить это знание московское правительство, поскольку оператором конкурса является Институт Генплана.
 
Но то, что получилось – продукт, который не является профессиональным изделием – показывает, что у московского правительства оборваны связи с архитекторами. Все эти советы, комиссии, совещания, неформальные связи – не действуют. Если бы архитекторы оказывали какое-нибудь влияние на этот процесс, такой результат не мог быть обнародован. Мог быть нехороший результат, но он не мог быть непрофессиональным. В Москве есть примерно 50 архитекторов с именем, практикой, мастерскими, репутацией, опытом преподавания в МАРХИ. Ни один из них такого не пропустил бы. И это значит, что связи с ними у мэрии больше нет.
Проект реконструкции здания Большого Московского государственного цирка на проспекте Вернадского, 01.2025

Сюжет интересный. Смотрите, отмирают все функции конкурса – не нужно ни привлечение западных звезд, ни пиар, потому что мы не знаем ни участников, ни жюри – что пиарить? Но одна остается, самая простая – выбрать хоть что-то. Они не знают, как выбрать архитектора.
 
Это резкое разрушение структуры архитектурной деятельности.

Даже по сравнению с Юрием Михайловичем. Понятно, как такой проект осуществлялся бы при Лужкове. Там была инфраструктура своих, номенклатурных архитекторов, они бы между собой это попилили. Это могло быть ужасно с позиций моего или вашего вкуса, но это не было бы непрофессионально. А теперь эта структура разрушена. Насколько я понимаю, главному архитектору Москвы Сергею Кузнецову не дали создать такую структуру. Он вообще вне процесса, если бы он управлял процессом хоть сколько-нибудь, такой проект не вылез бы на поверхность. С ним явно ничего не согласовывали. Он так и опубликовал это, ни слова о конкурсе, о заседании градсовета, об архитектуре – нет, будет построен новый цирк, смотрите на канале мэра. Он вне процесса.
 
У нас больше нет институциональной среды, в которой осуществлялось бы строительство важнейших объектов города.

Чего-то, что связывает мэрию, девелоперов, официальных архитекторов, архитекторов в оппозиции, архитектурную общественность, когда они друг с другом все это перетирают, и получается какой-то проект. Все, от этого не осталось ничего. Это важный итог конкурса. Можно его зафиксировать, ну и, так сказать, развести руками.
 
Постапокалипсис какой-то.
 
Ну почему апокалипсис? Просто упрощение. Нас всех закрыли.
 
Тем не менее список участников конкурса у нас есть.
 
Мы знаем их в виде названий компаний, которые сами по себе являются, если следовать вашей же логике, подстановкой для западных компаний. «Апекс», которого назвали победителем в порядке разъяснения результатов (в релизе пресс-службы и его не было) – компания, которая сопровождает зарубежные проекты. В свое время у Кузнецова была такая мечта: чтобы, как в случае с Ove Arup, были крепкие профессионалы, которые разрабатывают проект, нарисованный каким-то талантливым одиночкой. Поэтому, когда сейчас главу этого бюро выставляют автором проекта, это делается немного «фотошопным» способом. Его фотографию наклеивают на фото объекта, он ничего о проекте не говорит, никак не комментирует, нигде в авторстве не признается. Вы видали таких авторов?  
 
Есть второй конкурс на Уголок Дурова, он проведен ровно таким же образом.
 
Ну, так они все теперь такими будут.
 
Русских архитекторов закрыли.

У них нет вообще никакой репутации, их просто не видят. Отдельная проблема, почему так случилось. Мы с вами тоже приложили к этому руку, я во всяком случае, я еще и всех этих западных архитекторов сюда притаскивал. Надо было думать, что делаешь. Ну, архитекторы тоже постарались в уничтожении собственной репутации. Но в результате профессия оказалась скомпрометирована как таковая. Авторитета у наших архитекторов нет, заказчики ищут иностранных, иностранцы боятся санкций. Помните, на каком-то «Зодчестве» президент САР Николай Шумаков говорил тронную речь, что открывается новая эпоха, с закрытием страны для западных архитекторов нас ждет небывалый расцвет русской. Пока не получается.
 
​Не расцвет русской архитектуры, а театр зарубежных теней.

Ну… Наблюдая сейчас форум Казаныш, мы видим, что поиск иностранных архитекторов просто перекочевал с Запада на Восток. Там представлено 25 стран БРИКС.
 
Видел программу Казаныша, и прекрасно, что все это делают. Но на мой взгляд тут есть проблема. Если взять Китай, там такая культура проектирования, которая не предполагает имен. На вопрос о том, кто это спроектировал, вам отвечают: ЦК КПК. Или в крайнем случае скажут название фирмы; но не имена. А когда вы берете персонализованные рынки типа Аргентины или Бразилии – там все наоборот, там маэстро; но непонятно, что они умеют. Здание все-таки дорого стоит, непросто его доверить кабальеро, за которым нет репутационной истории фирмы.
 
Поэтому – я и на своем опыте это говорю – найти архитектора или, говоря иначе, контрагента, которого ты можешь рекомендовать заказчику, поручившись за его качество, на азиатских рынках трудно. Работа консалтера заключается в том, что ты говоришь: вот этот, этот и этот сделают – нет, не то, что вам обязательно понравится, это неизвестно; но уровень профессионального качества я гарантирую. Сегодня это трудно сказать. Это вообще особенность взаимоотношений с Китаем. Как за микросхему, сделанную там, вы не можете поручиться: может быть великолепная, а может быть совершенное фуфло. Так и с архитектурой.
 
Да, но с тех пор, как вы писали о ноу-неймовской архитектуре Китая там, во-первых, появились архитекторы с именами, а во-вторых, приняли закон о запрете работы иностранцев.
 
Не хочу сказать ничего плохого про китайскую архитектуру и тем более не хочу делать ее ответственной за ту картинку, которая появилась. Разумеется, Китай очень цивилизовался с тех пор, как я писал обзор Шанхайской ЭКСПО, там даже Притцкер есть один. Только мы работаем не с топами. Мы те, кто под санкциями, кому надо проникнуть через серую зону; а серая зона – это не то, что цивилизуется. Когда она цивилизуется, она просто исчезает.
 
Почему сразу несколько сносов модернизма, и СЭВ, и цирк? Вы видите здесь какую-то интригу?
 
Это действительно знаменательно. При том, что это скорее всего процесс случайный. Кто-то, может быть, из цирковой сферы, попросил пресс-службу мэрии опубликовать эту картинку, началось какое-то внимание, под это дело Ефимов сказал, что мы еще и СЭВ сносим, а тут еще снесли Дом Кино, и так далее. Возникло некое событие. Я не думаю, что здесь был какой-то дирижер, сказавший: давайте публично ударим по модернизму. Наверное нет. Но результат именно такой.
 
И вот что важно. Фокус удался. Все опять заговорили об архитектуре.

В последний раз архитектура оказалась в центре внимания в 2016 году с программой «Моя улица», и то не архитектура, а урбанистика. Всполошились прогрессивные силы, активизировались регрессивные. Причем эта программа жива и сейчас, кто-то что-то благоустраивает, в ленте московского стройкомплекса куча событий. Но на них никто не обращает внимания. И вдруг взрыв внимания. В моем информационном пузыре тысячи три человек живут этой новостью. Много.
 
Поменялось вот что. Это сильные жесты, именно архитектурные. Объекты, которые поражают воображение, гигантские, меняющие существенные части города; архитектурные события. Это очень отличается от проблематики средового благоустройства. И рифмуется с тем, что происходит в мире, от которого мы сейчас отделены.
 
Мир опять полюбил WOW-архитектуру?
 
Да, мне так кажется. Волна неприятия архитектурных жестов – она закончилась. Все большие ребята начали делать, ну, пирамиду Хеопса, суперобъект, который может поразить воображение. Конечно, чемпионы здесь арабы, но французская Олимпиада показывает то же самое.
 
Проекты, которые нам показывают – это попытка сделать такой вот сильный жест. Только мы под санкциями, мы должны сделать его потихоньку.
​Это такой сильный жест из-под полы. Поэтому он производит такое сногсшибательное впечатление.
 
И сильный жест, реализованный провинциально, выглядит особенно смешно.
 
Мне кажется, проблема в другом. Провинциальная архитектура тоже профессиональна, а эта – нет; когда «Апекс» начнет над ней работать, сделает профессиональной, тогда можно будет говорить о том, что это провинциально. А в данном случае нужна какая-то другая характеристика.
 
Хорошо, на ваш взгляд можно как-то включить наших архитекторов в этот процесс?
 
Не знаю. Они утратили влияние. Можно им посочувствовать, наверное, можно даже возмутиться. Но влияние – это не так работает. Помните, был конкурс на башню Газпрома. Там был проигнорирован петербургский Союз архитекторов. Весьма провинциальная организация, прямо скажем. Но они подняли общественную волну, и она затопила небоскреб. Газпром понял, что ошибся. Не надо было их игнорировать, дороже встало. Вот это влияние. Но я совсем не вижу таких возможностей у архитекторов в сегодняшней Москве. Я бы сейчас, даже если у меня была бы такая возможность, не смог объяснить Сергею Семеновичу, что он сделал неправильно. Он бы не поверил мне, что он должен считаться с профессиональным сообществом в любой форме – Союза архитекторов, Академии архитектуры, МАРХИ, простите, кого забыл.
 
А шансы петиции на РОИ вы как оцениваете?
 
Знаете, моя личная позиция в отношении и сносов, и коллективных действий, отличается ярко выраженной невнятностью.
 
Во-первых, я совсем не уверен, что петиция наберет сто тысяч подписей. Представить это как общественное движение, как это было с башней Газпрома, на мой взгляд, невозможно. Во-вторых, я не фанат архитектуры 1970-х годов, прямо совсем. Я уважаю людей, которые ее ценят, даже люблю их, прежде всего, моего друга Николая Малинина. Но их люблю, а архитектуру на дух не переношу. И в этом смысле совершенно не понимаю, почему я в личном качестве должен бороться за ее сохранение.
 
Это не значит, что я призываю к ее сносу. Бороться не буду, а так нет. Мне бы казалось правильным двигаться в рамках законодательства, пусть даже несовершенного. Эти здания – не памятники, у них имеются собственники, которые имеют право их сносить при согласии городских властей. Закон не нарушен. Какие претензии? Если возникает большой общественный интерес, если собралось какое-то значительное количество людей, которым здание нравится, как это было, например, с ЦДХ, – конечно, нужно сохранять. И итогом этого движения в защиту должно стать получение зданием статуса памятника. Но я не вижу этого движения. Нет ста тысяч – есть три, из которых половина не в стране.
 
Я вообще-то большой скептик в отношении коллективных действий.

Чтобы они стали заметными для власти – не три тысячи взволнованных людей, а хотя бы сто – нужна организация и нужна политическая составляющая. Люди боролись не с башней – они боролись с властью Газпрома в городе. А политический смысл архитектуры – вещь очень случайная. До абсурда.
 
Ну вот смотрите, парадоксальная ведь ситуация. Здания брежневского модернизма защищают очень приличные люди, даже прямо лучшие люди, Коля Малинин во главе широких масс хипстеров. А сносят их большие чиновники и бизнесмены, то есть в наших реалиях патриоты и государственники. А могло бы быть ровно наоборот.

У нас сейчас брежневская эпоха – это идеал. Время ядерного паритета; время, когда Брежнев с Фордом делили мир пополам. Итоговый акт Хельсинки – это наша цель, мы воюем за равенство в отношениях с США.
 
Ну, тут есть сомнение. Те люди, которые хотят вернуться во времена условного СССР, считают его символом высотки, а не модернистскую архитектуру. Больше того, подмена произошла уже после войны: советская власть строила империю, а заимствовала стилистику модернистской, демократической архитектуры. Отсюда двусмысленность…
 
Ваше высказывание – на тему, что Леонид Ильич – это не Иосиф Виссарионович. Была у него какая-то червоточинка, слабоват он был. Это неверно, потому что империя, которая простерлась на пол-Европы и в Азию до Монголии – это именно Брежнев. Больше, чем при Александре III. Наши пятиэтажки стоят от Ханоя до Будапешта. Я не люблю советскую империю, но при Сталине она была какая-то нервная, с эксцессами, а вот ее «благородная простота и спокойное величие», как выражался Винкельман – это Брежнев, а не Сталин.
 
И это не пустые слова.
Они же сносят здание СЭВ! СЭВ – центр и ось этой великой империи.

Небоскреб, откуда видно Прагу, Будапешт и Варшаву, и куда там еще дошли наши славные мирные танки. Там все так и сделано: книжка открывается на Запад, в мозаиках Космос, мирный атом идет в каждый дом. Это же победа мира и социализма, семидесятые годы – гордость страны. Советский цирк! Советский балет! Соцмодернизм – это такое архитектурное «Время, вперед!» Свиридова: представьте, программа «Время» и идут все эти здания соцмодернизма, одно за другим – прямо победа прогресса и социализма. И вы это сносите, и вместо этого строите жилье для миллиардеров. Как если бы все-таки решили снести Мавзолей. Или Кремль. Совсем берега потеряли.
 
Должно быть так, что тяжеловесы-имперцы СЭВ защищают, а мотыльки-хипстеры требуют снести апофеоз имперства. И все равно наоборот. Это какая-то иллюстрация тезиса о хороших русских, которые на самом деле в душе лелеют покорение народов.

В общем, для меня политическая основа коллективных действий абсурдна, и я не хочу в этом безумии принимать участия. И не буду ничего подписывать.
 
Вы, как нелюбитель архитектуры модернизма, какие бы здания сохранили и почему?
 
Ну, это очень личный вопрос. Я не готов защищать ни одно. Встречаясь с этой архитектурой где угодно, например, в Париже, в Лондоне или в Венеции, я нервно вздрагиваю и думаю: какой идиот это поставил, да что ж это за кошмар такой. Это парадоксально, потому что эта архитектура, созданная поколением моего отца, людьми, родившимися в 1920-е – 1930-е годы. Я с ними был знаком, общался, иногда восхищался, любил. И я их не чувствую, ценности этих зданий для меня интуитивно не внятны. Они, их строй, их музыка во мне, так сказать, не отдается, мне тут медведь на ухо наступил. Мне куда проще понять сталинское здание, оно во мне отзывается, а эти нет. Поэтому я не могу полагаться на суждение собственного вкуса в том, что касается сохранения или не сохранения этих зданий.
 
Где закон требует сохранять, вопросов нет. Где не требует – я бы придумал процедуру голосования среди специалистов, какого-то высказывания рейтингового. То есть, пускай регистрируются хотя бы все получившие специальное образование, архитекторы, искусствоведы, художники. Кто хочет, пусть проголосует, хотим сохранить, не хотим. Какую-то картину общественной ценности здания так получить можно. Себя я бы вынес из процесса.  А если бы увильнуть не удалось, действовал бы в логике экологизма. Снос ведь – глубоко антиэкологическое действие.
 
Есть европейский подход к реконструкции зданий 1970-х годов – их историзация. Тут далеко ходить не надо, Колхас нам показал это в «Гараже». Берем кафе «Времена года» в ЦПКиО, и сохраняем под музейную функцию. Причем как сохраняем – берем пионерскую мозаику и реставрируем ее как византийскую императорскую мозаику XII века. Ее ценность резко возрастает, хотя бы потому, что сама реставрация стоит в десять раз больше, чем изготовление. И так со всеми элементами. Если вставить самую плохую картину в хорошую раму, то она будет смотреться гораздо лучше. Так вот, можно было бы все эти здания так реконструировать, чтобы мы одновременно пользовались всеми достоинствами современных технологий офисных или зрелищных зданий, и – видели, что здание стоит уже 50 лет. Если говорить о СЭВ, то я не знаю подобного опыта с небоскребами, в них главное силуэт, а силуэт особенно не историзируешь; но думаю, что это интересная творческая задача.
 
Историзация связана с европейскими ценностями: толерантность, множество смыслов, множество высказываний, много голосов, отсутствие единой воли… Правда, может быть эта проблематика тоже уходит в прошлое. Как теперь принято говорить, Трамп уже начал работать над этим. Так или иначе, есть еще вариант китайский: две трети Шанхая уничтожено в процессе реконструкции, русский квартал, французский квартал, весь этот Шанхай Александра Вертинского – все это снесено под ноль. Ну, и мы сейчас выбрали свой путь. Ничего такого, как у Колхаса, нам больше не надо. Никакой сложности не надо, нам нужен простой, сильный жест, воля. Как в Китае.
 
Отчасти это объясняется тем. что в Европе экономика за последние 20 лет увеличилась в 3 раза, а в Китае в 20 раз. Когда работаешь с таким заказчиком, как Сергей Семенович, этот аргумент трудно обойти.
 
Итак, резюмирую, WOW-архитектура вернулась, мир идет на Восток, все пропало.
 
Ну нет, это не так. Понимаете, построить небоскреб очень трудно. Построить цирк на уровне Дубая – очень трудно. Эти действия требуют высокой профессиональной культуры. Она может аморальна, может не совпадать с сегодняшними европейскими ценностями толерантности и демократизма. Но она не может быть необразованной.
 
Нельзя сказать, что все пропало. Если бы у меня была возможность поговорить с Сергеем Семеновичем, я бы сказал: необходимо вернуть профессиональную экспертизу в создание супер-проектов.
 
​Спросите хотя бы своего Кузнецова, он ведь в принципе знает и как конкурсы проводить, и как строить. Он, вообще, умеет, прямо здорово умеет.

Не все пропало. В рамках этого ужасного тренда – ну, ужасного для меня, потому что я в свои шестьдесят лет вновь увлечься простыми мужскими жестами – в смысле поставить башню и пусть она стоит – не могу, как-то мне это не близко. Но другим есть за что побороться. Просто за профессиональную культуру хотя бы.
 

07 Февраля 2025

Похожие статьи
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
Технологии и материалы
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Сейчас на главной
Рыночный куб
MVRDV предложили для тайваньского города Чжубэй новую, максимально гибкую типологию рыночной постройки, применив свой излюбленный прием штабелирования этажей и функций.
Дом над соснами
Дом на юго-западе Франции по проекту Maud Caubet Architectes приподнят над землей, чтобы владельцы могли любоваться кронами сосен.
Механика цветения стеклянного леса
Комплекс апартаментов Саввинская 27 от Level, строительство которого сейчас уже подходит к концу на вытянутом вдоль реки протяженном участке рядом с Новодевичьим монастырем, – обладает очень смелой для Москвы пластикой. Визуально он похож на результат работы стеклодува в соавторстве со скульптором, этакие стеклянно-бетонные джунгли, ритмизованные, но растущие энергично и живописно. Воплотить такую идею – не так-то просто. Рассказываем о концепции ODA и о методах, использованных архитекторами компании АПЕКС для ее реализации. Показываем узлы.
Третья пространственная
Профессор МАРХИ Максим Полещук написал книгу об инновациях. Она выйдет в свет в мае 2025, а пока показываем расширенную авторскую аннотацию. Там сказано, что книге есть разгадка освобождения архитектуры от «плена традиционных институтов: заказчик – подрядчик, проектировщик – строитель, чиновник – девелопер».
Античность и недвижимость
Бюро OMA выиграло конкурс на проект реконструкции футбольного стадиона «Сельман Стермаси» в Тиране: вокруг модернизированной арены появятся жилье, офисы и гостиница.
Между действительным и виртуальным
Интерьер бутика Nude Story на Кузнецком Мосту, реализованный по проекту Романа Гуляева и Марии Цахариас, может показаться очень уж модным: очищенный кирпич, обилие медиа-экранов. Но он освежает и даже завораживает парадоксами, начиная от обилия медиа-экранов в историческом интерьере и заканчивая «фрагментами» каннелированных колонн травянистого цвета.
Благоустройство глазами студентов
В начале марта в Минстрое России подвели итоги Национального студенческого конкурса «Благоустрой!» Были определены победители в шести номинациях, а также обладатель гран-при конкурса в миллион рублей. Рассказываем о проектах-победителях.
Вент-фасад: беда или мелочь?
Еще один памятник модернизма под угрозой: Донскую публичную библиотеку в Ростове-на-Дону архитектора Яна Заниса планируется ремонтировать «с максимальным сохранением внешнего облика» – с переоблицовкой камнем, но на подсистеме, и заменой туфа в кинозале на что-то акустическое. Это пример паллиативного подхода к обновлению модернизма: искажения не касаются «буквы», но затрагивают «дух» и материальную уникальность. Рассказываем, размышляем. Проект прошел экспертизу, открыт тендер на генподрядчика, так что надежды особенной нет. Но почему же нельзя разработать, наконец, методику работы со зданиями семидесятых?
Песнь песней
В Европейском университете в Санкт-Петербурге открылась персональная выставка Сергея Мишина «Проект проекта». По его собственному определению, на ней представлена руда, из которой добывается вещество архитектуры: графика, блокноты, заметки и осколки, предшествующие рабочим чертежам. Кроме графики есть и тексты Сергея Мишина и о нем – выдающиеся примеры того, как можно говорить об архитектуре.
Войти в ущелье
Бюро Ofis полностью перестроило входной павильон живописного ущелья Винтгар в Словении, предложив вернуться к традиционной, не наносящей вреда природе деревянной архитектуре.
Изящество и совместность
Вилла «Грейс», построенная по проекту бюро Романа Леонидова в Подмосковье, балансирует между элегантным минимализмом и широкими порывами русской души. Главный дом решен как последовательность четырех самодостаточных объемов – каждый может существовать по отдельности, но предпочитает быть частью целого. Единение достигается с помощью цвета и системы общих пространств, а богатая пластика, которая менялась по ходу строительства, «окупает» почти полное отсутствие декора.
Скульптуры вместо карет
По проекту Главного управления культурного наследия Московской области в Серпуховском историко-художественном музее к новой функции приспособили каретный сарай. Теперь он действует как открытое фондохранилище и более доступен маломобильным посетителям.
Бетон и искусство иллюзии
В парижском парке Ла-Виллет по проекту бюро Loci Anima реконструирован кинотеатр La Géode – геодезическая сферорама на бруталистском основании.
Галерея у реки
Проект благоустройства набережной Волги в Тутаеве бюро SOTA подготовило для Конкурса малых городов. Набережная решена в виде променада, который предлагает больше способов взаимодействия с рекой: от купания и катания на лодках до просмотра кинолент. Малые архитектурные формы вдохновлены деревянным зодчеством.
Образ малой формы
Начинаем собирать коллекцию современных скамеек – с идеей, «месседжем», архитектурной составляющей. И, главное – либо уникальных, реализованных один раз, либо запущенных в серию, но обязательно по авторскому проекту. Из предложенных проектов редакция отберет лучшие, а из победителей этого мини-конкурса сделаем публикацию, покажем всем ваши скамейки.
А пока что...
Вино из одуванчиков
Работая над интерьером кафе в Казани, архитектурное бюро «Дюплекс» постаралось воссоздать настроение, присущее безмятежному летнему дню. Для этого авторы использовали не только теплую зеленую палитру и декор в виде растений, но и достаточно неожиданные текстуры камня и текстиля, а также световой дизайн.
Растворенный в джунглях
В проекте Canopy House Марсиу Коган и его Studio MK27 предложили человечный вариант модернистского по духу дома, сливающегося с буйной тропической природой на востоке Бразилии.
Миражи наших дней
Если вы читали книгу Даши Парамоновой «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова», то проект торгового центра в Казани покажется знакомым. Бюро Blank называет свой подход «миражом»: кирпичные фасады снесенного артиллерийского училища возвели заново и интегрировали в объем нового здания.
Парящая вершина
Центр продаж по проекту бюро Wutopia Lab в дельте Жемчужной реки напоминает о горных вершинах – как местных, тропической провинции Гуандун, так и тяньшаньских.
Лекарство и не только
В нижегородском баре «Травник» бюро INT2architecture создало атмосферу мастерской зельевара: пучки трав-ингредиентов свисают с потолка, штукатурка имитирует землебитные стены, а самая эффектная часть – потолок с кратерами, напоминающими гнездо птицы ремез.
Наедине с лесом
Архитектор Станислав Зыков спроектировал для небольшого лесного участка, свободного от деревьев, башню с бассейном на крыше: плавая в нем, можно рассматривать верхушки елей. Все наружные стены дома стеклянные и даже водосток находится внутри, чтобы гости могли лучше слышать шум дождя.
Любовь не горит
Последняя выставка петербургской Анненкирхе перед закрытием на реставрацию вспоминает все, что происходило в здании на протяжении трех столетий: от венчания Карла Брюллова до киносеансов Иосифа Бродского, рок-концерты и выставки экспериментального искусства, наконец – пожар, после которого приход расцвел с новой силой. Успейте запечатлеть образ одного из самых необычных мест Петербурга.
Путь в три шага
Бюро HENN и C.F. Møller выиграли конкурс на проект нового больничного комплекса Ганноверского медицинского института.
Архитектура впечатлений
Бюро Planet9 выпустило книгу «Архитектура впечатлений», посвященную значению экспозиционного дизайна в современном культурном пространстве. В ней собраны размышления о ключевых принципах выставочной архитектуры, реальные кейсы и закулисные истории масштабных проектов. Предлагаем познакомиться с фрагментом книги, где речь идет о нескольких биеннале – венецианских и уральской.
Дом хорошего самочувствия
Бюро Triptyque и Architects Office создали первый в Бразилии многоквартирный дом для здоровой жизни: их башня AGE360 в самом центре вмещает спортивные и спа-объекты.
Блеск дерзновенный
Изучаем «Новый взгляд», первую школу, построенную за последние 25 лет в Хамовниках. У здания три основные особенности: оно рассчитано на универсалии современного образования, обучение через общение и прочее; второе – фасады сочетают структурное моллированное стекло и металлизированно-поливную керамику, они дороги и технологичны. Третье – это школа «Садовых кварталов», последнее по времени приобретение знаменитого квартала Хамовников. И дорогое, и, по-своему, дерзкое приобретение: есть некий молодой задор в этом высказывании. Разбираемся, как устроена школа и где здесь контраст.