Когда мы пару лет назад анализировали проект дома «Верона», то обнаружили множество аллюзий: палладианский большой ордер в сочетании с присущими историзму каннелюрами, петербургский полосатый руст, характерную для северного модерна лоджию входа пониженных пропорций, «муссолиниевский» подход к сочетанию кирпича и белого камня на боковых фасадах… Что для вас было первичным и как строился образ дома-палаццо, которое, по-видимому, по условиям заказа должно было быть похожим-непохожим на соседнюю «Венецию»?
Евгений Герасимов:
Для заказчика было важно продолжить успешную с коммерческой точки зрения историю дома «Венеция». Что такое Венеция? По выражению Бродского, «огромные резные сундуки, поставленные вдоль канала». Именно это получилось и у нас. Соотношение ширины и высоты здания – два к одному. С отражением оно становится квадратным – абсолютно венецианский прием. От гостиницы «Спортивная», на месте которой построен дом, сохранилась лестница-спуск к воде, из воды столбы торчат, можно гондолы привязывать.
Жилой дом «Венеция» © «Евгений Герасимов и партнеры»
Жилой комплекс «Верона» © «Евгений Герасимов и партнеры»
Первое – при проектировании дома «Верона» мы учли стилистические предпочтения заказчика: «историзма» в широком понимании. Второе – «оттолкнулись» от участка. Трапециевидная форма навела нас на мысли о барочной архитектуре. Явственно вырисовывался главный фасад, выходящий на Морской проспект, и второстепенные со стороны Прожекторной улицы и парковых пространств по соседству. Отсюда пришла идея сделать подобие итальянского дома. Вспомнились римские церкви, Сан-Джорджо-Маджоре, дома на Виа дель Корсо, у которых главный фасад сделан из камня, а боковые и задние – из кирпича. Обычная для того времени практика. Материалы для обоих домов у нас также используются местные, произведенные в Ленинградской области: клинкерный кирпич делает ЛСР, в «Венеции» использовался юрский мрамор, а на «Вероне» – гатчинский известняк.
Жилой комплекс «Верона» © «Евгений Герасимов и партнеры»
Жилой комплекс «Верона» © «Евгений Герасимов и партнеры»
Как бы вы определили стилевое направление «Венеции» и «Вероны»: палладианство, историзм, венецианизм?
Я бы не сужал до палладианства, не называл бы это строго нео-неоклассикой. Это историзм. Размышления на тему традиционной ордерной архитектуры. Этот процесс мы видим на протяжении истории. Начинал Палладио, продолжил Кваренги, который, как известно, в шутку подписывался «тень Палладио». Иван Фомин – разве не неоклассика? Классика – это Греция и Рим, Палладио тогда – неоклассика, Кваренги – нео-неоклассика, а Иван Фомин – понятно. Сталинская архитектура – уже четвертое и пятое переосмысление, если разделить ее на довоенную 1930-х годов и послевоенную 1950-х. Почему бы не вернуться к этому процессу и в начале XXI века? Как говорил Александр Блок, «искусства не нового не бывает».
Жилой комплекс «Верона» © «Евгений Герасимов и партнеры»
Есть архитекторы, продвигающие классику как единственный принцип, такие как Михаил Филиппов, Максим Атаянц, Михаил Белов… Есть те, кто не может или не хочет работать в классике принципиально. И очень редки те, кто делает «крепкий», фактурный как минимум, историзм, и способен в равной степени работать с модернизмом. Как это вам удается?
Профессиональный архитектор должен уметь все. Интересно ли ему – второй вопрос. Говорить об историзме – не значит уметь делать. Знать ноты недостаточно, чтобы быть композитором, рисовать пестумы Пиранези – не значит уметь проектировать здания. Я сторонник лозунга «слова ничего не значат, важен результат». Для меня нет табу. В наш век плюрализма, слава Богу, никто никому ничего не должен, и архитектура – тоже. И искусство никому ничего не должно, оно самодостаточно. Хороший историзм – лучше, чем неумелый модернизм. И наоборот. Я за качество.
Гостиница на площади Островского, 2008 © «Евгений Герасимов и партнеры»
Воспринимаете ли вы свои историзованные и модернистские проекты наравне? С какими удобнее, а с какими интереснее работать?
Мне интересно искать и на этой поляне, и на той. Мне тесно, душно в рамках одной парадигмы, не понимаю, почему я должен сужать поле своих творческих интересов. Это можно назвать беспринципностью, а можно перефразировать Оскара Уайльда: «у меня один принцип – отсутствие принципов». Как в еде: невозможно есть одно блюдо всю жизнь, даже если оно любимое. Есть блестящие архитекторы, как Ричард Майер, например, которые делают что-то одно, в данном случае – архитектуру из белых квадратиков. Но мне было бы скучно, я бы умер от тоски, если бы мне сказали, что я всю жизнь буду рисовать только пилястры. Мне этого мало, мне скучно.
Историзм для меня – одно из направлений современный архитектуры, у которого есть свой сегмент рынка. Нашей мастерской это тоже интересно – переосмыслить традиционные приемы в новых материалах и технологиях, порисовать, поразмышлять. К тому же, нам всем кажется красивым то, что мы привыкли считать таковым. Если спросить сто человек, что им нравится больше: неоклассика Ивана Фомина или Огюст Перре или же конструктивистский дом – ответ будет вполне прогнозируемый. Леон Крие по этому поводу задался вопросом: в каких домах живут звездные архитекторы вроде Нормана Фостера и Жана Нувеля? Девять из десяти живут в домах, построенных в XVIII и XIX веке. И нам – компании, и мне как архитектору интересны поиски и в модернистской, и в традиционной архитектуре, опирающейся на человеческий масштаб и каноны, найденные нашими предками.
Жилой дом в Ковенском переулке © «Евгений Герасимов и партнеры»
Как продолжение предыдущего вопроса – возможно, дом в Ковенском переулке и есть идеальное решение сдержанной контекстуальности и современного стекла?
На этом участке есть нетленный памятник – костел Лурдской Божией Матери, спроектированный Леонтием Бенуа и Марианом Перетятковичем. Соревноваться с ними нам казалось неправильным. Бриллиант в этом месте уже был, мы сделали спокойную и достойную оправу: убедили заказчика снизить высоту, отступить от красной линии и сделать пьяцетту – изюминку проекта. В результате открылся западный фасад костела, через окна в центральный неф полился солнечный свет, заиграли витражи – раньше этого не было. Жилая часть, которая выходит на красную линию, сделана в петербургском ритме: простенок равен ширине окна. Заглубленную часть трактовали как петербургский брандмауэр: она повыше, более плоская, окна чуть более хаотичные и нет такой детализации.
Жилой дом в Ковенском переулке © «Евгений Герасимов и партнеры»
Как вы относитесь к понятию «стилизация»? Ведь стилизовать можно и модернистские приемы.
Почти все, что после Древней Греции и Рима – стилизация. Вопрос в том, умелая она или нет. Мы видим стилизации готики, романики... Или то, что Матвей Казаков делал в Москве. Открыть любой современный журнал – разве там не стилизации, есть ли что-то новое по отношению к 1930-м годам, или находкам модернистов 1960-1970-х годов? Вся современная архитектура сводится к одному десятку приемов. Студенты от Финляндии до Португалии рисуют одинаково.
Жилой дом в Ковенском переулке © «Евгений Герасимов и партнеры»
В нынешних стилизациях нет-нет да и прорывается этакая нота сталинской архитектуры. Как вы к ней относитесь – гоните, да никак не выгоните; считаете, что прогнали; или напротив, принимаете как историческую данность?
Нормально к этому отношусь. Для сталинской архитектуры характерна одинаковая высота этажей. В классицизме перед первой мировой войной, в ампире Росси и Кваренги первый этаж – служебный, второй – более парадный, с залами и барскими квартирами. Далее высота этажа падала, в мансардах жили студенты и разночинцы. Потом со стандартизацией членов общества произошла стандартизация этажей. Они обычно одинаковые со второго до предпоследнего: раньше мансарды были для Раскольниковых, сегодня это пентхаусы. Эта типология роднит сегодняшнюю архитектуру со сталинской.
Жилой дом «Победы, 5», 2014
© «Евгений Герасимов и партнеры»
Сталинская архитектура, хотим мы того или нет – один из наших взлетов. Когда мы от этого отвернулись, великие архитекторы модернизма, мягко говоря, удивились: вы русские странные, у вас такие достижения, а вы от них одномоментно отказываетесь. Или те же herzog & de meuron, которые говорят: ваша сталинская архитектура – это шик! Пик архитектуры, до которого еще идти и идти!
Она прошла проверку временем. Прогрессивную, казалось бы, архитектуру 1960-1970-х годов мы презрительно называем «хрущевки», «стекляшки» – она не прошли проверку временем. А сталинская не раздражает, это уже очень много – не раздражать своим видом.
Клубный дом Art View House на набережной Мойки
Фотография © Андрей Белимов-Гущин / Евгений Герасимов и партнеры
Почти закончен ваш проект «Русского дома», из той же серии историзма. Что в нем вы считаете удачей, а что, на ваш взгляд, не очень получилось?
Задача была – на большом участке сделать большой комплекс. Он восходит в своей типологии к петербургскому доходному дому: как на Моховой 27-29, Каменноостровском 26-28 или как Толстовский дом на улице Рубинштейна. Получился один открытый курдонер и два приватных двора, откуда жильцы попадают в квартиры – традиционнейший петербургский прием.
Жилой комплекс «Русский дом». Проект, 2013 © «Евгений Герасимов и партнеры»
Дом насквозь симметричен, у него россиевское построение – есть главная ось, а каждый элемент и подэлемент имеют свои оси, по принципу здания Сената и Синода. Плоть от плоти Петербурга.
Фасады – попытка переосмыслить допетровскую архитектуру, так называемую à la russe, как на Петроградской стороне, на Староневском проспекте, как церковь в честь 300-летия Романовых на Полтавской или Федоровский городок в Царском селе.
Переосмысление допетровской архитектуры в Петербурге было всегда, мы возвращаемся к традиции, которая по понятным причинам была прервана на сто лет. Это даже провокативно, рискованно: здесь ведь легко впасть в китч. Но мы надеемся, что удержались на грани хорошего тона.
Жилой комплекс «Русский дом». Проект, 2013 © «Евгений Герасимов и партнеры»
Когда я прохожу мимо, вижу неподдельный интерес: люди на фоне здания фотографируются, изучают фасад, пытаются понять, из чего он сделан. Человек кожей чувствует, его не заставишь фотографироваться на фоне черного квадрата, даже если десять критиков объяснят, как это круто. А здесь люди без разговоров и убеждений сами идут. Значит, что-то в этом есть.
Предполагаете ли развивать историческую тему – у Вас в портфолио уже и историзм ренессансного плана, и неорусский стиль, и северный модерн, и «сталинский» дом на улице Победы – хочется ли отдать предпочтение какому-то направлению?
Нет заданного – «надо развивать». Мы всегда идем от участка. И от сиюминутного внутреннего ощущения, интуиции. Долго ходим, смотрим, пытаемся представить, что будет уместно, что правильно для заказчика, что увлечет и нас. В каждом участке заложена латентная потребность к переменам, нужно слушать шепот места.
