Евгений Новосадюк: «Без триггеров, которые тебя заставят что-то преодолеть, на следующую ступень можно так и не перебраться».

Выяснили у Евгения Новосадюка, как пройти путь от выпускника художественной школы до партнера «Студии 44». Спойлер: придется много работать, не высыпаться и очень любить свой город.

07 Сентября 2022

Интервью

Архитектура

Архи.ру: Евгений, сколько вам лет?

Евгений Новосадюк: 34 года.

Расскажите о времени до «Студии 44» – где учились и работали, кто были ваши учителя?

В какой-то момент родители задали вопрос, чем я собираюсь заниматься по жизни. Я не хотел быть ни юристом, как папа, ни ветеринаром, как мама. Одним из вариантов была учеба в лицее при Академии Художеств, там был набор в архитектурный класс. И, выдержав паузу, я поступил – в начальных классах школы я рисовал, но потом было больше спорта, я даже добрался до кандидата в мастера спорта по фехтованию.

При этом архитектура всегда была рядом: самым приятным времяпрепровождением было погулять по центру города, сходить в музей. А еще мой дядя – архитектор, но я в полной мере осознал это, только когда поступил в художественный лицей. Подсознательная увлеченность городской средой в какой-то момент оформилась в желание участвовать в ее создании.

Даже сейчас, уже побывав во многих архитектурных столицах, я прилетаю из командировки или отпуска, из Парижа или Рима, возвращаюсь на Пять углов, смотрю на набережные, проспекты и по-прежнему думаю: какой же красивый у нас город.

zooming — Романтический парк «Тучков буян»

© Студия 44, West 8

Каким был путь от учебы в Академии художеств до работы в «Студии 44»?

В Академии студенты находятся среди крепких профессионалов, которые определяют настроение и направление архитектуры Санкт-Петербурга.

Первый год – это погружение в профессию через азы, обучение архитектурной графике, отмывки, штудирование архитектурных деталей. Такая классическая школа, и хорошо, что она сохраняется. Ко второму курсу необходимо выбрать мастерскую, в которой предстоит учиться, и уже есть понимание, с какими преподавателями будет интересно и плодотворно работать. К концу второго курса ты вполне себе в материале, общаешься с ребятами постарше – это отдельная и важная традиция в Академии: поскольку еще сохраняется ручная подача, к технической работе привлекают младших, которые в процессе помощи старшим начинают мыслить по-другому. Такой взаимовыгодный обмен.

Мне удалось продолжить обучение в мастерской профессора Владимира Васильевича Попова, где были одни из самых сильных консультантов в Академии, они и сейчас на виду: Юрий Исаевич Земцов, Анатолий Аркадиевич Столярчук, Сергей Валерьевич Падалко, ну и конечно Никита Игоревич Явейн. Для отбора в мастерскую важны не столько оценки, сколько сами твои работы – если они вызывают интерес и соответствуют пониманию архитектуры руководителем, то шансов больше.

Работать в «Студии» я начал с конца четвертого курса. Позвонила девушка, которой я немного помогал с дипломом в Академии, и рассказала, что нужна техническая помощь в проекте комплекса имени Алмазова. Мне тогда, да и сейчас, все было интересно – я согласился. Это был путь преодоления... Новичку-студенту тяжело дается рутинная работа. Отделка, обсчеты – все это сейчас делается в полуавтоматизированном режиме, а тогда выполнялось вручную – страшный сон! Но через это нужно пройти, это все в копилочку.

Был еще этап, когда меня периодически брали на конкурсы – мы счастливые не спали ночами, готовили подачи для вокзала в Астане, музея истории Казахстана. Это большие и знаковые вехи, после которых старшие ребята в Академии уже по-другому с тобой общаются.

Как развивалась ваша карьера внутри бюро? Когда и как вы стали партнером?

По-разному, волнообразно. В годах одна мера исчисления – партнером я стал через 10 лет, а всего работаю 12. В работах – другая: разные масштабы и стадии проектирования, от бумажных конкурсных историй до стадии П и рабочей документации. Может, это и дало результат – получилось накопить опыт на всех этапах разработки проекта.

Для меня лично рубежным стал проект Тучкова буяна, где я был руководителем группы с российской стороны. Тогда я стал по-другому относиться к работе, поняв, что результат напрямую зависит от самоотдачи и от того, насколько я смогу себя и ребят из группы организовать и направить на то, чтобы получить качественный продукт несмотря ни на что. Там было испытание ментального характера: полторы недели мы отработали в офисе West 8 – мощная встряска, выход из зоны комфорта, когда вдруг оказываешься в чужом офисе, в другой стране и в иных принципах проектирования. Было важно не потеряться, отстаивать свое. Мы выиграли, оставив позади Бьярке Ингельса и Herzog & de Meuron – это говорит о том, что все получилось. Взрослеть заставили обстоятельства. Без триггеров, которые тебя заставят что-то преодолеть, наверное можно так и остаться на одной ступени, а на следующую так и не перебраться.

Да и в самой мастерской Никита Игоревич так выстраивает работу, что нет-нет, но ты сам себя заставишь расти профессионально. Он дает для этого возможности – ставит нестандартные задачи, в какой-то момент предоставляет тебе карт-бланш. Ты сам думаешь, что еще не готов, а тебе уже дана такая задача. Справляешься – значит оправдал доверие. Ну а если не справляешься... да тут таких особо и нет.

Как вы думаете, почему Никита Игоревич взял вас в партнеры?

Наверное, сыграло роль то, что несмотря на сложность задач, которые он передо мной ставил, я не спасовал, где-то на зубах, на пределе, но вытащил. Каждое следующее испытание делает тебя психологически устойчивее, уже нет внутренней дрожи, боязни подступиться к чему-то сложному. Но тут главное не расслабляться и не впадать в эйфорию от достигнутого – рассказывают ведь про высотников, что они разбиваются, падая с 3-4 этажей, потому что привыкли к большой высоте.

Что изменилось после того, как вы получили статус партнера, помимо объема работ? Изменились ли ощущения?

Статус партнера – это не медаль за заслуги перед компанией. Скорее, аванс, планка, которую ты должен брать вновь и вновь. Это добавляет ответственности за результат. А еще помимо профессиональных задач на тебя ложатся представительские функции – интервью, лекции, участие в конференциях.

Как вы видите дальнейшее развитие своей карьеры? Чем бы вам хотелось заниматься через 5/10/20 лет? Не было ли у вас желания открыть свое бюро?

Я так далеко не заглядываю. Текущие проекты всецело меня занимают, мне интересно, есть команда. Самостоятельность в рамках мастерской мне предоставлена. Я вижу, что еще не все сказал на этом этапе, есть куда сделать следующий шаг, вижу пути саморазвития – для меня это самое важное.

Какие проекты вы бы отметили с тех пор, как стали партнером?

Тучков буян доказал, что у «Студии» есть потенциал к работе с ландшафтом. После него было еще два проекта парков – линейный в жилом комплексе «Галактика» и конкурсный в Мурманске. Парки теперь в зоне студийного понимания и интереса. Интересным был проект для «Росатома» – Национальный центр физики и математики в Сарове. Сейчас мы работаем над горнолыжным курортом неподалеку от Сочи.

«Студия» усиленно продвигает и развивает BIM-проектирование, создает под себя программное обеспечение. Это позволяет работать над проектами со сложным рельефом и нестандартными исходными данными – мы можем моделировать ситуацию, адекватно рассчитывать затраты.

Есть ли проекты, которыми вы занимаетесь вне основной работы?

Когда я пришел в «Студию», здесь еще работал Георгий Снежкин. Как-то мы собрались на архитектурный фестиваль, особо друг друга не зная – Жора Снежкин, Андрей Воронов, Кеша Падалко, Саша Берзинг. Все сели в Кешину машину и поехали на фестиваль в Латвии, сделали там проект плавучей сцены, победили. На вручении нас с легкой руки назвали «Лесосплавом», который просуществовал еще 3-4 года. Тогда было много фестивалей, мы делали разные конкурсные проекты – храм из сена, за который получили премию «Эхо Леонидова», ракету-хостел. Студия благосклонно отпускала в такие творческие экспедиции, а мне они давали выход за пределы рутинной работы. Такого аутотренинга я пожелал бы каждому.

Сейчас, несмотря на сумасшедшую занятость, нет-нет, да и удается самостоятельно поучаствовать в конкурсе. Часто приходится отказываться, но иногда невозможно пройти мимо. Например, «Ресурс периферии» привлек возможностью повлиять на среду спальных кварталов и предложить решения, которые можно распространить и на другие города. Участие в таких серьезных исследованиях – дело командное, большие конкурсы не делаются в одиночку, важны единомышленники.

Есть и менее обязывающие истории. Например, кирпичный конкурс, который проводил журнал «Проект Балтия», дал мне возможность высказаться по поводу фур с декорациями, которые я вижу каждый раз, проходя по улице Рубинштейна.

Также я преподаю в Академии художеств, консультирую в мастерской Никиты Игоревича. Оказаться снова в Академии – момент трепетный. Еще недавно ты был студентом, а теперь – преподаватель, все на Вы – как будто и не бегал невыспавшийся с планшетами. Пока что в мастерской я выступаю в роли переводчика или адаптора. Никита Игоревич ведет курс с невероятным энтузиазмом, но иногда говорит с высоты своего опыта на достаточно специфическом для новичка языке. Если вижу, что студенты не понимают – какое-такое «мясо», где надо «жестче», отвожу в сторону и перевожу. Им комфортнее наивные вопросы задать мне, чем мучить руководителя мастерской. И моя помощь дает свои плоды, ребята растут от проекта к проекту – радостный момент для преподавателя, все не зря.

Чем живете и подпитываетесь вне архитектуры?

Отец рассказывал, что занимался альпинизмом, ходил на яхте. Я все время думал, как это он успевал? А сейчас я катаюсь на сноуборде, у меня тоже есть лицензия на управление яхтой. Сын и дочка уже достаточно взрослые люди, которые формулируют свои мысли и с которыми интересно. Досуг – это обычно книжка, чередую специализированную литературу с художественной, классической. Стараюсь закрывать пробелы, но, как говорится, «чем больше я узнаю, тем глубже понимаю, что ничего не знаю».

07 Сентября 2022

Похожие статьи