Помпиду наизнанку

Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.

Автор текста:
Юлия Тарабарина

06 Декабря 2021

Мнение

Архитектура

Архитектор:

Мастерская:

Строительная мастерская Ренцо Пьяно / RPBW http://www.rpbw.com/

Проектное бюро АПЕКС http://apex-project.ru/

Проект:

Центр современной культуры фонда V-A-C в бывшей электростанции ГЭС-2
Россия, Москва, Болотная наб., 15

Авторский коллектив:
Авторы: Renzo Piano Building Workshop
Project team: A.Belvedere (partner in charge), P.Carignano, M.Daubach, D.Maïkoff, M.Pimmel, A.Prokudina
In collaboration with: A.Artemeva, D.Franceschin, B.Grilli di Cortona, D.Karaiskaki, V.Lucchiari, K.Malinauskaite, B.Millonzi, J.Pattinson, D.Pomponio, P.Ogonowska, V.Shabelnik, F.Tessitore and B.Billi, L.De Capitani; A.Bagatella, D.Tsagkaropoulos (CGI); O.Aubert, C.Colson, Y.Kyrkos (models)

Российские сопровождение: APEX
ГАП: Анастасия Надеева; ГИП: Артем Чуканов; Руководитель группы архитекторов: Екатерина Валькова; Специалисты архитектурного отдела: Екатерина Андрощук, Дмитрий Умылин, Ольга Рыбенцева, Александр Гевак, Елена Короткова, Иван Иосипчук, Сергей Борисычев, Оксана Мезенцева, Александра Бирюлева. Специалист отдела градостроительного планирования: Юлия Хруцкая; Специалист отдела по экологии: Дарья Соколова; Отдел информационного моделирования: Денис Беседин, Ольга Кирейчук

Инженерное сопровождение: Metropolis Group
А.В. Любарцев, А.Н. Ворожбитов, Д. Дубинин, Д. Шарапов, Н. Слюзов, И. Ястребова, А. Кураев, Д. Вяткин, А. Тихонов

2015 / 2018 — 11.2021

Заказчик: ООО «ГЭС-2»
Смежники: ООО «Метрополис»

– Супер, супер, супер! – Ммм… Какой супер?
«Пятый элемент», режиссер Люк Бессон

Директор фонда V-A-C Тереза Иароччи Мавика знает толк в правильной подготовке презентации крупных проектов: открытия здания ГЭС-2 ждали с ощутимым нетерпением. Обсуждали березовый парк на крыше парковки, дискутировали о скульптуре Урса Фишера.

zooming — Березам из питомника по 25 лет, они выглядят очень взрослыми и их много. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 08.2021

Фотография: Архи.ру

Ходили вокруг, подсматривали в окна, записывались и приходили на экскурсии, чтобы затем узнать об их отмене. Перформанс какой-то, почище, так сказать, «Санта Барбары», съемка римейка которой – «живая скульптура Рагнара Кьяртансона» – стала первым художественным проектом, развернутым в здании.

Это был умело и артистично подготовленный показ грандиозного проекта, теперь – самого большого пространства, посвященного современному искусству, в Москве.

Соответственно и сказано о нем очень много, соцсети заполнены восторженными отзывами. Все факты о новом «доме культуры» фонда V-A-C аккумулированы и рассмотрены в статье Аси Зольниковой для «Медузы [признанной инагентом]»; хочу также порекомендовать опубликованный у нас обзор двулетней давности от Анны Вяземцевой.

История, детали и контекст разобраны, общественность в искреннем восторге от культурного мегапроекта и творческой реконструкции электростанции, положенной в его основу. Как говорится, наконец-то у нас появилось здание Ренцо Пьяно.

Пространство, конечно, феерическое: высокое, просторное, очень светлое – к естественному свету Ренцо Пьяно относится с большим пиететом – и в то же время сложное, опутанное белыми металлическими растяжками, опорами, конструкциями, и такими же белыми галереями и лестницами; по ним можно долго бродить, выискивать ракурсы, тем более что все видно отовсюду – паутина прозрачная и постоянно открывает новые виды, причем не просто позволяет, а как будто даже провоцирует смотреть одновременно на лицевую и изнаночную сторону вещей – к примеру, лестниц, которые сконструированы из архитектурного бетона и потому гордо обходятся без косоуров. Не сразу понятно, на чем висят.

Лестницы-скульптуры складываются в зигзаги из модульных элементов, их тыльная сторона интереснее лицевой, они зависают в пространстве, как будто держатся на общей паутине, но в то же время демонстрируют «летящую» независимость.

Время от времени галереи начинают слегка подрагивать, вибрировать под ногами. Так бывает на реставрационных лесах и так, может быть, чувствует себя паук, передвигаясь по паутине.

Здесь интересно, сюда хочется возвращаться, Тереза Мавика сделала правильную ставку, уговорив Ренцо Пьяно работать в Москве.

История, впрочем, сложная: для звезд и кураторов характерно наводить тень на плетень, так что где-то пишут, что архитектор согласился с неохотой [«не попросили, а приказали», – см.], а где-то – что сразу был готов работать; надо думать, обе версии верны в разной исторической перспективе. Это так похоже на итальянцев в России, вечно их ловили на границе с Литвой.

Попробуем же разобраться, из чего состоит впечатление.

Дорого и мило

Во-первых, все реализовано качественно и дорого: бюджет превышен в 2 раза или больше, главный архитектор Москвы, который в последнее время любит подчеркивать важность качественной реализации, должен быть рад такому подходу. Лифты спроектированы специально для здания, металл перебран по болтику, стекло дорогое, поверхности ровные, об архбетоне уже было сказано. Техническая начинка на высоком уровне, пол актового зала трансформируемый, входы в закрытые помещения сторожат камеры для сетчатки глаза, перед гардеробщиками стоят компьютеры – гардероб электронный. Собирают серую воду и солнечную энергию. Все это отлично подходит к Ренцо Пьяно, одному из основателей хай-тека, здание – хай-течное.

В то же время реализация вполне может быть предметом зависти московских архитекторов, которым такого превышения бюджета добиться, как пока кажется, за крайне редкими исключениями, невозможно.

Специфическая реконструкция

Во-вторых, ГЭС-2 это реконструкция, что надо признать практически шаблонным подходом к созданию центров современного искусства последних десятилетий. Их принято создавать в бывших промышленных зданиях, а если фабрики или гаража не досталось, то в заброшенных советских ресторанах или на бетонных остовах выставочных павильонов. Словом, для центра современного искусства или музея в наше время существовать в реконструированном здании – что-то из разряда школьных правил.

Между тем реконструкция Пьяно отличается от принятого подхода. Мы привыкли к очищенному кирпичу или поверхности натурального металла, к черному цвету, к археологическому или даже патологоанатомическому вглядыванию в каждую деталь из прошлого, – также как и к подчеркнутому, визуальному и физическому отделению новых частей от старых. Отчасти этот реставрационный подход у Ренцо Пьяно, конечно, присутствует: «У архитектурного бюро RPBW и у фонда V–A–C была задача максимально сберечь и восстановить исторический облик ГЭС-2», – говорится на сайте фонда. Металлические опоры и даже рамы расстекловки пересобраны по старой технологии на заклепках; уцелевший декор внутри и снаружи законсервирован; сохраненные in situ металлические балки покрашены в зеленый цвет, похожий на окись хрома – как говорят, приближенный к исходному. Отреставрированы и расставлены внутри и снаружи механизмы электростанции. Восстановлен утраченный в советское время шпиль часовой башни корпуса администрации. Это с одной стороны.

1 / 5

Черного цвета механизм перед выходом – один из сохраненных. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
2 / 5

Заклепки и болты на восстановленных подлинных конструкциях. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
3 / 5

ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
4 / 5

ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
5 / 5

Металлические растяжки под потолком. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру

С другой стороны, к стенам – «коробке» здания ГЭС-2, – Ренцо Пьяно скорее индифферентен. Она не становится ни объектом восстановления, ни исследования, ни даже любования. Никто здесь не раскрывает кирпич, не очищает металл, не говоря уже о том, что нет попыток докомпоновать утраченные детали. В начале XX века было принято выделять декор цветом – здесь он, наоборот, «утоплен» в цвете, общем со стенами.

Перед реконструкцией здание было желтым, выяснить тон первоначальной покраски не удалось и цвет выбран самый нейтральный – светло-серый холодноватого оттенка, элегантный, намного лучше тяжелого грязно-бежевого кинотеатра «Ударник» и желтоватого Дома на Набережной. Вместе они составляют целую коллекцию полутонов.

В адрес цвета уже были произнесены комплименты; авторы и заказчик объясняют свой выбор стремлением выделить здание в разноцветном московском контексте, также как и тем, что светло-серый цвет чутко реагирует на перемену освещения. Все это так, ГЭС-2 выглядит вполне жемчужно и серебристо, но в то же время однотонная окраска нивелирует особенности собственно здания – в целом понятно, что вовсе не произведению архитектора Василия Башкирова и инженера Михаила Поливанова 1904–1910 годов посвящено новое произведение Ренцо Пьяно – здание сохраняют и, соответственно современным предпочтениям, консервируют, но используют как нейтральный фон, не делают главным героем. Это не хорошо и не плохо, но характерно.

Замечу, что такой сюжет – перекраски в модный и стильный, в противовес аляповатой московской разноцветности, серый цвет из «родного» желтого в городе возникает не впервые: Давид Саркисян больше десяти лет назад таким же образом поступил с главным домом усадьбы Талызиных на Воздвиженке. Там оттенок чуть темнее, но суть та же, здание покрыто своего рода ангобом, подготовкой (кажется, в здании музея так и было – не стали закрашивать подмалевок).

Более того, к «телу» самой коробки Ренцо Пьяно относится достаточно вольно: кровля заменена стеклянной и покрыта солнечными панелями, распалубки люкарн – полностью стеклянные, что при глухих тимпанах и решетке солнечных панелей выглядит достаточно остро.

Окна продольных стен разобраны в нижней части и доведены до земли. К слову сказать: в раннем варианте проекта на выходящем в парк западном фасаде стены вообще планировалось разобрать почти полностью, заменив их стеклом для созерцания березовой рощи (в том же варианте рассматривался и желтый цвет фасадов с белыми деталями). Так или иначе, а здание с самого начала планировали, так сказать, раскрыть – и раскрыли.

Центр современной культуры фонда V-A-C в бывшей электростанции ГЭС-2. Проект, 2015

Предоставлено Renzo Piano Building Workshop (RPBW)
Музей современного искусства ГЭС-2. Проект, 2015

© Renzo Piano Building Workshop

Это опять же говорит о внимании не к изначальной постройке – а к той пользе, которую она может принести и тому современному эффекту, который из нее можно извлечь.

Примерно так же расчистили окружение: одна из самых распространенных историй, связанных в проектом, повествует о том, как Пьяно попросил Леонида Михельсона выкупить окружающие ГЭС-2 строения, чтобы их снести, освободив пространство вокруг.

Сохранили своды винно-соляных складов 1868 года постройки. Но именно – только своды, то есть изъяли ценную часть из контекста обстроек, покрыв посводно новым кирпичом – получилось что-то стамбульское и в то же время кажется, что этот сюжет в будущем можно использовать для наглядного иллюстрирования пресловутого понятия «предмета охраны»: когда из здания изымают ценный элемент, а остальное за ненадобностью отбрасывают, оставляя этакий «обмылок». Красивый и оригинальный обмылок, он уже даже вызвал подражания в виде здания по соседству под мостом. Да и склады не были памятником, сохранение сводов – добрая воля заказчика и архитектора. Однако специфика подхода к сохраняемому – этакий «умный выбор» – представляется любопытной.

Выхожу один я на подмостки

Говоря о сером цвете, мы уже вспоминали, что он нужен для того, чтобы выделиться в пестром московском окружении. Несложно догадаться, что выделиться в сторону благородства. Примерно таково же отношение «дома культуры» к городскому контексту – он, конечно, открыт городу и горожанам (посещение бесплатное по записи, вокруг общественные пространства), – но пластически избирателен и антиконтекстуален.

Не пытается вникнуть в контекст, считать его смыслы, и уж тем более не стремится подстроиться и выглядеть «своим» – скорее наоборот, преобразует, расчищает, подстраивает под себя все что может. Так произошло с расчисткой пристроек, с реконструкцией «лужковского мостика», который приобрел современные фонари, лестницы, похожие на те, что внутри (хотя с косоурами и не из архбетона) и амфитеатр для созерцания березовой рощи.

На близкое соседство Дома на Набережной наш ДК современной культуры просто не обращает внимания, а от новой электростанции, которая взяла на себя функции ГЭС-2, отгораживается приподнятым полухолмом березовой рощи, как барышня платком.

Вообще говоря, ДК очень придирчиво выбирает, на что ему смотреть и от чего отворачиваться. Два амфитеатра, расположенные внутри, смотрят на березовую рощу – то есть на совершенно новые декорации, выстроенные специально для такого созерцания. Два амфитеатра снаружи: на мосту и в углу парка, смотрят, соответственно, на березовую рощу и на фасад ГЭС-2, причем угловой открытый амфитеатр как раз поворачивается спиной к вынужденному соседу, Дому на Набережной.

То есть в четырех случаях ДК «смотрит сам на себя», как настоящий интроверт.

В двух других – в случае набережной и видового «капитанского мостика» – на воду канала. И почему-то кажется, что там он больше интересуется водой, чем городской панорамой. Как-то он к нашему странному пестроватому городу прохладно относится, не выстраивает, конечно, стен – но дистанцируется.

Ему бы по роще погулять, чем общаться с суетным окружением. Кажется, что само здание ДК выбирает себе симпатичных собеседников и не замечает иных – вынужденных, соседей. Каким образом итальянцу Ренцо Пьяно удалось ухватить здесь типичную позицию постсоветского интеллигента, уму непостижимо.

Десакрализация базилики

Похожим образом реконструкция Ренцо Пьяно относится и к интерьеру. Известно, что впервые увидев ГЭС-2, архитектор сказал: это не электростанция, это церковь, и понятно почему – здание базиликальное с повышенным центральным нефом. Поясню: это не типичная московская церковь типа соседней Николы на Берсеневке, с темноватым центрическим пространством, а католическая, итальянская типология. Для итальянца базилика ассоциируется прежде всего с церковью, и это нормально. Официальная версия звучит примерно так: вдохновившись церковностью пространства, Ренцо Пьяно решил насытить его светом – и поэтому раскрыл кровлю и окна, запустил внутрь свет. Свет работает отлично, и его много даже в пасмурный день, но к «церковности» базиликального пространства архитектор отнесся парадоксально.

В церковь-базилику принято входить с торца, в этом ее суть – высокое протяженное пространство центрального нефа восхищает, подхватывает и ведет вперед. Бывает что входят сбоку, но это вынужденная случайность. Теоретически у Пьяно были все шансы раскрыть имманентную «церковность» базиликального пространства, раз уж он восхитился «зданием-церковью».

Но он поступил противоположным образом – я бы даже сказала, десакрализовал пространство – в чем можно увидеть созвучие с идеей Терезы Мавики о десакрализации музея современного искусства с превращением его в «дом культуры».

Мы входим с набережной, и если следовать прямо от главного входа, то вовсе не продольная, а поперечная ось, ведущая с набережной в березовый парк, оказывается основной. И здесь, на главной оси нам предлагают не пространственное крещендо, а «контрастный душ» – чередование света и тени. Мы пересекаем светлый высокий неф – нас «накрывает» изнанка спускающихся ступенек амфитеатра. Какое-то «гардеробное» пространство, тем более что в гардеробе оно тоже повторено, но там мы видим снизу ступеньки актового зала.

На оси за главным входом даже пол под ногами начинает спускаться вниз, как на наклонной площади перед центром Помпиду, только там площадь наклонена на 2 метра, «подталкивая» к музею, а здесь мы спускаемся к парку или к виду на него.

Пространство противоположно церковному и в том, что его можно исследовать ногами, поднимаясь до стропил боковых нефов, разглядывать потолок и конструкции. В то же время парк становится своего рода «алтарем»: на него мы смотрим, сидя в амфитеатре и в актовом зале через стеклянную стену. То есть это такой языческий храм, на набережной мы поклоняемся духам воды, а сидя в амфитеатре – духам деревьев. Или свету: сейчас в парке выставлена инсталляция «Пространство света» Джузеппе Пеноне.

Но еще больше, учитывая, что «дом культуры» позиционируется в значительной степени как открытое для всех общественное пространство, все это напоминает древний типологический прообраз католического храма – базилику античного Рима. Они и строились как общественные пространства, и использовались не для молитвенного предстояния, а для общения, подписания договоров и прочего в том же духе. То есть авторы не только десакрализуют здание, похожее на церковь, хотя оно церковью никогда не было, они еще и возвращают базиликальной типологии ее древнюю функцию.

Авторская подпись

Чем Ренцо Пьяно действительно вдохновился, так это конструкциями, предположительно шуховскими – кажется, именно здесь произошла синергия исходной постройки и современного проекта.

Строго говоря не так важно, Шухов их проектировал или нет – Шухов, в числе прочих своих изобретений, предложил систему, при которой тонкая металлическая структура удерживается растяжками. Получается красивейшая паутина, очень созвучная творчеству Пьяно. Все старые конструкции теперь покрыты ровным белым цветом, новые вкрапления тоже в основном белые, а следовательно, подход к реконструкции и здесь тоже нетипичен: не то чтобы старое от нового не отделяют – отделяют, но очень-очень деликатно, намеком, так что сразу не всегда и поймешь.

А больше переплетают: вентиляционные трубы и прочие трубки новых инженерных систем – с металлическими конструкциями вековой давности. Как будто предлагают мысленно запутаться в объемном кружеве, восхититься тонкостью и изяществом составляющих его перемычек и сложными трехмерными взаимоотношениями, которые возникают между ними.

В игре объемного узора участвует и рисунок солнечных панелей на стеклянной кровле: при взгляде снизу он дополняет кружево конструкций своей клетчатой сеткой, а при солнце будет еще и отбрасывать решетчатую тень, дополняя все остальные тени.

В «паутину» вплетена и вентиляционная система, подчеркнуто открытая. Ее основа – знаменитые трубы – проходят через весь интерьер и прорастают вверх по центру.

Трубам электростанции они наследуют лишь символически, как труба трубе, и не только потому, что станция выбрасывала отходы в атмосферу, а теперь ГЭС-2 забирает свежий воздух на высоте 70 метров, чтобы им дышали посетители. Трубы расположены не так, как на станции 1908 года – там кирпичные трубы были расставлены ближе к углам, и не так, как после войны, хаотично. Пьяно ставит трубы ритмично по центру, проводит их сквозь паутину конструкций внутри нанизывает на них все здание – вот она где, настоящая ось, метафорическая, «вперед и вверх».

И предлагает сине-голубой цвет. Это-то и есть самое интересное. Согласно официальной версии, цвет обозначает экологичность, поскольку трубы не портят воздух, ну и еще они должны сливаться с синим небом. С небом не сливаются, для обозначения экологичности можно было использовать почти любой цвет. Оттенок, как сообщается, предложил и настоял на нем сам Ренцо Пьяно, хотя в первом варианте самих RPBW трубы были серого металлического цвета – надо сказать, что первая версия проекта была образно иной, в чем-то, как в разборке западного продольного фасада, более радикальной, в чем-то, как в сохранении желтого цвета, более предсказуемой.

Но в первой версии проект был определенно меньше похож на самое знаменитое произведение автора – Центр Помпиду в Париже.

Оттенок голубого, выбранный для труб, совпадает с цветом части трубок и вентвыходов Центра со стороны улицы Ренар. С этой стороны синие трубки соседствуют с более тонкими зелеными – того же примерно цвета, в который выкрашены металлические балки ГЭС-2. Соседство яркого синего и приглушенного зеленого колористически очень сложное, провокативное, случайно оно появиться не могло. Хотя, конечно, в московской версии цвета разнесены в пространстве, а не сопоставлены вплотную.

Амфитеатр. Вид с платформы перед ним. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру

...и да, здесь не только трубы – здесь санузлы синие. На ум приходит много всего.

Со стороны площади фасад Центра Помиду образует сетка белых растяжек со встроенным в нее зигзагом эскалаторов – сетка напоминает шуховские конструкции внутри ДК, лестницы там же напоминают контуры эсклаторов.

ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру

Что говорить о других, точечных и узнаваемых «автографах»: двух мачтах на «капитанском мостике», березках – это любимое дерево Пьяно, и особенно о белых раструбах выходов вентконструкций (во дворе на границе с Домом на набережной, рядом в «лужковым мостом» и на входе в интерьере). Впрочем, белые трубы есть как площади Помпиду, так и в других работах – их значение в качестве авторского знака автором, вероятно, было осознано давно.

1 / 4

Мачты на мостике – один из фирменных знаков Ренцо Пьяно, уже сравнивали с парными трубами. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 08.2021

Фотография: Архи.ру
2 / 4

Белые трубы на границе с Домом на Набережной, самые импозантые, стоят как забор. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
3 / 4

Вент-трубы в интерьере. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру
4 / 4

Система вентиляции актового зала открыта для обозрения, прямо как на кровле Помпиду. Только здесь трубки белые. ГЭС-2, Дом культуры фонда V-A-C / 03.12.2021

Фотография: Архи.ру

Конечно, это не копия и не реплика, однако скопление узнаваемых элементов – не просто из творчества Пьяно, но апеллирующих к его первому громкому произведению – настолько интенсивно и считываемо, что ДК кажется версией Центра Помпиду, вывернутой наизнанку. Снаружи прохладные строгие фасады, внутри – нечто похожее на знаменитый хулиганский шедевр 1971–1977 годов. Как будто его экспортировали в Москву и десантировали под защиту серых стен, дабы не слишком оскорблять взоры консервативной публики.

Кажется, что мастер слегка лукавит, говоря, что не хотел фраппировать Москву так, как шокировал Париж в своем раннем, совместном с Роджерсом, произведении. Фраппировать может быть и не хотел, но некую разновидность авторского римейка – с рядом поправок, конечно – предложил. Могу ошибаться, но в портфолио Пьяно нет другой постройки с таким количеством сходств с Центром Помпиду – архитектор в целом был осторожен с наследием своей бурной молодости.

А здесь сделал узнаваемо, только не снаружи, а внутри. Представим себе шубу. В Париже шуба была мехом наружу; московская шуба – мехом внутрь, как было принято носить в средневековой Руси.

Да и Москва любит вообще римейки. Внутри сейчас снимают римейк «Санта-Барбары». Рядом стоит римейк Храма Христа. Вот и Ренцо Пьяно расширил здесь свою «авторскую подпись», наделив зримой узнаваемостью. В чем ему помогло наследие Владимира Григорьевича Шухова.

Что не делает произведение великого Ренцо Пьяно, новый архитектурный шедевр в коллекции Леонида Михельсона, менее прекрасным и великим – просто придает ему «московитский» привкус, как у Успенского собора Фиораванти. Оно не хуже, просто другое. Никогда бы ведь в Италии такого не построил.

Поставщики, технологии

Все элементы знакового для города, продуманного до мелочей проекта наделены своим значением. Так, исключительное качество интерьеров ГЭС-2 подчеркивает премиальная сантехника немецкого бренда Duravit.

представительство компании RHEINZINK на Архи.ру

Для реконструкции кровли комплекса ГЭС-2 применен серо-голубой титан-цинк RHEINZINK-prePATINA blaugrau (фальцевая ровля, элементы фасада, парапеты). Натуральный долговечный и экологически чистый материал RHEINZINK, на 100% отвечающий принципам устойчивого строительства, надежно защитит исторический объект на долгие годы.