Дениз Скотт-Браун

Автор текста:
Дениз Скотт-Браун

Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре

«Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре» Дениз Скотт Браун – это результат личного исследования вопросов авторства, иерархической и гендерной структуры профессии архитектора. Написанная в 1975 году, статья увидела свет лишь в 1989, когда был издан сборник "Architecture: a place for women". С разрешения автора мы публикуем статью, впервые переведенную на русский язык.

0
Перевод Елены Сальниковой и Антонины Шаховой

Английский текст статьи можно прочесть здесь
полная версия сборника, в котором она была впервые опубликована,
«Архитектура: место для женщины» – здесь.

Все фотоматериалы любезно предоставлены компанией Venturi, Scott Brown and Associates, Inc.
Дениз Скотт-Браун, 2005
Фотография © Frank Hanswijk. Предоставлено VSBA

Дениз Скотт-Браун 
Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре

Поведать «страшную историю» о дискриминации в профессии могут многие женщины. У меня тоже случались и житейские мелочи, и серьезные потрясения, но с самой необычной формой дискриминации я столкнулась в середине карьеры, когда вышла замуж за коллегу. Мы объединились в творческий союз как раз тогда, когда на Боба обрушилась популярность (правда, без богатства). На моих глазах его возвели в ранг архитектурного гуру, и все это, в известной степени, благодаря мне и нашей общей фирме.
 
В 1967 году, когда мы поженились, я была доцентом. К тому времени успела поработать в университетах Пенсильвании и Калифорнии (в Беркли), запустила первую программу в только открывшейся архитектурной школе при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и заработала бессрочный контракт. У меня имелся внушительный список публикаций, мои студенты были полны энтузиазма. Коллеги, которые по большей части были старше меня, относились ко мне с не меньшим уважением, чем друг к другу. Я вращалась в тех же влиятельных кругах, что и они (или так мне казалось).
 
Впервые почувствовать себя в новом статусе мне довелось, когда один архитектор, чью работу я проверяла, заявил: «Мы-то с коллегами думали, что нам писал Боб, а ты лишь ставила подпись». Наше авторство много раз путали, поэтому к выходу «Уроков Лас-Вегаса» Боб решил добавить предисловие и пояснить, что не является единоличным автором книги и идей, заложенных в ней. Он описал суть нашего творческого союза и рассказал, как распределялись роли в фирме. Но его не услышали. Очевидно, архитектурные критики не способны ассоциировать комплекс архитектурных теорий и проектов с группой людей, и чем острее их критика, тем явнее она адресована одному человеку.
 
Во избежание новых недоразумений мы выпустили брошюру с собственными рекомендациями по определению авторства. Согласно ей, проекты мы предпочитаем считать интеллектуальным продуктом фирмы, а книги и статьи принадлежат тому, чьим именем они подписаны. В результате некоторые критики стали ссылаться на меня для проформы где-нибудь в неприметном месте, а в основной части статьи в качестве автора проектов и идей фигурировал Роберт Вентури.
 
Например, Хидеки Шимицу в японском журнале «Архитектура и градостроительство» писал: «Рассматривая проект застройки района Кросстаун (Crosstown Community), мы можем сделать вывод о том, что в нем архитектурная теория Вентури не столько получила новое направление развития, сколько явственно раскрыла свое происхождение: градостроительство здесь поставлено во главу угла… Его позиция в отношении городского планирования – это именно то, что позволило ему развить основные принципы своего архитектурного подхода. Его Кросстаун пронизан атмосферой душевной теплоты»[1].
Предоставлено VSBA

И все бы хорошо, только район Кросстаун делала я, и об этом сказано в нашей книге. За три года Боб, кажется, не провел за ним и двух вечеров.
 
Мое имя не попало на обложку цикла интервью с архитекторами[2], вышедшего в издательстве «Прэгер» (Praeger). Когда мы обратились с претензией, меня неохотно добавили, сетуя на то, что это испортит ее дизайн. А на обороте в заглавии так и остались «восемь архитекторов» и «мужчины*», стоящие за современной архитектурой. Будучи девятой, полагаю, я все же не принадлежу к их числу[3].
 
Но исключения случались: Ада Луиза Хакстебл** никогда не ошибалась в отношении меня и старалась правильно доносить наши идеи. Наш подход к вопросу авторства учли отдельные критики. Но среди них был как минимум один, кто в 1971 году считал иначе и с вызовом доказывал, что на «Великое искусство» способен лишь один Человек с большой буквы, и что Роберт Вентури (читай Говард Рорк***) сбился с пути, когда «вслед за своей женой Дениз Скотт Браун начал хвалить некоторые элементы субурбанистической архитектуры». А близкая подруга и соратница одного известного архитектора писала мне, что хотя и отмечает свое влияние на его работу, высокий уровень этой работы достигается благодаря его уникальному таланту, а не ее участию. Когда объединяются истинные творцы, утверждала она, каждый из них сохраняет самобытность. В качестве примера она привела романсы Шуберта на слова Гёте. Мы парировали группой «Битлз».
 
Никуда не делись и житейские мелочи (то, что в Африке зовут мягким апартеидом): «обеды для жен» («Дорогая, пусть архитекторы пообщаются»); переговоры, на которых присутствие «жены архитектора» смущало представителей заказчика; ужины, где я не должна появляться, так как влиятельная заказчица желает, чтобы «архитектор» играл роль ее спутника; итальянские журналисты, пропускающие мимо ушей просьбу Боба обращаться ко мне, так как я лучше знаю итальянский; зацикленность студентов на Бобе; «Значит, Вы архитектор!», адресованное Бобу и «Так Вы тоже архитектор?», сказанное без злого умысла мне[4].
 
Все это побудило меня бороться, породило чувство смятения и неуверенности и отняло слишком много сил. «Мне польстило бы, будь моя работа приписана мужу», – говорит мне жена одного архитектора и проектировщик. А коллега интересуется: «Почему тебя это беспокоит? Мы считаем тебя хорошим специалистом. Ты ведь знаешь, какова твоя истинная роль в бюро и университете. Разве этого не достаточно?». Сомневаюсь, было бы этого достаточно мужчинам. Как бы повел себя Питер Айзенманн, если бы его последнюю статью приписали Кеннету Фремптону, соавтору? Или Винсент Скалли, если бы автором книги «Дома Ньюпорта» назвали одну Антуанетту Даунинг и, быть может, добавили в скобках, что не умаляют при этом вклада остальных?
 
Так вот, я подаю жалобу редактору, который пишет об «утках Вентури», и сообщаю, что «уток» придумала я. (Мое письмо он публикует под заголовком «Чем проще, тем скучнее (Less is bore)» – цитатой моего мужа.) Мои претензии злят критиков, а некоторые из-за этого уже прониклись стойкой антипатией к нам обоим. Но архитекторы не могут позволить себе иметь среди них врагов. И уже собственная воинственность начинает вызывать у меня отвращение.
Дениз Скотт-Браун ведет студию «Филадельфия, файрмонт в городе», 1983, фотограф неизвестен
Предоставлено VSBA

Именно в такие моменты возникают сомнения и неуверенность в себе: «Мой муж талантливее меня. Я – посредственность». Первое – правда, второе едва ли. Я продолжаю рассуждать: «Как же у нас получается так хорошо дополнять друг друга в работе? Если мои идеи плохи, почему же на них ссылаются критики (хоть и приписывая их Бобу)?»
 
На наш взгляд, невозможно выделить вклад каждого в общее дело. Мы вместе разрабатываем теоретические концепции с 1960 года, а проектируем – с 1967. Как главный архитектор окончательные решения принимает Боб. Я плотно вовлечена в одни проекты и нахожу много своих предложений в их финальной версии, и почти не участвую в других. Есть несколько тех, где мне принадлежит основная мысль (то, что Луис Кан называет «предметом»). В нашей фирме я отвечаю за градостроительство и все, что с ним связано. Боб фактически этим не занимается, зато занимаются другие архитекторы[5].
 
Как и везде, наши замыслы облекают в форму и дополняют коллеги, в особенности те, с кем мы давно сотрудничаем. Руководители и подчиненные все время меняются ролями: каждый может предлагать и критиковать. Существующие сегодня сложные взаимоотношения людей, занятых в проектировании и строительстве, мало похожи на «звездную иерархию» с «Главным Архитектором» наверху. Так же как в глазах сексистов я секретарша-машинистка и фотограф своего мужа, в «звездной» модели устройства фирмы рядовой архитектор – статист, а техник – просто карандаш.
 
Хотя меня волновало мое положение как женщины задолго до возрождения феминистского движения, я не переходила к действиям, пока не побыла женой архитектора. В 1973 году я выступила в Нью-Йорке перед Союзом женщин-архитекторов с лекцией о сексизме и «звездной» системе. По моей просьбе мероприятие сделали только для женщин. Скорее всего, не следовало так поступать, но мною двигали те же чувства (включая уязвленное самолюбие), которые заставляют националистов требовать прежде всего сепаратизма. Как бы то ни было, пришло человек шесть мужчин. Они затаились на «галерке» и по краям зала. В моей истории отчетливо узнали себя около сотни женщин. «Я тоже!», «Боже мой, и ты?» – эхом доносилось отовсюду. От мысли, что есть с кем разделить своё несчастье, и от чувства взаимной поддержки нас быстро охватило ликование. Потом меня поразило, как мрачнели мужчины, чем больше мы распалялись. Казалось, они неспособны понять, что нас так волнует.
 
С тех пор я успела выступить на нескольких конференциях, посвященных женщинам в архитектуре. Теперь я получаю приглашения на должности деканов и заведующих кафедр по несколько раз в год. Я попадаю в комиссии, где кроме меня – единственной женщины – обычно есть один чернокожий коллега, и мы, олицетворение формальной победы ущемленных меньшинств в борьбе за равноправие, приветствуем друг друга ироничной ухмылкой. Меня часто зовут с лекциями на факультеты архитектуры «подать пример нашим девочкам». Я с радостью соглашаюсь выступать перед молодыми женщинами, но предпочла бы вызывать интерес исключительно своей работой.
 
В конце концов, я попыталась вывести собственное определение сексизма и звездности в архитектуре. У Бадда Шульберга «звездная харизма» представляет собой «таинственный сплав самовлюбленности, живости, стиля и сексуальной привлекательности»[6]. И хотя он сумел отразить дух аналогичного явления в нашей профессии, одно обстоятельство оставлено им без внимания: звезды не зажигают себя сами. Их зажигают другие. Зачем звезды нужны архитекторам? Думаю, затем, что архитекторы имеют дело с неизмеримыми категориями. Их самооценка и мнение о них коллег складывается из того, насколько они «мастера своего дела». Критерии этого либо размыты, либо их нет вовсе, несмотря на то, что архитектура – это не только искусство, но и наука.
 
Сталкиваясь с необъяснимым, люди обращаются к мистике. До изобретения навигационных приборов на носу корабля вырезали женскую фигуру, чтобы она помогала морякам в плавании. Вот и архитекторы в попытке преодолеть абстрактность творчества выбирают себе гуру, чья работа для них ориентир там, где правил немного. Гуру, как отец от архитектуры, вызывает у них и пылкую любовь, и лютую ненависть. Так или иначе, эти отношения всегда личные, интимные. Это объясняет, откуда столько ad hominem в позиции некоторых критиков Вентури. Если бы они верно присвоили авторство, их тон был бы спокойнее, ведь выплескивать эмоции одновременно на нескольких людей сложно. Также я подозреваю, что архитектору-мужчине в качестве гуру нужен мужчина. В архитектуре гуру не делятся на «матерей» и «отцов». Все «примы» тут мужского пола.
 
Вот еще пример: одна моя коллега, у которой были свои сложности на кафедре американистики, рассказала мне про книгу Лайонела Тайгера «Мужские коллективы». В ней он пишет, что мужчины бегут только с мужской стаей, и женщины, вступающие в конкурентную борьбу, должны отдавать себе в этом отчет[7]. Мне также вспомнились громкие слова французского архитектора Ионеля Шейна из журнала «Le Carré Bleu»**** 1950-х годов: «Так называемая атмосфера творческой мастерской – лишь ощущение принадлежности к касте». Его фраза навевает мысль о высоком происхождении первых американских архитекторов, о разном отношении высшего света и среднего класса к женщине и о том, что архитектурная среда до сих пор сильно похожа на мужской клуб.
 
Архитектурное образование зародилось в Америке на рубеже веков по образцу французской École des Beaux-Arts. Это было место со строго авторитарной структурой, особенно в вопросах оценки студенческих работ, где, тем не менее, кипела шумная, весьма насыщенная жизнь. Порожденные той школой непререкаемые авторитеты и среда избранных счастливчиков сохранялись еще долго после того, как на смену ее отвергнутой философии пришел модернизм. И до сих пор двери архитектурного клуба закрыты для женщин.
 
Героический первопроходец, революционер-модернист с его передовыми технологиями и намерением спасти массы массовым же производством предстает как настоящий мачо. Образ этот выглядит странно на солидных реакционерах, примеряющих его сегодня. Во имя социальной справедливости и спасения планеты урбанисты и экологи рекомендуют придерживаться в проектировании принципов бережного отношения к окружающей среде и заботы о людях (не это ли свойственно женщинам?). Так что у женщин все еще есть шанс подняться на этой волне.
 
Архитектурный критик – часто журналист, историк и тот, кто назначает короля в отдельном коллективе. Все это дает ему право присоединиться к избранным, несмотря на то, что он отпускает в их адрес кое-какие колкие замечания. Другой источник удовлетворения для него – это осознание того, что в своем и их представлении он вершит историю. Критик, «коронующий» архитекторов, разумеется, мужчина, хотя и мог бы писать о коллективе в целом, но провозгласить всех его членов королями означало бы для него выглядеть жалким дураком в своих и чужих глазах. Еще меньше морального удовлетворения доставляет ему возведение на архитектурный престол женщины.
 
Мои выводы созвучны с тем, о чем пишет Синтия Ф. Эпштейн. Женщинам отказывают в карьерном росте по многим причинам. Среди них она называет «профессиональное сообщество», которое описывает как мужской клуб, и «модель отношений «покровитель-протеже», обязательную в большинстве профессий, если вы намерены достичь высот». Могущественный покровитель, как и «коронующий» критик, вероятно, выглядел бы нелепо, поддерживая женщину, полагает Синтия. Да и его жене это точно не понравится[8].
 
Казалось бы, какое отношение к архитектуре имеет секс, последний атрибут звездности по Шульбергу? Меня все время интересовало, откуда этот знакомый тон в письмах, сопровождающих каждую нашу публикацию, – смесь враждебности, скорбного ханжества и при этом какой-то зависти. В конце концов, я узнала в нем консерватизм типичного провинциального мещанина. Так он обычно жалуется редактору на порнографию в журнале. В глазах наших гневных критиков мы, очевидно, потакаем чужой распущенности или, по меньшей мере, позволяем себе вольности, на которые они не могут решиться и оттого, наверное, завидуют. Приведу один пример: «Да, Вентури занимает определенную нишу. Там, внизу, по соседству с флагеллянтом, латексным фетишистом и голым благдонским насильником-неудачником*****». Автор – архитектор-консультант, англичанин. И такое пишут мужчины Бобу или о Бобе, и больше ни о ком из нас.
 
Я предположила, что в атмосфере сексизма «звездная» система, столь несправедливая ко многим архитекторам вообще, к женщинам вдвойне жестока, и если женщина, поднявшись высоко по карьерной лестнице, работает с мужем, его слава ее поглотит. Моя версия бездоказательна, ведь в нашей сфере не проводят социологических исследований. У архитекторов это не принято и не вызывает доверия, а у социологов есть рыбка покрупнее. Но я все-таки нахожу подтверждение своей гипотезы в иронии коллег по цеху, в социологии, со мной соглашаются множество женщин моей профессии, некоторые сотрудники нашей фирмы и муж.
 
Нужна ли «звездная» система? Думаю, никуда от нее не деться, учитывая какой вес в архитектуре имеет проектирование. Но учебные заведения могут и должны сократить ее значение, расширяя взгляд студентов на профессию, чтобы показать им ценность других вещей. Бог свидетель, не одним проектированием живут архитектурные бюро. Кроме того, профессорам следует бороться с комплексом неполноценности у студентов, вместо того чтобы укреплять его своей вредоносной авторитарной и оценочной манерой преподавания, как это происходит сейчас. Тогда архитекторы стали бы меньше нуждаться в гуру, да и требования к гуру изменились бы. От них ожидали бы больше ответственности и гуманизма, чем сегодня.
 
До тех пор, пока архитектурное сообщество не может обойтись без гуру и пока там процветает сексизм, мне не выбраться из-под гнета «звездной системы». Я получила бы больше шансов на признание, если бы вернулась к преподаванию или отказалась от совместного творчества с мужем. Последнее как раз в известной степени, случилось: наша фирма выросла, и управление ею отнимает больше времени. Разумеется, мы реже сидим за чертежной доской и в целом реже пишем, а жаль, ведь совместная работа питала нас обоих.

Но вообще не все потеряно. Не все архитекторы состоят в «мужском клубе», среди них стали чаще встречаться женщины, некоторые критики кое-что уяснили, активно помогает Американский институт архитектуры (АIA), а большинство, по крайней мере гипотетически, предпочтет не участвовать в дискриминации, если доказать, что они в ней замешаны, и показать, как этого избежать.
 
Все вышесказанное – это краткое изложение статьи, написанной мною в 1975 году. Учитывая острую реакцию на феминизм, существовавшую в архитектурной среде, я не решилась тогда ее опубликовать, посчитав, что мои идеи обязательно воспримут в штыки. Это могло испортить мне карьеру и будущее моей фирмы. Но я все же поделилась рукописью с друзьями, и мой «самиздат» обрел своего рода поклонников. Все эти годы мне приходили письма с просьбой выслать экземпляр.
 
В той статье я описала свои первые впечатления от небывалого наплыва женщин в архитектуре. Теперь во многих учебных заведениях мы видим равное соотношение юношей и девушек. Талантливые и полные энтузиазма девушки хлынули в профессию со своими творческими идеями. Сегодня на конференциях я вижу много женщин, часть из которых трудится на этом поприще более десяти лет.
 
С момента написания статьи претерпела изменения и архитектура. Моя надежда на то, что архитекторы прислушаются к авторитетному мнению социологов, не оправдалась, а женщины на той волне так и не поднялись. Постмодернизм изменил взгляды коллег, но не в том направлении, в котором я ожидала. Архитекторы утратили интерес к социальным задачам, на смену крутым революционным идеям пришла мода, укрепился культ личности. В связи с этим положение женщин только усугубилось, потому что последний крик моды в архитектуре ассоциируется с фигурой мужчины.
 
Одновременно с ростом числа женщин-архитекторов крепнет консерватизм. Казалось бы, две противоположные тенденции, но они не пересекаются, ибо принадлежат совершенно разным поколениям. Женщины приходят в архитектуру, будучи юны, а культ личности формируется в верхах. Но этим двум потокам однажды суждено встретиться, и на это будет любопытно посмотреть. Тем временем благодаря антидискриминационной политике женщины открывают своё небольшое дело, но, когда речь идет о большой игре, встречают множество препятствий, поскольку не находят поддержки, если только их доля в фирме не составляет 51% уставного капитала.
 
В восьмидесятые на архитектурных кафедрах университетов постепенно стало появляться больше преподавателей-женщин (подозреваю все же не так быстро как на других специальностях).
 
Сегодня мне реже поступают предложения от вузов. Наверное, хватает других кандидаток, да и все вокруг знают, что я слишком занята. Мне некогда читать лекции. Наша фирма выросла, и мы с Бобом стали работать вместе больше, чем раньше, так как часть полномочий делегировали ведущим сотрудникам и руководителям проектов, составляющим костяк.
 
Теперь нас с ним не считают бунтарями и лучше принимают наши идеи, о чем мы не могли и мечтать. Забавно, но тот самый критик, который в 1979 году превозносил Боба, как «создателя будничной среды обитания американца», еще в 1971 клеймил его за то, что он вместе со мной увлекся благоустройством жилых кварталов.
 
Наверху, по-моему, мало что изменилось. Дискриминация продолжается со скоростью один случай в день. Журналисты, которые касаются темы нашей фирмы, будто бы думают, что зря едят свой хлеб, если не напишут о Вентури. Борьба за территорию и статус среди критиков до сих пор требует «избиения» женщины. Не могу вспомнить ни разу за последние двадцать лет, чтобы какой-нибудь корифей посвятил крупную статью женщине. Начинающие женщины-критики, ввязавшись в эту войну, тоже начинают вести себя по-мужски агрессивно. Причина все та же – выжить и обойти конкурентов.
 
Было несколько лет, когда публицистов интересовала тема сексизма и феминизма в архитектуре. В наших совместных интервью они обычно спрашивали Боба про работу, а меня про «женские проблемы». «Расскажите про мои труды!» – умоляла я их. Но они почти никогда этого не делали. Некоторые девушки-архитекторы сомневаются в необходимости феминистского движения, утверждая, что не встречались с дискриминацией. Хочу отметить следующее: равноправия нет и в вузах, но за свою профессиональную жизнь они встретят его там больше, чем где бы то ни было. Точно так же и на работе. В начале пути между мужчинами и женщинами нет большой разницы. Трудности возникают по мере продвижения по службе, когда компании и заказчики отказываются доверять ответственные задачи женщинам. Те из них, кто не знаком с проблемами феминизма, при виде того, как коллеги-мужчины их опережают, скорее всего, будут винить в этом себя.
 
Спустя годы на меня постепенно снизошло откровение: люди, причинявшие мне боль, невежественны и примитивны. Я имею ввиду мало читавших критиков, заказчиков, которые не знают, зачем к нам пришли. Понять это мне помогло одно наблюдение: моя роль абсолютно ясна специалистам, которых мы высоко ценим, заказчикам интересных проектов, нашим друзьям-меценатам, которые нас вдохновляют. Все они очень образованные люди. Отчасти благодаря им я воодушевляюсь и вижу, что за последние двадцать лет добилась успеха в работе, и мне есть за что себя уважать, хотя иногда я в этом сомневалась.
 
 
[1]Hideki Shimizu, "Criticism," A+U(Architectureand Urbanism)47 (November 1974): 3.
[2]John W. Cook and Heinrich Klotz, Conversations with Architects (New York: Praeger Publishers, Inc., 1973).
[3]Первоначально в список входили Филип Джонсон, Пол Рудольф, Бертранд Голдберг, Морис Лапидус, Луис Кан, Чарльз Мур и Роберт Вентури. Не попал на обложку и сын Мориса Лапидуса Алан, дававший интервью вместе с отцом. Алан не жаловался. По крайней мере, он принадлежал к мужчинам, которые стоят за архитектурой.
[4]Мне позвонил глава одной архитектурной школы Нью-Йорка, так как не мог дозвониться до моего мужа: «Дениз, мне неловко тебе об этом говорить, но мы устраиваем вечеринку в честь К.П. (известного местного архитектора) и приглашаем Боба одного. Ты, конечно, тоже друг и коллега К.П., но ты еще и жена, а мы, видишь ли, собираемся без жен».
[5]Направление мысли Боба развивалось главным образом под влиянием искусства и истории архитектуры, которые он изучал. Как специалист Боб лучше меня. Мои художественные и интеллектуальные пристрастия сформировались до встречи с ним (и даже до моего переезда в Америку), тем не менее, именно на этой почве мы сблизились во время работы в университете. Занимаясь планировкой территорий, я изучала общественные науки и другие связанные с градостроительством дисциплины. Эти знания я всегда старалась применять в критическом анализе и при построении архитектурных теорий. Сфера моих профессиональных интересов обширна, однако, судя по всему, мое участие наиболее полезно на начальном этапе проектирования при разработке общего замысла.
[6]Budd Schulberg, "What Price Glory?." New Republic 168 (6 and 13 January 1973): 27-31.
[7]Lionel Tiger, Men in Groups (New York: Random House, 1969).
[8]Cynthia F. Epstein, "Encountering the Male Establishment: Sex-Status Limits on Women's Careers in the Profession," American Journal of Sociology 75 (May 1970): 965-82.
  
Примечания переводчиков
* В оригинале «the men behind modern architecture».
** Ада Луиза Хакстебл – архитектурный критик и писатель.
*** Говард Рорк – главный герой романа Айн Рэнд «Источник», талантливый и честолюбивый архитектор. Рорк убеждён в том, что творец – абсолютный эгоист, а коллективизм – закон паразита, второсортного человека.
**** Le Carré Bleu – архитектурное издание, основанное в Хельсинки в 1958 году. Издавалось ежеквартально на трех языках (английском, французском, итальянском) и распространялось в разных странах мира.
***** Голый благдонский насильник-неудачник – персонаж комикса Билла Тайди «The Cloggies» в сатирическом журнале «Private Eye».

23 Июня 2021

Дениз Скотт-Браун

Автор текста:

Дениз Скотт-Браун
Похожие статьи
Опровержение и сравнение: конкурс красноярского театра
Начали писать опровержение – ошиблись, при рассказе о проекте Wowhaus, который занял 1 место, с оценкой объема сохраняемых конструкций, из-за недостатка презентационных материалов – а к опровержению добавилось сравнение с другими призерами, и другие проекты большинства финалистов. Так что получился обзор всего конкурса. Тут, помимо разбора сохраняемых разными авторами частей, можно рассмотреть проекты бюро ASADOV, ПИ «Арена» и «Четвертого измерения». Два последних старое здание не сохраняют.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
Пользы не сулит, но выглядит безвредно
Мы попросили Марию Элькину, одного из авторов обнародованного в августе 2020 года письма с критикой законопроекта об архитектурной деятельности, прокомментировать новую критику текста закона, вынесенного на обсуждение 19 января. Вывод – законопроект безвреден, но архитектуру надо выводить из 44 и 223 ФЗ.
Буян и суд
Новость об отмене парка Тучков буян уже неделю занимает умы петербуржцев. В отсутствие каких-либо серьезных подробностей, мы поговорили о ситуации с архитекторами парка и судебного квартала: Никитой Явейном и Евгением Герасимовым.
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: Европа и отказ от формы
Рассматривая тематические павильоны и павильоны европейских стран, Григорий Ревзин приходит к выводу, что «передовые страны показывают, что архитектура это вчерашний день», главная тенденция состоит в отсутствии формы: «произведение это процесс, лучшая вещь – тусовка вокруг ничего».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Помпиду наизнанку
Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.
Спасение Саут-стрит глазами Дениз Скотт Браун
Любое радикальное вмешательство в городскую ткань всегда вызывает споры. Джереми Эрик Тененбаум – директор по маркетингу компании VSBA Architects & Planners, писатель, художник, преподаватель, а также куратор выставки Дениз Скотт Браун «Wayward Eye» на Венецианской биеннале – об истории масштабного проекта реконструкции Филадельфии, социальной ответственности архитектора, балансе интересов и праве жителей на свое место в городе.
Победа прагматиков? Хроники уничтожения НИИТИАГа
НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства сопротивляется реорганизации уже почти полгода. Сейчас, в августе, институт, похоже, почти погиб. В недавнем письме президенту РФ ученые просят перенести Институт из безразличного к фундаментальной науке Минстроя в ведение Минобрнауки, а дирекция говорит о решимости защищать коллектив до конца. Причем в «обстановке, приближенной к боевой» в институте продолжает идти научная работа: проводят конференции, готовят сборники, пишут статьи и монографии.
ВХУТЕМАС versus БАУХАУС
Дмитрий Хмельницкий о причудах историографии советской архитектуры, о роли ВХУТЕМАСа и БАУХАУСа в формировании советского послевоенного модернизма.
Еще одна история
Рассказ Феликса Новикова о проектировании и строительстве ДК Тракторостроителей в Чебоксарах, не вполне завершенном в девяностые годы. Теперь, когда рядом, в парке построено новое здание кадетского училища, автор предлагает вернуться в идее размещения монументальной композиции на фасадах ДК.
Арки, ворота, окна, проемы, пустоты, дырки
В архитектуре АБ «Остоженка», особенно в крупных комплексах, значительную роль играют арки, организующие пространство и массу: часто большие, многоэтажные. В публикуемой статье Александр Скокан размышляет о роли и смысле масштабных цезур, проемов и арок.
Вавилонская башня культуры?
Реконструкция ГЭС-2 для Фонда V-A-C по замыслу Ренцо Пьяно в центре Москвы – яркий пример глобальной архитектуры, льстящей заказчику, но избежать воздействия сложного контекста этот проект все же не может.
WAF 2019: в ожидании финала
Говорим c авторами проектов, вышедших в финал премии WAF: об их взгляде на фестиваль, о проектах и вероятных способах презентации.
Пять вредных вопросов
Интернет-издание Fast Company попыталось выяснить, какие вопросы лучше не задавать самому себе, чтобы не растерять свой творческий потенциал. К разговору о проблеме подключились специалисты, которые исследуют творчество или работу мозга.
Технологии и материалы
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Сейчас на главной
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.