Дмитрий Хмельницкий

Автор текста:
Дмитрий Хмельницкий

Миф о советском ар-деко

Или как называть сталинскую архитектуру?

12 Декабря 2019
0 С историей сталинской архитектуры в России за последние пару десятилетий произошла странная метаморфоза. Сам предмет изучения вдруг потерял старое название. Вместо него возник и довольно прочно утвердился в специальной литературе термин «ар деко», ранее накрепко привязанный к стилю Международной выставки в Париже 1925 года. Это был жизнерадостный вариант позднего модерна с классицистическими элементами декора. Он стал ненадолго популярным в западной архитектуре 20-30-х годов и никогда не имел прямого отношения к полностью изолированной от внешнего мира железным занавесом и развивавшейся по своим специфическим законам сталинской архитектуре. Единственное формальное сходство между этими двумя явлениями состояло в том, что и то, и другое – варианты эклектики. Но с принципиально разными законами формообразования, художественными корнями и эмоциональным наполнением.
Дмитрий Хмельницкий
Предоставлено автором

Эти различия гораздо важнее для понимания архитектуры, чем случайное сходство элементов фасадного декора. Они позволяют узнавать сооружения сталинской эпохи с первого взгляда и безошибочно, не путая их ни с какими вариантами свободной западной архитектуры.

На мой взгляд, объяснение такой подмене названий очевидно. Это часть процесса ползучей реабилитации Сталина, его режима и его культурной политики. Термин «сталинская архитектура» исходно имеет устоявшуюся отрицательную коннотацию. Термин «ар деко», напротив, – сугубо положительную. Он навевает ассоциации со свободной жившей и развивавшейся западной архитектурой, фатально непохожей на советскую 30-40-х годов. Гордиться наследием «сталинской архитектуры» психологически гораздо менее удобно, чем гордиться наследием «советского ар деко». А желание гордиться всем советским архитектурным наследием, игнорируя его зловещее содержание, реальный художественный уровень и стилевую принадлежность в последнее время проявляется в профессиональной среде очень ощутимо.

Благодаря маскировочной смене названия новые поколения архитекторов и историков архитектуры вырастают с убеждением, что ничего специфического в архитектуре сталинской эпохи не было. По обе стороны железного занавеса (о котором, впрочем, многие тоже давно забыли) происходило примерно то же самое, а эволюционные процессы в архитектуре были общими. Чтобы понять, почему это категорически неверно, имеет смысл углубиться в историю вопроса.
***

В истории советской архитектуры, писавшейся в советское время, сталинский ее период терминологически никак выделялся. Выражения«сталинская архитектура» не существовало по понятным причинам. При Сталине вся архитектура была в равной степени «советской», несмотря на безусловную сомнительность ее первого, конструктивистского, но, по официальной версии, успешно преодоленного в начале 30-х годов периода.

В хрущевские времена прилагательное «сталинский» приобрело отрицательную коннотацию, но к архитектуре, несмотря на устроенную Хрущевым стилистическую революцию, не применялось. Архитектура продолжала оставаться перманентно «советской», только преодолевшей заблуждения времен «украшательства».

В советские времена официальная история советской архитектуры была в целом чисто шарлатанской. Никаких катаклизмов, резких и насильственных стилевых реформ в ней не обнаруживалось. В изложении советских архитектуроведов история советской архитектуры представляла собой естественный эволюционный процесс. Взгляды и творчество всех советских архитекторов менялись плавно и органически в силу естественных причин.Хотя и в соответствии с указаниями партии и правительства.

Впрочем, неофициально термин «сталинская архитектура» существовал и при советской власти. Он использовался в профессиональной среде в качестве разговорного, наряду со «сталинским ампиром», «сталинской эклектикой» и еще более обидным «стилем „вампир“».

После крушения советской власти в 90-х годах термин «сталинская архитектура» обрел легитимность и в профессиональной литературе, хотя неохотно. Скорее, это произошло под влиянием западного архитектуроведения.

В девяностые годы начали появляться новые эвфемизмы, отменяющие понятие «сталинская архитектура» с тем, чтобы, во-первых, лишить это явление отрицательных ассоциаций и, во-вторых, ввести его в международный контекст. Представить чем-то спонтанным и художественно органичным – вполне в традициях советского архитектуроведения. Проблема в том, что обе эти задачи нерешаемы.
***
 
Сталинские культурные (в том числе и архитектурные) реформы превратили советскую архитектурную жизнь 20-х годов, и без того довольно ущербную, в нечто невообразимое с профессиональной точки зрения.

Начиная с 1927 года начали стремительно исчезать возможности для нормальных профессиональных размышлений и дискуссий. В публикациях и выступлениях конца 20-х – начала 30-х годов остатки здравого смысла нужно уже выкапывать из-под завалов ритуальных глупостей и бессмысленной марксистской риторики. Со стороны это должно было выглядеть так, будто советские архитекторы внезапно сошли с ума.Во всяком случае, примерно с 1930-го года свободное профессиональное общение между советскими и западными коллегами прекратилось.

Примерно в это же время архитектура в СССР окончательно перестала быть свободной профессией. Право свободного выбора заказов, заказчиков и партнеров осталось в прошлом вместо с правом на индивидуальное предпринимательство. Всех архитекторов страны превратили в служащих и распределили по проектным конторам ведомств и наркоматов.Между западными архитекторами и их советскими коллегами, с которыми они еще пытались какое-то время общаться, пролегла пропасть. Их собеседники оказались в совершенно ином статусе – они больше не могли говорить от своего лица и высказывать собственные суждения, потому что подчинялись не только политическому, но и ведомственному руководству.

Если бы в 1932 г. советское правительство не отказало бы Международному конгрессу современной архитектуры (СИАМ) в проведении запланированного московского конгресса, он представлял бы собой чрезвычайно уродливое зрелище. С одной стороны, европейские архитекторы, независимые и отвечающие только за себя и свои собственные слова. С другой – затравленные советские чиновники. Диалог между ними был бы невозможен. Собственно, примерно так и выглядел проведенный в 1937 году Первый съезд советских архитекторов с иностранными гостями.

Весной 1932 г. прошла готовившаяся в течение всего 1931 г. года стилевая реформа. Современная архитектура оказалась под прямым запретом. Теперь предписывалось использовать при проектировании в обязательном порядке «исторические стили». То есть, всех советских архитекторов принудили в одночасье стать эклектиками и ориентироваться на утверждаемые образцы. Цензурным органом, контролирующим эту деятельность, стал Союз советских архитекторов СССР, куда были принудительно согнаны члены уничтоженных в 1932 г. независимых художественных объединений. Ключевые проекты утверждались непосредственно Сталиным.

С этого времени все официальное творчество в СССР (не только архитектурное) стало принудительным. Как следствие, произошла практически мгновенная деградация профессиональной культуры. Изменился не только способ внешнего оформления зданий, но и самая суть проектирования.Достижения современной архитектуры –умение работать с пространством, функцией и конструкциями, понимание архитектурного объекта как цельной пространственной структуры –были забыты.

Суть новой эпохи выразил примерно в это времяАлексей Щусев, быстрее и успешнее прочих понявший смысл происходящего:«Государство требует пышности».[i] Все остальное было утверждающим инстанции не интересно, поэтому оно не должно было интересовать и архитекторов. Как выразился Моисей Гинзбург в 1934 г.: «…сегодня о плане здания нельзя говорить, как о веревке в доме повешенного».[ii] Запрет работы над планом означал конец архитектуры как пространственного искусства, перевод ее в искусство декорирования фасадов. Поскольку только фасады и интересовали высшее начальство, взявшее на себя в это время руководство архитектурой.

За этими фасадами скрывалось небольшое количество типовых и совершенно неинтересных планировочных схем общественных зданий и жилых секций, примитивных планировок квартир. Редкие оригинальные по структуре проекты (вроде Дворца советов, театра Красной армии или послевоенных высоток) обязаны своим появлением вульгарным и в высшей степени непрофессиональным фантазиям партийного руководства. Или – на ранней стадии - перелицовке фасадов уже спроектированных или даже построенных конструктивистских зданий под новые правила (напр., здание ВЦСПС А. Власова). Таких домов-мутантов появилось в первой половине 30-х годов довольно много.

Сюда надо добавить чисто феодальный характер строительства при Сталине. Официальная архитектура обслуживала только бытовые потребности привилегированных слоев советского общества и идеологические потребности режима. Массовое жилищное и городское строительство, поставившее еще в 19 веке перед архитекторами задачи, решение которых привело к появлению современной архитектуры, как бы отсутствовало в СССР того времени. Трущобные барачные города для рабочих, строившиеся в силу необходимости в гигантских количествах, находились за рамками начальственного интереса, и, следовательно, профессиональных интересов архитектурного сообщества. Их проектировали, конечно, но без всякой публичности.

Еще один важный аспект. Творчество любого художника (архитектора, писателя т.д.) меняется и эволюционирует по мере изменения его художественного мироощущения и творческих задач. Из личной творческой эволюции отдельных персонажей эпохи складывается ее художественная эволюция. Сталинская цензура остановила личную творческую эволюцию всех советских архитекторов. Их личное мироощущение и личные взгляды больше не играли никакой роли. Следовательно, прекратилась и спонтанная профессиональная эволюция в советской архитектуре. У художников и писателей еще оставались ниши для личного творчества – у архитекторов – нет.

История сталинской архитектуры – это история эволюции цензурных установок, влияние на которые отдельных архитекторов было нулевым.

Так за считанные годы сформировалась сталинская архитектура – уникальное явление, ни на что знакомое в то время не похожее. И не имеющее практически никаких точек соприкосновения с архитектурной культурой во внешнем мире – независимо от ее направленности и стилистических особенностей.

С точки зрения заграничного архитектурного сообщества советская архитектура после 1932 выпала из мирового культурного движения. Стала чем-то чужеродным, абсурдным и не подпадающей ни под какие профессиональные критерии и оценки.
Советские архитекторы могли стилизовать все что угодно – в меру начальственных указаний – древний Рим, итальянское Возрождение или американскую эклектику20-30-х годов. Все это никак не меняло содержания сталинского «зодчества»и никак не делало его родственным тому, что происходило за границами СССР.
***
 
Первую попытку придумать для сталинской архитектуры щадящее обозначение предпринял Селим Омарович Хан-Магомедов в 90-е годы. Он ввел в употребление термин «постконструктивизм»– применительно к первой фазе сталинской архитектуры – 1932-1937 годов. В принципе, в придумывании нового названия для знакомого явления нет ничего плохого, почему бы и нет. Но этот лукавый термин намеренно будит ложные ассоциации с другими художественными эпохами – естественными и саморазвивавшимися (постимпрессионизм, посткубизм и т.д.). Получается, что раннесталинская архитектура выросла из конструктивизма таким же естественным способом как постимпрессионизм из импрессионизма – в силу решения профессиональных задач и эволюции художественного мышления.

Здесь же ничего подобного мы не имеем. Сталинская архитектура возникла в результате грубого насилия над художественным творчеством. Архитекторам запретили проектировать в конструктивизме (в любом другом стиле, но на собственный выбор и по собственному вкусу – тоже) и велели придумывать способы декорирования архитектуры, устраивающие начальство. Сначала в относительно широких рамках, потом все уже и уже… Результаты были иногда забавными и причудливыми, но всегда нелепыми. И, главное, ничего естественного в этом процессе не было изначально. По нему можно легко понять, как происходили конкретизация и уточнение начальственных вкусов. По мере отработки цензурных критериев и накопления высочайше утвержденных образцов (к концу 30- годов), из сталинской архитектуры исчезла курьезность, абсурдная взвинченность и последние намеки на индивидуальность решений.

С тем же успехом нацистскую архитектуру можно назвать «постбаухаусом» – если бы стояла задача ввести кого-то в заблуждение. Удивительное, что сам Хан-Магомедов рассматривал раннесталинскую архитектуру как нечто самостоятельное и здоровое, а не пляски на костях любимого им конструктивизма.

Термин «постконструктивизм» прижился в российском архитектуроведении и успешно выполняет роль забалтывания и искажения реальной картины событий советской архитектурной жизни 30-х
***
 
С конца 90-х годов проявилась еще более зловещая и вызывающе антинаучная тенденция. Сталинская эклектика настойчивее подается в профессиональном сообществе как некое ответвление европейской архитектурной эволюции. С этой целью на нее и навешивают чужеродный термин «ар деко». Как маску, совершенно не похожую за скрывающееся за ней лицо.

Европейский эклектический вариант позднего модерна был явлением веселым, свободным и никаким обязательным правилам не подчиняющимся. И имел прямую тенденцию к превращению в современную архитектуру.

Казенная, полностью лишенная индивидуальности, уныло-помпезная либо истерически-возбужденная сталинская эклектика – это феномен совсем другого рода. Порождение совсем другого общества и совсем другой культуры – и общественной, и художественной. К тому же, как уже говорилось, полностью изолированной от внешнего мира.

Да, в Советский Союз попадала кое-какая иностранная архитектурная пресса. Но только та, которая допускалась цензурой. Доступна она была тоже отнюдь не всему архитектурному сообществу. И что, самое главное, свободный поиск в ней источников вдохновения – как это происходило в 20-е годы – был полностью исключен.

Формальное сходство случайных декоративных приемов тут ничего не меняет. Стиль и стилистика – не синонимы. Важно то, что в данном случае различны принципы формообразования.

Сталинские эклектики только на первый взгляд занимались примерно тем же, что и архитекторы ар деко – декорировали фасады своих зданий неоклассическими элементами. На этом сходство кончалось. Западная архитектура ардеко была полноценным явлением. За ней стояли свободное пространственное мышление, свобода решения функциональных и конструктивных задач, свобода выбора декора. Вообще – свобода. За сталинской архитектурой ничего подобного не стояло. Только унифицированные цензурой схемы и композиционные приемы. Разве что иногда разрешенным объектом стилизаций становились западные здания, которые принято считать архитектурой ар деко.

На то, как формировался стиль «ранний Сталин» бросают свет дневники художника Евгения Лансере. Он дружил со Щусевым, часто бывал у Жолтовского и записывал в дневнике свои впечатления от событий в пересказе обоих ключевых исполнителей сталинской архитектурной реформы.

Запись от 31 августа 1932 г., через полгода после запрета современной архитектуры:

«У Ив. В. Жолтовского, чрез. ласков. <…> Интересные рассказы И.Вл. (не шаржированные ли?) о повороте к классицизму.

Каганович: «Я пролетарий, сапожник, жил в Вене, люблю искусство; искусство должно быть радостно, красиво». Молотов любитель красивых вещей, Италии, коллекционер. Очень начитанный.

О снятии Гинзбурга, Лаховского(?)<видимо, Ладовского. – Д.Х> с профессуры, их работы – насмешка над сов. властью. Анекдот о доме, выстроенном Гинзбургом<видимо, о доме Наркомфина – Д.Х>. «Что они еще дешево отделались». Бр. Веснины – в последний раз еще дали участвовать. На совещания приглашают Жолтовского и Иофана, арх.-коммуниста. О роли Щусева; о роли Луначарского – как ему велено было дать отзыв о проекте Ж.: он 2 часа пробыл, одобрял; потом созвал ячейку, кот. против; написал тезисы против Ж.; велели «заболеть». Ал. Толстому приказано написать статью[iii] (под «нашу диктовку») за классицизм (Щусев: «вот мерзавец, а вчера ругал мне классику»); Ж.: «Я так и знал, что поворот будет».[iv]

Вот запись Лансере,датированная 9 сентября 1935 г., то есть через три года после предыдущей:

«...8-го вечером был у Жолтовского; <…>в архитектуре происходит гениальный хаос. Работать ужасно трудно; все на нервах; ругались с К[агановичем] с 1 до 3 ночи. Он все бракует, почти не смотрит. Ищет «советский» стиль, а другие члены правительства хотят классический; на барокко – гонение».[v]

Вот и весь «ар деко»…

Издалека и сильно прищурившись можно спутать различные варианты эклектики между собой, особенно если детали иногда похожи. Сложившаяся еще в советское время традиция идентифицировать стили только по особенностям фасадного декора очень способствует такой подмене понятий.

Примерно с тем же успехом можно комолую корову назвать лошадью, апеллируя к внешнему сходству, количеству ног и способу размножения. Но лучше этого все-таки не делать.

Сталинская архитектура есть сталинская архитектура. С своим уникальным генезисом и своей, ни на что не похожей физиономией. Никакими пластическими операциями эту физиономию не изменить.
 
[i]Барщ, Михаил. Воспоминания. В: МАРХИ, т I,М., 2006, с. 113.
[ii] Уроки майской архитектурной выставки. Архитектура СССР. 1934, №6, с. 12.
[iii]Алексей Толстой «Поиски монументальности», Известия, 27 февраля 1932 г. Статья вышла за день до объявления результатов Всесоюзного конкурса на Дворец советов (28 февраля).
[iv]Лансере, Евгений. Дневники. Книга вторая. М., 2008, с.625-626.
[v]Лансере, Евгений. Дневники. Книга третья. М., 2009, с.189-190.

12 Декабря 2019

Дмитрий Хмельницкий

Автор текста:

Дмитрий Хмельницкий
Похожие статьи
Опровержение и сравнение: конкурс красноярского театра
Начали писать опровержение – ошиблись, при рассказе о проекте Wowhaus, который занял 1 место, с оценкой объема сохраняемых конструкций, из-за недостатка презентационных материалов – а к опровержению добавилось сравнение с другими призерами, и другие проекты большинства финалистов. Так что получился обзор всего конкурса. Тут, помимо разбора сохраняемых разными авторами частей, можно рассмотреть проекты бюро ASADOV, ПИ «Арена» и «Четвертого измерения». Два последних старое здание не сохраняют.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
Пользы не сулит, но выглядит безвредно
Мы попросили Марию Элькину, одного из авторов обнародованного в августе 2020 года письма с критикой законопроекта об архитектурной деятельности, прокомментировать новую критику текста закона, вынесенного на обсуждение 19 января. Вывод – законопроект безвреден, но архитектуру надо выводить из 44 и 223 ФЗ.
Буян и суд
Новость об отмене парка Тучков буян уже неделю занимает умы петербуржцев. В отсутствие каких-либо серьезных подробностей, мы поговорили о ситуации с архитекторами парка и судебного квартала: Никитой Явейном и Евгением Герасимовым.
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: Европа и отказ от формы
Рассматривая тематические павильоны и павильоны европейских стран, Григорий Ревзин приходит к выводу, что «передовые страны показывают, что архитектура это вчерашний день», главная тенденция состоит в отсутствии формы: «произведение это процесс, лучшая вещь – тусовка вокруг ничего».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Помпиду наизнанку
Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.
Спасение Саут-стрит глазами Дениз Скотт Браун
Любое радикальное вмешательство в городскую ткань всегда вызывает споры. Джереми Эрик Тененбаум – директор по маркетингу компании VSBA Architects & Planners, писатель, художник, преподаватель, а также куратор выставки Дениз Скотт Браун «Wayward Eye» на Венецианской биеннале – об истории масштабного проекта реконструкции Филадельфии, социальной ответственности архитектора, балансе интересов и праве жителей на свое место в городе.
Победа прагматиков? Хроники уничтожения НИИТИАГа
НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства сопротивляется реорганизации уже почти полгода. Сейчас, в августе, институт, похоже, почти погиб. В недавнем письме президенту РФ ученые просят перенести Институт из безразличного к фундаментальной науке Минстроя в ведение Минобрнауки, а дирекция говорит о решимости защищать коллектив до конца. Причем в «обстановке, приближенной к боевой» в институте продолжает идти научная работа: проводят конференции, готовят сборники, пишут статьи и монографии.
Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре
«Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре» Дениз Скотт Браун – это результат личного исследования вопросов авторства, иерархической и гендерной структуры профессии архитектора. Написанная в 1975 году, статья увидела свет лишь в 1989, когда был издан сборник "Architecture: a place for women". С разрешения автора мы публикуем статью, впервые переведенную на русский язык.
ВХУТЕМАС versus БАУХАУС
Дмитрий Хмельницкий о причудах историографии советской архитектуры, о роли ВХУТЕМАСа и БАУХАУСа в формировании советского послевоенного модернизма.
Еще одна история
Рассказ Феликса Новикова о проектировании и строительстве ДК Тракторостроителей в Чебоксарах, не вполне завершенном в девяностые годы. Теперь, когда рядом, в парке построено новое здание кадетского училища, автор предлагает вернуться в идее размещения монументальной композиции на фасадах ДК.
Арки, ворота, окна, проемы, пустоты, дырки
В архитектуре АБ «Остоженка», особенно в крупных комплексах, значительную роль играют арки, организующие пространство и массу: часто большие, многоэтажные. В публикуемой статье Александр Скокан размышляет о роли и смысле масштабных цезур, проемов и арок.
Вавилонская башня культуры?
Реконструкция ГЭС-2 для Фонда V-A-C по замыслу Ренцо Пьяно в центре Москвы – яркий пример глобальной архитектуры, льстящей заказчику, но избежать воздействия сложного контекста этот проект все же не может.
WAF 2019: в ожидании финала
Говорим c авторами проектов, вышедших в финал премии WAF: об их взгляде на фестиваль, о проектах и вероятных способах презентации.
Пять вредных вопросов
Интернет-издание Fast Company попыталось выяснить, какие вопросы лучше не задавать самому себе, чтобы не растерять свой творческий потенциал. К разговору о проблеме подключились специалисты, которые исследуют творчество или работу мозга.
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.