Миф о советском ар-деко

Или как называть сталинскую архитектуру?

С историей сталинской архитектуры в России за последние пару десятилетий произошла странная метаморфоза. Сам предмет изучения вдруг потерял старое название. Вместо него возник и довольно прочно утвердился в специальной литературе термин «ар деко», ранее накрепко привязанный к стилю Международной выставки в Париже 1925 года. Это был жизнерадостный вариант позднего модерна с классицистическими элементами декора. Он стал ненадолго популярным в западной архитектуре 20-30-х годов и никогда не имел прямого отношения к полностью изолированной от внешнего мира железным занавесом и развивавшейся по своим специфическим законам сталинской архитектуре. Единственное формальное сходство между этими двумя явлениями состояло в том, что и то, и другое – варианты эклектики. Но с принципиально разными законами формообразования, художественными корнями и эмоциональным наполнением.
Дмитрий Хмельницкий
Предоставлено автором

Эти различия гораздо важнее для понимания архитектуры, чем случайное сходство элементов фасадного декора. Они позволяют узнавать сооружения сталинской эпохи с первого взгляда и безошибочно, не путая их ни с какими вариантами свободной западной архитектуры.

На мой взгляд, объяснение такой подмене названий очевидно. Это часть процесса ползучей реабилитации Сталина, его режима и его культурной политики. Термин «сталинская архитектура» исходно имеет устоявшуюся отрицательную коннотацию. Термин «ар деко», напротив, – сугубо положительную. Он навевает ассоциации со свободной жившей и развивавшейся западной архитектурой, фатально непохожей на советскую 30-40-х годов. Гордиться наследием «сталинской архитектуры» психологически гораздо менее удобно, чем гордиться наследием «советского ар деко». А желание гордиться всем советским архитектурным наследием, игнорируя его зловещее содержание, реальный художественный уровень и стилевую принадлежность в последнее время проявляется в профессиональной среде очень ощутимо.

Благодаря маскировочной смене названия новые поколения архитекторов и историков архитектуры вырастают с убеждением, что ничего специфического в архитектуре сталинской эпохи не было. По обе стороны железного занавеса (о котором, впрочем, многие тоже давно забыли) происходило примерно то же самое, а эволюционные процессы в архитектуре были общими. Чтобы понять, почему это категорически неверно, имеет смысл углубиться в историю вопроса.
***

В истории советской архитектуры, писавшейся в советское время, сталинский ее период терминологически никак выделялся. Выражения«сталинская архитектура» не существовало по понятным причинам. При Сталине вся архитектура была в равной степени «советской», несмотря на безусловную сомнительность ее первого, конструктивистского, но, по официальной версии, успешно преодоленного в начале 30-х годов периода.

В хрущевские времена прилагательное «сталинский» приобрело отрицательную коннотацию, но к архитектуре, несмотря на устроенную Хрущевым стилистическую революцию, не применялось. Архитектура продолжала оставаться перманентно «советской», только преодолевшей заблуждения времен «украшательства».

В советские времена официальная история советской архитектуры была в целом чисто шарлатанской. Никаких катаклизмов, резких и насильственных стилевых реформ в ней не обнаруживалось. В изложении советских архитектуроведов история советской архитектуры представляла собой естественный эволюционный процесс. Взгляды и творчество всех советских архитекторов менялись плавно и органически в силу естественных причин.Хотя и в соответствии с указаниями партии и правительства.

Впрочем, неофициально термин «сталинская архитектура» существовал и при советской власти. Он использовался в профессиональной среде в качестве разговорного, наряду со «сталинским ампиром», «сталинской эклектикой» и еще более обидным «стилем „вампир“».

После крушения советской власти в 90-х годах термин «сталинская архитектура» обрел легитимность и в профессиональной литературе, хотя неохотно. Скорее, это произошло под влиянием западного архитектуроведения.

В девяностые годы начали появляться новые эвфемизмы, отменяющие понятие «сталинская архитектура» с тем, чтобы, во-первых, лишить это явление отрицательных ассоциаций и, во-вторых, ввести его в международный контекст. Представить чем-то спонтанным и художественно органичным – вполне в традициях советского архитектуроведения. Проблема в том, что обе эти задачи нерешаемы.
***
 
Сталинские культурные (в том числе и архитектурные) реформы превратили советскую архитектурную жизнь 20-х годов, и без того довольно ущербную, в нечто невообразимое с профессиональной точки зрения.

Начиная с 1927 года начали стремительно исчезать возможности для нормальных профессиональных размышлений и дискуссий. В публикациях и выступлениях конца 20-х – начала 30-х годов остатки здравого смысла нужно уже выкапывать из-под завалов ритуальных глупостей и бессмысленной марксистской риторики. Со стороны это должно было выглядеть так, будто советские архитекторы внезапно сошли с ума.Во всяком случае, примерно с 1930-го года свободное профессиональное общение между советскими и западными коллегами прекратилось.

Примерно в это же время архитектура в СССР окончательно перестала быть свободной профессией. Право свободного выбора заказов, заказчиков и партнеров осталось в прошлом вместо с правом на индивидуальное предпринимательство. Всех архитекторов страны превратили в служащих и распределили по проектным конторам ведомств и наркоматов.Между западными архитекторами и их советскими коллегами, с которыми они еще пытались какое-то время общаться, пролегла пропасть. Их собеседники оказались в совершенно ином статусе – они больше не могли говорить от своего лица и высказывать собственные суждения, потому что подчинялись не только политическому, но и ведомственному руководству.

Если бы в 1932 г. советское правительство не отказало бы Международному конгрессу современной архитектуры (СИАМ) в проведении запланированного московского конгресса, он представлял бы собой чрезвычайно уродливое зрелище. С одной стороны, европейские архитекторы, независимые и отвечающие только за себя и свои собственные слова. С другой – затравленные советские чиновники. Диалог между ними был бы невозможен. Собственно, примерно так и выглядел проведенный в 1937 году Первый съезд советских архитекторов с иностранными гостями.

Весной 1932 г. прошла готовившаяся в течение всего 1931 г. года стилевая реформа. Современная архитектура оказалась под прямым запретом. Теперь предписывалось использовать при проектировании в обязательном порядке «исторические стили». То есть, всех советских архитекторов принудили в одночасье стать эклектиками и ориентироваться на утверждаемые образцы. Цензурным органом, контролирующим эту деятельность, стал Союз советских архитекторов СССР, куда были принудительно согнаны члены уничтоженных в 1932 г. независимых художественных объединений. Ключевые проекты утверждались непосредственно Сталиным.

С этого времени все официальное творчество в СССР (не только архитектурное) стало принудительным. Как следствие, произошла практически мгновенная деградация профессиональной культуры. Изменился не только способ внешнего оформления зданий, но и самая суть проектирования.Достижения современной архитектуры –умение работать с пространством, функцией и конструкциями, понимание архитектурного объекта как цельной пространственной структуры –были забыты.

Суть новой эпохи выразил примерно в это времяАлексей Щусев, быстрее и успешнее прочих понявший смысл происходящего:«Государство требует пышности».[i] Все остальное было утверждающим инстанции не интересно, поэтому оно не должно было интересовать и архитекторов. Как выразился Моисей Гинзбург в 1934 г.: «…сегодня о плане здания нельзя говорить, как о веревке в доме повешенного».[ii] Запрет работы над планом означал конец архитектуры как пространственного искусства, перевод ее в искусство декорирования фасадов. Поскольку только фасады и интересовали высшее начальство, взявшее на себя в это время руководство архитектурой.

За этими фасадами скрывалось небольшое количество типовых и совершенно неинтересных планировочных схем общественных зданий и жилых секций, примитивных планировок квартир. Редкие оригинальные по структуре проекты (вроде Дворца советов, театра Красной армии или послевоенных высоток) обязаны своим появлением вульгарным и в высшей степени непрофессиональным фантазиям партийного руководства. Или – на ранней стадии - перелицовке фасадов уже спроектированных или даже построенных конструктивистских зданий под новые правила (напр., здание ВЦСПС А. Власова). Таких домов-мутантов появилось в первой половине 30-х годов довольно много.

Сюда надо добавить чисто феодальный характер строительства при Сталине. Официальная архитектура обслуживала только бытовые потребности привилегированных слоев советского общества и идеологические потребности режима. Массовое жилищное и городское строительство, поставившее еще в 19 веке перед архитекторами задачи, решение которых привело к появлению современной архитектуры, как бы отсутствовало в СССР того времени. Трущобные барачные города для рабочих, строившиеся в силу необходимости в гигантских количествах, находились за рамками начальственного интереса, и, следовательно, профессиональных интересов архитектурного сообщества. Их проектировали, конечно, но без всякой публичности.

Еще один важный аспект. Творчество любого художника (архитектора, писателя т.д.) меняется и эволюционирует по мере изменения его художественного мироощущения и творческих задач. Из личной творческой эволюции отдельных персонажей эпохи складывается ее художественная эволюция. Сталинская цензура остановила личную творческую эволюцию всех советских архитекторов. Их личное мироощущение и личные взгляды больше не играли никакой роли. Следовательно, прекратилась и спонтанная профессиональная эволюция в советской архитектуре. У художников и писателей еще оставались ниши для личного творчества – у архитекторов – нет.

История сталинской архитектуры – это история эволюции цензурных установок, влияние на которые отдельных архитекторов было нулевым.

Так за считанные годы сформировалась сталинская архитектура – уникальное явление, ни на что знакомое в то время не похожее. И не имеющее практически никаких точек соприкосновения с архитектурной культурой во внешнем мире – независимо от ее направленности и стилистических особенностей.

С точки зрения заграничного архитектурного сообщества советская архитектура после 1932 выпала из мирового культурного движения. Стала чем-то чужеродным, абсурдным и не подпадающей ни под какие профессиональные критерии и оценки.
Советские архитекторы могли стилизовать все что угодно – в меру начальственных указаний – древний Рим, итальянское Возрождение или американскую эклектику20-30-х годов. Все это никак не меняло содержания сталинского «зодчества»и никак не делало его родственным тому, что происходило за границами СССР.
***
 
Первую попытку придумать для сталинской архитектуры щадящее обозначение предпринял Селим Омарович Хан-Магомедов в 90-е годы. Он ввел в употребление термин «постконструктивизм»– применительно к первой фазе сталинской архитектуры – 1932-1937 годов. В принципе, в придумывании нового названия для знакомого явления нет ничего плохого, почему бы и нет. Но этот лукавый термин намеренно будит ложные ассоциации с другими художественными эпохами – естественными и саморазвивавшимися (постимпрессионизм, посткубизм и т.д.). Получается, что раннесталинская архитектура выросла из конструктивизма таким же естественным способом как постимпрессионизм из импрессионизма – в силу решения профессиональных задач и эволюции художественного мышления.

Здесь же ничего подобного мы не имеем. Сталинская архитектура возникла в результате грубого насилия над художественным творчеством. Архитекторам запретили проектировать в конструктивизме (в любом другом стиле, но на собственный выбор и по собственному вкусу – тоже) и велели придумывать способы декорирования архитектуры, устраивающие начальство. Сначала в относительно широких рамках, потом все уже и уже… Результаты были иногда забавными и причудливыми, но всегда нелепыми. И, главное, ничего естественного в этом процессе не было изначально. По нему можно легко понять, как происходили конкретизация и уточнение начальственных вкусов. По мере отработки цензурных критериев и накопления высочайше утвержденных образцов (к концу 30- годов), из сталинской архитектуры исчезла курьезность, абсурдная взвинченность и последние намеки на индивидуальность решений.

С тем же успехом нацистскую архитектуру можно назвать «постбаухаусом» – если бы стояла задача ввести кого-то в заблуждение. Удивительное, что сам Хан-Магомедов рассматривал раннесталинскую архитектуру как нечто самостоятельное и здоровое, а не пляски на костях любимого им конструктивизма.

Термин «постконструктивизм» прижился в российском архитектуроведении и успешно выполняет роль забалтывания и искажения реальной картины событий советской архитектурной жизни 30-х
***
 
С конца 90-х годов проявилась еще более зловещая и вызывающе антинаучная тенденция. Сталинская эклектика настойчивее подается в профессиональном сообществе как некое ответвление европейской архитектурной эволюции. С этой целью на нее и навешивают чужеродный термин «ар деко». Как маску, совершенно не похожую за скрывающееся за ней лицо.

Европейский эклектический вариант позднего модерна был явлением веселым, свободным и никаким обязательным правилам не подчиняющимся. И имел прямую тенденцию к превращению в современную архитектуру.

Казенная, полностью лишенная индивидуальности, уныло-помпезная либо истерически-возбужденная сталинская эклектика – это феномен совсем другого рода. Порождение совсем другого общества и совсем другой культуры – и общественной, и художественной. К тому же, как уже говорилось, полностью изолированной от внешнего мира.

Да, в Советский Союз попадала кое-какая иностранная архитектурная пресса. Но только та, которая допускалась цензурой. Доступна она была тоже отнюдь не всему архитектурному сообществу. И что, самое главное, свободный поиск в ней источников вдохновения – как это происходило в 20-е годы – был полностью исключен.

Формальное сходство случайных декоративных приемов тут ничего не меняет. Стиль и стилистика – не синонимы. Важно то, что в данном случае различны принципы формообразования.

Сталинские эклектики только на первый взгляд занимались примерно тем же, что и архитекторы ар деко – декорировали фасады своих зданий неоклассическими элементами. На этом сходство кончалось. Западная архитектура ардеко была полноценным явлением. За ней стояли свободное пространственное мышление, свобода решения функциональных и конструктивных задач, свобода выбора декора. Вообще – свобода. За сталинской архитектурой ничего подобного не стояло. Только унифицированные цензурой схемы и композиционные приемы. Разве что иногда разрешенным объектом стилизаций становились западные здания, которые принято считать архитектурой ар деко.

На то, как формировался стиль «ранний Сталин» бросают свет дневники художника Евгения Лансере. Он дружил со Щусевым, часто бывал у Жолтовского и записывал в дневнике свои впечатления от событий в пересказе обоих ключевых исполнителей сталинской архитектурной реформы.

Запись от 31 августа 1932 г., через полгода после запрета современной архитектуры:

«У Ив. В. Жолтовского, чрез. ласков. <…> Интересные рассказы И.Вл. (не шаржированные ли?) о повороте к классицизму.

Каганович: «Я пролетарий, сапожник, жил в Вене, люблю искусство; искусство должно быть радостно, красиво». Молотов любитель красивых вещей, Италии, коллекционер. Очень начитанный.

О снятии Гинзбурга, Лаховского(?)<видимо, Ладовского. – Д.Х> с профессуры, их работы – насмешка над сов. властью. Анекдот о доме, выстроенном Гинзбургом<видимо, о доме Наркомфина – Д.Х>. «Что они еще дешево отделались». Бр. Веснины – в последний раз еще дали участвовать. На совещания приглашают Жолтовского и Иофана, арх.-коммуниста. О роли Щусева; о роли Луначарского – как ему велено было дать отзыв о проекте Ж.: он 2 часа пробыл, одобрял; потом созвал ячейку, кот. против; написал тезисы против Ж.; велели «заболеть». Ал. Толстому приказано написать статью[iii] (под «нашу диктовку») за классицизм (Щусев: «вот мерзавец, а вчера ругал мне классику»); Ж.: «Я так и знал, что поворот будет».[iv]

Вот запись Лансере,датированная 9 сентября 1935 г., то есть через три года после предыдущей:

«...8-го вечером был у Жолтовского; <…>в архитектуре происходит гениальный хаос. Работать ужасно трудно; все на нервах; ругались с К[агановичем] с 1 до 3 ночи. Он все бракует, почти не смотрит. Ищет «советский» стиль, а другие члены правительства хотят классический; на барокко – гонение».[v]

Вот и весь «ар деко»…

Издалека и сильно прищурившись можно спутать различные варианты эклектики между собой, особенно если детали иногда похожи. Сложившаяся еще в советское время традиция идентифицировать стили только по особенностям фасадного декора очень способствует такой подмене понятий.

Примерно с тем же успехом можно комолую корову назвать лошадью, апеллируя к внешнему сходству, количеству ног и способу размножения. Но лучше этого все-таки не делать.

Сталинская архитектура есть сталинская архитектура. С своим уникальным генезисом и своей, ни на что не похожей физиономией. Никакими пластическими операциями эту физиономию не изменить.
 
[i]Барщ, Михаил. Воспоминания. В: МАРХИ, т I,М., 2006, с. 113.
[ii] Уроки майской архитектурной выставки. Архитектура СССР. 1934, №6, с. 12.
[iii]Алексей Толстой «Поиски монументальности», Известия, 27 февраля 1932 г. Статья вышла за день до объявления результатов Всесоюзного конкурса на Дворец советов (28 февраля).
[iv]Лансере, Евгений. Дневники. Книга вторая. М., 2008, с.625-626.
[v]Лансере, Евгений. Дневники. Книга третья. М., 2009, с.189-190.

12 Декабря 2019

Похожие статьи
Угадай мелодию
Архитектурная премия мэра Москвы позиционирует себя как представляющая «главные проекты года». Это большая ответственность – так что и мы взяли на себя смелость разобраться в структуре побед и не-побед 2025 года на примере трех самых объемных номинаций: офисов, жилья, образования. Обнаружился ряд мелких нестыковок вроде не названных авторов – и один крупный парадокс в базисе эмотеха. Разбираемся с базисом и надстройкой, формулируем основной вопрос, строим гипотезы.
Казус Нового
Для крупного жилого района DNS City был разработан мастер-план, но с началом реализации его произвольно переформатировали, заменили на внешне похожий, однако другой. Так бывает, но всякий раз обидно. С разрешения автора перепубликовываем пост Марии Элькиной.
«Рынок неистово хочет общаться»
Арх Москва уже много лет – не только выставка, но и форум, а в этом году количество разговоров рекордное – 200. Человек, который уже пять лет успешно управляет потоком суждений и амбиций – программный директор деловой программы выставки Оксана Надыкто – проанализировала свой опыт для наших читателей. Строго рекомендовано всем, кто хочет быть «спикером Арх Москвы». А таких все больше... Так что и конкуренция растет.
Опровержение и сравнение: конкурс красноярского театра
Начали писать опровержение – ошиблись, при рассказе о проекте Wowhaus, который занял 1 место, с оценкой объема сохраняемых конструкций, из-за недостатка презентационных материалов – а к опровержению добавилось сравнение с другими призерами, и другие проекты большинства финалистов. Так что получился обзор всего конкурса. Тут, помимо разбора сохраняемых разными авторами частей, можно рассмотреть проекты бюро ASADOV, ПИ «Арена» и «Четвертого измерения». Два последних старое здание не сохраняют.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
Пользы не сулит, но выглядит безвредно
Мы попросили Марию Элькину, одного из авторов обнародованного в августе 2020 года письма с критикой законопроекта об архитектурной деятельности, прокомментировать новую критику текста закона, вынесенного на обсуждение 19 января. Вывод – законопроект безвреден, но архитектуру надо выводить из 44 и 223 ФЗ.
Буян и суд
Новость об отмене парка Тучков буян уже неделю занимает умы петербуржцев. В отсутствие каких-либо серьезных подробностей, мы поговорили о ситуации с архитекторами парка и судебного квартала: Никитой Явейном и Евгением Герасимовым.
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: Европа и отказ от формы
Рассматривая тематические павильоны и павильоны европейских стран, Григорий Ревзин приходит к выводу, что «передовые страны показывают, что архитектура это вчерашний день», главная тенденция состоит в отсутствии формы: «произведение это процесс, лучшая вещь – тусовка вокруг ничего».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Помпиду наизнанку
Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.
Спасение Саут-стрит глазами Дениз Скотт Браун
Любое радикальное вмешательство в городскую ткань всегда вызывает споры. Джереми Эрик Тененбаум – директор по маркетингу компании VSBA Architects & Planners, писатель, художник, преподаватель, а также куратор выставки Дениз Скотт Браун «Wayward Eye» на Венецианской биеннале – об истории масштабного проекта реконструкции Филадельфии, социальной ответственности архитектора, балансе интересов и праве жителей на свое место в городе.
Победа прагматиков? Хроники уничтожения НИИТИАГа
НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства сопротивляется реорганизации уже почти полгода. Сейчас, в августе, институт, похоже, почти погиб. В недавнем письме президенту РФ ученые просят перенести Институт из безразличного к фундаментальной науке Минстроя в ведение Минобрнауки, а дирекция говорит о решимости защищать коллектив до конца. Причем в «обстановке, приближенной к боевой» в институте продолжает идти научная работа: проводят конференции, готовят сборники, пишут статьи и монографии.
Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре
«Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре» Дениз Скотт Браун – это результат личного исследования вопросов авторства, иерархической и гендерной структуры профессии архитектора. Написанная в 1975 году, статья увидела свет лишь в 1989, когда был издан сборник "Architecture: a place for women". С разрешения автора мы публикуем статью, впервые переведенную на русский язык.
ВХУТЕМАС versus БАУХАУС
Дмитрий Хмельницкий о причудах историографии советской архитектуры, о роли ВХУТЕМАСа и БАУХАУСа в формировании советского послевоенного модернизма.
Еще одна история
Рассказ Феликса Новикова о проектировании и строительстве ДК Тракторостроителей в Чебоксарах, не вполне завершенном в девяностые годы. Теперь, когда рядом, в парке построено новое здание кадетского училища, автор предлагает вернуться в идее размещения монументальной композиции на фасадах ДК.
Арки, ворота, окна, проемы, пустоты, дырки
В архитектуре АБ «Остоженка», особенно в крупных комплексах, значительную роль играют арки, организующие пространство и массу: часто большие, многоэтажные. В публикуемой статье Александр Скокан размышляет о роли и смысле масштабных цезур, проемов и арок.
Вавилонская башня культуры?
Реконструкция ГЭС-2 для Фонда V-A-C по замыслу Ренцо Пьяно в центре Москвы – яркий пример глобальной архитектуры, льстящей заказчику, но избежать воздействия сложного контекста этот проект все же не может.
WAF 2019: в ожидании финала
Говорим c авторами проектов, вышедших в финал премии WAF: об их взгляде на фестиваль, о проектах и вероятных способах презентации.
Технологии и материалы
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Сейчас на главной
Арка, гранит, 90-е
В Петербурге подвели итоги конкурса на концепцию вестибюля станции метро «Лиговский проспект-2», который станет частью узла Высокоскоростной железнодорожной магистрали. Показываем концепции всех финалистов, чуть подробнее останавливаемся на призерах и пытаемся понять, почему выбор жюри оказался именно таким.
Масштаб и драйв
Реконструкция интерьеров главного корпуса РУДН по проекту бюро HAAST – еще один пример переформатирования памятника советского модернизма в соответствии с современными представлениями об эстетике, комфорте и функциях, которые должны присутствовать в успешной и не чуждой инновациям образовательной институции.
Универсальный игрок
Офисный комплекс, выстроенный на 80% из древесины по проекту бюро ALTA на окраине Рена, стал «посредником» между сельским ландшафтом и насыщенной городской средой.
Лес вместо ленты
Studio Rostovskii разработала концепцию загородного комплекса, в котором гостям предлагают отключиться от городской суеты в буквальном смысле: мобильная связь блокируется почти на всей территории и перестает отвлекать от общения и созерцания. Коттеджи и другие постройки с отделкой из термолиственницы и кортеновской стали учитывают рельеф и ландшафт и также помогают разглядеть красоту вокруг.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Город как сюжет
Подход Сергея Скуратова к крупным участкам хочется определить как «тотальный дизайн-код» – он в равной степени внимателен к общей композиции и деталям; а также настроен на то, чтобы абсолютно всё было продумано и подчинено авторской воле. Ренессансный, если подумать, подход, титанический труд, требующий завидной воли и упорства. Ну, и результат – заметные произведения. Рассматриваем возрожденный проект центральной части жилого района «Седьмое небо» в Казани, структуру, продуманную до «градиента акцентности» (sic!) фасадов. А также «литературную» идею и даже авторские сомнения в ней.
Графский парк
Проектное бюро М4 благоустроило Милютинский парк в Алупке. Архитекторы мягко подчеркнули богатство ландшафта с помощью авторских МАФов, а также добавили яркий акцент – бетонные лепестки, очерчивающие сцену с амфитеатром.
Верная функция
Подбирая новую функцию для бывшей детской больницы конца XIX века в Иваново, бюро BOMAR и заказчик отказались от надежных офисов в пользу преемственности: в конечном итоге здание превратилось в детский образовательный центр. Стратегия оказалась верной: арендодатели нашлись быстро, а история объекта культурного наследия продолжилась.
Сад надежды на свободу
В Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале в октябре открыли Сад арестантского корпуса: там, где с XVIII века до оттепели была тюрьма. Авторы архитектуры – NOῨD Короткий метр, ландшафта – бюро МОХ. Садов на самом деле не один, а два разных. Очень разных. Пытаемся разобраться, правильно ли они воздействуют не эмоции посетителя и заодно показываем красоту июньского цветения рудеральных растений.
Восставший в пепле
Словенское бюро Ofis восстановило из руин историческое шале Адольфа Мура начала XX века на берегу Бохиньского озера. Его основной объем выполнен из дерева, карбонизированного по традиционной технологии.
Со-общение
В Ruarts Foundation – выставка «Сообщение» с подзаголовском «Другая история фотографии». Она тут изложена честно, «от дагеротипов» до нейронок, – как развитие, так и разрывы исторической ленты подчеркнуты дизайном экспозиции от Константина Ларина и Арсения Бекешко. А вот акценты, как водится, расставлены так, чтобы хронологию «остранить» и превратить в выставку, которая сама по себе произведение.
Упрощение для гармонии
По проекту alexey podkidyshev studio в центральной части Грозного началась реновация Музея Чеченской Республики. Новая планировочная структура сделает музей удобнее, а фасадная система и работа с объемом позволит сбалансировать ансамбль со зданием драматического театра. Благоустройством прилегающих территорий занимается TGNK landscape.
Южный остров
Клубный дом «Моретта» строится по проекту бюро Archivista в одном из особенно зеленых районов Сочи. Команда вписала в сложный рельеф не только жилые корпуса, но и детский сад, двухуровневый паркинг, коммерческие помещения, а также благоустройство и новые пешеходны маршруты, которые делают среду района более комфортной. Статус резиденций подчеркивают дорогие облицовочные материалы, моллированное стекло и лаконичные формы.
Светлое подземелье
На Центральном вокзале в Амстердаме открылся новый терминал для пассажиров, отправляющихся в Лондон поездами Eurostar. Авторы проекта – ZJA Architects & Engineers и Superimpose Architecture.
Метро как искусство. Деконструкция
В Музее Москвы до 24 августа 2025 года работает выставка «Высоко под землей», посвященная 90-летию московского метро. Столичная подземка – больше, чем транспорт, это гигантский арт-объект, который мы ежедневно не замечаем. Главный трюк экспозиции – заставить увидеть в утилитарном самостоятельное искусство. Метро предстает как результат одержимости деталями, как коллективный труд тысяч людей, как место, где технологии скрываются за красотой.
Лаконичный образ времени
Жилой комплекс «Тайм Сквер», построенный на северном краю Петербурга, на вид лаконичнее и эффективнее, нежели его сосед и предшественник, ЖК New time. Тем не менее, рука архитектора очень даже чувствуется: темы «черного и белого», «внутри и снаружи», а, главное, «съедающей» массу пластинчатости фасадов – разыграны как по нотам. Тут вспоминаешь и классический модернизм, и так называемый «постконструктивизм».
Пей. Твори. Исследуй
Российские архитекторы уверенно расширяют географию своих проектов. Например, бюро KIDZ уже реализовало несколько проектов в Дубае и, судя по всему, не собирается останавливаться. Представляем еще одно их кафе, спроектированное для сети PIMS. В компактном пространстве авторы смогли собрать все свои фирменные приемы: сочетание контрастных материалов, нетривиальную колористику и авторские предметы мебели, создав запоминающийся микс архаики и hi-tech.
Серебряный ларец
Бюро figura A преобразило бывший бизнес-центр, построенный в начале 2000-х годов и приспособленный под апартаменты. Существующий каркас для навесного фасада подновили, а хризотилцементные панели заменили на алюминиевые листы с брашировкой, которая обеспечила световой градиент. Шахматный узор дополнили эллипсы трех размеров.
Новая жизнь в карьере
Общественный центр по проекту Snøhetta – первое завершенное здание нового района в бывшем карьере недалеко от Гётеборга; продажи квартир здесь еще даже не начались.
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Белый берег
По проекту бюро ISAEV Architects в небольшом башкирском городе Агидель благоустроен городской пляж на реке Белая. Площадь со сценой, инфраструктура для отдыха на свежем воздухе и безбарьерная среда сделали место точкой притяжения, которая предлагает разнообразный досуг – от мангала до вейкборда.
Лина Бо Барди и «ГЭС-2»: реконструкция
В Доме культуры «ГЭС-2» с 11 июля по 19 октября работает первая в России масштабная выставка, посвященная Лине Бо Барди (1914-1992) – бразильскому архитектору итальянского происхождения. «Если бы стены стали водой» – не столько ретроспектива, сколько попытка оживить дух Бо Барди на московской сцене, где ее идеи об общем для всех горожан пространстве и гибкости архитектурных решений звучат особенно актуально.
WAF 2025: кто в коротком списке
Всемирный фестиваль архитектуры объявил шорт-листы всех номинаций. В списки попали постройки и проекты бюро ATRIUM, TCHOBAN VOSS Architekten и Kerimov Architects – предлагаем их краткий обзор.
Средство от стресса
На волгоградской набережной появилось еще одно стильное место для комфортного времяпрепровождения с видом на реку Волгу, олицетворяющую собой течение времени и множество других зыбких понятий. Бюро Rogojnikov & Sorokin создало кальян-бар Redwood Asia, интерьер которого преисполнен чувства собственного достоинства – с небольшой толикой архитектурной иронии.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Верхом на холме
Вилла «Сидоний» в предместье Праги, в популярном месте отдыха и хайкинга, задумана архитекторами Stempel & Tesar как конструктивный и технологический эксперимент.
Ремикс архитектурной «классики»
Бюро E Plus Design и URBANUS/LXD Studio радикально обновили торговый комплекс в Гуанчжоу в виде старого европейского города через новое колористическое решение, устройство водных сооружений и озеленение.
Петербург Георгия Траугота
С 29 мая по 17 августа 2025 года в московском пространстве Ile Theleme проходит персональная выставка ленинградского художника Георгия Траугота. Более ста работ мастера представляют все грани творчества этого самобытного автора. Петербург Траугота – в эссе Екатерины Алиповой.