Сколько стоил дом на Моховой?

Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.

Дом на Моховой улице в Москве, спроектированный Иваном Жолтовским в 1932 году и построенный к 1934 году, – не только один из самых известных жилых домов сталинского времени, но и один из самых таинственных. О нем неизвестно почти ничего. Неизвестно, для какого ведомства, по каким программам и по каким нормам он строился. Неизвестно, почему этот заказ получил именно Жолтовский и кто утверждал проект. Неизвестна его планировочная структура. Неизвестно где находятся проекты дома – и эскизный, и рабочий. До сих пор никто из исследователей не публиковал никаких проектных материалов о доме на Моховой помимо тех, которые были опубликованы сразу после его сдачи в 1934 г. Собственно, эти материалы ограничиваются главным фасадом, одним планом и одной старой фотографией заднего фасада в сильном ракурсе. Плюс бесчисленные натурные фотографии главного фасада в реализованном виде.
Иван Жолтовский. Жилой дом на Моховой улице, 1932-1934. Фасад, план. Источник: Работы архитектурно-проектировочных мастерских Моссовета. Т.1. Маст. №1. С. 6. М., 1936
Предоставлено Дмитрием Хмельницким
Иван Жолтовский. Жилой дом на Моховой улице, 193-1934. Задний фасад. Источник: Дмитрий Хмельницкий. Архитектор советского палладианства. – DOM Publishers, Berlin, 015. C. 88
Предоставлено Дмитрием Хмельницким

Заказ на проектирование жилого дома на Моховой улице Жолтовский получил в конце августа 1932 года. К тому времени он внезапно прославился и занял одно из первых мест в советской архитектурной иерархии благодаря получению в феврале 1932 года одной из трех Высших премий на всесоюзном конкурсе на Дворец советов за демонстративно эклектический проект. Впрочем, в августе 1932 уже шла работа над проектами IV тура конкурса, в котором у Жолтовского, объединенного со Щусевым в одну команду, не было никаких шансов. Несомненно, однако, что заказом на дом на Моховой Жолтовский обязан своему внезапному взлету в феврале 1932 года.
 
Сроки строительства были предельно сжатыми. В мае 1933 года должен был быть готов эскизный проект в полном виде, в том же году дом должен был быть сдан.[i] Удалось это сделать, однако, только к 1 мая 1934 года.
 
В 1934 году в журнале Архитектура СССР был опубликован один единственный план типового (с 3 по 5) этажа дома на Моховой[ii]. С тех пор этот план кочует по всем публикациям безо всяких изменений. Совершенно неизвестно, был ли он реализован именно в таком виде. И, что обиднее всего, до сих пор не опубликованы не менее  интересные планы первого-второго и шестого-седьмого этажей. О том, как именно они организованы и почему, можно только гадать, чем мы ниже и займемся.
 
Дом был невероятно богатым по тем временам. Не только с большими квартирами, но и с исключительно роскошной отделкой. Жолтовского в прессе отдельно хвалили за качество индивидуально спроектированных деталей и столярных изделий. В этом смысле дом на Моховой был объявлен образцом для подражания. Впрочем, в центральной прессе и во всех последующих публикациях о доме на Моховой, в том числе и в постсоветских, не приводились почти никакие технические данные – площадь, жилая и общая, строительный, объем, стоимость и так далее.
 
Подобная информация (ключевая для исследователей) вообще крайне редко публиковалась в советское время, тем более в отношении таких секретных объектов, как дом на Моховой. Но в данном случае нам повезло.
 
В СССР помимо центральных архитектурных журналов вроде «Архитектуры СССР» или «Строительства Москвы» существовали малоизвестные и малотиражные ведомственные журналы, не привлекающие обычно внимания исследователей. Как раз в них часто можно найти технические и статистические данные, не появлявшиеся в центральной прессе. В частности, в ведомственном журнале Главстройпрома НКТП «Строитель» (№11, 1934) была опубликована статья инженера И. И. Скосырева[iii] про строительство дома на Моховой, полная интереснейшей технической информации и до сих пор не введенная в научный оборот[iv].
 
Статья называется «Опыт улучшения качества жилищного строительства» с подзаголовком «Дом особого назначения Моссовета по Моховой ул.» Автор, судя по всему, представлял трест «Мосжилстрой», который и строил дом по заданию Моссовета. Видимо, название «дом особого назначения» было общепринятым среди тех, кто имел отношение к его строительству. О ведомственной принадлежности дома можно только гадать. Скорее всего он изначально проектировался для неких очень высоких чинов советской элиты, поскольку квартиры в нем на тот момент были самые дорогие и роскошные в СССР. Дом в 1934 году был отдан под американское посольство, что, скорее всего, указывает на то, что он с самого начала принадлежал ОГПУ-НКВД и предназначался для его руководства. Высшее руководство Моссовета, ответственного за строительство, явно не дотягивало по рангу до Вячеслава Менжинского и Генриха Ягоды, руководителей ОГПУ-НКВД. Решение Сталина отдать дом под посольство США было, видимо, спонтанно принято в конце 1933 года, потому что проектировался и строился он именно как жилой дом на 30 квартир. Зимой 1934–1935 дом был превращен в американское посольство[v] и пробыл таковым до 1953 года, когда туда въехал Интурист. 
 
Акционерное общество Интурист фактически всегда было подразделением ОГПУ-НКВД, хотя формально Интурист входил в структуру НКВД только в 1938 году и втайне от собственных сотрудников[vi]. В 2007 году здание было полностью перестроено и стало штаб-квартирой Акционерной финансовой корпорации «Система». Можно предположить, что дом на Моховой не менял ведомственную принадлежность за всю свою историю вплоть до сегодняшнего дня.  
 
Статья Скосырева о «доме особого назначения» начинается с ритуальных похвал в адрес высококачественной архитектуры Жолтовского и ритуальных же поношений «казарменной архитектуры» муниципального строительства недавнего прошлого – с гладкими стенами без выступов, балконов, лоджий и карнизов. Теперь, делался вывод, «период увлечения упрощенчеством, граничащим с бедностью, в обработке жилищ прошел»[vii]. Но дальше в статье шла речь о чрезвычайных трудностях, с которыми столкнулись строители. Попутно приводились технические данные о доме на Моховой, представляющие исключительный интерес для понимания того, что собой представляла эта постройка. Кубатура здания составляла 23 806 м3, стоимость кубометра стройки – 160 рублей. Это значит, что все строительство обошлось в 3.809 млн рублей. Данные о жилой площади здания здесь не приводятся. Они известны из публикации 1936 года – 2100 м2 «общей жилой площади»[viii]. Видимо, имеется в виду общая площадь всех квартир (впрочем, достоверность этой цифры не очевидна, поскольку в той же публикации строительный объем здания указан как «около 20 000 м3»).
 
Стоимость одного квадратного метра общей площади дома на Моховой составляет таким образом 1 814 рублей. Чтобы понять невообразимость этой цифры, нужно сравнить ее с обычной для того времени стоимостью строительства жилых домов.
 
23 марта 1932 года Политбюро одобрило проект постановления СНК СССР «о постройке домов для специалистов и ученых»[ix]. В реальности это была программа обеспечения жильем советского аппарата и культурной элиты. Предлагалось построить в течение двух лет 100 домов (на 300, 100 и 50 квартир) с общим числом квартир – 11 400. Лимит строительства был определен в 43 руб./м3 [x]. Это должно было соответствовать примерно 300 руб./м2  жилой площади.
 
22 мая 1934 года, как раз в момент окончания строительства дома на Моховой, был подписано постановление СНК СССР «О лимитах стоимости жилищного строительства на 1934 год». Для РСФСР предел стоимости строительства 4–5-этажных кирпичных жилых зданий был установлен в 31 р. 30 коп. за кубометр стройки[xi]. Это примерно в пять раз меньше, чем в случае с домом на Моховой.
 
Согласно докладу Госплана СССР на заседании президиума ВСКХ при ЦИК СССР 11.10.1932, «в чистое жилстроительство 1933 г. намечается вложений в 1607.18 млн р., что даст отстроить при средневзвешенной стоимости 1 кв. м. 120.9 р. до 13.293 млн кв. м.»[xii]. Это плановые цифры, которые корректировались инфляцией и плохой организацией советской экономики. Согласно статистическому ежегоднику ЦУНХУ Госплана СССР, изданному в 1934 году, в 1933 в жилищное строительство было вложено 1.343 млрд рублей и построено 7.2 млн м2  жилой площади. Это дает среднюю стоимость квадратного метра в 186.5 рубля, примерно в 10 раз меньше, чем стоимость квадратного метра дома на Моховой.
 
Тут надо учесть, что и плановые 120 руб./м2, и реальные (если так вообще можно высказываться в отношении советской статистики этого времени) 186 руб./м2 были данными среднестатистическими. Они складывались из стоимости квартирного жилья, составлявшего примерно 10% по площади от всего новопостроенного, и коммунальных бараков (примерно 90%). Себестоимость квартирного жилья оценивалась в 1935 году Торгсином, собиравшимся продавать квартиры иностранцам в 500 руб./м2 [xiii]. Стоимость бараков соответственно колебалась от 60 до 80 руб./м2.
 
В Ленинграде одновременно с домом на Моховой строился дом Ленсовета на Карповке Евгения Левинсона и Игоря Фомина. В то время это было, видимо, самое роскошное ленинградское жилье. Кубический метр дома на Карповке обошелся в 108 рублей, в полтора раза дешевле, чем в доме на Моховой[xiv].
 
Ничего сравнимого по роскоши и тщательности изготовления с домом на Моховой в СССР в то время, видимо, не строилось. Тем более интересно было бы выяснить, из какого источника шло необычно щедрое финансирование «дома особого назначения».
 
Статья в журнале «Строитель» посвящена в основном проблемам, с которыми столкнулись строители дома на Моховой. Автор мельком, но с явным раздражением упоминает проблемы, связанные с архитектурными решениями: «наличие кухонь, ванн, комнат для домработниц, выходящих на главный фасад; перекрытие боковых лестниц ложными сводами, искусственное затемнение лестниц вследствие малых окон, конструктивная (в кирпиче) массивность колонн на фасаде, не вызванная необходимостью»[xv].
 
Но главное – это отсутствие в СССР элементов оборудования и строительных деталей, годных для домов такого уровня отделочных работ. Сама коробка здания – стены в 2.5 кирпича с деревянными перекрытиями – особенных проблем и расходов не вызвала. Другое дело – отделка:
 
«Для изготовления столярных изделий, постройка имела в течение 8 месяцев в сред­нем около 75 человек высококвалифициро­ванных столяров, с трудом собранных как извне, так и за счет других работ треста. Это количество все же могло об­служить постройку только на 50% по­требности в столярных изделиях, осталь­ные 50% были переданы деревообделоч­ному заводу треста.
 
Для производства штукатурных работ постройке потребовалось иметь в сред­нем 50 человек также вполне квалифицированных штукатуров на срок около 9 месяцев. Такое же обилие рабочих требовалось в паркетных и малярных работах. В обшей сложности, начиная с 1 января 1934 (при готовности дома в 70%) и до 1 мая на постройке было занято в среднем около 450 рабочих разных специальностей, не считая рабочих, занятых на работах контрагентов, т. е. работающих по монтажу сантехники, подъемников, электроработ, облицовки фасада и т.д. Такая насыщенность постройки высококвалифицированными рабочими объясняется главным образом тремя причинами. 1. Очень большой трудоемкостью запроектированных отделочных работ, не допускающих в большей части их индустриализации. 2. Почти полным отсутствием на рынке необходимых строительных материалов для отделочных работ. 3. Задержкой в выдаче рабочих чертежей»[xvi].
 
Упомянутый в цитате рынок – понятие условное. Свободного рынка в СССР не существовало уже много лет, со времен ликвидации НЭП. Имеется в виду, что никакая госпромышленность не выпускала товары нужного в данном случае качества. Скосырев сравнивает обычные для муниципального строительства цены, с ценами дома на Моховой: «Столярная однопольная дверь муни­ципального строительства ОСТ 816 – 10 р. 27 к., или 6 р. 04 к. за 1 м2. Улуч­шенная дверь – 37 р. 30 к. за 1 м2. Одно­польная же дверь на Моховой – 390 руб. (рис. 3), или 200 руб. за 1 м2. Двухпольная дверь там же – 696 р. 32 к. (рис. 4). Стоимость оконного переплета на му­ниципальном строительстве – 3 р. 63 к. за 1 м2. Улучшенный переплет – 9 р. 80 к. за 1 м2. Оконный переплет на Мо­ховой – 39 р. 38 к. за 1 м2. В результате стоимость всех столярных изделий на 1 квартиру в муниципальном строительстве составляет 270 руб., или 09 руб. на 1 м3. здания. То же на Моховой – 4 256 руб. на одну квартиру и 53 руб. на 1 м3 здания»[xvii].
 
Таким образом, стоимость столярных изделий в доме на Моховой на единицу объема почти в 60 раз выше, чем в обычном муниципальном строительстве. Тут любопытна еще градация между «обычными» и «улучшенными» изделиями (разница в цене окон и дверей в 3–6  раз), отражающая внутреннюю иерархию норм обеспечения разных уровней жильцов. Еще разительнее разница в цене скобяных изделий – 112 рублей на квартиру в муниципальном строительстве и 7 500 рублей в доме на Моховой (67 раз)[xviii]. Объясняется это применением на строительстве исключительно ручного труда. То же касается, сантехники, штукатурных работ и так далее.
 
Строительство дома на Моховой потребовало от исполнителей предельного напряжения: «Для треста Мосжилстрой было совершен­но очевидно, что, несмотря на его зна­чительные кадры рабочих, он не в со­стоянии был бы вести одновременно вторую такую же постройку из-за недостат­ка опытных в отделочных работах высококвалифицированных рабочих»[xix].
 
И опять всплывает вопрос – какое же ведомство могло заставить Моссовет строить дом за такие немыслимые деньги, с такими усилиями и в такие сверхъестественно короткие сроки… 
***
 
Искусствоведческие исследования дома на Моховой, как правило, ограничиваются анализом его фасада в смысле сходства с фасадом палаццо дель Капитано в Виченце Палладио, ставшим для Жолтовского образцом для подражания и переработки. Илья Печенкин высказал в 2021 году мнение, что «…на Моховой улице был предложен не новый тип жилого дома, а особый тип фасада, смотревшийся в советских реалиях экзотически»[xx]. С тем, что фасад Жолтовского был экзотикой для того времени, нельзя не согласиться. Такие «лобовые» стилизации под старину к тому времени, казалось, уже ушли в прошлое.
 
Но нельзя и согласиться с тем, что речь не идет о новом типе жилого дома. Внутренняя структура дома на Моховой выглядит, на мой взгляд, гораздо более экзотически, чем ордерная стилизация его фасада. Она вообще не имела аналогов в предшествующее время. Да и в последующее, пожалуй тоже, хотя и с оговорками. Если смотреть на единственный известный план типового этажа, то непонятно, как такая планировочная структура вообще могла возникнуть. Очевидной логики там нет. Как нет, на первый взгляд, и просто здравого смысла.
 
В доме 30 квартир, расположенных на шести этажах. Седьмой этаж занят двусветными помещениями и комнатами второго уровня для нижележащих квартир шестого этажа, планировка которых неизвестна. Балконы на главном фасаде имеются только на уровне четвертого и седьмого этажей. Балконы четвертого этажа соответствуют балконам обоих палаццо Палладио, (только там они располагаются на вторых этажах). Балконы седьмого этажа, расположенные над карнизом, соответствуют балконам третьего этажа палаццо Капитано.  
 
Видимо, самые главные квартиры располагались на четвертом и шестом-седьмом этажах. По словам Скосырева, двусветные помещения 6–7 этажей «предназначались ранее для мастерских художников». Видимо, слово «мастерские» служило условным обозначением этих помещений на жаргоне строителей дома, а оттуда проникло в научную литературу позднего времени. Во всяком случае, ни малейших намеков на то, что в доме на Моховой собирались поселить неких художников, мне встретить не удалось. Да и не думаю, что в то время в СССР были художники соответствующего ранга. Впрочем, судить о том, что собой представляли эти квартиры, мы наверняка пока не можем за отсутствием материалов.
 
Но даже известный план типовых (3–5) этажей дает массу пищи для размышлений.   План этот, кажется, никогда не обсуждался. На этаже пять квартир и целых три лестничных клетки, странно расположенных. Центральная парадная трехмаршевая лестница обслуживает две роскошные квартиры – четырехкомнатную и трехкомнатную, обе с жилыми нишами для прислуги при кухнях.
 
Вторая лестничная клетка обслуживает тоже две квартиры, но более скромные – трехкомнатную и двухкомнатную. В обеих есть спальные ниши для домработницы, но совсем маленькие и не освещенные естественным светом.
 
Третья лестничная клетка (правая, если смотреть с главного фасада, без лифта) обслуживает на этаже только одну однокомнатную квартиру с комнатой, выходящей во двор. Она отделена от лежащих слева больших квартир глухой стеной и не может служить «черной лестницей» для них (что давно уже практиковалось в домах высокого уровня). С точки зрения организации нормальной жилой секции такая планировка абсурдна. Единственное логичное объяснение – третья лестница обслуживает нечто, находящееся на верхних этажах. Причем так, чтобы количество квартир, имеющих на нее доступ, на нижних этажах было максимально ограничено.
 
Еще один неожиданный нюанс. Судя по фасаду, выходы из обеих боковых лестничных клеток ведут на главный фасад, причем не напрямую (в случае с правой боковой лестницей это было бы возможно), а через помещения, которые на вышележащих этажах соответствуют внутренним помещениям квартир – прихожей (слева) и кухне (справа). Это значит, что в первом этаже речь идет не столько о квартирах, сколько о контрольно-пропускных пунктах (КПП) и помещениях для охраны. Видимо, такой же КПП находился и у главного входа рядом с парадной лестницей.
 
Из всего это следует очевидный вывод – обе боковые лестницы служили вторыми «черными» лестницами для огромных квартир шестого и седьмого этажей. Причем в главную квартиру вела правая лестница, с изолированным «черным» входом и без лифта. Выходящие на нее на 3-5 этажах однокомнатные квартиры служили, видимо, тоже помещениями для охраны.
 
Не очень понятно и с главным входом. Торжественные ворота в арке главного входа ведут не к парадной лестнице – это проезд во двор. Вход на главную лестницу, судя по всему, находился  внутри сбоку, под аркой. 
 
«Черные» лестницы делались в домах для советской знати и раньше, но тайно. Самый яркий пример – «дом Ягоды» в Милютинском переулке в Москве архитектора Аркадия Лангмана. «Дом Ягоды», намного более скромный внешне, но исключительно остроумный по организации и без всяких намеков на стилизации, был намного лучше дома на Моховой с профессиональной точки зрения. Кстати, не исключено, что именно обитатели «дома Ягоды» собирались переезжать в дом на Моховой.
 
В 1934 году был выпущен ОСТ 703-8 «Жилые здания», предписывавший, что квартиры пяти-, а потом шестиэтажных и более высоких домов должны иметь вторые лестницы.[xxi] Возможно, эта норма, принятая сразу после сдачи дома на Моховой, могла быть именно с ним и связана.  Во всяком случае, именно в 30-е годы официально определился тип домов для начальства высших рангов – выше шести этажей, со вторыми лестницами и комнатами для домработниц. Иногда такие привилегированные секции в виде башен включались в жилые дома чуть более низкого уровня.
 
Как были устроены квартиры первого-второго и шестого-седьмого этажей дома на Моховой и сколько их вообще было, можно только гадать. Ясно только, что никакими нормами Жолтовский ограничен не был.
 
В вышеприведенной цитате автор статьи в «Строителе» упоминает среди проблем, вызванных архитектурным решением, «наличие кухонь, ванн, комнат для домработниц, выходящих на главный фасад». Это выглядит на первый взгляд странно. 
 
На типовом этаже на главный фасад выходят только кухни двух боковых квартир, что само по себе технической проблемой не является. Речь видимо идет о шестом этаже. На третьем-пятом этажах кухни, ванные и комнаты для домработниц выходят во двор. На шестом-седьмом  во двор выходят высокие окна двусветных помещений, видимо объединенных попарно в большие залы. Следовательно, технические помещения – кухни, ванные, комнаты домработниц, необходимо было перенести к стене главного фасада. Им видимо соответствует полоса узких лежачих окон шестого этажа под балконом. А это действительно могло создать технические проблемы. Ведь водопроводные и канализационные стояки от верхних квартир приходилось тянуть через парадные помещения нижних этажей.
 
Среди работ Жолтовского можно найти более поздние аналоги такой структуры жилья. В 1947-1948 годах под Москвой по проекту Жолтовского был построен дачный поселок Крюково, состоящий из огромных деревянных двухэтажных дач с двухсветными парадными залами и деревянными же колоннами на фасадах. К залу слева и справа примыкают другие парадные помещения (столовая, кабинет), образуя анфиладу, как в квартирах в доме на Моховой. На втором этаже три (или четыре) хозяйские спальни.  Ведомственная принадлежность поселка неизвестна, но по некоторым признакам речь опять же идет о госбезопасности.
***
 
Можно сделать вывод, что дом на Моховой Жолтовского экстраординарен во многих отношениях.  
 
Во-первых, это хрестоматийный и вызывающий пример эклектики, когда выстроенный в качестве декорации стилизованный фасад существует сам по себе и вообще никак не связан с планировочной структурой дома. При этом сама планировочная структура примитивна и во многом случайна. В это смысле дом Жолтовского – бессмертный отрицательный пример для студентов-архитекторов.
 
Во-вторых, именно этот дом был первой ласточкой сталинского ампира, воплотившей все его основные черты и использованной властями для искоренения выработанных уже к началу 1930-х годов принципов современного архитектурного проектирования.
 
В-третьих, это действительно был совершенно новый тип советского дома, первым отразивший иерархическую структуру сталинского режима более чем откровенным образом.
 
[i] Илья Печёнкин. Апофеоз фасада. Дом И. В. Жолтовского на Моховой улице в контексте архитектурной неоклассики первой половины ХХ века». Искусствознание. 2021. С. 254.
[ii] АСССР №6, 1934, сч. 23.
[iii] Возможно, В.И. Скосырев, в 1933 г., работавший в 1933 г. в тресте «Мосжилстрой» (см. Илья Печенкин. Печёнкин. Апофеоз фасада. Дом И. В. Жолтовского на Моховой улице в контексте архитектурной неоклассики первой половины ХХ века. М. Искусствознание. 2021. С. 254); в 1939 г. зам. главного инженера Управления жилищного строительства Моссовета (Строительство Москвы №16, 1939. С. 2).
[iv] Большое спасибо Александру Пятковскому за информацию об этой статье.
[v] «Зимой 1934/35 года мы переехали в постоянную резиденцию  на   Моховой, рядом с гостиницей «Националь». Период технических трудностей закончился, и мы перешли к нашей обычной дипломатической работе. Но в это же самое время произошли драматические события, знаменовавшие новый поворот в судьбах современной России. 1 декабря в Ленинграде был убит Киров».                        . Дипломатия Второй мировой войны глазами американского посла в СССР Джорджа Кеннана.  М. Центрполиграф, 2002. http://militera.lib.ru/memo/usa/kennan/03.html
[vi] «На основании постановления СНК СССР от 17 апреля 1938 г. акционерное общество "Интурист " было передано в ведение НКВД СССР. Приказом НКВД СССР № 478с от 9 августа 1938 г. а/о " Интурист " было подчинено АХУ НКВД СССР, а в циркуляре НКВД СССР № 165сс от 16 августа 1938 г. было записано: «О переходе местных отделений и представительств » Интурист « в ведение НКВД должны знать только заведующие местными отделениями » Интурист «. Местные отделения » Интурист « в дальнейшем сохраняют свое прежнее название и вопрос о переходе » Интуриста « в ведение НКВД разглашению не подлежит». Но вхождение " Интуриста " в НКВД было недолгим. В структуре НКВД СССР, объявленной приказом НКВД СССР № 00641 от 29 сентября 1938 г., " Интурист " уже не значился».  Лубянка ВЧК-ОГПУ-КВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ 1917–1960 Справочник, М. 1997, http://lib.rus.ec/b/266728/read
[vii] Скосырев, И.И. Опыт улучшения качества жилищного строительства/ Строитель №11, 19834. С. 18.
[viii] Работы архитектурно-проектировочных мастерских Моссовета. М., 1936
[ix] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 877. Л. 2,19-21. [Электронный ресурс]. Режим доступа:
 http://sovdoc.rusarchives.ru/#showunit&id=82378 (дата обращения: 30.05.2020)
[x] Строительство Москвы №5, 1932. С. 40.
[xi] Собрание законов и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства СССР №34, 14 июля 1934 г.
[xii] ГАРФ. Ф. 4544. ВСКХ. Оп. 1. Д. 425.
[xiii] Осокина, Елена. «Золото для индустриализации: Торгсин». – Москва, 2009. С. 245.
[xiv] Левинсон Е.А, Фомин, И.И. Архитектура и строительство жилого дома Ленинградского совета. – Москва, 1940. С. 6.
[xv] Скосырев, И.И. Опыт улучшения качества жилищного строительства/ Строитель №11, 19834. С. 20-21.
[xvi] Скосырев, И.И. Опыт улучшения качества жилищного строительства/ Строитель №11, 19834. С. 22-23.
[xvii] Скосырев, И.И. Опыт улучшения качества жилищного строительства/ Строитель №11, 19834. С. 23.
[xviii] Скосырев, И.И. Опыт улучшения качества жилищного строительства/ Строитель №11, 19834. С. 23.
[xix] Скосырев, И.И. Опыт улучшения качества жилищного строительства/ Строитель №11, 19834. С. 23.
[xxi] Касперович, Н. С. «Общевойсковое необоронительное строительство РККА. Дома начсостава». – М., 1938. С. 34.
 

25 Октября 2021

Похожие статьи
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Технологии и материалы
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Сейчас на главной
Сад надежды на свободу
В Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале в октябре открыли Сад арестантского корпуса: там, где с XVIII века до оттепели была тюрьма. Авторы архитектуры – NOῨD Короткий метр, ландшафта – бюро МОХ. Садов на самом деле не один, а два разных. Очень разных. Пытаемся разобраться, правильно ли они воздействуют не эмоции посетителя и заодно показываем красоту июньского цветения рудеральных растений.
Восставший в пепле
Словенское бюро Ofis восстановило из руин историческое шале Адольфа Мура начала XX века на берегу Бохиньского озера. Его основной объем выполнен из дерева, карбонизированного по традиционной технологии.
Со-общение
В Ruarts Foundation – выставка «Сообщение» с подзаголовском «Другая история фотографии». Она тут изложена честно, «от дагеротипов» до нейронок, – как развитие, так и разрывы исторической ленты подчеркнуты дизайном экспозиции от Константина Ларина и Арсения Бекешко. А вот акценты, как водится, расставлены так, чтобы хронологию «остранить» и превратить в выставку, которая сама по себе произведение.
Упрощение для гармонии
По проекту alexey podkidyshev studio в центральной части Грозного началась реновация Музея Чеченской Республики. Новая планировочная структура сделает музей удобнее, а фасадная система и работа с объемом позволит сбалансировать ансамбль со зданием драматического театра. Благоустройством прилегающих территорий занимается TGNK landscape.
Южный остров
Клубный дом «Моретта» строится по проекту бюро Archivista в одном из особенно зеленых районов Сочи. Команда вписала в сложный рельеф не только жилые корпуса, но и детский сад, двухуровневый паркинг, коммерческие помещения, а также благоустройство и новые пешеходны маршруты, которые делают среду района более комфортной. Статус резиденций подчеркивают дорогие облицовочные материалы, моллированное стекло и лаконичные формы.
Светлое подземелье
На Центральном вокзале в Амстердаме открылся новый терминал для пассажиров, отправляющихся в Лондон поездами Eurostar. Авторы проекта – ZJA Architects & Engineers и Superimpose Architecture.
Метро как искусство. Деконструкция
В Музее Москвы до 24 августа 2025 года работает выставка «Высоко под землей», посвященная 90-летию московского метро. Столичная подземка – больше, чем транспорт, это гигантский арт-объект, который мы ежедневно не замечаем. Главный трюк экспозиции – заставить увидеть в утилитарном самостоятельное искусство. Метро предстает как результат одержимости деталями, как коллективный труд тысяч людей, как место, где технологии скрываются за красотой.
Лаконичный образ времени
Жилой комплекс «Тайм Сквер», построенный на северном краю Петербурга, на вид лаконичнее и эффективнее, нежели его сосед и предшественник, ЖК New time. Тем не менее, рука архитектора очень даже чувствуется: темы «черного и белого», «внутри и снаружи», а, главное, «съедающей» массу пластинчатости фасадов – разыграны как по нотам. Тут вспоминаешь и классический модернизм, и так называемый «постконструктивизм».
Пей. Твори. Исследуй
Российские архитекторы уверенно расширяют географию своих проектов. Например, бюро KIDZ уже реализовало несколько проектов в Дубае и, судя по всему, не собирается останавливаться. Представляем еще одно их кафе, спроектированное для сети PIMS. В компактном пространстве авторы смогли собрать все свои фирменные приемы: сочетание контрастных материалов, нетривиальную колористику и авторские предметы мебели, создав запоминающийся микс архаики и hi-tech.
Серебряный ларец
Бюро figura A преобразило бывший бизнес-центр, построенный в начале 2000-х годов и приспособленный под апартаменты. Существующий каркас для навесного фасада подновили, а хризотилцементные панели заменили на алюминиевые листы с брашировкой, которая обеспечила световой градиент. Шахматный узор дополнили эллипсы трех размеров.
Новая жизнь в карьере
Общественный центр по проекту Snøhetta – первое завершенное здание нового района в бывшем карьере недалеко от Гётеборга; продажи квартир здесь еще даже не начались.
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Белый берег
По проекту бюро ISAEV Architects в небольшом башкирском городе Агидель благоустроен городской пляж на реке Белая. Площадь со сценой, инфраструктура для отдыха на свежем воздухе и безбарьерная среда сделали место точкой притяжения, которая предлагает разнообразный досуг – от мангала до вейкборда.
Лина Бо Барди и «ГЭС-2»: реконструкция
В Доме культуры «ГЭС-2» с 11 июля по 19 октября работает первая в России масштабная выставка, посвященная Лине Бо Барди (1914-1992) – бразильскому архитектору итальянского происхождения. «Если бы стены стали водой» – не столько ретроспектива, сколько попытка оживить дух Бо Барди на московской сцене, где ее идеи об общем для всех горожан пространстве и гибкости архитектурных решений звучат особенно актуально.
WAF 2025: кто в коротком списке
Всемирный фестиваль архитектуры объявил шорт-листы всех номинаций. В списки попали постройки и проекты бюро ATRIUM, TCHOBAN VOSS Architekten и Kerimov Architects – предлагаем их краткий обзор.
Средство от стресса
На волгоградской набережной появилось еще одно стильное место для комфортного времяпрепровождения с видом на реку Волгу, олицетворяющую собой течение времени и множество других зыбких понятий. Бюро Rogojnikov & Sorokin создало кальян-бар Redwood Asia, интерьер которого преисполнен чувства собственного достоинства – с небольшой толикой архитектурной иронии.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Верхом на холме
Вилла «Сидоний» в предместье Праги, в популярном месте отдыха и хайкинга, задумана архитекторами Stempel & Tesar как конструктивный и технологический эксперимент.
Ремикс архитектурной «классики»
Бюро E Plus Design и URBANUS/LXD Studio радикально обновили торговый комплекс в Гуанчжоу в виде старого европейского города через новое колористическое решение, устройство водных сооружений и озеленение.
Петербург Георгия Траугота
С 29 мая по 17 августа 2025 года в московском пространстве Ile Theleme проходит персональная выставка ленинградского художника Георгия Траугота. Более ста работ мастера представляют все грани творчества этого самобытного автора. Петербург Траугота – в эссе Екатерины Алиповой.
Цветок озера
Прообраз здания «театра Камала» в Казани – ледяной цветок: редкое и хрупкое природное явление озера Кабан «застыло» в крупных летящих контурах стеклянных экранов, ограждающих основной объем, формируя его силуэт и защищая витражи от солнца. Проект консорциума под руководством Wowhaus, включавшего «звезду» мировой архитектуры Kengo Kuma, победил в конкурсе 2021/2022 года, был реализован близко к исходному замыслу в короткие, очень короткие сроки. Театр открыт в начале 2025. Кэнго Кума предложил образ ледяного цветка и контрапост холодного снаружи – теплого внутри. В течение 2022–2024 Wowhaus сделали все для его воплощения, буквально-таки ночуя на площадке. Рассматриваем знаковое здание и увлекательную историю.
На берегу Лососинки
Жилой комплекс «Речка», который формируется в Петрозаводске по проекту архитектурной мастерской Евгения Таева, реагирует на соседство с речкой Лососинка и парком Ямка точечной застройкой, которая делает среду проницаемой и интегрированной в зеленый массив. Кирпич на фасадах отсылает к заводским корпусам Александровского Завода, основанного в XVIII веке.
Керамический ажур
По проекту OMA завершено строительство штаб-квартиры компании JOMOO в Сямыне на юго-восточном побережье Китая.
Энергия юности
Архитектурное бюро Better с помощью простых и бюджетных приемов предлагает концепцию обновления популярного у молодежи Новой Усмани здания 1950-х годов. Молодежный центр приобретает узнаваемый облик, дополнительные пространства для встреч и общения, а также становится потенциальной точкой преобразования городской среды.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
Башня переехала
В Выксе собрали на новом месте, на территории будущего Шухов-Парка за плотиной пруда, большую часть водонапорной «башни Шухова». Закончить обещают к осени, но подсветку уже включали. Техническое сооружение завода обещает стать одним из главных акцентов парка. Да и уже им является. За башней, размышления о судьбе которой шли с 2005 года, наблюдала Марина Игнатушко.
Модули из глины и древесины
Модульное офисное здание HORTUS по проекту Herzog & de Meuron возведено под Базелем из возобновляемых и вторично используемых материалов, а также должно за 31 год «окупить» с помощью фотоэлектрических панелей всю затраченную при строительстве энергию.
Палитра дерева
По проекту бюро Kub House на участке в поселке Николино построено несколько зданий с применением CLT-технологии. Архитекторы рассказывают о дополнительных решениях: шиндель и еловый планкен на фасадах, самоклеящаяся алюминиевая пароизоляция для герметичности здания, звукоизоляционные конструкции.
Угадай мелодию
Архитектурная премия мэра Москвы позиционирует себя как представляющая «главные проекты года». Это большая ответственность – так что и мы взяли на себя смелость разобраться в структуре побед и не-побед 2025 года на примере трех самых объемных номинаций: офисов, жилья, образования. Обнаружился ряд мелких нестыковок вроде не названных авторов – и один крупный парадокс в базисе эмотеха. Разбираемся с базисом и надстройкой, формулируем основной вопрос, строим гипотезы.
Связь прошлого и настоящего
Реконструкции исторических зданий под современный офис редко бывают деликатными по отношению к наследию. Но в проекте редевелопмента исторического здания Телеграфа в Санкт-Петербурге под офис российской IT-компания «ЭР-Телеком» архитекторы UNK corporate interiors смогли найти способ сохранить и бережно инсталлировать в новое пространство оригинальные детали интерьера. Конечно, характер пространства радикально поменялся, но сосуществование с аутентичными элементами, фактурами и материалами создает особую атмосферу, материализуя идею связи времен.