English version

Томас Лизер. Интервью и текст Владимира Белоголовского

Продолжаем публиковать тексты интервью, которые войдут в каталог российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции. Томас Лизер – победитель конкурса на проект Всемирного музея мамонтов и Вечной мерзлоты в Якутске. Этот проект будет представлен в экспозиции российского павильона

mainImg

56-летний архитектор Томас Лизер прославился своими провокационными, интерактивными ресторанами, ночными клубами и театрами в Нью-Йорке. Он проектировал Wexner Center, Центр изобразительных искусств и комплекс Штатного университета, оба в Колумбусе, штат Огайо, с Питером Айзенманом, а также сотрудничал в проекте La Villete в Париже с Айзенманом и Деррида. Его конкурсный проект-победитель музея Движущегося образа строится сейчас в Нью-Йорке и, по словам архитектора, представляет собой "среду, в которой сложность достигается интеграцией архитектуры с ничтожно тонким экранным образом". Летом 2007 года его бюро выиграло открытый международный конкурс на строительство Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты в Якутске. Проект Лизера обошел многие ведущие архитектурные компании, включая Antoine Predock (США), Massimiliano Fuksas (Италия), Neutelings Riedijk (Голландия) and SRL (Дания). Конкурс организовали правительство республики Саха (Якутия) и группа La Paz – французская компания, занимающаяся экотуризмом по всему миру.

zooming
Томас Лизер
zooming
Всемирный музей мамонтов и Вечной мерзлоты

 Томас Лизер родился и вырос во Франкфурте и практикует в Нью-Йорке. До увлечения архитектурой он интересовался Поп-артом, особенно произведениями Энди Уорхола и Джозефа Бойса. Томас вырос в доме, построенном его родителями – матерью, дизайнером интерьеров, и отцом, архитектором, который будучи евреем, провел военные годы в бегах в семье родственников в Париже и открыл прогрессивную архитектурную практику во Франкфурте после войны. Я встретился с Томом в его офисе в Дамбо в Бруклине, с видом на воды Ист-ривер и на потрясающе красивый Манхэттен, где практикуют все знаменитые нью-йоркские зодчие. Кроме одного – Лизера.

– Поговорим о конкурсе проектов Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты и как вы о нем прослышали?

– Мы узнали о конкурсе в Интернете. Поначалу мы были скептичны – музей мамонта, это так странно, но затем поняли, что речь идет не только о мамонтах и музее природы, а о среде – наполовину музее и наполовину исследовательском центре с лабораторией для клонирования и изучения ДНК. В этой части Сибири множество рудников и шахт, в которых часто находят доисторические скелеты и другие ископаемые. В научных кругах сложился большой интерес к углублению исследований в этой области. Даже идут разговоры о возможности клонирования мамонтов. Но что особенно интересно, так это то, что все, что мы знаем о строительстве зданий, здесь – не работает. К примеру, здания в этом месте стоят на льду. Глубина льда может доходить до многих сотен метров, поэтому здесь нет твердого грунта. Это зона вечной мерзлоты, на глубине до двух метров ниже поверхности земли температура здесь никогда не поднимается выше 0 °C.

– Вы проделали серьезные исследования.

– Все сведения пришли от моей парикмахерши. Дед ее бой-френда оказался ведущим авторитетом по вечной мерзлоте. Он написал множество книг на эту тему и неоднократно бывал в Якутске. Там очень необычные условия для строительства. Нередко здания сползают и опрокидываются. Причина в том, что любое тепло, идущее от самого здания, может перейти к фундаменту и растопить под ним лед.

– Какова основная идея вашего проекта?

– В проекте нет одной доминантной идеи. Участок очень необычен. Он совершенно плоский и вдруг на нем вырастает холм под углом в 45 градусов. Наше здание – прямой ответ столь странному ландшафту, и оно реагирует очень крутым изгибом. Из-за вечной мерзлоты здание должно касаться земли как можно меньше. Поэтому мы предложили высокие опоры, что нельзя назвать необычным в тех местах. В итоге здание выглядит так, будто пытается встать на задние ноги. Традиционные постройки в Якутии обычно посажены на деревянные сваи или на настоящие деревья. Даже современные большие здания не касаются земли и стоят чинно на колоннах. Когда же мы приподняли наше здание на ноги, возникла идея перевернутого образа на крыше, так как интерьеры должны иметь хорошее освещение даже при большом скоплении снега. Поэтому наши световые колодцы напоминают хоботы мамонтов. Из-за таких практичных решений и необычности участка здание и выглядит немного как животное или как стадо животных. Прозрачная оболочка музея повторяет самообразующиеся геометрические узоры в слоях вечной мерзлоты. Объем здания формирует полупрозрачный двойной фасад, наполненный аэроджелом, очень плотным суперизолятором.

– Какие самые последние новости от музея и когда он будет построен?

– Последний раз мы контактировали в ноябре. К сожалению, мы не можем общаться напрямую, а только через посредников, т.е. образовательную научно-исследовательскую организацию при ООН и французское агентство La Paz. Мы слышали, что в министерстве по туризму республики Саха ожидаются перемены и что с этим и связана задержка со строительством, но мы мало что знаем наверняка.

– Этот конкурс не очень то прозрачный. А вы знаете кто был в жюри?

– Нет, единственное, что я знаю так это то, что все они были русскими архитекторами и местными чиновниками. Вначале я хотел лететь в Сибирь и все увидеть своими глазами. А чтобы убедиться в серьезности намерений организаторов, попросили их оплатить мою поездку. С тех пор мы ничего от них не слышали.

– В России было мало прессы об этом проекте в сравнении с тем вниманием, которое было оказано конкурсу в мировой печати.

– Понятия не имею почему. Мы постоянно получаем просьбы о предоставлении информации и иллюстраций для книг и журналов со всего мира. Как раз сегодня мы получили такой запрос из Италии. С подобной просьбой из России за все время к нам обратились лишь однажды. Я бы действительно хотел узнать, каким образом мы можем продвинуть проект вперед.

zooming

– Вы рассказывали мне, что никогда не были в России. Однако, можете ли вы сказать, что русское искусство или архитектура сыграли определенную роль в вашем образовании или профессиональной практике?

– Совершенно очевидную! Я очень горд тем, что занимался в той же архитектурной школе, что и Эль Лисицкий, на архитектурном факультете Высшей политехнической школы в Дармштадте в Германии. Я изучал работы Лисицкого и Малевича. Дома у меня есть пара оригинальных анонимных русских картин 1920-х годов. Меня очень интересуют русские конструктивисты. Уже много лет я знаком с Бернардом Чуми, чье увлечение русским конструктивизмом имело для меня важное значение.

– У вас есть любимый архитектор того времени?

– Мельников. Конечно, он очень повлиял на меня! Но вы знаете, я совсем ничего не знаю о современных русских архитекторах. В прошлом году я видел экспозицию современных русских художников на выставке Арт-Базель в Майами. Для меня это было намного интереснее, чем выставки из других стран.

– Расскажите о своем офисе и кто здесь работает.

– Мы считаем себя маленьким бюро, около 20 человек. В большинстве это очень молодые архитекторы. Некоторые закончили Колумбийский университет, много молодежи из разных стран. Одни приходят на полгода, но большинство остается минимум на два года. Это очень горизонтальный офис. Вы можете придти как стажер, но обнаружить, что вам доверили дизайн проекта, к вашему большому удивлению и шоку. Я стараюсь вести рабочую студию, подобно школе. Преподаю в Купер Юнион, Институте Пратта и Колумбийском университете. У меня нет никаких особенных методов работы – проектирования или преподавания. Я подталкиваю студентов к их собственным идеям.

– Вы учились в Купер Юнион лишь на самом последнем курсе, не так ли?

– Это очень смешная история. Я был на последнем курсе университета в Дармштадте, когда с однокурсником принял участие в крупном национальном конкурсе на новую штаб-квартиру федерального банка во Франкфурте. Гигантский проект. Мы заняли второе место, получив сто тысяч марок. Вместе с другими призовыми командами нас пригласили участвовать во второй стадии конкурса. Мы решили предложить сотрудничество какому-нибудь известному архитектору, который уже имел опыт строительства банков. В Германии нам никто не подошел. Тогда мы полетели в Нью-Йорк, тут столько банков! Мы встречались с разными знаменитостями, но согласился с нами сотрудничать Тод Уильямс. Это было невероятно – мы жили в офисе Тода, на последнем этаже здания Карнеги-Холл, где сейчас находится его квартира. Мы ходили на сумасшедшие вечеринки и трудились над своим проектом. Тод преподавал в Купер Юнион, и однажды он спросил меня: "Почему бы тебе не поступить в Купер Юнион?", на что я ответил, что это лучшая школа в мире и они меня никогда туда не возьмут. А он все равно уговорил меня подать документы. Некоторое время спустя мы узнали, что наш проект занял третье место, что было равносильно проигрышу. В тот же день я получил письмо из Купер Юнион с новостью о моем поступлении! Я стал заниматься в Купере, и спустя столько лет – я все еще в Нью-Йорке.

– В Купер Юнион вы наверняка записались в класс Питера Айзенмана.

– Да, я записался в его класс и мы стали читать Тафури. Мой английский был очень плох и я сказал сам себе – я не могу это читать, это бессмысленно. Затем Питер спросил одного из моих сокурсников: "Где этот немецкий паренек? Пришлите мне его." Я сказал Айзенману, что не понимаю ни одного слова, а он мне в ответ: "Какое это имеет значение? Ты думаешь, что все остальные хоть что-нибудь понимают? Вернись в класс и просто читай." Я сказал – ОК, а через пару недель он пригласил меня в свое бюро. Мы стали работать вместе. Я оставался с ним десять лет. Когда я пришел к нему в офис, нас было 3-5 человек, а когда уходил, нас стало 35, и я был ведущим дизайнером все эти годы.

– Вы можете поделиться каким-нибудь еще опытом в Купер Юнион?

– Думаю, что наибольшее влияние на меня оказал Джон Хейдук. Я помню, как сильно нервничал, когда только попал туда. Я думал – о боже, эта школа для элиты, что я здесь делаю? В общем, я приступил к занятиям. В Америке последний курс называется thesis – диссертацией. Я же и понятия не имел, что это такое. В Германии вам дают дипломный проект, а под диссертацией понимается совсем другое. В Купере это означает, что ваша работа должна быть оригинальна и самобытна от начала до конца – вы должны изобрести свою собственную программу. Все началось с разминки – с задания нарисовать музыкальный инструмент. Я отправился на блошиный рынок в Ист-Вилледж и купил аккордеон – полностью разобрал его на части, зарисовал их, собрал и отнес обратно на рынок за те же деньги. Затем у нас было обсуждение, и Джон Хейдук долго вглядывался, а потом говорит: "Какой прекрасный город!" Я опешил – это же аккордеон, а не город. Но ему он страшно понравился и я стал замечать не то, что там было на самом деле, а то, что он в этом видел. В Германии никогда бы не учили архитектуре таким образом. Они бы сказали – нет это слишком тонко, а это слишком толсто. В общем до меня дошло – я нарисовал не аккордеон, я нарисовал архитектуру! Затем, началась эта самая диссертация. Хейдук пришел в класс и сказал: "Я даю вам три слова: веер, мельница, мост." Я опять оторопел: веер, мельница, мост. Что за чертовщина? А затем вспомнил упражнение с аккордеоном и понял, что главное было не в том, что нам было задано, а то, что мы в этом видели. Главное же было в следующем – зачем я здесь и почему я хочу стать архитектором?

– И что же у вас в конце концов получилось – город, дом...?

– Да ничего не получилось. Вышла абстрактная архитектурная конструкция. Она все еще находится в моем офисе.

– А ваши сегодняшние проекты подвержены влиянию Айзенмана?

– Конечно, но сразу после того, как я покинул его офис я много работал над тем, чтобы быть самим собой. Это было важно, потому что я хотел двигаться дальше.

– В своей книге "Диаграммы" Айзенман пишет: "Традиционно архитектура озабочена внешними факторами: политическими, социальными, эстетическими, культурными, экологическими и так далее. Редко она адресовала свои собственные проблемы, такие как: риторику и диспут вопросов формы, внутреннюю пластику и структурность пространства... Архитектура может манифестировать сама себя в реализованном здании." Совпадают ли ваши собственные взгляды с подобной точкой зрения?

– Да, но в то же время, это именно те вопросы, по которым я хотел дистанцироваться от него. Ему нравится архитектура, которая изучает свою собственную риторику, что очень важно, и Питер, в каком-то смысле человек, который изобрел архитектуру как теоретическую дисциплину. Но ведь в архитектуре существует столько разных других вещей! Есть участок, программа, заказчик, политика. Все это весьма важно и безусловно влияет на работу. Мне кажется, что архитекторы должны отвечать на все эти традиционные вызовы, но их ответы вовсе не обязательно должны быть традиционно ожидаемыми. Я считал, что для меня не было никакого смысла уходить от Питера и продолжать заниматься чем-то параллельным тому, что делает он, как например продолжает делать Грег Линн. Сейчас мне интереснее то, как здание используется, ощущается то, что оно позволяет вам делать внутри.

– Опишите свою архитектуру. К чему вы стремитесь?

– Давайте обозначим то, к чему я не стремлюсь. Я не стремлюсь любой ценой быть диковинным и не таким как все. Но я пытаюсь определить тонкие, едва уловимые и удивительные моменты в восприятии среды в несколько неожиданной подаче. Мне очень интересно, как люди будут использовать мое здание. Мне интересны ирония и юмор. Здание, которое я проектирую для Сибири, действительно выглядит немного как животное. Это не совсем то, к чему я стремился, но я не возражаю против того, что получилось. Мне также интересно заниматься проектами, которые открывают или обнажают качества человеческой природы. К примеру, я спроектировал несколько ресторанов в Нью-Йорке, где мы использовали множество трюков с зеркалами. Вы смотрите в зеркало в умывальной комнате, но с другой стороны это зеркало – прозрачный фасад, выходящий на тротуар и весь ваш частный мир вывернут на улицу. Эти проекты адресованы людям с их слабостями и предрассудками. Эти проекты создают новый контекст – удивительный и необычный. Я люблю экспериментировать с некоторой долей дискомфорта. Возможно, это идет от моего личного опыта социального дискомфорта, опыта еврея из Германии. Питер имеет похожий культурный опыт и именно это может быть причиной его своеобразной архитектуры. В общем, я пытаюсь создавать проекты, которые бы на самом деле оказывались чем-то непохожим на то, чем они могут показаться на первый взгляд.

– Что в архитектуре вас волнует больше всего?

– Создавать сильные и мощные проекты и, самое главное реализовывать их. Однако многое поменялось в архитектуре последних лет. Когда я только начинал карьеру, понятие – сильный проект означало что-то геометрически сложное, потому что многие проекты были слишком простыми. Теперь все – геометрически сложное из-за роли компьютеров. Поэтому понятие о сильном проекте сместилось. Мне интересно не то как здания выглядят, а как они ощущаются. Теперь, главное совсем не в диких сложностях. С момента Бильбао – это уже слишком просто и не интересно. Архитектура непрерывно меняется.

24 Июля 2008

Математическая формула вечной мерзлоты
В Музее архитектуры им. А.В. Щусева Томас Лизер представил свой проект Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты в Якутске – один из экспонатов российского павильона XI Венецианской Биеннале.
Томас Лизер. Интервью и текст Владимира Белоголовского
Продолжаем публиковать тексты интервью, которые войдут в каталог российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции. Томас Лизер – победитель конкурса на проект Всемирного музея мамонтов и Вечной мерзлоты в Якутске. Этот проект будет представлен в экспозиции российского павильона
Технологии и материалы
«Лазалия»: Новый взгляд на детскую игровую среду
Игровой комплекс «Лазалия» от компании «Новые Горизонты» сочетает в себе передовые технологии и индивидуальный подход, что делает его популярным решением для городских парков, жилых комплексов и других общественных пространств.
​VOX Architects: инновационный подход к светопрозрачным...
Архитектурная студия VOX Architects, известная своими креативными решениями в проектировании общественных пространств, уже более 15 лет экспериментирует с поликарбонатом, раскрывая новые возможности этого материала.
Свет, легкость, минимализм: поликарбонат в архитектуре
Поликарбонат – востребованный материал, который помогает воплощать в жизнь смелые архитектурные замыслы: его прочность и пластичность упрощают реализацию проекта и обеспечивают сооружению долговечность, а характерная фактура и разнообразие колорита придают фасадам и кровлям выразительность. Рассказываем о современном поликарбонате и о его успешном применении в российской и международной архитектурной практике.
​И шахматный клуб, и скалодром: как строился ФОК...
В 2023 году на юго-востоке Москвы открылся новый дворец спорта. Здание напоминает сложенный из бумаги самолётик. Фасадные и интерьерные решения реализованы с применением технологий КНАУФ, в том числе системы каркасно-обшивных стен (КОС).
​За фасадом: особенности применения кирпича в современных...
Навесные фасадные системы (НФС) с кирпичом – популярное решение в современной архитектуре, позволяющие любоваться эстетикой традиционного материала даже на высотных зданиях. Разбираемся в преимуществах кирпичной облицовки в «пироге» вентилируемого фасада.
Силиконо-акрилатная штукатурка: секрет долговечности
Компания LAB Industries (ТМ Церезит) представила на рынке новый продукт – силиконо-акрилатную штукатурку Церезит CT 76 для фасадных работ. Она подходит для выполнения тонкослойных декоративных покрытий интенсивных цветов, в том числе самых темных, гарантируя прочность и устойчивость к внешним воздействиям.
Свет и материя
​В новой коллекция светильников Центрсвет натуральные материалы – алебастр, латунь и кожа – создают вдохновляющие сюжеты для дизайнеров. Минимализм формы подчеркивается благородством материала и скрывает за собой самую современную технологию.
Teplowin: новое имя, проверенный опыт в фасадном строительстве
Один из крупнейших производителей светопрозрачных конструкций на российском строительном рынке – «ТД Окна» – объявил о ребрендинге: теперь это бренд Teplowin, комплексный строительный подрядчик по фасадам, осуществляющий весь спектр услуг по производству и установке фасадных систем, включая алюминиевые и ПВХ конструкции, а также навесные вентилируемые фасады.
Архитектурная подсветка фасадов ЖК и освещение придомовой...
Уютно должно быть не только внутри жилого комплекса, но и рядом с ним. В этой статье мы рассмотрим популярные осветительные решения, которые придают ЖК респектабельности и обеспечивают безопасную среду вокруг дома.
Облицовочный кирпич: какой выбрать?
Классический керамический, клинкерный или кирпич ручной формовки? Каждый из видов облицовочного кирпича обладает уникальным набором технических и эстетических характеристик. На примере продукции ГК «Керма» разбираемся в тонкостях и возможностях материала для современных проектов.
Sydney Prime: «Ласточкин хвост» из кирпича
Жилой комплекс Sydney Prime является новой достопримечательностью речного фронта Большого Сити и подчеркивает свою роль эффектным решением фасадов. Авторский подход к использованию уникальной палитры кирпича в навесных фасадных системах раскрывает его богатый потенциал для современной архитектуры.
Возрождение лесной обители. Как восстанавливали старинный...
Во Владимирской области возрожден из руин памятник церковного зодчества начала XIX века – Смоленская церковь на Веретьевском погосте. Реставрационные работы на каменном храме проводились с использованием материалов компании Baumit.
Урбанистика здоровья: спорт в проектах благоустройства
Уличные спортивные зоны являются неотъемлемой частью современной урбанистической среды и призваны, как и благоустройство в целом, стимулировать жителей больше времени проводить на улице и вести здоровый образ жизни. Компания «Новалур» предлагает комплексные решения в области уличного спорта и также является производителем линейки уличных тренажеров с регулируемой нагрузкой, подходящих максимально широкому кругу пользователей.
​Архитектура света: решения для медиафасадов в...
Медиафасады – это инновационное направление, объединяющее традиционные архитектурные формы с цифровыми технологиями. Они позволяют создавать интерактивные здания, реагирующие на окружающую среду, движение пешеходов или даже социальные медиа. Российская компания RGC представляет технологию, интегрирующую медиа непосредственно в стеклопакеты.
Как уменьшить запотолочное пространство для коммуникаций?
Повысить уровень потолка за счет сокращения запотолочного пространства – вполне законное желание девелопера, архитектора и дизайнера. Но этому активно сопротивляются инженеры. Сегодня мы расскажем о красивом и нестандартном решении этой проблемы.
Холст из стекла
Открытие нового корпуса Третьяковской галереи на Кадашевской набережной в мае 2024 года ознаменовало не только расширение знаменитого музея, но и знаковое событие в области использования архитектурного стекла с применением технологии печати. О том, как инновационное остекление расширило границы музейной архитектуры – в нашем материале.
От эскиза до «Дракона»: творческая кухня «Новых Горизонтов»
Компания «Новые Горизонты», отметившая в 2024 году свое 25-летие, прошла путь от дистрибьютора известного финского производителя Lappset до разработчика собственных линеек детского игрового оборудования. За четверть века они эволюционировали от импортера до инновационного проектировщика и производителя, способного воплощать самые смелые идеи в реальность.
​Палитра вашего путешествия
Конкурс авторских палитр для интерьера «Время, место и цвет» в самом разгаре. Его проводит дизайнер, декоратор и преподаватель Виктория Малышева в партнерстве с брендом красок Dulux. Виктория рассказала об идее конкурса и собственных палитрах.
От плоскости к объему: революция в остеклении с помощью...
Моллирование стекла – технология, расширяющая границы архитектурного проектирования и позволяющая создавать сложные геометрические формы в остеклении зданий. Этот метод обработки стекла открывает новые возможности для реализации нестандартных архитектурных решений, сочетая эстетику и функциональность.
Сейчас на главной
Плач, затмение и городище
Якорный объект экопарка «Каялов бор» в городе Россошь – маршрут длиной в 3,5 километров, который знакомит посетителей с событиями, описанными в «Слове о полку Игореве». Архитекторы воронежского бюро TOU ARCHITECTS дополняют тематические объекты, которые обеспечивают разнообразный досуг, спортивными трассами и событийной площадью.
Зодчество 2024: семеро
Как уже говорилось, в этом году главные награды «Зодчества» не присуждены. Рассуждаем, почему так, фантазируем на тему возможных форматов судейства – как бы было хорошо, как бы было здорово… Вместо двух наград получилось семь: их состав тоже интересен. Публикуем полный список лауреатов XXIII фестиваля.
Балкон над долиной
Вилла на севере Ливана по проекту местного бюро BLANKPAGE Architects раскрывается над зеленой приморской долиной как панорамная терраса.
Золотая коронка
Концепцию стоматологической клиники в Екатеринбурге бюро CNTR обозначило как mouth full of gold: белоснежные стены из керамогранита оттеняют матовые латунные детали. Чтобы отсылка не стала слишком прямолинейной, архитекторы сосредоточились на пропорциях здания, лавируя между инсоляционными и пожарными ограничениями.
Собор для туристов
Трехнефный вокзал для линии скоростной железной дороги по проекту gmp в Наньчане облегчит путь на работу жителям, а туристам – доступ к ключевым достопримечательностям региона.
Спелый апельсин
Учебный центр Edu Expo построен в центральной части Ташкента по проекту местного бюро Parallel architects. Относительно простая планировочная структура – аудитории и конференц-залы, сосредоточенные вокруг центрального холла – проявлена на фасаде панелями с паттерном штрих-кода. Однако вставки ярко-оранжевых балконов и ниш полностью меняют восприятие.
Гибкость и интеграция
Не так давно мы рассказывали о проекте 4 очереди ЖК ÁLIA, спроектированной компанией APEX. Теперь нам показали варианты разработанных ими же ограждений пространств приватных дворов, с интегрированными в них разнообразными общественными функциями. Участие архитекторов комплекса в работе над такой деталью, как ограды, – считаем показательным.
Сады и узоры
С проектом креативного кластера в Саудовской Аравии бюро IND взяло премию WAF в номинации «Проекты», в категории «Культура». Архитекторы предложили жесткую ортогональную структуру, но интегрировали в нее систему камерных пространств с тенью, садами и водоемами. Отсылки к традиционной культуре, такие как трамбованная земля или имитация узоров на ткани, соединяются с вертикальным озеленением и структурным остеклением.
Начало новой жизни
ЦСИ Винзавод объявляет о начале переосмысления архива, собранного за время его работы на протяжении 17 лет. Архив и библиотека будут доступны для исследователей, обещан сайт и ежегодные выставки. Первая открылась сейчас в Зале красного: интерьер уподоблен лаборатории будущего анализа, но базируется это высказывание на христианской и дионисической теме умирания / оплакивания / возрождения, тесно связанной с вином. Прямо таки пара «Архитектуре духа».
И свет, и тень
Сегодня последний день работы выставки «Открытого города» в Руине Музея архитектуры. Там атмосферная экспозиция кураторов: Александра Цимайло и Николая Ляшенко, – почти как это бывает в иерархии многих церквей – подчинила себе информацию о проектах воркшопов. Но получилось красиво, этакий храм новой реальности понимания духа. И много – 13 участников. Такая, знаете ли, особенная дюжина.
Древнеримский порядок
Учебный корпус CuBo Римского биомедицинского университета по проекту бюро Labics соединяет в себе открытость и ориентированность на коммуникацию с жесткой матрицей древнеримского градостроительства.
Лес у моря
В рамках архитектурной экспедиции «Русский Север», организованной СПбГАСУ, студентам удалось посетить труднодоступное село Ворзогоры. Сложную дорогу окупает увиденное: песчаный берег Белого моря, старинные деревянные церкви, нетронутый пейзаж. В своих работах команды искали способы привлечения туристов, которые не нарушат уклад места, но помогут его сохранить.
Вызов технический и туристический
Смотровые платформы над рекой Нуцзянь в Тибете по проекту бюро Archermit задуманы как вызов для путешествующих по западу Китая туристов, но экстремальные условия Сычуаньских Альп потребовали максимальных усилий и от архитекторов, конструкторов и строителей.
WAF 2024: малые награды
Завершаем наш обзор финалистов Всемирного фестиваля архитектуры специальными номинациями. В этом году отмечены выдающие работы с цветом, естественным светом, камнем, а также экологичными решениями. Приз за лучший малый объект вновь ушел в Японию.
Сказки Нёноксы
Архитектурная экспедиция «Русский Север», организованная СПбГАСУ, посвящена исследованию туристического потенциала двух арктических сёл. В этой публикации рассказываем о поморском поселении Нёнокса, сохранившем пятишатровую церковь и другие характерные деревянные постройки. Пять студенческих команд из разных городов на месте изучали архитектурное наследие и дух места, а затем предложили концепции развития с модным «избингом» и экотропами, а также поработали над брендом и событийной программой.
Шаг вперед
Жилой комплекс HIDE стал для архитекторов ADM, Андрея Романова и Екатерины Кузнецовой, существенным рубежом в поиске новой пластики высотных башен: гибкой и дискретной, позволяющей оживлять объем и силуэт, моделировать форму. За последние годы подход стал «фирменной фишкой» ADM, а его в становлении ключевую роль сыграла, в частности, золотистая башня HIDE. Рассказываем историю, рассматриваем подробности построения комплекса, находим его стержень.
Роль фактуры
Активная поверхность бетона на фасадах и в интерьерах – основа архитектурного образа виллы в пригороде Бразилиа по проекту Studio Bruno Porto.
WAF Inside 2024: голодный город
Жюри Всемирного фестиваля архитектуры признало лучшим интерьерным проектом года пекинскую лапшичную. Новозеландское бюро Office AIO сумело найти оптимальные планировочные решения для гибридной концепции обслуживания, а также, оставаясь в рамках минимализма, предложило яркие решения, которые притягивают посетителей и располагают к общению. Рассказываем подробнее об этом проекте и показываем победителей других категорий.
Зодчество 2024: шесть причин зайти на фестиваль
Сегодня в 32 раз стартует фестиваль Союза архитекторов «Зодчество». Он продлится 3 дня: Гостиный двор будет заполнен экспозициями, программа же заполнена мероприятиями. Мы посмотрели на анонсы и сделали свою выборку, чтобы помочь вам сориентироваться. Дедала – вручают в четверг вечером.
WAF 2024: инклюзия
Всемирный фестиваль архитектуры подвел итоги. Главный приз забрала школа, тесно связанная с сообществом аборигенов Австралии, проектом года стал религиозный центр алевитов в Турции, а в лучшем ландшафтном проекте используются традиционные архитектурные мотивы китайского субэтноса хакка. И даже работа российского бюро в этом году попала в список финалистов – при соблюдении условия, что сделана она для другой страны. Рассказываем о победителях и финалистах.
Черное кимоно
Бюро IDEOLOGIST подготовило проект реконструкции позднесоветской базы отдыха, расположенной на скале у Черного моря, недалеко от Геленджика. Концепция выдержана в японском духе, что с одной стороны соответствует вектору развития курорта, с другой – логично соотносится с созерцательными пейзажами субтропического пояса.
Золото в песках
В Дубае открылся офис трансконтинентальной компании, связанной с добычей и обработкой ресурсов. Его интерьер реализован по проекту T+T Architects, а они мастера своего дела, умеют организовать пространство современно, разнообразно, гибко и оригинально. В данном случае на представительском этаже «царит» гигантская, облицованная золотистой латунью, перегородка, а контекстуально обоснованный фон дает слоистая фактура прессованной земли.
Новые проекты в малых городах
Показываем отчет о паблик-токе «Большие амбиции малых городов», предоставленный его организаторами. Среди проектов – два для Палеха, по одному для Наро-Фоминска и Зеленоградска
Пресса: Это Валентин Коган (бюро SLOI) — пожалуй, самый востребованный...
Основателя бюро SLOI Валентина Когана можно назвать самым успешным молодым архитектором Петербурга — по его проектам строят сразу несколько больших объектов, в том числе протестантскую церковь в Парголово и жилой комплекс и гостиницу рядом с Островом фортов в Кронштадте. Как успевать за глобальными профессиональными трендами, что общего у придуманного им деревянного храма с айфоном и какие КОНКРЕТНЫЕ (да, капсом!) меры помогут сделать архитектуру Петербурга лучше, специально для отдела «Петербург будущего» Собака.ru архитектурный критик Мария Элькина узнала у Валентина Когана.
«Открытый город 2024»: Алтари неизведанного. Стихийное...
Знакомим еще с одним воркшопом фестиваля «Открытый город» – «Алтари неизведанного. Стихийное сакральное» под руководством MARKS GROUP. Основная цель воркшопа – провести самостоятельное исследование и получить практические навыки, которые студенты могли бы применить в дальнейшей работе. Объектом исследования была предложена гора Воттоваара в западной Карелии.
Культурный треугольник
Еще один проект мастерской «Арканика» для Альметьевска – трехэтажная художественная галерея, которая расположится у Каскада прудов в пешей доступности от штаб-квартиры «Татнефти». Главными аттракторами послужат подсвеченные фасады и кровля-амфитеатр, ориентированная на мечеть, а также функциональная программа, продуманная компанией «Новая земля».
Архитектура будущего глазами сегодняшних выпускников
В Паркинг Галерее парка «Зарядье» проходит выставка дипломных работ выпускников художественных вузов ВЫПУСК’24. Специальный раздел выставки посвящен архитектурным проектам, о которых мы расскажем. Среди них досуговый комплекс в Ярославской области, городской рынок в Суздале, университет в Сочи, музей в Калуге, научно-исследовательский кластер в Сколково и целый город Николоград.
Временно белоснежный дракон
В китайском Уси после реконструкции по проекту бюро Wutopia Lab открылся парковый павильон Emerald Screen Pergola: эта белоснежная эфемерная конструкция скоро действительно станет изумрудно-зеленой.
«Открытый город 2024»: Дом Евангелия в Санкт-Петербурге
Цикл публикаций о воркшопах проекта «Открытый город» в этом году начинаем с рассказа о проекте «Дом Евангелия: функционализм vs сакраментализм» в Санкт-Петербурге. Проект реализован под руководством бюро «СИВИЛ» и призван обратить внимание на проблему сохранения исторической архитектуры и включения ее в современный городской контекст. Реконструкция Дома Евангелия – это реальный проект бюро, в ходе которого будут реализованы идеи участников воркшопа.