English version

Томас Лизер. Интервью и текст Владимира Белоголовского

Продолжаем публиковать тексты интервью, которые войдут в каталог российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции. Томас Лизер – победитель конкурса на проект Всемирного музея мамонтов и Вечной мерзлоты в Якутске. Этот проект будет представлен в экспозиции российского павильона

mainImg

56-летний архитектор Томас Лизер прославился своими провокационными, интерактивными ресторанами, ночными клубами и театрами в Нью-Йорке. Он проектировал Wexner Center, Центр изобразительных искусств и комплекс Штатного университета, оба в Колумбусе, штат Огайо, с Питером Айзенманом, а также сотрудничал в проекте La Villete в Париже с Айзенманом и Деррида. Его конкурсный проект-победитель музея Движущегося образа строится сейчас в Нью-Йорке и, по словам архитектора, представляет собой "среду, в которой сложность достигается интеграцией архитектуры с ничтожно тонким экранным образом". Летом 2007 года его бюро выиграло открытый международный конкурс на строительство Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты в Якутске. Проект Лизера обошел многие ведущие архитектурные компании, включая Antoine Predock (США), Massimiliano Fuksas (Италия), Neutelings Riedijk (Голландия) and SRL (Дания). Конкурс организовали правительство республики Саха (Якутия) и группа La Paz – французская компания, занимающаяся экотуризмом по всему миру.

zooming
Томас Лизер
zooming
Всемирный музей мамонтов и Вечной мерзлоты

 Томас Лизер родился и вырос во Франкфурте и практикует в Нью-Йорке. До увлечения архитектурой он интересовался Поп-артом, особенно произведениями Энди Уорхола и Джозефа Бойса. Томас вырос в доме, построенном его родителями – матерью, дизайнером интерьеров, и отцом, архитектором, который будучи евреем, провел военные годы в бегах в семье родственников в Париже и открыл прогрессивную архитектурную практику во Франкфурте после войны. Я встретился с Томом в его офисе в Дамбо в Бруклине, с видом на воды Ист-ривер и на потрясающе красивый Манхэттен, где практикуют все знаменитые нью-йоркские зодчие. Кроме одного – Лизера.

– Поговорим о конкурсе проектов Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты и как вы о нем прослышали?

– Мы узнали о конкурсе в Интернете. Поначалу мы были скептичны – музей мамонта, это так странно, но затем поняли, что речь идет не только о мамонтах и музее природы, а о среде – наполовину музее и наполовину исследовательском центре с лабораторией для клонирования и изучения ДНК. В этой части Сибири множество рудников и шахт, в которых часто находят доисторические скелеты и другие ископаемые. В научных кругах сложился большой интерес к углублению исследований в этой области. Даже идут разговоры о возможности клонирования мамонтов. Но что особенно интересно, так это то, что все, что мы знаем о строительстве зданий, здесь – не работает. К примеру, здания в этом месте стоят на льду. Глубина льда может доходить до многих сотен метров, поэтому здесь нет твердого грунта. Это зона вечной мерзлоты, на глубине до двух метров ниже поверхности земли температура здесь никогда не поднимается выше 0 °C.

– Вы проделали серьезные исследования.

– Все сведения пришли от моей парикмахерши. Дед ее бой-френда оказался ведущим авторитетом по вечной мерзлоте. Он написал множество книг на эту тему и неоднократно бывал в Якутске. Там очень необычные условия для строительства. Нередко здания сползают и опрокидываются. Причина в том, что любое тепло, идущее от самого здания, может перейти к фундаменту и растопить под ним лед.

– Какова основная идея вашего проекта?

– В проекте нет одной доминантной идеи. Участок очень необычен. Он совершенно плоский и вдруг на нем вырастает холм под углом в 45 градусов. Наше здание – прямой ответ столь странному ландшафту, и оно реагирует очень крутым изгибом. Из-за вечной мерзлоты здание должно касаться земли как можно меньше. Поэтому мы предложили высокие опоры, что нельзя назвать необычным в тех местах. В итоге здание выглядит так, будто пытается встать на задние ноги. Традиционные постройки в Якутии обычно посажены на деревянные сваи или на настоящие деревья. Даже современные большие здания не касаются земли и стоят чинно на колоннах. Когда же мы приподняли наше здание на ноги, возникла идея перевернутого образа на крыше, так как интерьеры должны иметь хорошее освещение даже при большом скоплении снега. Поэтому наши световые колодцы напоминают хоботы мамонтов. Из-за таких практичных решений и необычности участка здание и выглядит немного как животное или как стадо животных. Прозрачная оболочка музея повторяет самообразующиеся геометрические узоры в слоях вечной мерзлоты. Объем здания формирует полупрозрачный двойной фасад, наполненный аэроджелом, очень плотным суперизолятором.

– Какие самые последние новости от музея и когда он будет построен?

– Последний раз мы контактировали в ноябре. К сожалению, мы не можем общаться напрямую, а только через посредников, т.е. образовательную научно-исследовательскую организацию при ООН и французское агентство La Paz. Мы слышали, что в министерстве по туризму республики Саха ожидаются перемены и что с этим и связана задержка со строительством, но мы мало что знаем наверняка.

– Этот конкурс не очень то прозрачный. А вы знаете кто был в жюри?

– Нет, единственное, что я знаю так это то, что все они были русскими архитекторами и местными чиновниками. Вначале я хотел лететь в Сибирь и все увидеть своими глазами. А чтобы убедиться в серьезности намерений организаторов, попросили их оплатить мою поездку. С тех пор мы ничего от них не слышали.

– В России было мало прессы об этом проекте в сравнении с тем вниманием, которое было оказано конкурсу в мировой печати.

– Понятия не имею почему. Мы постоянно получаем просьбы о предоставлении информации и иллюстраций для книг и журналов со всего мира. Как раз сегодня мы получили такой запрос из Италии. С подобной просьбой из России за все время к нам обратились лишь однажды. Я бы действительно хотел узнать, каким образом мы можем продвинуть проект вперед.

zooming

– Вы рассказывали мне, что никогда не были в России. Однако, можете ли вы сказать, что русское искусство или архитектура сыграли определенную роль в вашем образовании или профессиональной практике?

– Совершенно очевидную! Я очень горд тем, что занимался в той же архитектурной школе, что и Эль Лисицкий, на архитектурном факультете Высшей политехнической школы в Дармштадте в Германии. Я изучал работы Лисицкого и Малевича. Дома у меня есть пара оригинальных анонимных русских картин 1920-х годов. Меня очень интересуют русские конструктивисты. Уже много лет я знаком с Бернардом Чуми, чье увлечение русским конструктивизмом имело для меня важное значение.

– У вас есть любимый архитектор того времени?

– Мельников. Конечно, он очень повлиял на меня! Но вы знаете, я совсем ничего не знаю о современных русских архитекторах. В прошлом году я видел экспозицию современных русских художников на выставке Арт-Базель в Майами. Для меня это было намного интереснее, чем выставки из других стран.

– Расскажите о своем офисе и кто здесь работает.

– Мы считаем себя маленьким бюро, около 20 человек. В большинстве это очень молодые архитекторы. Некоторые закончили Колумбийский университет, много молодежи из разных стран. Одни приходят на полгода, но большинство остается минимум на два года. Это очень горизонтальный офис. Вы можете придти как стажер, но обнаружить, что вам доверили дизайн проекта, к вашему большому удивлению и шоку. Я стараюсь вести рабочую студию, подобно школе. Преподаю в Купер Юнион, Институте Пратта и Колумбийском университете. У меня нет никаких особенных методов работы – проектирования или преподавания. Я подталкиваю студентов к их собственным идеям.

– Вы учились в Купер Юнион лишь на самом последнем курсе, не так ли?

– Это очень смешная история. Я был на последнем курсе университета в Дармштадте, когда с однокурсником принял участие в крупном национальном конкурсе на новую штаб-квартиру федерального банка во Франкфурте. Гигантский проект. Мы заняли второе место, получив сто тысяч марок. Вместе с другими призовыми командами нас пригласили участвовать во второй стадии конкурса. Мы решили предложить сотрудничество какому-нибудь известному архитектору, который уже имел опыт строительства банков. В Германии нам никто не подошел. Тогда мы полетели в Нью-Йорк, тут столько банков! Мы встречались с разными знаменитостями, но согласился с нами сотрудничать Тод Уильямс. Это было невероятно – мы жили в офисе Тода, на последнем этаже здания Карнеги-Холл, где сейчас находится его квартира. Мы ходили на сумасшедшие вечеринки и трудились над своим проектом. Тод преподавал в Купер Юнион, и однажды он спросил меня: "Почему бы тебе не поступить в Купер Юнион?", на что я ответил, что это лучшая школа в мире и они меня никогда туда не возьмут. А он все равно уговорил меня подать документы. Некоторое время спустя мы узнали, что наш проект занял третье место, что было равносильно проигрышу. В тот же день я получил письмо из Купер Юнион с новостью о моем поступлении! Я стал заниматься в Купере, и спустя столько лет – я все еще в Нью-Йорке.

– В Купер Юнион вы наверняка записались в класс Питера Айзенмана.

– Да, я записался в его класс и мы стали читать Тафури. Мой английский был очень плох и я сказал сам себе – я не могу это читать, это бессмысленно. Затем Питер спросил одного из моих сокурсников: "Где этот немецкий паренек? Пришлите мне его." Я сказал Айзенману, что не понимаю ни одного слова, а он мне в ответ: "Какое это имеет значение? Ты думаешь, что все остальные хоть что-нибудь понимают? Вернись в класс и просто читай." Я сказал – ОК, а через пару недель он пригласил меня в свое бюро. Мы стали работать вместе. Я оставался с ним десять лет. Когда я пришел к нему в офис, нас было 3-5 человек, а когда уходил, нас стало 35, и я был ведущим дизайнером все эти годы.

– Вы можете поделиться каким-нибудь еще опытом в Купер Юнион?

– Думаю, что наибольшее влияние на меня оказал Джон Хейдук. Я помню, как сильно нервничал, когда только попал туда. Я думал – о боже, эта школа для элиты, что я здесь делаю? В общем, я приступил к занятиям. В Америке последний курс называется thesis – диссертацией. Я же и понятия не имел, что это такое. В Германии вам дают дипломный проект, а под диссертацией понимается совсем другое. В Купере это означает, что ваша работа должна быть оригинальна и самобытна от начала до конца – вы должны изобрести свою собственную программу. Все началось с разминки – с задания нарисовать музыкальный инструмент. Я отправился на блошиный рынок в Ист-Вилледж и купил аккордеон – полностью разобрал его на части, зарисовал их, собрал и отнес обратно на рынок за те же деньги. Затем у нас было обсуждение, и Джон Хейдук долго вглядывался, а потом говорит: "Какой прекрасный город!" Я опешил – это же аккордеон, а не город. Но ему он страшно понравился и я стал замечать не то, что там было на самом деле, а то, что он в этом видел. В Германии никогда бы не учили архитектуре таким образом. Они бы сказали – нет это слишком тонко, а это слишком толсто. В общем до меня дошло – я нарисовал не аккордеон, я нарисовал архитектуру! Затем, началась эта самая диссертация. Хейдук пришел в класс и сказал: "Я даю вам три слова: веер, мельница, мост." Я опять оторопел: веер, мельница, мост. Что за чертовщина? А затем вспомнил упражнение с аккордеоном и понял, что главное было не в том, что нам было задано, а то, что мы в этом видели. Главное же было в следующем – зачем я здесь и почему я хочу стать архитектором?

– И что же у вас в конце концов получилось – город, дом...?

– Да ничего не получилось. Вышла абстрактная архитектурная конструкция. Она все еще находится в моем офисе.

– А ваши сегодняшние проекты подвержены влиянию Айзенмана?

– Конечно, но сразу после того, как я покинул его офис я много работал над тем, чтобы быть самим собой. Это было важно, потому что я хотел двигаться дальше.

– В своей книге "Диаграммы" Айзенман пишет: "Традиционно архитектура озабочена внешними факторами: политическими, социальными, эстетическими, культурными, экологическими и так далее. Редко она адресовала свои собственные проблемы, такие как: риторику и диспут вопросов формы, внутреннюю пластику и структурность пространства... Архитектура может манифестировать сама себя в реализованном здании." Совпадают ли ваши собственные взгляды с подобной точкой зрения?

– Да, но в то же время, это именно те вопросы, по которым я хотел дистанцироваться от него. Ему нравится архитектура, которая изучает свою собственную риторику, что очень важно, и Питер, в каком-то смысле человек, который изобрел архитектуру как теоретическую дисциплину. Но ведь в архитектуре существует столько разных других вещей! Есть участок, программа, заказчик, политика. Все это весьма важно и безусловно влияет на работу. Мне кажется, что архитекторы должны отвечать на все эти традиционные вызовы, но их ответы вовсе не обязательно должны быть традиционно ожидаемыми. Я считал, что для меня не было никакого смысла уходить от Питера и продолжать заниматься чем-то параллельным тому, что делает он, как например продолжает делать Грег Линн. Сейчас мне интереснее то, как здание используется, ощущается то, что оно позволяет вам делать внутри.

– Опишите свою архитектуру. К чему вы стремитесь?

– Давайте обозначим то, к чему я не стремлюсь. Я не стремлюсь любой ценой быть диковинным и не таким как все. Но я пытаюсь определить тонкие, едва уловимые и удивительные моменты в восприятии среды в несколько неожиданной подаче. Мне очень интересно, как люди будут использовать мое здание. Мне интересны ирония и юмор. Здание, которое я проектирую для Сибири, действительно выглядит немного как животное. Это не совсем то, к чему я стремился, но я не возражаю против того, что получилось. Мне также интересно заниматься проектами, которые открывают или обнажают качества человеческой природы. К примеру, я спроектировал несколько ресторанов в Нью-Йорке, где мы использовали множество трюков с зеркалами. Вы смотрите в зеркало в умывальной комнате, но с другой стороны это зеркало – прозрачный фасад, выходящий на тротуар и весь ваш частный мир вывернут на улицу. Эти проекты адресованы людям с их слабостями и предрассудками. Эти проекты создают новый контекст – удивительный и необычный. Я люблю экспериментировать с некоторой долей дискомфорта. Возможно, это идет от моего личного опыта социального дискомфорта, опыта еврея из Германии. Питер имеет похожий культурный опыт и именно это может быть причиной его своеобразной архитектуры. В общем, я пытаюсь создавать проекты, которые бы на самом деле оказывались чем-то непохожим на то, чем они могут показаться на первый взгляд.

– Что в архитектуре вас волнует больше всего?

– Создавать сильные и мощные проекты и, самое главное реализовывать их. Однако многое поменялось в архитектуре последних лет. Когда я только начинал карьеру, понятие – сильный проект означало что-то геометрически сложное, потому что многие проекты были слишком простыми. Теперь все – геометрически сложное из-за роли компьютеров. Поэтому понятие о сильном проекте сместилось. Мне интересно не то как здания выглядят, а как они ощущаются. Теперь, главное совсем не в диких сложностях. С момента Бильбао – это уже слишком просто и не интересно. Архитектура непрерывно меняется.

24 Июля 2008

Математическая формула вечной мерзлоты
В Музее архитектуры им. А.В. Щусева Томас Лизер представил свой проект Всемирного музея мамонта и вечной мерзлоты в Якутске – один из экспонатов российского павильона XI Венецианской Биеннале.
Томас Лизер. Интервью и текст Владимира Белоголовского
Продолжаем публиковать тексты интервью, которые войдут в каталог российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции. Томас Лизер – победитель конкурса на проект Всемирного музея мамонтов и Вечной мерзлоты в Якутске. Этот проект будет представлен в экспозиции российского павильона
Технологии и материалы
Свет и материя
​В новой коллекция светильников Центрсвет натуральные материалы – алебастр, латунь и кожа – создают вдохновляющие сюжеты для дизайнеров. Минимализм формы подчеркивается благородством материала и скрывает за собой самую современную технологию.
Teplowin: новое имя, проверенный опыт в фасадном строительстве
Один из крупнейших производителей светопрозрачных конструкций на российском строительном рынке – «ТД Окна» – объявил о ребрендинге: теперь это бренд Teplowin, комплексный строительный подрядчик по фасадам, осуществляющий весь спектр услуг по производству и установке фасадных систем, включая алюминиевые и ПВХ конструкции, а также навесные вентилируемые фасады.
Архитектурная подсветка фасадов ЖК и освещение придомовой...
Уютно должно быть не только внутри жилого комплекса, но и рядом с ним. В этой статье мы рассмотрим популярные осветительные решения, которые придают ЖК респектабельности и обеспечивают безопасную среду вокруг дома.
Облицовочный кирпич: какой выбрать?
Классический керамический, клинкерный или кирпич ручной формовки? Каждый из видов облицовочного кирпича обладает уникальным набором технических и эстетических характеристик. На примере продукции ГК «Керма» разбираемся в тонкостях и возможностях материала для современных проектов.
Sydney Prime: «Ласточкин хвост» из кирпича
Жилой комплекс Sydney Prime является новой достопримечательностью речного фронта Большого Сити и подчеркивает свою роль эффектным решением фасадов. Авторский подход к использованию уникальной палитры кирпича в навесных фасадных системах раскрывает его богатый потенциал для современной архитектуры.
Возрождение лесной обители. Как восстанавливали старинный...
Во Владимирской области возрожден из руин памятник церковного зодчества начала XIX века – Смоленская церковь на Веретьевском погосте. Реставрационные работы на каменном храме проводились с использованием материалов компании Baumit.
Урбанистика здоровья: спорт в проектах благоустройства
Уличные спортивные зоны являются неотъемлемой частью современной урбанистической среды и призваны, как и благоустройство в целом, стимулировать жителей больше времени проводить на улице и вести здоровый образ жизни. Компания «Новалур» предлагает комплексные решения в области уличного спорта и также является производителем линейки уличных тренажеров с регулируемой нагрузкой, подходящих максимально широкому кругу пользователей.
​Архитектура света: решения для медиафасадов в...
Медиафасады – это инновационное направление, объединяющее традиционные архитектурные формы с цифровыми технологиями. Они позволяют создавать интерактивные здания, реагирующие на окружающую среду, движение пешеходов или даже социальные медиа. Российская компания RGC представляет технологию, интегрирующую медиа непосредственно в стеклопакеты.
Как уменьшить запотолочное пространство для коммуникаций?
Повысить уровень потолка за счет сокращения запотолочного пространства – вполне законное желание девелопера, архитектора и дизайнера. Но этому активно сопротивляются инженеры. Сегодня мы расскажем о красивом и нестандартном решении этой проблемы.
Холст из стекла
Открытие нового корпуса Третьяковской галереи на Кадашевской набережной в мае 2024 года ознаменовало не только расширение знаменитого музея, но и знаковое событие в области использования архитектурного стекла с применением технологии печати. О том, как инновационное остекление расширило границы музейной архитектуры – в нашем материале.
От эскиза до «Дракона»: творческая кухня «Новых Горизонтов»
Компания «Новые Горизонты», отметившая в 2024 году свое 25-летие, прошла путь от дистрибьютора известного финского производителя Lappset до разработчика собственных линеек детского игрового оборудования. За четверть века они эволюционировали от импортера до инновационного проектировщика и производителя, способного воплощать самые смелые идеи в реальность.
​Палитра вашего путешествия
Конкурс авторских палитр для интерьера «Время, место и цвет» в самом разгаре. Его проводит дизайнер, декоратор и преподаватель Виктория Малышева в партнерстве с брендом красок Dulux. Виктория рассказала об идее конкурса и собственных палитрах.
От плоскости к объему: революция в остеклении с помощью...
Моллирование стекла – технология, расширяющая границы архитектурного проектирования и позволяющая создавать сложные геометрические формы в остеклении зданий. Этот метод обработки стекла открывает новые возможности для реализации нестандартных архитектурных решений, сочетая эстетику и функциональность.
Девять правил работы с инженерами
Проектная компания «Траст инжиниринг», работающая с известными архитектурными бюро на знаковых объектах, составила топ-9 правил взаимодействия архитекторов и инженеров, чтобы снизить трудозатраты обеих команд.
Амфитеатры, уличное искусство и единение с природой
В сентябре 2023 года в Воронеже завершилось строительство крупнейшей в России школы вместимостью 2860 человек. Проект был возведен в знак дружбы между Россией и Республикой Беларусь и получил название «Содружество». Чем уникально новое учебное заведение, рассказали архитекторы проектного института «Гипрокоммундортранс» и специалист компании КНАУФ, поставлявшей на объект свои отделочные материалы.
Быстрее на 30%: СОД Sarex как инструмент эффективного...
Руководители бюро «МС Архитектс» рассказывают о том, как и почему перешли на российскую среду общих данных, которая позволила наладить совместную работу с девелоперами и строительными подрядчиками. Внедрение Sarex привело к сокращению сроков проектирования на 30%, эффективному решению спорных вопросов и избавлению от проблем человеческого фактора.
Византийская кладка Херсонеса
В историко-археологическом парке Херсонес Таврический воссоздается исторический квартал. В нем разместятся туристические объекты, ремесленные мастерские, музейные пространства. Здания будут иметь аутентичные фасады, воспроизводящие древнюю византийскую кладку Херсонеса. Их выполняет компания «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Механическое «облако»
Инженерно-технический корпус Cloud Engine по проекту шанхайского бюро XING DESIGN переосмысляет тип инфраструктурного объекта в парковом окружении.
Арочные традиции
В интерьерах Центра исполнительских искусств в шанхайском комплексе New Bund 31 главную роль играет мотив арок, напоминающий об античных аренах. Авторы проекта – Neri&Hu Design and Research Office.
Культурный метаморфоз
В рамках реконструкции дома культуры в селе Алтайского края, которая фактически обернулось новым строительством, новосибирское бюро «Формат Проект» решило сохранить функциональную схему предшественника, но критически переработало фасады, добавив современные материалы, большой витраж и, по настоянию заказчика, скатную кровлю.
Бюро эпохи Возрождения
В проектировании новой штаб-квартиры компании BIG в Копенгагене были задействованы все ее подразделения: архитекторы, конструкторы, городские планировщики, ландшафтные архитекторы и промышленные дизайнеры.
МГАХИ 2024: часть II
Еще пять бакалаврских работ, защищенных на «отлично» на факультете Архитектуры МГАХИ: жилой комплекс в Казани, а также несколько туристических кластеров разной специфики – от устричных ферм и терм до горнолыжного курорта и городского общественного центра.
Очередная революция
Здание нового сеульского Музея робототехники и искусственного интеллекта по проекту турецкого бюро Melike Altınışık Architects по сути и по образу стало его самым крупным экспонатом.
Слои и уровни полета
Проект этот давний – ТПО «Резерв» выиграли конкурс в конце 2011 года, здание сдано в эксплуатацию в 2018 – то есть даже почти «архивный»... Но он малоизвестен, что несправедливо, поскольку ни разу не устарел. А остается актуальным, почти образцовым архитектурным высказыванием в жанре штаб-квартиры. Особенно, надо сказать, офиса авиационной компании. На офис Аэрофлота в Шереметьево он и похож, и не похож. Скорее родственен: развивает тему в узнаваемом авторском направлении Владимира Плоткина. Подробно разбираемся со зданием ОАК в Жуковском, рассматриваем свежие фотографии Алексея Народицкого – съемка стала возможна только теперь, поскольку сейчас территорию привели в порядок.
Арт-лабаз
К своему 800-летию Юрьевец планирует обзавестись арт-резиденцией, которая займет здание лабаза – исторической деревянной постройки, сохранившейся недалеко от дома-музея Весниных. В проекте приспособления бюро APRELarchitetcs руководствуется идеями знаменитых братьев-архитекторов и на первый план выводит подлинные конструкции.
МГАХИ 2024: часть I
Представляем восемь бакалаврских дипломных работ факультета Архитектуры, которые были отмечены на защите и получили оценку «отлично». Все они посвящены образовательных комплексам и культурным центрам с разнообразной географией – от Сириуса до Павловского Посада.
Светопись
Разбираем архитектурное решение дома «Чайка» архитекторов DNK ag – не так давно, в 2023 году, он реализован в составе «коллекции» авторских решений ЗИЛАрта. Там, как известно, все дома подчинены дизайн-коду, но различны. Этот – отличается не только белизной и лаконизмом, но и тонкой работой на ограниченном числе приемов, которые вместе дают то, что можно смело назвать синергией.
Красота и нюансы материи
Книга «Архитектурный бетон. Практика применения в России» соединяет два подхода к рассказу о технологии: практическую, точную, – и творческую: тут собраны примеры современных российских реализаций, которые используют бетон, эстетизируя его открытую поверхность. С обзора книги, главным редактором которой стала Анна Мартовицкая, мы начинаем спецпроект, посвященный архбетону, и планируем в дальнейшем его развивать.
Настоящая «Большая глина №4»
В китайском Исине открылся Музей глины UCCA по проекту Кэнго Кумы. Покрытый глиняной черепицей гороподобный объем отсылает к форме традиционных печей для обжига керамики.
Блинчик с арабеской
В Дубае открылся ресторан сети «БлинБери», интерьер которого разработала волгоградская студия Rogojnikov&Sorokin. С помощью резных панелей из фанеры архитекторы решили сразу несколько задач: придали помещению с высокими потолками уюта, закрыли инженерные коммуникации и объединили символы двух культур.
Вера и каштаны
Интерьеру кафе в Воронеже, названному в честь Веры Комиссаржевской, бюро Tou Architects придало театральности за счет акцентной стены с мозаикой, в которой зашифрован важный городской символ. «Мозаику-приму» оттеняют винтажная мебель, темное дерево и фактурная штукатурка.
Казус Нового
Для крупного жилого района DNS City был разработан мастер-план, но с началом реализации его произвольно переформатировали, заменили на внешне похожий, однако другой. Так бывает, но всякий раз обидно. С разрешения автора перепубликовываем пост Марии Элькиной.
Жизнь в каньоне
Щелевые каньоны гор в штате Колорадо интерпретированы в проекте многоквартирного дома One River North пекинского бюро MAD в центре Денвера.
В поисках клада
Бюро GAFA совместно с Tegola и Архитайл в рамках воркшопа фестиваля Москомархитектуры «Открытый город» организовало экспедицию на карельский остров Кильпола. Там, среди мхов и скал, студенты искали ответ на вопросы – что такое сакральное, где оно живет, чем питается? В этом участникам помогали ландшафтный инженер Евгений Левин и художник Николай Рерих, а также лось и отсутствие сотовой связи. Рассказываем, как всё было.
Пресса: Архитектор Максим Атаянц — о выставке «Три времени...
Как не думать о Римской империи, когда в Пушкинском музее в Москве только что прошла эстетская выставка «Три времени Рима»? И теперь гравюры из коллекции, которую архитектор Максим Атаянц собирал долгие годы, обсуждают урбанисты со всей страны: вновь оказалось, что древнейший мегаполис — это база, и мы до сих пор не выучили его уроки.
Архитектурный гуманизм
Психиатрическая лечебница Compos Mentis по проекту бюро SPACEMAGUS в индийском городе Ранчи представляет собой альтернативу государственным больницам, редко учитывающим в своей архитектуре нужды пациентов.
От Канонерки до Териберки
Публикуем лучшие дипломные работы Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина, подготовленные в мастерских Феликса Буянова и Вячеслава Ухова в 2024 году: парк у Финского залива, крематорий на Канонерском острове, застройка территории ЛенЭКСПО и Музей китов в Териберке.
Архитектура комфорта
Учебный центр Гронингенского университета по проекту KAAN Architecten задуман как серия пространств для занятий, отдыха и общения студентов с вниманием к их физическому здоровью и психологическому комфорту.
Завтрак у воды
На набережной в Волгограде открылась кофейня, над интерьерами которой работало бюро Rogojnikov&Sorokin. Архитекторы подчеркнули преимущества советского неоклассического павильона, в котором когда-то продавали мороженое, добавив современных деталей и непринужденного шика
Пустыня в алмазах
Гостиница по проекту шанхайского бюро SHUISHI в пустыне Тэнгэр на севере Китая развивает тему бриллиантов и звезд.
Реставрируя, оживляй
Публикуем лучшие дипломные работы Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина, подготовленные в мастерской Николая Смелкова в 2024 году: ревитализация балкарского аула, реставрация монастыря в Новой Ладоге и приспособление под новую функцию Пеньковых амбаров на Тучкове буяне.
Ледокол Баумана
На прошедшей неделе Сергей Кузнецов показал журналистам кампус МГТУ имени Н.Э. Баумана. Мы хотели сделать по итогам показа репортаж – а получился репортажище, пространный в унисон с масштабом новой Технологической долины на Яузе. Рассказываем об экскурсии, структуре «долины» и особенностях ее архитектурного образа. Нам показалось, что авторы тут стремились к архетипическим формам современности. Их тут немало, и в общем, и в частностях. К примеру, все фасады стеклянные – подчиненные особенной форме, или нет... Но не только.
Залететь в тренды
Бюро Izi Design спроектировало для Ульяновска гибридное двухуровневое пространство, которое объединяет ресторан, студию флористики, лекторий и салон красоты. Интерьеры предлагают посетителям череду популярных в последнее время приемов: от оливкового дерева в кадке до шлакоблоков в качестве элемента дизайна.
Пресса: Рухнет ли центр Петербурга? Градозащитники правда...
Давно идут разговоры, что исторический центр Петербурга разрушается. Есть ли риск того, что он действительно однажды рухнет? Почему строгие законы об охране памятников не решают всех проблем? Чем вредно поклонение прошлому как самоценности? И, конечно, самый главный вопрос — что нужно делать, чтобы старый Петербург достался нашим потомкам в состоянии еще лучшем, чем он достался нам? Специально для «Собака.ru» архитектурный критик, автор телеграм-канала «Город, говори» Мария Элькина задала самые неудобные вопросы главному краеведу Петербурга Льву Лурье и девелоперу Игорю Водопьянову и собрала гид.
В золотой обертке
Новое здание библиотеки района Фар-Рокавей в Нью-Йорке стараниями архитекторов Snøhetta и художника Хосе Парла получило золотые стеклянные фасады, будто расчерченные перьевой ручкой.
Преемственность и развитие
Публикуем лучшие дипломные работы Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина, подготовленные в мастерской Никиты Явейна в 2024 году: авторы предлагают идеи для Музея блокады и намывных территорий в районе поселка Горская, а также новый туристический объект в Териберке.
Под руководством архитекторов
100-километровая лондонская линия Елизаветы, охватывающая 41 подземную и надземную станцию и обслуживающая более 200 млн пассажиров в год, получила Премию Стерлинга как лучшее сооружение Великобритании-2024.