Автор текста:
Владимир Седов

English version

Юрий Григорян. Интервью Владимира Седова

Архитектурная студия «Меганом» - один из участников экспозиции российского павильона IX биеннале архитектуры в Венеции

24 Августа 2008
Мастерская:
Меганом
0

Владимир Седов:
Как  определить вашу архитектуру?

Юрий Григорян:
Это не дело архитектора – давать определения. Это дело критиков или других людей, которые могут посмотреть на это со стороны. Я бы сказал, что мы стремимся найти образ в архитектуре сегодняшнего дня. Образная составляющая – для нас это очень важно. Мы пытаемся в простых формах найти человеческую значимость и выразительность. Найти эти формы. Если говорить об одном слове, которое это определяет, то я бы затруднился с ответом, я не знаю этого слова. У меня есть теория (у меня вообще их нет, но одна есть) относительно феномена чистой формы: чистая форма это наивысшее состояние формы, которого стремится достичь архитектор. Архитектура возникает на пересечении массы обстоятельств – пространственных, функциональных, финансовых, политических, личных, художественных, и они очень интересны. Увлекательны. Но в итоге они все должны быть сплавлены и переведены в форму. Достичь чистоты выразительности. Случайное должно стать неслучайным. И это делает архитектор. И возможно, это – та форма, которая становится частью истории архитектуры. Все, что мы наблюдаем в истории архитектуры - а мы, так или иначе, существуем и в этом пространстве тоже - это история идей, абстрактных форм, это не только история сохранившихся зданий. То есть, конечно, есть и туристическая история архитектуры, когда можно поехать и посмотреть на обломки египетских храмов, на остатки Пестума…

Но она не так важна?

Нет, это очень важно для того, чтобы понять, какова связь между чистой формой и ландшафтом. Ведь форма возникает в определенном месте и в определенной культуре, в определенном времени, иногда полезно понимать, из какого сора она выросла. Но она может существовать как бы абстрактно, без этого. В ней ее материальные обстоятельства, время и пространство, переведены в гармонию. Причем не обязательно простую. Как ДНК, которая пронизывает организм, от начала до конца. Это было очень трудно – найти структуру ДНК. А архитектор должен ее каждый раз найти.

Вилла Остоженка
Жилой дом в Коробейникове переулке

То есть, вы ищете чистую форму современности.

Не назвал бы это удачным определением. Слово «современный» на сегодняшний момент затаскано, в нашей действительности попытки противопоставить современное и несовременное носят столь одиозный характер… Это даже не вполне культура, в этом появляется рекламно-рыночный характер. Нет, в этой терминологии,современное – несовременное, я предпочитаю вообще не рассуждать. Для меня такого разделения нет, и быть не может.
Вообще, если думать, противопоставляя прошлое и нынешний день, то все, сейчас сделанное, будет заведомо хуже, чем прошлое, а потому стараться вроде бы и бессмысленно. Это не воодушевляет. Но пространство ценно тем, что оно едино, история и современность суть части одного и того же, существующие в одной системе координат. И это, наоборот, будоражит. Время отменяется.

И как это достигается?

Ну, существуют техники, у каждого – персональные. Они бывают и медитативные, бывают и другие, чуть не исследовательские методы. Это зависит от индивидуального психологического рисунка, наверное. Я вспоминаю Сальвадора Дали, у которого есть книга «50 советов начинающему художнику». Гениальная работа, написанная с чувством юмора, с безумием, присущим ему, но там есть слой, который описывает как раз метод. Там есть сюжет про сон с ключом в руке: перед тем, как писать картину, нужно сесть в деревянное испанское кресло, взять в правую руку тяжелый дверной ключ, а под него положить блюдце, и перед тобой должен стоять холст. И в тот момент, когда ты заснешь в этом кресле, пытаясь думать об этой картине, ключ выпадет, блюдце разобьется, ты проснешься, и в этот момент надо приступать к написанию картины. Такая реинтерпретация сюжета «Бдения Александра Македонского». Но это его техника. Я такую не применяю. Это не мой рисунок. Вне всякого сомнения, количество времени, потраченное на работу с формой, играет свою роль. Но это, конечно, не гарантия. Иногда получается неожиданное решение, которое возникает в процессе работы над чем-то другим. Там, скажем, идет трудно, и вдруг рождается решение другой проблемы – легко, свободно, быстро. Эта неожиданная форма бывает даже более ценной. Одновременно надо внутри себя постоянно пытаться понять – что же ты делаешь? Когда я начал преподавать, год назад или полтора, для меня это оказалось большой помощью. Я стал студентам рассказывать простые вещи (как выяснилось, у них информационный голод), в частности, рассказывал им как делать проекты, как мне кажется, методику. И вот я рассказывал-рассказывал, записал на бумаге, а потом пришел в бюро и увидел, что мы через что-то в быстроте своей жизни уже стали перескакивать, а надо бы – помедленнее, со всеми этапами.

Насколько для вас важен градостроительный аспект архитектурной формы?

Город – это мера, измерение формы. Должно ли новое здание звучать громко, быть главным или не должно? Ведь бывает ситуация, где много-много рядовых зданий, а ты должен сделать одно, и главное к тому же. Театр, например. Он должен, просто имеет право быть формально более выразительным, чем «соседи». Здесь можно провести прямую аналогию с музыкой: город, квартал - это некий нотный текст с внутренней гармонией, текст, который можно читать и к которому можно что-то прибавлять с учетом гармонии.

Вам все же ближе рациональная модель архитектора, вы движетесь методично, шаг за шагом, проверяя обоснованность и уместность каждого шага.

Нет, так тоже нельзя сказать. Рациональная модель – это потом, это уже рационализация постфактум. Двигался по этапам, будто решал систему уравнений. Но на самом деле нет, ничего подобного. Все происходит одновременно, причем все время кажется, что что-то упустил. А потом появляется форма, и уже неважно, что упустил. Если появляется.
Для меня есть своя модель действия: надо сначала понять, в чем же идея, концепция. В том числе и концепция того – строить или не строить вообще. Многие ведь считают, что архитектор – это автомат Калашникова, дай ему задачу – и он будет стрелять. Надо только патронов побольше принести – и будет небоскреб, дача, офис. А ведь можно подумать – и отказаться. Надо понять – что человек (заказчик) хочет сделать, и что хочешь сделать ты. И не принесет ли это здание большого вреда. У нас были такие случаи. Мы ведь вообще отказываемся ломать старые здания, мы даже не рассматриваем ситуацию со сносом памятника и заменой его новоделом. Теперь мы уговариваем людей старые дома обязательно сохранять.
Участие в современной чисто коммерческой архитектуре (это та девелоперская архитектура, когда количество квадратных метров является определяющей идеей) нас тоже совершенно не привлекает. Важен человеческий масштаб, а не «одевание» квадратных метров в архитектурную форму. Это, конечно, не значит, что мы не делаем проектов, где много метров. Но если единственное содержание архитектуры – инвестиционная пустота, нечто вроде декора большой банковской ячейки, то это совсем неинтересно.

Сарай, дер. Николо - Ленивец

Итак, браться или не браться за проект – это первое. Второе – это размышления о том, что это должно быть и почему. Должна быть программа, нужно предположить – что за жизнь возникнет на этом месте. Архитекторы все же в значительной степени формируют жизнь человека. Она, собственно, и есть предмет гармонизации.

Та жизнь, которой еще нет, которая будет на этом месте потом, когда ваше здание будет построено?

Да. Должна быть ответственная программа, интересная, которая приподнимает человеческую жизнь. Сценарий жизни. Это не должна быть унылая затея. Иначе можно загнать самих себя в угол. И это, собственно, вопрос, на который уже должна дать ответ архитектура. После прямого вопроса к самому себе следует отвечать. Считая, что ты обладаешь всей полнотой возможной информации. Есть такое определение – органическая форма. Его можно понять в таком смысле – организм, когда он живет, может и не знать законов, по которым живет, как трава, но ведет себя так, как будто знает. Чистая форма в идеале должна быть информирована обо всем. Она знает о функции, о бюджете (о грустных вещах), знает о масштабе человека, о его восприятии пространства, и внутреннего и внешнего, о его страхах, подсознательных ощущениях. Она знает об истории архитектуры, потому что не может вне ее существовать. И даже отказываясь знать об истории архитектуры, она, эта форма, тоже занимают какую-то историческую нишу. Она все это впитала в себя, вся эта информация находиться в ее ДНК. Форма, на мой взгляд – это абрис необходимого решения, граница необходимости, чтобы не больше и не меньше необходимости.
Для меня есть один критерий: если тебе что-то удалось, пусть условно, то в какой-то момент ты понимаешь, что это сделал не ты. И сделанная вещь обретает право на самостоятельное существование. Ее уже можно отдать людям, она уже зажила. Возникает ощущение абсолютной свободы. А вот если этого ощущения нет, а в голове еще куча мыслей – это заставляет подозревать, что чистая форма все-таки не получилась.

Насколько для вас важна современная западная архитектура?

Я смотрю то, что попадается на глаза. Когда видишь чужую форму, и когда знаешь, на какой вопрос она должна бы отвечать, то ее интересно критиковать. В том числе, современную западную архитектуру, потому что, видя пространственный результат и читая план, я «отматываю назад» и понимаю то, с чего начиналась эта шахматная партия: зачем это делалось, какие человеческие установки были положены в основу.

Но у вас не возникает желания попробовать какие-то подсмотренные там приемы?

Смотреть с целью подражания – лучше и не смотреть вовсе. Ну, вы же понимаете, есть разная архитектура, возникающая из разных условий, с разными подходами, социальным, экологическим ландшафтным. Есть бразильская с ее витальностью, есть американская, есть разные европейские школы. И русская – обязательно должна быть. Ее только нужно нарисовать, вытянуть из пространства, оторвать от коммерции – она пока маленькая, прячется где-то, ее растаскивают сейчас коммерческие интересы. Но то, что она будет, для меня несомненно. И когда это произойдет, вопросы о ее провинциальности или подражательности исчезнут.

Где ростки этой школы? Есть архитекторы, которых вы бы могли назвать единомышленниками?

Очень легко: Александр Бродский, Сергей Скуратов, Владимир Плоткин, Алексей Козырь, еще несколько фигур. Они все разные, это не единомышленники, а спутники, они не партию или направление образуют, а каждый сам по себе.

А раньше? Есть какая-то связь с прошлым или эта новая московская архитектура выросла как бы «из ничего»?

Ну что вы, наше бюро находится даже в некотором плену у советской архитектуры семидесятых годов, под ее сильным воздействием, под очарованием семидесятнической монументальности. В бюро, вы знаете, работает Саша Павлова, дочь Леонида Павлова, и это тоже связывает нас с этим временем. Это не вопрос школы, но преемственность мы ощущаем.

Я все же вернусь к вопросу о Западе. Вот мы видим русскую архитектуру – с этим набором персонажей, мыслей и форм. И существует Запад. Есть ли опасность того, что западные звезды подавят в России новую архитектуру?

В работе западных архитекторов очень заметен рабочий, бытовой профессионализм. Они организованны, а у наших этой организованности часто нет, они коммерчески ориентированы. В этом есть некоторое преимущество. Но с точки зрения развития архитектуры – это нормально и хорошо, возникает диалог, активный, даже жесткий, но именно диалог местного и пришлого, резидентов и нерезидентов. И ничего страшного в этом нет, это вызывает конкуренцию, а значит – будит мысль.

А творчески есть фигуры в западной архитектуре, которые вам близки?

Есть интересная архитектура, за которой я наблюдаю постоянно: Цумтор, Стивен Холл, люди, которые поздно начали практику, у которых есть что сказать, которые не боятся показаться ни сложными, ни простыми, они всегда пытаются найти точное высказывание. Это архитектура, я бы сказал, профессорская, в высоком смысле, правильная.

Мне нравится слово «профессорская». Это похоже на ту методичность, о которой вы рассказывали – шаг за шагом, этап за этапом. Не так, как у упомянутого вами Дали, озарение на границе сна и яви, а продуманное, спокойное высказывание.

Ну нет. Я люблю и ценю и такого гораздо более спонтанного архитектора, как Фрэнк Гери. Его фасад банка, смотрящий в сторону Бранденбургских ворот в Берлине, тот, который из целых камней – одна из самых моих любимых работ. Тут очень много драйва, и я скажу, что ценю скрытый, внутренний драйв в архитектуре. И когда я говорю о профессорской архитектуре, я вовсе не спокойную академичность люблю. Нет, те люди, о которых я говорил, они с драйвом. Просто они еще и умные.

Мы знаем два вида отношения русских архитекторов к архитекторам Запада. Один – условно, взгляд Баженова, который учился во Франции и Италии и всю жизнь вспоминал все, что было прекрасного там и тогда, в период обучения. Второй, скажем, Шехтеля, который где-то учился, что-то видел, но жил вообще без связи с чужой архитектурой. Как вы видите эту ситуацию сейчас?

Архитектура не должна рождаться из посторонней архитектуры, она должна рождаться из «здесь и сейчас». Она не должна быть похожа ни на старую архитектуру, ни на какие-то биологические формы, она сама – новый организм, который вот здесь родился. В идеале – так получаются уникальные вещи, так рождаются новые формы. Но, конечно, есть феномен школы, ученичества. Есть влияния: через преподавателей, журналы, интернет, поездки. Но тут вопрос, чему учиться. Во всем - в школе, во влияниях - глядя на другие вещи нужно учиться понимать их органику, а не цитировать и воспроизводить формы. Не нужно вести формальный диалог с увиденным, с ним нужно вести сущностный диалог. Я всюду и всегда радуюсь хорошей архитектуре: в мире, в прошлом, в Москве, у моих друзей. Но этих хороших зданий, все же, мало. И когда думаешь об этом, то понимаешь, что ты один на один с проблемой, как и любой архитектор в мире: у тебя те же возможности, тот же карандаш, такие же мозги, но уникальная задача и готового решения нет. Не важно – большой у тебя бюджет или маленький. Ведь сарайчик может быть значительнее небоскреба – хотя бы из-за человеческого масштаба сарайчика. Поэтому думаю, что все отношения с Западом должны складываться вне подражания.

Вилла Роза

Скажите, насколько для вас актуальна социальная составляющая архитектуры?

Знаете, Леонид Павлов сказал, что архитектуру хорошо делать либо при рабовладельческом, либо при социалистическом строе. То, что сейчас Норман Фостер строит – во многом объясняется его сотрудничеством с развивающимися странами, с амбициозными политическими режимами. Вот и  то, что он собирается воплотить в Москве, нигде в мире он не может воплотить, его за это критикуют, но он пришел сюда за большой работой, ведь Москва – это Олимп больших заказов. Приятно ощущать себя на Олимпе.
Но если говорить серьезно, то в этом плане я рассматриваю нынешнюю ситуацию как катастрофическую. Сейчас ситуация такая: у народа денег нет, поэтому строят для капиталистов. Деньги вообще-то – это способ узнать у людей: а как они видят свою жизнь, данную территорию? Но у человека как у капиталиста ответ очень примитивен – он видит и жизнь, и территорию как средство приращения денег, он для этого и вкладываются в строительство. А человека как жителя спросить невозможно, у него нет денег. В принципе, если спросить сейчас человека, хочет ли он жить в многоэтажном доме на двадцатом этаже с балконом и ванной, то он ответит: хочу. Но он не знает ничего другого. Ведь могли бы быть поселки, спрятанные в лесах, с хорошими дорогами, с хорошими клиниками, может, могло бы быть малоэтажное плотное жилье. Народ даже не знает, что он может организовать социальный заказ или сформировать территориальный идеал: как бы здесь хотели жить.

zooming
ТЦ Цветной © Меганом

Это отсутствие социальных «голосов» приводит к кризисам. Мало кто знает, что делать с Москвой как со средой для жизни. Вот есть пояс промышленности вдоль Третьего кольца, сносят один завод за другим, строят жилье (у Кутузовского проспекта) или офисы (у Волгоградского проспекта). Бизнес склонен прокручивать одни и те же схемы многократно – так меньше рисков. Но архитектурно это означает тавтологию. Это место хорошее для жилья, здесь уже хорошо продается жилье, мы это используем, и опять продадим здесь жилье. А это место плохое, производственное, для жизни непригодное,  и мы его сделаем еще хуже. Никто не занимается реабилитацией территорий как культурных ландшафтов. И никто не счастлив, все несчастливы. Грустно. Остается искать чистые формы.

zooming
ТЦ Цветной © Меганом
Торгово-административный комплекс, Цветной бульвар
Сарай, дер. Николо - Ленивец
Сарай, дер. Николо - Ленивец. Макет
Жилой дом в Коробейникове переулке
Жилой дом в Коробейникове переулке
Жилой дом в Коробейникове переулке
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
zooming
Вилла Остоженка
Вилла Остоженка
Вилла Роза
Мастерская:
Меганом

24 Августа 2008

Автор текста:

Владимир Седов
Пресса: Архитектура – не там
ARCHITECTURE OUT THERE – была переведена на русский язык более чем странно: «АРХИТЕКТУРА – НЕ ТАМ». Поскольку я обсуждала с Аароном концепцию не один раз, могу утверждать: его такая трактовка несколько изумила. Тем не менее она оказалась пророческой.
Пресса: (По)мимо зданий: синдром или случайность? С XI Венецианской...
В Венеции прошла XI Архитектурная Биеннале. Ее тема – «Не там. Архитектура помимо зданий» - сформулирована куратором, известным архитектурным критиком, бывшим директором Архитектурного института Нидерландов Аароном Бетски. Принципиальная открытость темы вовне породила множественность ответов – остроумных и надуманных, приоткрывающих будущее и приземленных, развернутых и невнятных.
Пресса: 7 вопросов Эрику Ван Эгераату, архитектору
Голландец Эрик Ван Эгераат — архитектурная звезда с мировым именем и большим опытом работы в России. Он участвовал в русской экспозиции на XI Венецианской биеннале, придумал проекты насыпного острова «Федерация» возле Сочи и комплекс зданий Национальной библиотеки в Казани. Для Сургута он разработал торгово-развлекательный центр «Вершина», для Ханты-Мансийска сделал генплан.
Пресса: Дом-яйцо и вертикальное кладбище
23 ноября в Венеции завершается XI Архитектурная биеннале. Множество площадок, 56 стран-участниц, звезды мировой архитектуры, девелоперы — и тема: «Снаружи. Архитектура вне зданий». Финансовый кризис добавил этой теме иронии: многие проекты зданий, представленных в Венеции как вполне реальные, в ближайшее время воплощены явно не будут.
Пресса: Поворот к человеку
Интервью с Григорием Ревзиным, одним из кураторов российского павильона на XI Архитектурной биеннале
Пресса: Москва, которая есть и будет
Царицыно, "Военторг", гостиница "Москва", "Детский мир". Эти, говоря казенным языком, объекты вызывают яростные споры у жителей столицы, обеспокоенных архитектурным обликом города. Где проходит грань между реконструкцией и реставрацией? Что отличает реконструкцию от новодела? Что стоит сохранять и оберегать, а что, несмотря на возраст, так и не стало памятником зодчества и подлежит сносу? Какие по-настоящему хорошие и интересные проекты будут реализованы в Москве? Что вообще ждет столицу в ближайшие годы с точки зрения архитектуры? На эти и другие вопросы читателей "Ленты.ру" ответил сокуратор российского павилиона на XI Венецианской архитектурной биеннале, специальный корреспондент ИД "Коммерсант", историк архитектуры Григорий Ревзин.
Пресса: Хотели как лучше
В русском павильоне на Венецианской архитектурной биеннале стало как никогда очевидно: за десять лет строительного бума российская архитектура так и не нашла своего "я".
Пресса: Лопахин против Раневской. XI Международная биеннале...
Когда вы будете читать эти строки, Биеннале, работавшая с 13 сентября, завершится и павильоны разберут. Подметут разноцветные конфетти, рассыпанные у бельгийского павильона, Венеция растворится в туманах декабря.
Пресса: Сады Джардини
Русские выставки стали "обживать" Венецию еще до открытия знаменитого щусевского павильона в Giardino Publico. Первой отечественной экспозицией, приглашенной в этот итальянский город, стала выставка, устроенная Сергеем Дягилевым в 1907 году. Затем в 1909 году венецианцы пригласили русский раздел международной выставки в Мюнхене. В целом же до открытия павильона в 1914 году в Венеции "побывало" еще пять различных выставок Российской империи. С 1895 года там устраиваются экспозиции Биеннале современного искусства, а с 1975 года — Биеннале современной архитектуры.
Пресса: "Решительно не понравилась". Интервью с Евгением Ассом
Архитектор ЕВГЕНИЙ АСС дважды — в 2004 и 2006 годах — был художественным руководителем российского павильона на Биеннале архитектуры в Венеции. Российская экспозиция, представленная в этом году, ему решительно не понравилась. О том, почему так случилось, он рассказал в интервью корреспонденту BG ОЛЬГЕ СОЛОМАТИНОЙ.
Пресса: "Биеннале -- это звезды. Мы приведем биеннале в русский...
Сокуратором российского павильона в этом году был специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" ГРИГОРИЙ РЕВЗИН. Он рассказал, почему экспозиция называется "Партия в шахматы. Матч за Россию". А также поведал о том, откуда на главный архитектурный смотр мира набирались в 2008 году российские участники.
Пресса: Картинка с выставки
В этом году открытие российской экспозиции на архитектурной выставке в Венеции La Biennale di Venezia сопровождалось проливным дождем, который буквально залил павильон. Выставочное здание, в котором выставляются национальные экспозиции во время биеннале, сегодня находится в удручающем состоянии.
Пресса: Архитектурная биеннале в Венеции не увидит "Апельсин"...
Григорий Ревзин, сокуратор Русского павильона 11-ой венецианской архитектурной биеннале сообщил на днях, что концепт-проект "Апельсин", разработанный совместными усилиями российской компании "Интеко" и известного британского архитектора Нормана Фостера, как и проект комплексного освоения территории в районе Крымского Вала в Москве на 11-ой венецианской биеннале архитектуры представлены не будут.
Пресса: Лесник
Полисский не дизайнер. Но его пригласили в Дизайн – шоу, устроенное в экоэстейте «Павловская слобода» компанией Rigroup этим летом. Полисский не архитектор. Но осенью именно он будет представлять Россию на Венецианской архитектурной биеннале в компании известных зодчих. Сегодня он нужен всем как носитель национальной идеи.
Пресса: Двадцать лет — домов нет
Венецианская архитектурная биеннале показала, что в России стараются не замечать современных вызовов в градостроительстве, а просто занимаются строительством коммерческих объектов.
Пресса: "Хотя если бы дали "Золотого льва" французам, я бы понял,...
В скором времени в Венеции закончит свою работу XI архитектурная биеннале. Об итогах показа российских проектов, о проблемах в отечественном строительстве и общих впечатлениях от биеннале рассказал в интервью «Интерфаксу» комиссар российского павильона на ХI архитектурной биеннале Григорий Ревзин.
Пресса: Слепок музея и материализовавшийся архитектон. В...
В Русском павильоне на архитектурной биеннале в Венеции прошла презентация двух масштабных московских проектов — музейного городка на Волхонке, разработанного бюро Нормана Фостера, и бизнес-школы "Сколково", придуманной менее именитым и более молодым британским архитектором — Дэвидом Аджайе. С подробностями из Венеции — МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
Технологии и материалы
МАФы «Хоббики»: от чугунных до умных
«Хоббика» производит малые архитектурные формы с 2008 года. Директор компании Максим Артеменко рассказал Архи.ру о пути от гаража до металло- и деревообрабатывающего цехов, сотрудничестве с архитекторами, а также о последних трендах. Все популярнее становятся авторские и крупные формы – беседки и навесы, а на подходе скамейки и урны, собирающие статистику.
Кирпичная перспектива
Компания «КИРИЛЛ» представит на «АРХ Москве» стенд с инсталляциями из ригельных кирпичей Кирово-Чепецкого завода, как размышление на главную тему фестиваля
Временно постоянное
Американское бюро Ennead Architects завершило реставрацию купола собора Иоанна Богослова в Нью-Йорке. Уникальная конструкция получила защитную оболочку из меди.
Проект Knauf Ceiling Solutions – знаменитая израильская клиника...
Команда Knauf Ceiling Solutions предложила для филиала клиники «Хадасса» в Москве неизменно функциональные и одновременно с тем разнообразные потолочные системы. Каждая из них даёт исчерпывающий ответ на конкретный запрос прогрессивного медицинского учреждения, а в комплексе они помогают сформировать оптимальные интерьеры, в которых комфортно всем: и персоналу, и пациентам.
От радиоприемников до фасадов музея: изобретателю...
В XX веке HPL-пластик совершил революцию в дизайне! С Formica работают звездные архитектурные бюро Фрэнка Гери, Бернара Чуми, Рафаэля Виньоли, Захи Хадид, Нормана Фостера, а каждый сезон появляются новые поверхности, декоры, задающие тренды в оформлении частных и общественных интерьеров.
Изящная и легкая
Технология 3D-печати, разработанная в Мичиганском университете, позволила уменьшить вес бетонной конструкции на 72%, сохранив ее прочность.
7 правил уличной мебели
В чем польза и важность уличной мебели? Достаточно ли сделать ее красивой, чтобы люди чувствовали себя комфортно? Разбираемся в теме вместе с компанией «Хоббика» – ведущим производителем мафов для городского благоустройства
Свет для будущих поколений
Компания SWG | Светодиодное освещение оборудовала специализированную учебную лабораторию при Московском государственном строительном университете и запустила совместную с вузом программу обучения профессионалов интерьерного освещения.
Благородный металл
Сегодня парадные лобби жилых комплексов – это отдельное произведение дизайнерского искусства. Рассказываем, как в их оформлении используется продукция компании HÖGER – производителя уникальных интерьерных деталей из металла
Компания Hilti усиливает локальное производство
Øglaend System, подразделение группы компаний Hilti, производит кабеленесущие системы, которые можно использовать на объектах любой сложности: от нефтяных платформ до торговых центров. Генеральный директор Дмитрий Клименко рассказал Архи.ру о расширении производства в Санкт-Петербурге и запуске новых линеек для фасадных систем Hilti.
Скрафтить площадку
На примере игровых комплексов «Хоббики» – лидера в производстве уличной мебели – рассказываем, в чем преимущества крафтового подхода к оборудованию детских площадок
Приглашение на танец
Компания «Новые Горизонты» разработала несколько серий игровых комплексов, которые можно адаптировать под особенности той или иной площадки. Рассказываем о гибкости решений на примере комплекса «Танцующие домики».
Формула надежности. Инновационная фасадная система...
В компании HILTI нашли оригинальное решение для повышения надежности фасадов, в особенности с большими относами облицовки от несущего основания. Пилоны, пилястры и каннелюры теперь можно выполнять без существенного увеличения бюджета, но не в ущерб прочности и надежности
МасТТех: успехи 2022 года
Кроме каталога готовой продукции, холдинг МасТТех и конструкторское бюро предприятия предлагают разработку уникальных решений. Срок создания и внедрения составляет 4-5 недель – самый короткий на рынке светопрозрачных конструкций!
ROCKWOOL: высокий стандарт на всех континентах
Использование изоляционных материалов компании ROCKWOOL при строительстве зданий и сооружений по всему миру является показателем их качества и надежности.
Как применяется каменная вата в знаковых объектах для решения нетривиальных задач – читайте в нашем обзоре.
Сейчас на главной
Александру Скокану 80 лет
Сегодня, 4 июня, исполняется 80 лет Александру Скокану, партнеру-основателю бюро «Остоженка», автору, который участвовал и в поисках НЭРа, и в становлении постсоветской архитектуры. Публикуем поздравление от Карена Бальяна – и присоединяемся к нему.
Арх Москва: награды 2023
Вспоминаем Арх Москву, публикуем список награжденных, кое-что комментируем, кое о чем рассуждаем. Обсуждаем, в том числе со специалистом по мусульманской архитектуре, разрыв шаблона, организованный на выставке АБ «Цимайло, Ляшенко и Партнеры». Ну, и заодно предлагаем небольшой фоторепортаж.
Полземли
В центре Милана в галерее Antonia Jannone Disegni di Architettura открылась выставка акварелей и макетов Стивена Холла. Экспозиция визуализирует размышления мастера об ответственности архитектурного процесса перед природой.
Дом на вырост
Дом для старта самостоятельной жизни подростка построили в Ленинградской области рядом со «взрослым» коттеджем. Команда проекта постаралась сделать его вневременным и органичным окружению – кусочку леса с высокими соснами и черничниками.
Образцовая адаптация
В Новосибирске завершилось строительство школы, проект которой имеет шансы стать новым стандартом для образовательных учреждений. Бюро SVESMI и компания Брусника начали с проработки технического задания, отвечающего современным педагогическим практикам, а затем предложили оптимальную планировку, универсальные помещения и сдержанный, но выразительный облик в духе амстердамского объединения.
Пресса: Архитектура под санкциями: что стало с проектами ушедших...
За последний год многие именитые архитектурные бюро заявили о приостановке деятельности в России. По большинству из проектов иностранные архитекторы выполнили основную часть работы, но некоторым пришлось искать замену.
Микроблагоустройство
Пять проектов, которые меняют городские пространства малыми средствами: студенческий дворик, пандус для любителей шведской ходьбы, площадь рек, дворик с птицами и асфальтовый памп.
Нейрокапром или как сделать плохо специально
Преподаватели и студенты кафедры средового дизайна РАНХиГС провели эксперимент с нейросетью Stable Diffusion, пытаясь воспроизвести вернакулярную архитектуру, советский модернизм и капром. Результаты интересные: чем более обыденна архитектура, тем реальнее ее «слепки», а вот капром искусственному интеллекту пока что не по зубам. Предлагаем убедиться.
Здание на все случаи жизни
В Амстердамском научном парке открылся корпус офисов и лабораторий Matrix ONE по проекту MVRDV. Он рассчитан на будущие изменения функции, минимальное потребление ресурсов, а в конце срока службы – на вторичное использование его компонентов.
Пресса: Черная, кубическая, на воде: в Казани обсуждают новый...
Страсти вокруг Соборной мечети продолжают кипеть в Казани. После того, как недавно стало известно о перемене места для строительства грандиозного сооружения, внезапно возник и новый проект мечети, представленный на выставке в Москве. Как заявили столичные архитекторы - авторы проекта, на котором мечеть представлена в виде стоящего на воде черного параллелепипеда, их творение уже одобрил глава Татарстана Рустам Минниханов.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Арх Москва 2023: впечатления
Арх Москва, как никогда большая, завершила свою работу. Темой этого года стали «Перспективы», которые многие участники связали с цифровым ренессансом. Во время работы выставки мы активно освещали ее в социальных сетях, а теперь собрали все наблюдения в одном материале.
Белый верх, черный низ
Тотан Кузембаев показывает на Арх Москве юбилейную выставку в честь своего 70-летия. Она состоит из графических работ на стендах форме латинской цифры X и, как солнечные часы, отсчитывает время. Публикуем текст Андрея Иванова – давнего исследователя творчества Тотана, – с авторским взглядом на выставку.
Рельеф как логотип
В основе проекта выставочного павильона для Чунцина – абрис стрелки Янцзы и Цзялинцзян – рек, на которых стоит город.
Пресса: Синхронизация таланта и реальности: топ-30 самых успешных...
Оценивать и описывать архитектурные бюро с точки зрения бизнеса оказалось непросто, но увлекательно. Исследовательская команда F Research погрузилась в изучение критериев успеха в индустрии и сбор данных. Результатом стал ренкинг — топ-30 самых успешных архитектурных бюро столицы.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской Линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Вилкинсон и Мак Аслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Школы замкнутого цикла
Архитекторы OMA разработали деревянную модульную систему для сборных школьных зданий в Амстердаме: это позволит оперативно ликвидировать недостачу образовательных учреждений, оставшись при этом в рамках экономики замкнутого цикла.
Тезисы Арх Москвы
За спецпроект Арх Москвы «Тезисы» в этом году отвечает бюро GAFA. Посетителей ждут восемь архитектурных инсталляций, которые раскроют основную тему выставки «Перспективы» под новым углом. Кураторы срежиссировали интересные коллаборации и обещают «огненный идеологический коктейль».
Terra incognita
Гостиничный комплекс на 800 номеров, спроектированный Гинзбург Архитектс, предлагает Анапе фрагмент упорядоченной городской среды, сохраняющей курортный дух. Авторы уходят от традиционных белых фасадов, обращаясь к античному периоду истории места и даже архаике, находя вдохновение в цвете красной глины и простых, но легких формах.
Ковчег культуры
В качестве источников вдохновения для проекта культурного центра L’Arche в городке Вильрю парижское бюро K architectures выбрало Колизей и легендарную виллу Малапарте на острове Капри.
На работе как дома
Бывший магазин строительных товаров в Барселоне превратился в коворкинг «домашнего» формата по проекту Daniel Modòl urbanism+architecture.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Что приготовила Арх Москва
Главная архитектурная выставка столицы в этом году пройдет в Гостином дворе с 24 по 27 мая. Рассказываем о том, что нового ждет посетителей и чем можно будет заняться. Онлайн-трансляции в этот раз не планируется, поэтому всем рекомендуем поприсутствовать лично.
У подножия гор
Для высотного комплекса Upside Towers бюро GAFA подготовило проект благоустройства, который преследует три основные цели: подарить жителям небоскребов ощущение природного изобилия, соответствовать амбициям будущего «дублера Сити», а также скрыть вид на утилитарную площадку подстанции.
Сложные условия
Архитекторы KCAP выиграли конкурс на проект жилого комплекса под Цюрихом. Речь шла о непростом окружении: промзонах и шоссе, а также заходящих на посадку самолетах.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.