English version

Юрий Григорян. Интервью Владимира Седова

Архитектурная студия «Меганом» - один из участников экспозиции российского павильона IX биеннале архитектуры в Венеции

mainImg
Мастерская:
Меганом http://meganom.moscow/

Владимир Седов:
Как  определить вашу архитектуру?

Юрий Григорян:
Это не дело архитектора – давать определения. Это дело критиков или других людей, которые могут посмотреть на это со стороны. Я бы сказал, что мы стремимся найти образ в архитектуре сегодняшнего дня. Образная составляющая – для нас это очень важно. Мы пытаемся в простых формах найти человеческую значимость и выразительность. Найти эти формы. Если говорить об одном слове, которое это определяет, то я бы затруднился с ответом, я не знаю этого слова. У меня есть теория (у меня вообще их нет, но одна есть) относительно феномена чистой формы: чистая форма это наивысшее состояние формы, которого стремится достичь архитектор. Архитектура возникает на пересечении массы обстоятельств – пространственных, функциональных, финансовых, политических, личных, художественных, и они очень интересны. Увлекательны. Но в итоге они все должны быть сплавлены и переведены в форму. Достичь чистоты выразительности. Случайное должно стать неслучайным. И это делает архитектор. И возможно, это – та форма, которая становится частью истории архитектуры. Все, что мы наблюдаем в истории архитектуры - а мы, так или иначе, существуем и в этом пространстве тоже - это история идей, абстрактных форм, это не только история сохранившихся зданий. То есть, конечно, есть и туристическая история архитектуры, когда можно поехать и посмотреть на обломки египетских храмов, на остатки Пестума…

Но она не так важна?

Нет, это очень важно для того, чтобы понять, какова связь между чистой формой и ландшафтом. Ведь форма возникает в определенном месте и в определенной культуре, в определенном времени, иногда полезно понимать, из какого сора она выросла. Но она может существовать как бы абстрактно, без этого. В ней ее материальные обстоятельства, время и пространство, переведены в гармонию. Причем не обязательно простую. Как ДНК, которая пронизывает организм, от начала до конца. Это было очень трудно – найти структуру ДНК. А архитектор должен ее каждый раз найти.

Юрий Григорян
Вилла Остоженка

То есть, вы ищете чистую форму современности.

Не назвал бы это удачным определением. Слово «современный» на сегодняшний момент затаскано, в нашей действительности попытки противопоставить современное и несовременное носят столь одиозный характер… Это даже не вполне культура, в этом появляется рекламно-рыночный характер. Нет, в этой терминологии,современное – несовременное, я предпочитаю вообще не рассуждать. Для меня такого разделения нет, и быть не может.
Вообще, если думать, противопоставляя прошлое и нынешний день, то все, сейчас сделанное, будет заведомо хуже, чем прошлое, а потому стараться вроде бы и бессмысленно. Это не воодушевляет. Но пространство ценно тем, что оно едино, история и современность суть части одного и того же, существующие в одной системе координат. И это, наоборот, будоражит. Время отменяется.

И как это достигается?

Ну, существуют техники, у каждого – персональные. Они бывают и медитативные, бывают и другие, чуть не исследовательские методы. Это зависит от индивидуального психологического рисунка, наверное. Я вспоминаю Сальвадора Дали, у которого есть книга «50 советов начинающему художнику». Гениальная работа, написанная с чувством юмора, с безумием, присущим ему, но там есть слой, который описывает как раз метод. Там есть сюжет про сон с ключом в руке: перед тем, как писать картину, нужно сесть в деревянное испанское кресло, взять в правую руку тяжелый дверной ключ, а под него положить блюдце, и перед тобой должен стоять холст. И в тот момент, когда ты заснешь в этом кресле, пытаясь думать об этой картине, ключ выпадет, блюдце разобьется, ты проснешься, и в этот момент надо приступать к написанию картины. Такая реинтерпретация сюжета «Бдения Александра Македонского». Но это его техника. Я такую не применяю. Это не мой рисунок. Вне всякого сомнения, количество времени, потраченное на работу с формой, играет свою роль. Но это, конечно, не гарантия. Иногда получается неожиданное решение, которое возникает в процессе работы над чем-то другим. Там, скажем, идет трудно, и вдруг рождается решение другой проблемы – легко, свободно, быстро. Эта неожиданная форма бывает даже более ценной. Одновременно надо внутри себя постоянно пытаться понять – что же ты делаешь? Когда я начал преподавать, год назад или полтора, для меня это оказалось большой помощью. Я стал студентам рассказывать простые вещи (как выяснилось, у них информационный голод), в частности, рассказывал им как делать проекты, как мне кажется, методику. И вот я рассказывал-рассказывал, записал на бумаге, а потом пришел в бюро и увидел, что мы через что-то в быстроте своей жизни уже стали перескакивать, а надо бы – помедленнее, со всеми этапами.

Насколько для вас важен градостроительный аспект архитектурной формы?

Город – это мера, измерение формы. Должно ли новое здание звучать громко, быть главным или не должно? Ведь бывает ситуация, где много-много рядовых зданий, а ты должен сделать одно, и главное к тому же. Театр, например. Он должен, просто имеет право быть формально более выразительным, чем «соседи». Здесь можно провести прямую аналогию с музыкой: город, квартал - это некий нотный текст с внутренней гармонией, текст, который можно читать и к которому можно что-то прибавлять с учетом гармонии.

Вам все же ближе рациональная модель архитектора, вы движетесь методично, шаг за шагом, проверяя обоснованность и уместность каждого шага.

Нет, так тоже нельзя сказать. Рациональная модель – это потом, это уже рационализация постфактум. Двигался по этапам, будто решал систему уравнений. Но на самом деле нет, ничего подобного. Все происходит одновременно, причем все время кажется, что что-то упустил. А потом появляется форма, и уже неважно, что упустил. Если появляется.
Для меня есть своя модель действия: надо сначала понять, в чем же идея, концепция. В том числе и концепция того – строить или не строить вообще. Многие ведь считают, что архитектор – это автомат Калашникова, дай ему задачу – и он будет стрелять. Надо только патронов побольше принести – и будет небоскреб, дача, офис. А ведь можно подумать – и отказаться. Надо понять – что человек (заказчик) хочет сделать, и что хочешь сделать ты. И не принесет ли это здание большого вреда. У нас были такие случаи. Мы ведь вообще отказываемся ломать старые здания, мы даже не рассматриваем ситуацию со сносом памятника и заменой его новоделом. Теперь мы уговариваем людей старые дома обязательно сохранять.
Участие в современной чисто коммерческой архитектуре (это та девелоперская архитектура, когда количество квадратных метров является определяющей идеей) нас тоже совершенно не привлекает. Важен человеческий масштаб, а не «одевание» квадратных метров в архитектурную форму. Это, конечно, не значит, что мы не делаем проектов, где много метров. Но если единственное содержание архитектуры – инвестиционная пустота, нечто вроде декора большой банковской ячейки, то это совсем неинтересно.

Жилой дом в Коробейникове переулке

Итак, браться или не браться за проект – это первое. Второе – это размышления о том, что это должно быть и почему. Должна быть программа, нужно предположить – что за жизнь возникнет на этом месте. Архитекторы все же в значительной степени формируют жизнь человека. Она, собственно, и есть предмет гармонизации.

Та жизнь, которой еще нет, которая будет на этом месте потом, когда ваше здание будет построено?

Да. Должна быть ответственная программа, интересная, которая приподнимает человеческую жизнь. Сценарий жизни. Это не должна быть унылая затея. Иначе можно загнать самих себя в угол. И это, собственно, вопрос, на который уже должна дать ответ архитектура. После прямого вопроса к самому себе следует отвечать. Считая, что ты обладаешь всей полнотой возможной информации. Есть такое определение – органическая форма. Его можно понять в таком смысле – организм, когда он живет, может и не знать законов, по которым живет, как трава, но ведет себя так, как будто знает. Чистая форма в идеале должна быть информирована обо всем. Она знает о функции, о бюджете (о грустных вещах), знает о масштабе человека, о его восприятии пространства, и внутреннего и внешнего, о его страхах, подсознательных ощущениях. Она знает об истории архитектуры, потому что не может вне ее существовать. И даже отказываясь знать об истории архитектуры, она, эта форма, тоже занимают какую-то историческую нишу. Она все это впитала в себя, вся эта информация находиться в ее ДНК. Форма, на мой взгляд – это абрис необходимого решения, граница необходимости, чтобы не больше и не меньше необходимости.
Для меня есть один критерий: если тебе что-то удалось, пусть условно, то в какой-то момент ты понимаешь, что это сделал не ты. И сделанная вещь обретает право на самостоятельное существование. Ее уже можно отдать людям, она уже зажила. Возникает ощущение абсолютной свободы. А вот если этого ощущения нет, а в голове еще куча мыслей – это заставляет подозревать, что чистая форма все-таки не получилась.

Насколько для вас важна современная западная архитектура?

Я смотрю то, что попадается на глаза. Когда видишь чужую форму, и когда знаешь, на какой вопрос она должна бы отвечать, то ее интересно критиковать. В том числе, современную западную архитектуру, потому что, видя пространственный результат и читая план, я «отматываю назад» и понимаю то, с чего начиналась эта шахматная партия: зачем это делалось, какие человеческие установки были положены в основу.

Но у вас не возникает желания попробовать какие-то подсмотренные там приемы?

Смотреть с целью подражания – лучше и не смотреть вовсе. Ну, вы же понимаете, есть разная архитектура, возникающая из разных условий, с разными подходами, социальным, экологическим ландшафтным. Есть бразильская с ее витальностью, есть американская, есть разные европейские школы. И русская – обязательно должна быть. Ее только нужно нарисовать, вытянуть из пространства, оторвать от коммерции – она пока маленькая, прячется где-то, ее растаскивают сейчас коммерческие интересы. Но то, что она будет, для меня несомненно. И когда это произойдет, вопросы о ее провинциальности или подражательности исчезнут.

Где ростки этой школы? Есть архитекторы, которых вы бы могли назвать единомышленниками?

Очень легко: Александр Бродский, Сергей Скуратов, Владимир Плоткин, Алексей Козырь, еще несколько фигур. Они все разные, это не единомышленники, а спутники, они не партию или направление образуют, а каждый сам по себе.

А раньше? Есть какая-то связь с прошлым или эта новая московская архитектура выросла как бы «из ничего»?

Ну что вы, наше бюро находится даже в некотором плену у советской архитектуры семидесятых годов, под ее сильным воздействием, под очарованием семидесятнической монументальности. В бюро, вы знаете, работает Саша Павлова, дочь Леонида Павлова, и это тоже связывает нас с этим временем. Это не вопрос школы, но преемственность мы ощущаем.

Я все же вернусь к вопросу о Западе. Вот мы видим русскую архитектуру – с этим набором персонажей, мыслей и форм. И существует Запад. Есть ли опасность того, что западные звезды подавят в России новую архитектуру?

В работе западных архитекторов очень заметен рабочий, бытовой профессионализм. Они организованны, а у наших этой организованности часто нет, они коммерчески ориентированы. В этом есть некоторое преимущество. Но с точки зрения развития архитектуры – это нормально и хорошо, возникает диалог, активный, даже жесткий, но именно диалог местного и пришлого, резидентов и нерезидентов. И ничего страшного в этом нет, это вызывает конкуренцию, а значит – будит мысль.

А творчески есть фигуры в западной архитектуре, которые вам близки?

Есть интересная архитектура, за которой я наблюдаю постоянно: Цумтор, Стивен Холл, люди, которые поздно начали практику, у которых есть что сказать, которые не боятся показаться ни сложными, ни простыми, они всегда пытаются найти точное высказывание. Это архитектура, я бы сказал, профессорская, в высоком смысле, правильная.

Мне нравится слово «профессорская». Это похоже на ту методичность, о которой вы рассказывали – шаг за шагом, этап за этапом. Не так, как у упомянутого вами Дали, озарение на границе сна и яви, а продуманное, спокойное высказывание.

Ну нет. Я люблю и ценю и такого гораздо более спонтанного архитектора, как Фрэнк Гери. Его фасад банка, смотрящий в сторону Бранденбургских ворот в Берлине, тот, который из целых камней – одна из самых моих любимых работ. Тут очень много драйва, и я скажу, что ценю скрытый, внутренний драйв в архитектуре. И когда я говорю о профессорской архитектуре, я вовсе не спокойную академичность люблю. Нет, те люди, о которых я говорил, они с драйвом. Просто они еще и умные.

Мы знаем два вида отношения русских архитекторов к архитекторам Запада. Один – условно, взгляд Баженова, который учился во Франции и Италии и всю жизнь вспоминал все, что было прекрасного там и тогда, в период обучения. Второй, скажем, Шехтеля, который где-то учился, что-то видел, но жил вообще без связи с чужой архитектурой. Как вы видите эту ситуацию сейчас?

Архитектура не должна рождаться из посторонней архитектуры, она должна рождаться из «здесь и сейчас». Она не должна быть похожа ни на старую архитектуру, ни на какие-то биологические формы, она сама – новый организм, который вот здесь родился. В идеале – так получаются уникальные вещи, так рождаются новые формы. Но, конечно, есть феномен школы, ученичества. Есть влияния: через преподавателей, журналы, интернет, поездки. Но тут вопрос, чему учиться. Во всем - в школе, во влияниях - глядя на другие вещи нужно учиться понимать их органику, а не цитировать и воспроизводить формы. Не нужно вести формальный диалог с увиденным, с ним нужно вести сущностный диалог. Я всюду и всегда радуюсь хорошей архитектуре: в мире, в прошлом, в Москве, у моих друзей. Но этих хороших зданий, все же, мало. И когда думаешь об этом, то понимаешь, что ты один на один с проблемой, как и любой архитектор в мире: у тебя те же возможности, тот же карандаш, такие же мозги, но уникальная задача и готового решения нет. Не важно – большой у тебя бюджет или маленький. Ведь сарайчик может быть значительнее небоскреба – хотя бы из-за человеческого масштаба сарайчика. Поэтому думаю, что все отношения с Западом должны складываться вне подражания.

Сарай, дер. Николо - Ленивец

Скажите, насколько для вас актуальна социальная составляющая архитектуры?

Знаете, Леонид Павлов сказал, что архитектуру хорошо делать либо при рабовладельческом, либо при социалистическом строе. То, что сейчас Норман Фостер строит – во многом объясняется его сотрудничеством с развивающимися странами, с амбициозными политическими режимами. Вот и  то, что он собирается воплотить в Москве, нигде в мире он не может воплотить, его за это критикуют, но он пришел сюда за большой работой, ведь Москва – это Олимп больших заказов. Приятно ощущать себя на Олимпе.
Но если говорить серьезно, то в этом плане я рассматриваю нынешнюю ситуацию как катастрофическую. Сейчас ситуация такая: у народа денег нет, поэтому строят для капиталистов. Деньги вообще-то – это способ узнать у людей: а как они видят свою жизнь, данную территорию? Но у человека как у капиталиста ответ очень примитивен – он видит и жизнь, и территорию как средство приращения денег, он для этого и вкладываются в строительство. А человека как жителя спросить невозможно, у него нет денег. В принципе, если спросить сейчас человека, хочет ли он жить в многоэтажном доме на двадцатом этаже с балконом и ванной, то он ответит: хочу. Но он не знает ничего другого. Ведь могли бы быть поселки, спрятанные в лесах, с хорошими дорогами, с хорошими клиниками, может, могло бы быть малоэтажное плотное жилье. Народ даже не знает, что он может организовать социальный заказ или сформировать территориальный идеал: как бы здесь хотели жить.

Вилла Роза

Это отсутствие социальных «голосов» приводит к кризисам. Мало кто знает, что делать с Москвой как со средой для жизни. Вот есть пояс промышленности вдоль Третьего кольца, сносят один завод за другим, строят жилье (у Кутузовского проспекта) или офисы (у Волгоградского проспекта). Бизнес склонен прокручивать одни и те же схемы многократно – так меньше рисков. Но архитектурно это означает тавтологию. Это место хорошее для жилья, здесь уже хорошо продается жилье, мы это используем, и опять продадим здесь жилье. А это место плохое, производственное, для жизни непригодное,  и мы его сделаем еще хуже. Никто не занимается реабилитацией территорий как культурных ландшафтов. И никто не счастлив, все несчастливы. Грустно. Остается искать чистые формы.

zooming
ТЦ Цветной © Меганом
zooming
ТЦ Цветной © Меганом
Торгово-административный комплекс, Цветной бульвар
Сарай, дер. Николо - Ленивец
Сарай, дер. Николо - Ленивец. Макет
Жилой дом в Коробейникове переулке
Жилой дом в Коробейникове переулке
Жилой дом в Коробейникове переулке
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
zooming
Вилла Остоженка
Вилла Остоженка
Вилла Роза
Мастерская:
Меганом http://meganom.moscow/

24 Августа 2008

Технологии и материалы
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Сейчас на главной
Сад надежды на свободу
В Спасо-Евфимиевом монастыре в Суздале в октябре открыли Сад арестантского корпуса: там, где с XVIII века до оттепели была тюрьма. Авторы архитектуры – NOῨD Короткий метр, ландшафта – бюро МОХ. Садов на самом деле не один, а два разных. Очень разных. Пытаемся разобраться, правильно ли они воздействуют не эмоции посетителя и заодно показываем красоту июньского цветения рудеральных растений.
Восставший в пепле
Словенское бюро Ofis восстановило из руин историческое шале Адольфа Мура начала XX века на берегу Бохиньского озера. Его основной объем выполнен из дерева, карбонизированного по традиционной технологии.
Со-общение
В Ruarts Foundation – выставка «Сообщение» с подзаголовском «Другая история фотографии». Она тут изложена честно, «от дагеротипов» до нейронок, – как развитие, так и разрывы исторической ленты подчеркнуты дизайном экспозиции от Константина Ларина и Арсения Бекешко. А вот акценты, как водится, расставлены так, чтобы хронологию «остранить» и превратить в выставку, которая сама по себе произведение.
Упрощение для гармонии
По проекту alexey podkidyshev studio в центральной части Грозного началась реновация Музея Чеченской Республики. Новая планировочная структура сделает музей удобнее, а фасадная система и работа с объемом позволит сбалансировать ансамбль со зданием драматического театра. Благоустройством прилегающих территорий занимается TGNK landscape.
Южный остров
Клубный дом «Моретта» строится по проекту бюро Archivista в одном из особенно зеленых районов Сочи. Команда вписала в сложный рельеф не только жилые корпуса, но и детский сад, двухуровневый паркинг, коммерческие помещения, а также благоустройство и новые пешеходны маршруты, которые делают среду района более комфортной. Статус резиденций подчеркивают дорогие облицовочные материалы, моллированное стекло и лаконичные формы.
Светлое подземелье
На Центральном вокзале в Амстердаме открылся новый терминал для пассажиров, отправляющихся в Лондон поездами Eurostar. Авторы проекта – ZJA Architects & Engineers и Superimpose Architecture.
Метро как искусство. Деконструкция
В Музее Москвы до 24 августа 2025 года работает выставка «Высоко под землей», посвященная 90-летию московского метро. Столичная подземка – больше, чем транспорт, это гигантский арт-объект, который мы ежедневно не замечаем. Главный трюк экспозиции – заставить увидеть в утилитарном самостоятельное искусство. Метро предстает как результат одержимости деталями, как коллективный труд тысяч людей, как место, где технологии скрываются за красотой.
Лаконичный образ времени
Жилой комплекс «Тайм Сквер», построенный на северном краю Петербурга, на вид лаконичнее и эффективнее, нежели его сосед и предшественник, ЖК New time. Тем не менее, рука архитектора очень даже чувствуется: темы «черного и белого», «внутри и снаружи», а, главное, «съедающей» массу пластинчатости фасадов – разыграны как по нотам. Тут вспоминаешь и классический модернизм, и так называемый «постконструктивизм».
Пей. Твори. Исследуй
Российские архитекторы уверенно расширяют географию своих проектов. Например, бюро KIDZ уже реализовало несколько проектов в Дубае и, судя по всему, не собирается останавливаться. Представляем еще одно их кафе, спроектированное для сети PIMS. В компактном пространстве авторы смогли собрать все свои фирменные приемы: сочетание контрастных материалов, нетривиальную колористику и авторские предметы мебели, создав запоминающийся микс архаики и hi-tech.
Серебряный ларец
Бюро figura A преобразило бывший бизнес-центр, построенный в начале 2000-х годов и приспособленный под апартаменты. Существующий каркас для навесного фасада подновили, а хризотилцементные панели заменили на алюминиевые листы с брашировкой, которая обеспечила световой градиент. Шахматный узор дополнили эллипсы трех размеров.
Новая жизнь в карьере
Общественный центр по проекту Snøhetta – первое завершенное здание нового района в бывшем карьере недалеко от Гётеборга; продажи квартир здесь еще даже не начались.
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Белый берег
По проекту бюро ISAEV Architects в небольшом башкирском городе Агидель благоустроен городской пляж на реке Белая. Площадь со сценой, инфраструктура для отдыха на свежем воздухе и безбарьерная среда сделали место точкой притяжения, которая предлагает разнообразный досуг – от мангала до вейкборда.
Лина Бо Барди и «ГЭС-2»: реконструкция
В Доме культуры «ГЭС-2» с 11 июля по 19 октября работает первая в России масштабная выставка, посвященная Лине Бо Барди (1914-1992) – бразильскому архитектору итальянского происхождения. «Если бы стены стали водой» – не столько ретроспектива, сколько попытка оживить дух Бо Барди на московской сцене, где ее идеи об общем для всех горожан пространстве и гибкости архитектурных решений звучат особенно актуально.
WAF 2025: кто в коротком списке
Всемирный фестиваль архитектуры объявил шорт-листы всех номинаций. В списки попали постройки и проекты бюро ATRIUM, TCHOBAN VOSS Architekten и Kerimov Architects – предлагаем их краткий обзор.
Средство от стресса
На волгоградской набережной появилось еще одно стильное место для комфортного времяпрепровождения с видом на реку Волгу, олицетворяющую собой течение времени и множество других зыбких понятий. Бюро Rogojnikov & Sorokin создало кальян-бар Redwood Asia, интерьер которого преисполнен чувства собственного достоинства – с небольшой толикой архитектурной иронии.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Верхом на холме
Вилла «Сидоний» в предместье Праги, в популярном месте отдыха и хайкинга, задумана архитекторами Stempel & Tesar как конструктивный и технологический эксперимент.
Ремикс архитектурной «классики»
Бюро E Plus Design и URBANUS/LXD Studio радикально обновили торговый комплекс в Гуанчжоу в виде старого европейского города через новое колористическое решение, устройство водных сооружений и озеленение.
Петербург Георгия Траугота
С 29 мая по 17 августа 2025 года в московском пространстве Ile Theleme проходит персональная выставка ленинградского художника Георгия Траугота. Более ста работ мастера представляют все грани творчества этого самобытного автора. Петербург Траугота – в эссе Екатерины Алиповой.
Цветок озера
Прообраз здания «театра Камала» в Казани – ледяной цветок: редкое и хрупкое природное явление озера Кабан «застыло» в крупных летящих контурах стеклянных экранов, ограждающих основной объем, формируя его силуэт и защищая витражи от солнца. Проект консорциума под руководством Wowhaus, включавшего «звезду» мировой архитектуры Kengo Kuma, победил в конкурсе 2021/2022 года, был реализован близко к исходному замыслу в короткие, очень короткие сроки. Театр открыт в начале 2025. Кэнго Кума предложил образ ледяного цветка и контрапост холодного снаружи – теплого внутри. В течение 2022–2024 Wowhaus сделали все для его воплощения, буквально-таки ночуя на площадке. Рассматриваем знаковое здание и увлекательную историю.
На берегу Лососинки
Жилой комплекс «Речка», который формируется в Петрозаводске по проекту архитектурной мастерской Евгения Таева, реагирует на соседство с речкой Лососинка и парком Ямка точечной застройкой, которая делает среду проницаемой и интегрированной в зеленый массив. Кирпич на фасадах отсылает к заводским корпусам Александровского Завода, основанного в XVIII веке.
Керамический ажур
По проекту OMA завершено строительство штаб-квартиры компании JOMOO в Сямыне на юго-восточном побережье Китая.
Энергия юности
Архитектурное бюро Better с помощью простых и бюджетных приемов предлагает концепцию обновления популярного у молодежи Новой Усмани здания 1950-х годов. Молодежный центр приобретает узнаваемый облик, дополнительные пространства для встреч и общения, а также становится потенциальной точкой преобразования городской среды.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
Башня переехала
В Выксе собрали на новом месте, на территории будущего Шухов-Парка за плотиной пруда, большую часть водонапорной «башни Шухова». Закончить обещают к осени, но подсветку уже включали. Техническое сооружение завода обещает стать одним из главных акцентов парка. Да и уже им является. За башней, размышления о судьбе которой шли с 2005 года, наблюдала Марина Игнатушко.
Модули из глины и древесины
Модульное офисное здание HORTUS по проекту Herzog & de Meuron возведено под Базелем из возобновляемых и вторично используемых материалов, а также должно за 31 год «окупить» с помощью фотоэлектрических панелей всю затраченную при строительстве энергию.
Палитра дерева
По проекту бюро Kub House на участке в поселке Николино построено несколько зданий с применением CLT-технологии. Архитекторы рассказывают о дополнительных решениях: шиндель и еловый планкен на фасадах, самоклеящаяся алюминиевая пароизоляция для герметичности здания, звукоизоляционные конструкции.
Угадай мелодию
Архитектурная премия мэра Москвы позиционирует себя как представляющая «главные проекты года». Это большая ответственность – так что и мы взяли на себя смелость разобраться в структуре побед и не-побед 2025 года на примере трех самых объемных номинаций: офисов, жилья, образования. Обнаружился ряд мелких нестыковок вроде не названных авторов – и один крупный парадокс в базисе эмотеха. Разбираемся с базисом и надстройкой, формулируем основной вопрос, строим гипотезы.
Связь прошлого и настоящего
Реконструкции исторических зданий под современный офис редко бывают деликатными по отношению к наследию. Но в проекте редевелопмента исторического здания Телеграфа в Санкт-Петербурге под офис российской IT-компания «ЭР-Телеком» архитекторы UNK corporate interiors смогли найти способ сохранить и бережно инсталлировать в новое пространство оригинальные детали интерьера. Конечно, характер пространства радикально поменялся, но сосуществование с аутентичными элементами, фактурами и материалами создает особую атмосферу, материализуя идею связи времен.