English version

Юрий Григорян. Интервью Владимира Седова

Архитектурная студия «Меганом» - один из участников экспозиции российского павильона IX биеннале архитектуры в Венеции

mainImg
Мастерская:
Меганом http://meganom.moscow/

Владимир Седов:
Как  определить вашу архитектуру?

Юрий Григорян:
Это не дело архитектора – давать определения. Это дело критиков или других людей, которые могут посмотреть на это со стороны. Я бы сказал, что мы стремимся найти образ в архитектуре сегодняшнего дня. Образная составляющая – для нас это очень важно. Мы пытаемся в простых формах найти человеческую значимость и выразительность. Найти эти формы. Если говорить об одном слове, которое это определяет, то я бы затруднился с ответом, я не знаю этого слова. У меня есть теория (у меня вообще их нет, но одна есть) относительно феномена чистой формы: чистая форма это наивысшее состояние формы, которого стремится достичь архитектор. Архитектура возникает на пересечении массы обстоятельств – пространственных, функциональных, финансовых, политических, личных, художественных, и они очень интересны. Увлекательны. Но в итоге они все должны быть сплавлены и переведены в форму. Достичь чистоты выразительности. Случайное должно стать неслучайным. И это делает архитектор. И возможно, это – та форма, которая становится частью истории архитектуры. Все, что мы наблюдаем в истории архитектуры - а мы, так или иначе, существуем и в этом пространстве тоже - это история идей, абстрактных форм, это не только история сохранившихся зданий. То есть, конечно, есть и туристическая история архитектуры, когда можно поехать и посмотреть на обломки египетских храмов, на остатки Пестума…

Но она не так важна?

Нет, это очень важно для того, чтобы понять, какова связь между чистой формой и ландшафтом. Ведь форма возникает в определенном месте и в определенной культуре, в определенном времени, иногда полезно понимать, из какого сора она выросла. Но она может существовать как бы абстрактно, без этого. В ней ее материальные обстоятельства, время и пространство, переведены в гармонию. Причем не обязательно простую. Как ДНК, которая пронизывает организм, от начала до конца. Это было очень трудно – найти структуру ДНК. А архитектор должен ее каждый раз найти.

Юрий Григорян
Вилла Остоженка

То есть, вы ищете чистую форму современности.

Не назвал бы это удачным определением. Слово «современный» на сегодняшний момент затаскано, в нашей действительности попытки противопоставить современное и несовременное носят столь одиозный характер… Это даже не вполне культура, в этом появляется рекламно-рыночный характер. Нет, в этой терминологии,современное – несовременное, я предпочитаю вообще не рассуждать. Для меня такого разделения нет, и быть не может.
Вообще, если думать, противопоставляя прошлое и нынешний день, то все, сейчас сделанное, будет заведомо хуже, чем прошлое, а потому стараться вроде бы и бессмысленно. Это не воодушевляет. Но пространство ценно тем, что оно едино, история и современность суть части одного и того же, существующие в одной системе координат. И это, наоборот, будоражит. Время отменяется.

И как это достигается?

Ну, существуют техники, у каждого – персональные. Они бывают и медитативные, бывают и другие, чуть не исследовательские методы. Это зависит от индивидуального психологического рисунка, наверное. Я вспоминаю Сальвадора Дали, у которого есть книга «50 советов начинающему художнику». Гениальная работа, написанная с чувством юмора, с безумием, присущим ему, но там есть слой, который описывает как раз метод. Там есть сюжет про сон с ключом в руке: перед тем, как писать картину, нужно сесть в деревянное испанское кресло, взять в правую руку тяжелый дверной ключ, а под него положить блюдце, и перед тобой должен стоять холст. И в тот момент, когда ты заснешь в этом кресле, пытаясь думать об этой картине, ключ выпадет, блюдце разобьется, ты проснешься, и в этот момент надо приступать к написанию картины. Такая реинтерпретация сюжета «Бдения Александра Македонского». Но это его техника. Я такую не применяю. Это не мой рисунок. Вне всякого сомнения, количество времени, потраченное на работу с формой, играет свою роль. Но это, конечно, не гарантия. Иногда получается неожиданное решение, которое возникает в процессе работы над чем-то другим. Там, скажем, идет трудно, и вдруг рождается решение другой проблемы – легко, свободно, быстро. Эта неожиданная форма бывает даже более ценной. Одновременно надо внутри себя постоянно пытаться понять – что же ты делаешь? Когда я начал преподавать, год назад или полтора, для меня это оказалось большой помощью. Я стал студентам рассказывать простые вещи (как выяснилось, у них информационный голод), в частности, рассказывал им как делать проекты, как мне кажется, методику. И вот я рассказывал-рассказывал, записал на бумаге, а потом пришел в бюро и увидел, что мы через что-то в быстроте своей жизни уже стали перескакивать, а надо бы – помедленнее, со всеми этапами.

Насколько для вас важен градостроительный аспект архитектурной формы?

Город – это мера, измерение формы. Должно ли новое здание звучать громко, быть главным или не должно? Ведь бывает ситуация, где много-много рядовых зданий, а ты должен сделать одно, и главное к тому же. Театр, например. Он должен, просто имеет право быть формально более выразительным, чем «соседи». Здесь можно провести прямую аналогию с музыкой: город, квартал - это некий нотный текст с внутренней гармонией, текст, который можно читать и к которому можно что-то прибавлять с учетом гармонии.

Вам все же ближе рациональная модель архитектора, вы движетесь методично, шаг за шагом, проверяя обоснованность и уместность каждого шага.

Нет, так тоже нельзя сказать. Рациональная модель – это потом, это уже рационализация постфактум. Двигался по этапам, будто решал систему уравнений. Но на самом деле нет, ничего подобного. Все происходит одновременно, причем все время кажется, что что-то упустил. А потом появляется форма, и уже неважно, что упустил. Если появляется.
Для меня есть своя модель действия: надо сначала понять, в чем же идея, концепция. В том числе и концепция того – строить или не строить вообще. Многие ведь считают, что архитектор – это автомат Калашникова, дай ему задачу – и он будет стрелять. Надо только патронов побольше принести – и будет небоскреб, дача, офис. А ведь можно подумать – и отказаться. Надо понять – что человек (заказчик) хочет сделать, и что хочешь сделать ты. И не принесет ли это здание большого вреда. У нас были такие случаи. Мы ведь вообще отказываемся ломать старые здания, мы даже не рассматриваем ситуацию со сносом памятника и заменой его новоделом. Теперь мы уговариваем людей старые дома обязательно сохранять.
Участие в современной чисто коммерческой архитектуре (это та девелоперская архитектура, когда количество квадратных метров является определяющей идеей) нас тоже совершенно не привлекает. Важен человеческий масштаб, а не «одевание» квадратных метров в архитектурную форму. Это, конечно, не значит, что мы не делаем проектов, где много метров. Но если единственное содержание архитектуры – инвестиционная пустота, нечто вроде декора большой банковской ячейки, то это совсем неинтересно.

Жилой дом в Коробейникове переулке

Итак, браться или не браться за проект – это первое. Второе – это размышления о том, что это должно быть и почему. Должна быть программа, нужно предположить – что за жизнь возникнет на этом месте. Архитекторы все же в значительной степени формируют жизнь человека. Она, собственно, и есть предмет гармонизации.

Та жизнь, которой еще нет, которая будет на этом месте потом, когда ваше здание будет построено?

Да. Должна быть ответственная программа, интересная, которая приподнимает человеческую жизнь. Сценарий жизни. Это не должна быть унылая затея. Иначе можно загнать самих себя в угол. И это, собственно, вопрос, на который уже должна дать ответ архитектура. После прямого вопроса к самому себе следует отвечать. Считая, что ты обладаешь всей полнотой возможной информации. Есть такое определение – органическая форма. Его можно понять в таком смысле – организм, когда он живет, может и не знать законов, по которым живет, как трава, но ведет себя так, как будто знает. Чистая форма в идеале должна быть информирована обо всем. Она знает о функции, о бюджете (о грустных вещах), знает о масштабе человека, о его восприятии пространства, и внутреннего и внешнего, о его страхах, подсознательных ощущениях. Она знает об истории архитектуры, потому что не может вне ее существовать. И даже отказываясь знать об истории архитектуры, она, эта форма, тоже занимают какую-то историческую нишу. Она все это впитала в себя, вся эта информация находиться в ее ДНК. Форма, на мой взгляд – это абрис необходимого решения, граница необходимости, чтобы не больше и не меньше необходимости.
Для меня есть один критерий: если тебе что-то удалось, пусть условно, то в какой-то момент ты понимаешь, что это сделал не ты. И сделанная вещь обретает право на самостоятельное существование. Ее уже можно отдать людям, она уже зажила. Возникает ощущение абсолютной свободы. А вот если этого ощущения нет, а в голове еще куча мыслей – это заставляет подозревать, что чистая форма все-таки не получилась.

Насколько для вас важна современная западная архитектура?

Я смотрю то, что попадается на глаза. Когда видишь чужую форму, и когда знаешь, на какой вопрос она должна бы отвечать, то ее интересно критиковать. В том числе, современную западную архитектуру, потому что, видя пространственный результат и читая план, я «отматываю назад» и понимаю то, с чего начиналась эта шахматная партия: зачем это делалось, какие человеческие установки были положены в основу.

Но у вас не возникает желания попробовать какие-то подсмотренные там приемы?

Смотреть с целью подражания – лучше и не смотреть вовсе. Ну, вы же понимаете, есть разная архитектура, возникающая из разных условий, с разными подходами, социальным, экологическим ландшафтным. Есть бразильская с ее витальностью, есть американская, есть разные европейские школы. И русская – обязательно должна быть. Ее только нужно нарисовать, вытянуть из пространства, оторвать от коммерции – она пока маленькая, прячется где-то, ее растаскивают сейчас коммерческие интересы. Но то, что она будет, для меня несомненно. И когда это произойдет, вопросы о ее провинциальности или подражательности исчезнут.

Где ростки этой школы? Есть архитекторы, которых вы бы могли назвать единомышленниками?

Очень легко: Александр Бродский, Сергей Скуратов, Владимир Плоткин, Алексей Козырь, еще несколько фигур. Они все разные, это не единомышленники, а спутники, они не партию или направление образуют, а каждый сам по себе.

А раньше? Есть какая-то связь с прошлым или эта новая московская архитектура выросла как бы «из ничего»?

Ну что вы, наше бюро находится даже в некотором плену у советской архитектуры семидесятых годов, под ее сильным воздействием, под очарованием семидесятнической монументальности. В бюро, вы знаете, работает Саша Павлова, дочь Леонида Павлова, и это тоже связывает нас с этим временем. Это не вопрос школы, но преемственность мы ощущаем.

Я все же вернусь к вопросу о Западе. Вот мы видим русскую архитектуру – с этим набором персонажей, мыслей и форм. И существует Запад. Есть ли опасность того, что западные звезды подавят в России новую архитектуру?

В работе западных архитекторов очень заметен рабочий, бытовой профессионализм. Они организованны, а у наших этой организованности часто нет, они коммерчески ориентированы. В этом есть некоторое преимущество. Но с точки зрения развития архитектуры – это нормально и хорошо, возникает диалог, активный, даже жесткий, но именно диалог местного и пришлого, резидентов и нерезидентов. И ничего страшного в этом нет, это вызывает конкуренцию, а значит – будит мысль.

А творчески есть фигуры в западной архитектуре, которые вам близки?

Есть интересная архитектура, за которой я наблюдаю постоянно: Цумтор, Стивен Холл, люди, которые поздно начали практику, у которых есть что сказать, которые не боятся показаться ни сложными, ни простыми, они всегда пытаются найти точное высказывание. Это архитектура, я бы сказал, профессорская, в высоком смысле, правильная.

Мне нравится слово «профессорская». Это похоже на ту методичность, о которой вы рассказывали – шаг за шагом, этап за этапом. Не так, как у упомянутого вами Дали, озарение на границе сна и яви, а продуманное, спокойное высказывание.

Ну нет. Я люблю и ценю и такого гораздо более спонтанного архитектора, как Фрэнк Гери. Его фасад банка, смотрящий в сторону Бранденбургских ворот в Берлине, тот, который из целых камней – одна из самых моих любимых работ. Тут очень много драйва, и я скажу, что ценю скрытый, внутренний драйв в архитектуре. И когда я говорю о профессорской архитектуре, я вовсе не спокойную академичность люблю. Нет, те люди, о которых я говорил, они с драйвом. Просто они еще и умные.

Мы знаем два вида отношения русских архитекторов к архитекторам Запада. Один – условно, взгляд Баженова, который учился во Франции и Италии и всю жизнь вспоминал все, что было прекрасного там и тогда, в период обучения. Второй, скажем, Шехтеля, который где-то учился, что-то видел, но жил вообще без связи с чужой архитектурой. Как вы видите эту ситуацию сейчас?

Архитектура не должна рождаться из посторонней архитектуры, она должна рождаться из «здесь и сейчас». Она не должна быть похожа ни на старую архитектуру, ни на какие-то биологические формы, она сама – новый организм, который вот здесь родился. В идеале – так получаются уникальные вещи, так рождаются новые формы. Но, конечно, есть феномен школы, ученичества. Есть влияния: через преподавателей, журналы, интернет, поездки. Но тут вопрос, чему учиться. Во всем - в школе, во влияниях - глядя на другие вещи нужно учиться понимать их органику, а не цитировать и воспроизводить формы. Не нужно вести формальный диалог с увиденным, с ним нужно вести сущностный диалог. Я всюду и всегда радуюсь хорошей архитектуре: в мире, в прошлом, в Москве, у моих друзей. Но этих хороших зданий, все же, мало. И когда думаешь об этом, то понимаешь, что ты один на один с проблемой, как и любой архитектор в мире: у тебя те же возможности, тот же карандаш, такие же мозги, но уникальная задача и готового решения нет. Не важно – большой у тебя бюджет или маленький. Ведь сарайчик может быть значительнее небоскреба – хотя бы из-за человеческого масштаба сарайчика. Поэтому думаю, что все отношения с Западом должны складываться вне подражания.

Сарай, дер. Николо - Ленивец

Скажите, насколько для вас актуальна социальная составляющая архитектуры?

Знаете, Леонид Павлов сказал, что архитектуру хорошо делать либо при рабовладельческом, либо при социалистическом строе. То, что сейчас Норман Фостер строит – во многом объясняется его сотрудничеством с развивающимися странами, с амбициозными политическими режимами. Вот и  то, что он собирается воплотить в Москве, нигде в мире он не может воплотить, его за это критикуют, но он пришел сюда за большой работой, ведь Москва – это Олимп больших заказов. Приятно ощущать себя на Олимпе.
Но если говорить серьезно, то в этом плане я рассматриваю нынешнюю ситуацию как катастрофическую. Сейчас ситуация такая: у народа денег нет, поэтому строят для капиталистов. Деньги вообще-то – это способ узнать у людей: а как они видят свою жизнь, данную территорию? Но у человека как у капиталиста ответ очень примитивен – он видит и жизнь, и территорию как средство приращения денег, он для этого и вкладываются в строительство. А человека как жителя спросить невозможно, у него нет денег. В принципе, если спросить сейчас человека, хочет ли он жить в многоэтажном доме на двадцатом этаже с балконом и ванной, то он ответит: хочу. Но он не знает ничего другого. Ведь могли бы быть поселки, спрятанные в лесах, с хорошими дорогами, с хорошими клиниками, может, могло бы быть малоэтажное плотное жилье. Народ даже не знает, что он может организовать социальный заказ или сформировать территориальный идеал: как бы здесь хотели жить.

Вилла Роза

Это отсутствие социальных «голосов» приводит к кризисам. Мало кто знает, что делать с Москвой как со средой для жизни. Вот есть пояс промышленности вдоль Третьего кольца, сносят один завод за другим, строят жилье (у Кутузовского проспекта) или офисы (у Волгоградского проспекта). Бизнес склонен прокручивать одни и те же схемы многократно – так меньше рисков. Но архитектурно это означает тавтологию. Это место хорошее для жилья, здесь уже хорошо продается жилье, мы это используем, и опять продадим здесь жилье. А это место плохое, производственное, для жизни непригодное,  и мы его сделаем еще хуже. Никто не занимается реабилитацией территорий как культурных ландшафтов. И никто не счастлив, все несчастливы. Грустно. Остается искать чистые формы.

zooming
ТЦ Цветной © Меганом
zooming
ТЦ Цветной © Меганом
Торгово-административный комплекс, Цветной бульвар
Сарай, дер. Николо - Ленивец
Сарай, дер. Николо - Ленивец. Макет
Жилой дом в Коробейникове переулке
Жилой дом в Коробейникове переулке
Жилой дом в Коробейникове переулке
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
Luxury Village, комплекс придорожного обслуживания
zooming
Вилла Остоженка
Вилла Остоженка
Вилла Роза
Мастерская:
Меганом http://meganom.moscow/

24 Августа 2008

Технологии и материалы
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сейчас на главной
Городская экстрим-станция
Дипломный проект бакалавра ВГТУ Елизаветы Нагиной под названием «ВОГРЭС – Воронежская городская экстрим-станция» предлагает свежий взгляд на развитие левого берега Воронежского водохранилища: автор сочетает креативную, спортивную и досуговую функцию с уличной культурой и памятью места.
Интерьер для нового формата образования
Проект нового корпуса ТЮМГУ был сделан до пандемии, а затем переработан для новых требований: университет перешел на систему «2+2+2», без разделения на группы и потоки, а с индивидуальными программами. Изменения удалось ввести очень быстро, в начале строительства. Сейчас корпус готов, рассмотрим его.
Бродский в кубе
Посмотрели на инсталляцию Александра Бродского IDEA FISSA в выставочном зале музея Иосифа Бродского. Она развивает тему предшествующего объекта, недавно показанного в Милане: там был форум, тут канал; и апеллирует к стихотворению Иосифа Бродского о Флоренции. Хотя на вид – как есть Венеция. Если его правильно, последовательно смотреть, объект вызывает закономерную ах-кульминацию. Но еще интересны хищные птички, шагающие по промышленному городу, в коридорчике справа. Если идете туда, надо коридорчик не пропустить.
«Слово и камень» №3
Альманах современного церковного искусства – издание с аскетическим дизайном и пространными текстами, в том числе со множеством интервью – вышел в третий раз. Новая книжка самая объемная. Пролистали, показываем оглавление и редакционную статью.
Феномен «чистой» архитектуры: читая книгу Карена...
Ученик Юрия Волчка Алексей Воробьев рассматривает книгу, написанную о знаменитом архитекторе-модернисте Джиме Торосяне учеником Торосяна Кареном Бальяном; и вышедшую недавно в издательстве TATLIN. Рецензия получилась прочувствованной, подробной – превратилась в эссе, где подзаголовок книги – Maestro di bellezza – становится отправной точкой для размышлений о красоте и ее преобразующей роли, со ссылками на Умберто Эко и Владимира Соловьева. Такая рецензия – сама по себе размышление о судьбе профессии архитектора.
Продолжение памятника
Библиотека в немецком Брюле примыкает к отреставрированной исторической ратуше. Бюро JSWD, занимавшееся обоими проектами, подобрало для внешней отделки новой части особым образом обработанный кирпич песочного цвета, выложив им даже крыши.
Национальный музей: яркий
Рассматриваем проект Национального музея Бурятии в Улан-Удэ, который недавно прошел экспертизу. Сравниваем с музеями Жана Нувеля, пробуем выявить направление. Получается, что это направление здания-монеты, восходящее к домам-паровозам авангарда, но далеко от них ушедшее, на один из дальних полюсов современной культуры.
«Где трепещут осины…»
Дизайнеры бюро Archpoint переосмыслили интерьер ресторана Lesnoy в фудмолле «Депо» на Лесной улице в Москве для команды AgalarovRest и Future Group. Общая атмосфера и тематические элементы интерьера в сочетании с ироничными арт-объектами изобретательно переводят на язык дизайна ассоциативный ряд, рождающийся у любого человека, услышавшего название ресторана и одноименной улицы.
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
Капля крови
На стенде Москвы на ПМЭФ был показан – в формате инсталляции – проект нового корпуса НИИ Скорой помощи имени Склифосовского, в просторечии Склиф. Изучаем, строим гипотезы и предположения, рассматриваем аналогии.
Пентхаусы и закомары
Проект жилого комплекса, подготовленный бюро ASADOV для делового квартала «Красная Роза», реагирует на соседство с памятниками XVII века: палатами Хамовного двора и Никольской церковью, а также на необходимость включить ценные фасады доходного дома в духе а-ля рюс. Архитекторы предложили разновысотные секции, фасады которых включают отсылки к элементам церковной архитектуры. Но мы различили и другие коннотации.
Памяти Леона Крие
Ушел из жизни Леон Крие – выдающийся люксембургский архитектор, градостроитель и мыслитель (7 апреля 1946 – 17 июня 2025).
На два укуса
В деловом центре Ванкувера построена жилая башня 1550 Alberni по проекту Кэнго Кумы. Она тактично отклоняется от красной линии, сохраняя важные городские виды.
Сны рыбака
Команда дизайн-бюро Finoarte разработала интерьер ресторана премиум-класса Barca, расположенного в районе Левашовского хлебозавода – нового культурно-делового пространства в Санкт-Петербурге.
ГЭС на Нерли
Бюро amor в соавторстве с датчанами из Mette Lange Architects приспособило бывшую гидроэлектростанцию под Суздалем для летней площадки проекта МИРА центр, сохранив элегическое настроение руины. Новую кровлю, которая защищает уцелевшие кирпичные стены, держит независимая металлическая конструкция, а в отделке используются простые материалы – сосна и фанера. Конструктивные решения выполнены при участии мастерской деревянной архитектуры Евгения Макаренко.
Архитектурное наследие 2025: итоги
В начале июня в Рязани прошел Всероссийский фестиваль «Архитектурное наследие». Фестиваль включал деловую, экспозиционную и конкурсную программы. Были подведены итоги четырех смотров-конкурсов и конкурса на лучшее печатное издание об архитектурном наследии. Рассказываем о победителях.
Сплетение нитей
V Триеннале текстильного искусства и современного гобелена проходит в Хлебном доме музея-заповедника «Царицыно». Работая над дизайном экспозиции, бюро PSCulture вдохновлялось наследием художницы по текстилю Гунты Штельцль, которая сделала ткацкую мастерскую востребованным отделением Баухауса.
На Марс летит Франциск Ассизский
Кураторская экспозиция XIX Венецианской архитектурной биеннале дает ощущение, что мир вот-вот шагнет в новую эпоху, и даже есть надежда, что это будут не темные века. Предлагаем обзор идей и концепций, которые могут изменить нашу реальность до неузнаваемости: декарбонизирующие города, построенные для человека и других видов, орбитальные теплицы, биопатина и бикерамика, растительные архивы – все это очень близко.
Слобода 2.0
Мастерская sp architect разработала для малоэтажного жилого района Мурома концепцию застройки, которая включает такие типологии как «изба», «амбар» и «башня». Разновысотные дома формируют пять кварталов с приватными двориками и палисадниками, а скатные кровли и кирпич дополняют образ уютного городка.
Городок-сороконожка
Лицейский городок, спроектированный архитекторами ATRIUM на берегу заповедного озера орнитологического заповедника Имеретинской низменности, – новый и ответственный для авторов опыт работы с образовательным объектом: это не просто школа, а Президентский лицей для всестороннего развития одаренных детей на 2500 учеников от 3-летнего возраста до старшей школы, и новый общественный центр для всей территории Сириус. Разбираемся в структуре и архитектуре «лицейского городка».
Московский K-pop
Магазин корейской косметики Hollyshop от Sinitsa Buro предлагает посетителям окунуться не только в широкий ассортимент средств для здоровья и красоты, но и в K-pop эстетику, слегка адаптированную с учетом московских трендов.
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Эллипс на арках
Бюро Matveev_archgroup получило почетное упоминание в конкурсе на гастрономический и культурный центр во Флоренции. Архитекторы взяли за основу мотив из арок, усилив его инверсиями – перевернутыми элементами. Интеграции в историческую среду способствуют полупрозрачные материалы, колористика и проницаемость, а также сохранение структуры и функции площади, где предполагается разместить здание.
Волны на фасаде
Проект выставочного комплекса для агропромышленного комплекса в Биньчжоу – попытка сделать экспо-центр полноценной частью города. Архитекторы – проектный институт Чжэцзянского университета (UAD).