English version

Доминик Перро. Интервью Алексея Тарханова

Доминик Перро – один из участников экспозиции российского павильона XI биеннале архитектуры в Венеции

mainImg
Архитектор:
Доминик Перро

Ваш лучший и худший опыт работы за границей?

Лучший опыт - Испания. После смерти Франко испанцы обрели энтузиазм, аппетит к развитию, им интересно, что можно взять у других и использовать у себя. Испанцы очень сильны в теннисе, у них множество чемпионов и великолепные команды, но у них нет теннисного стадиона - ни парижского "Ролан Гаррос", ни лондонского "Уимблдона". Они хотят принимать международные теннисные турниры, и создавать новых чемпионов. В 2009 там пройдет первый теннисный турнир.

Это лучший опыт, а худший все-таки какой?

Худший пока что русский. Оказалось, что для иностранного архитектора в России трудно добиться уважения к своей работе. Ему просто могут сказать - все, что вы тут нам предлагаете, это глупости. Это не соответствует нормам нашей страны. А раз этот иностранец ничего не понимает в нормах и правилах нашей страны, ну и пусть выкручивается сам.

Разве это не обычные трудности перевода?

Непонимания есть везде. Вопрос в том, как их преодолеть. Я считаю, важнее добиться результата, а не отбиться от надоедливого иностранца, который все чего-то требует. Если заказчик приглашает иностранного архитектора - это не значит, что он облегчает себе жизнь, нет. Международный конкурс - уже головная боль. Потом заказчик должен приложить усилия, чтобы принять иностранца. Чтобы выработать контракт, проконтролировать проект и, самое главное, помочь ему работать в чужой стране. Заказчик должен поддерживать архитектора. Работать, наверное, труднее, но зато результат обещает быть лучше. Потому что зачем тогда приглашать иностранца?

Как прошло приглашение на конкурс, объявленный в ноябре 2002, были переговоры, уговоры?

Каждому из нас позвонили, чтобы спросить, хотим ли мы, интересно ли нам. Так делается всегда, чтобы не тратить время. Переговоры были, как и полагается в этих случаях. Сначала был лонг-лист человек 30, потом сократили, наверное, до 20, и на последнем этапе остались мы семеро. Закончилось письмом с приглашением.

zooming
zooming
Новое здание Государственного академического Мариинского театра

Вам заплатили за эту конкурсную работу?

Это было в правилах - программа давала объем работ, сроки и вознаграждение. У нас было три месяца, чтобы работать над проектным предложением. Зимой мы приехали в Петербург. Было так холодно, как никогда в жизни не бывало. Мы вернулись, сели за работу и отправили проект в конце мая. А в конце июня 2003, в белые ночи, мы уже сидели и в Петербурге ждали решения жюри. И волновались, как никогда.
Дело в том, что вы устроили удивительный конкурс. Такого раньше не было. Прежде всего, все проекты были выставлены в Академии художеств. У нас это делается не так. У нас сначала заседает жюри, а потом приглашают публику. А у вас сразу пошли статьи в газетах, обсуждения в блогах. При этом мы еще даже не выступали, не объясняли наши проекты. И поскольку мы все знакомы друг с другом, мы перезванивались: смотри, вот твой проект нравится, а мой не нравится. И так каждый день в течение выставки, а она шла три недели. Мне звонили и в парикмахерскую, и в булочную, и к дантисту, и в один прекрасный момент я сказал себе "Хватит!" и приехал в Петербург, ни о чем не думая и ничего не ожидая. Но когда я вошел в номер, у меня возле кровати лежала папка с материалами конкурса. И здесь на меня смотрели проекты конкурентов.
Потом было выступление перед жюри. Я говорил 30 минут, мы все говорили не меньше, и в жюри, заметьте, никто не спал. Потом потянулась томительная церемония - сначала раздавали грамоты, потом значки, потом выступал губернатор, а мы все ждали и ждали. А потом началось сумасшествие - вспышки и журналисты. Это было потрясающе! Вот чем теперь запомнится мне Россия. Это страна сильных чувств, которая мгновенно переходит от любви к ненависти и от ненависти к любви.

Что было после конкурса?

Был период спокойствия, а потом первая встреча в Москве, где я стоял один перед тремя десятками людей в Министерстве культуры. Я познакомился с господином Швыдким, мы обсуждали детали контракта. Тут уже стало ясно, что они, в общем-то, не знают, какой контракт со мной заключить и о чем со мной говорить. Но они объяснили мне, что Россия - страна точных и подробных контрактов и надо сразу обо всем договориться. И мы подписали в итоге какой-то невероятный, толстый, как "Война и мир", контракт, невероятно подробный, который расписывал уже все детали заранее, хотя о проекте мы еще почти ничего не знали. Потом началась работа в группе, где был главный архитектор города, который сочувствовал проекту и чувствовал свою за него ответственность, был директор Северо-Западной дирекции и был директор театра. И я узнал Россию как страну, в которой можно работать. Потому что я видел перед собой людей, кровно заинтересованных в проекте, вовлеченных в него, которые бились за него.

Эта работа продолжалась недолго, насколько я помню.

Государство, не знаю почему, решило сломать это трио и заменить его одним человеком. Господин Кружилин решил изменить нашу манеру работы. Видимо, уже тогда в Москве решили, что французский архитектор больше не нужен, пусть уходит, возьмем его работу и закончим сами. И с этого момента все стало гораздо более бюрократичным и трудным. По-моему, в этот момент конкурс был предан, клиент больше не интересовался проектом.

zooming
Новое здание Государственного академического Мариинского театра

Директор Северо-Западной дирекции Министерства культуры Андрей Кружилин предложил организовать новый конкурс на ваш проект.

Это была довольно неожиданная инициатива петербургской дирекции Минкульта, параллельная работе, которую мы вели в конце прошлого года. Я был уверен, что все идет нормально, мне хватало забот. Нужно было скоординировать работу консультантов из Метрополитен-опера, немецких инженеров, японских акустиков, московских техников и петербургских инженеров по фундаментам. И обсуждать все это с маэстро Гергиевым. Мы однажды проговорили семь часов подряд с ним и командой театра. В декабре 2004 прошел показ очередного этапа работы. И тут петербургская дирекция стала говорить: ну вот, тут как раз и конкурс, может, и вы хотите поучаствовать? Какой конкурс? Я же не знаю русских процедур и думал, речь идет о выборе строителя, генподрядчика, мы же иностранцы, не знаем правил, нами легко манипулировать. Но когда оказалось, что на конкурсе разыгрывается моя работа, я был очень удивлен.

И отказались участвовать...

Разумеется, отказался. По очень простой причине - я уже выиграл международный конкурс. Еще в 2003 году.

У вас не было тогда желания хлопнуть дверью?

Это было бы проще простого. Но единственная причина, которая могла заставить меня покинуть проект,- это если под угрозой архитектура, качество проекта и строительства. Можно торговаться относительно цены и условий, сроков и процедур, но нельзя торговаться относительно качества архитектуры. Это для меня вопрос вне компромиссов.
Итак, я отказался, поставив в известность господина Швыдкого. В тот раз мою правоту признали, конкурс отменили в марте 2005 и впоследствии господина Кружилина на посту директора Северо-западной дирекции сменил Валерий Гутовский.

Чтобы иметь возможность работать в России, вам в конце 2004 предложили открыть русскую проектную мастерскую.

От меня потребовали, чтобы я переехал в Россию и создал бюро. Начался процесс регистрации, и это заняло огромное время. Я не работал с проектами, я ездил в налоговую инспекцию, еще бог знает куда, чтобы подписать 20–30 бумаг. И одновременно мне надо было собрать команду, распределить заказы среди русских субподрядчиков, потому что мы работали не с одним, а с 20 русскими организациями. И работали не для того, чтобы сделать проект, а для того чтобы правильно оформить документы и собрать досье для государственной экспертизы. Потом-то мы стали понимать правила навязанной нам игры, но сначала мы были в шоке. После образцово организованного конкурса ничего не было организовано, чтобы дать нам работать с наибольшей отдачей. Экспертиза не приняла наш проект.

Тогдашний министр культуры Михаил Швыдкой говорит, что вы проявили жадность, хотели работать один с маленькой командой, чтобы получить весь гонорар.

Да, мы были недоверчивы к русским. Потому что мы были разочарованы, мы нуждались в советах русских экспертов, но не получали их. Мы не понимали резонов экспертизы, мы ни с кем не могли там сотрудничать, нам делали выговоры, как школьникам, и говорили: "Не годится! Придешь на следующий год". В итоге я стал работать с европейцами, поскольку у нас были еще и очень сжатые сроки. Если ты не понимаешь, что происходит, как добиться результата, ты идешь к людям, которых ты знаешь и в которых ты уверен. Я готов был бы работать с большим русским бюро, если бы мы разделили и гонорары, и ответственность: мне платят как французскому архитектору, а им - как русским. Мы модифицировали проект, причем сделали это бесплатно. В течение трех месяцев мы работали даром для того, чтобы проект выжил.

zooming
Новое здание Государственного академического Мариинского театра

Но экспертиза в декабре 2006 опять отвергла проект.

Я надеялся, что там поймут, что этот проект в высшей степени нестандартный. Это не школа, не гостиница, не сарай. Каждая опера имеет свой характер, и каждая - уникальный элемент в своей стране. Мы пытались это объяснить, и все зря. Мы никогда не могли не то что получить объяснений, но и дать свои. Нам говорили: не надо нам иностранцев в нашей государственной экспертизе! Бывало, что иностранец тайком мог проскользнуть на заседания, но это было очень редко.
Мы приглашали экспертов в Париж, чтобы попытаться им объяснить, что мы сделали, но дверь была закрыта. Никаких усилий, никакого шага навстречу, среди сотен их замечаний было едва три-четыре существенных. Ответы на многие замечания экспертизы давно уже были в нашем проекте. Что они, не открывали досье? Не смотрели планы?

И тогда в январе 2007 с вами разорвали контракт?

Было собрание в Смольном. Там была госпожа Матвиенко и господин Швыдкой, меня там не было, к сожалению, меня слишком поздно предупредили. И они сказали: проект Перро нам нравится, но работа не идет. Мы останавливаем контракт с Перро и отдаем его русской стороне, но мы хотим при этом построить оперу Доминика Перро.

Тогда вы распространили коммюнике, рассказывающее о происходившем. Скандал вышел наружу в международном масштабе. Вы хотели как-то повлиять на происходящее?

Нет. Это мое коммюнике было адресовано европейцам, моим коллегам, до которых стали доходить странные слухи из России. О том, что проект новой Оперы "посредственный", "с грубыми ошибками, достойными третьекурсника" и так далее. Я должен был им объяснить все с моей точки зрения. Потому что нельзя просто сказать: "Мы хотим осуществить ваш проект, месье архитектор, но мы в то же самое время собираемся расторгнуть ваш контракт, месье архитектор".

На пресс-конференции в Санкт-Петербурге Михаил Швыдкой утверждал, что ваши сотрудники "заточены" под выигрыш конкурсов, а в строительстве слабы.

Сегодня я строю более чем на миллиард евро в главных городах мира, и хотелось бы, чтобы господин Швыдкой был лучше информирован. Но если заказчик повторяет, что твой проект - работа посредственная, плохо сделанная, то надо разрывать контракт. Я только не пойму: к чему так стараться, чтобы стать владельцем проекта, сделанного школяром?

Разрыв прошел относительно мирно?

Что я мог сделать? Да, мы заключили тогда очередной пакт о ненападении. Я испытал облегчение. Хотя, конечно, и разочарование испытал тоже. Теоретически все правильно, потому что невозможно кому бы то ни было, будь это самый великий архитектор или самое мощное проектное бюро, разрабатывать рабочие чертежи в чужой стране. Во всех восьми странах, где мне довелось строить, рабочие чертежи разрабатывались местными архитекторами - вместе со мной, конечно.

Может, с этого надо было начинать?

Мне на это намекали в 2004 году, но я не хотел уходить раньше, потому что работа над проектом не была закончена. Когда контракт был разорван, по проекту, который мы отдали заказчику, можно построить оперу в любой стране, близкой к России по типу климата,- ну, в Финляндии, например. Это нормально: иностранный архитектор сдает готовый, подчеркиваю, готовый проект, а местные архитекторы занимаются документацией, экспертизой и постройкой. Логичная последовательность, вы не находите?

Почему же эта, как вы говорите, логичная процедура не была предусмотрена с самого начала?

Потому что ничего, вообще ничего не было предусмотрено с самого начала, и в этом глупость ситуации. Государственный заказчик никак не позаботился о том, чтобы работать с иностранным архитектором. Очень качественно провели конкурс, результаты его никто не оспаривал. Все было открыто, прозрачно, разумно. Затем все начало валиться. Пошли взаимные обвинения. Но ведь все равно многое удалось - нельзя сказать, что работа не была сделана. Она была сделана в разумные сроки, пусть не мгновенно, но бюрократические процедуры и не позволяли идти слишком быстро.
Я наверно сделал ошибку. Надо было иметь партнером мощное бюро, укорененное в Санкт-Петербурге, чтобы оно могло бы взять на себя эту работу по убеждению и лоббированию проекта. Может быть. Но когда я предлагал это - мне сказали: нет. Организуйте свое маленькое бюро. Для клиентов это оказалось проще. Проще, как я понимаю, давить на маленьких.

Проект, отобрав у Вас, отдали вашим же бывшим сотрудникам во главе с вашим бывшим заместителем Алексеем Шашкиным.

Да. В этом не было никакой логики – кроме разве что желания сохранить преемственность. Особенно, если верить, что «мои сотрудники "заточены" только под выигрыш конкурсов». Это я еще мог понять. И далее до осени 2007 года у меня не было новостей. Я слышал, что проект в экспертизе, что экспертиза пройдена еще в июне, но я не видел проекта. Мне прислали его только осенью.

Это все-таки ваш проект? Или сумка Prada, сделанная китайскими кустарями?

Это отчасти имитация Доминика Перро. Но когда я увидел этот проект, мне показалось, что можно вернуться на верную дорогу, найти настоящее архитектурное и дизайнерское качество совместной работы. Я ждал, что со мной свяжутся и предложат хотя бы высказать свое мнение. Я надеялся, что мне предложат довести проект до конца хотя бы с точки зрения дизайна. Но этого не произошло. Я ждал продолжения, но так и не дождался.

Руководители Северо-Западной дирекции, ваши бывшие заказчики говорят, что предложения были, но вы запросили невероятный гонорар, и от ваших услуг пришлось отказаться.

Это не так, никто со мной не связывался официально. Более того, у меня до сих пор нет полных материалов проекта. Я лишь разобрал то, что мне прислали. Это какие-то фрагменты, там несколько листов, вообще подписанных мною. Я не собираюсь канючить и просить, чтобы меня пригласили поучаствовать в собственном проекте. Они знают мой номер телефона и мой адрес в Париже.

Но в мае 2008 был отстранен и Алексей Шашкин, и речь теперь заходит о кардинальных изменениях в проекте. Вас не приглашали на переговоры?

Нет, потому что хоть я и автор проекта, как это подчеркивают в Москве и в Питере, но у меня нет контракта. Так что единственная возможность для меня влиять на события - это сказать, может ли театр носить мое имя. Ситуация бессмысленно драматичная. Я-то думаю, что все просто. Если заказчик хочет построить, как он сказал публично, проект Доминика Перро, нужно, чтобы заказчик дал возможность Доминику Перро оставаться рядом с проектом - в позиции автора, консультанта, руководителя надзора. К тому же, насколько я знаю, функция авторского контроля в России не так сильна, как в Европе, где авторский контроль это, по сути, руководство работами. Когда мы строили Национальную библиотеку в Париже, 60 архитекторов следили за производством работ и качеством архитектуры. Шестьдесят! А здесь? Как это себе представляет заказчик? Я этого еще не знаю.

Маринка для вас – закрытая страница? Или еще нет.

И да и нет – это три года работы всей моей мастерской. Мы очень любили этот проект и старались, чтобы он был закончен. Конкурс был хорошо организован, ну а потом я оказался лицом к лицу с заказчиком, который не мог организовать эффективную работу. Желание было, но бюрократическая система не позволила нам сделать, то, что от нас ожидали.

Вам известно, что будет происходить с проектом далее?

У меня по-прежнему нет официальных известий. То, что у меня есть – более или менее случайная документация, которая к тому же опять устарела. Я не могу влиять на этот проект, я не знаю, что с ним будет.

Ваш заказчик сейчас утверждает, что ваш купол построить невозможно – никто не берется.

Этого не может быть. Есть множество предприятий в Англии, Германии и Испании, которые готовы были работать вместе со мной над строительством этого купола. Крыша олимпийских кортов в Мадриде гораздо сложнее устроена, чем купол Мариинки, но он спроектирован, рассчитан и строится. Через год он будет работать.

Одновремеено с Мариинским театром вы проектировали Университет в Сеуле, и он уже построен.

Да, это другой пример организации работы с западным архитектором. Это проект раз в десять больше, чем Мариинский, ничуть не менее сложный функционально, и он готов. Он построен. Так работают в Корее, во Франции, в Китае, в Испании, но, видимо, не в России.

zooming
Женский университет Ихва. Сеул

Значит ли это, что обещание построить театр Перро без Перро было просто пустым звуком.

Я не знаю, на что рассчитывают мои бывшие русские партнеры. Но у меня нет ни обиды, ни тем более, злорадства.

zooming
Женский университет Ихва. Сеул
zooming
Национальная библиотека Франции. Париж
Архитектор:
Доминик Перро

14 Сентября 2008

Технологии и материалы
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Инновационные технологии КНАУФ в строительстве областной...
В новом корпусе Московской областной детской больницы имени Леонида Рошаля в Красногорске реализован масштабный проект с применением специализированных перегородок КНАУФ. Особенностью проекта стало использование рекордного количества рентгенозащитных плит КНАУФ-Сейфборд, включая уникальные конструкции с десятислойным покрытием, что позволило создать безопасные условия для проведения высокотехнологичных медицинских исследований.
Дизайны дворовых пространств для новых ЖК: единство...
В компании «Новые Горизонты», выступающей на российском рынке одним из ведущих производителей дизайнерских и серийных детских игровых площадок, не только воплощают в жизнь самые необычные решения архитекторов, но и сами предлагают новаторские проекты. Смотрим подборку свежих решений для жилых комплексов и общественных зданий.
Невесомость как конструктив: минимализм в архитектуре...
С 2025 года компания РЕХАУ выводит на рынок новинку под брендом RESOLUT – алюминиевые светопрозрачные конструкции (СПК), демонстрирующие качественно новый подход к проектированию зданий, где технические характеристики напрямую влияют на эстетику и энергоэффективность архитектурных решений.
Архитектурная вселенная материалов IND
​Александр Князев, глава департамента материалов и прототипирования бюро IND Architects, рассказывает о своей работе: как архитекторы выбирают материалы для проекта, какие качества в них ценят, какими видят их в будущем.
DO buro: Сильные проекты всегда строятся на доверии
DO Buro – творческое объединение трех архитекторов, выпускников школы МАРШ: Александра Казаченко, Вероники Давиташвили и Алексея Агаркова. Бюро не ограничивает себя определенной типологией или локацией, а отправной точкой проектирования называет сценарий и материал.
Бриллиант в короне: новая система DIAMANT от ведущего...
Все более широкая сфера применения широкоформатного остекления стимулирует производителей расширять и совершенствовать свои линейки. У компании РЕХАУ их целых шесть. Рассказываем, почему так и какие возможности дает новая флагманская система DIAMANT.
Бюро .dpt – о важности материала
Основатели Архитектурного бюро .dpt Ксения Караваева и Мурат Гукетлов размышляют о роли материала в архитектуре и предметном дизайне и генерируют объекты из поликарбоната при помощи нейросети.
Теневая игра: новое слово в архитектурной солнцезащите
Контроль естественного освещения позволяет создавать оптимальные условия для работы и отдыха в помещении, устраняя блики и равномерно распределяя свет. UV-защита не только сохраняет здоровье, но и предотвращает выцветание интерьеров, а также существенно повышает энергоэффективность зданий. Новое поколение систем внешней солнцезащиты представляет компания «АЛЮТЕХ» – минималистичное и функциональное решение, адаптирующееся под любой проект.
Сейчас на главной
Золото Африки
Интерьеры казино MOYO в Найроби от бюро Archpoint сочетают европейскую роскошь с этническими мотивами и особыми требованиями к помещениям такого типа. За атмосферу праздника отвечают огромные люстры, натуральные материалы отделки, а также предметы искусства.
Миро во дворе
Архитектурное бюро «Вещь!» рассматривает двор ЖК WOW как полотно и использует экспрессивную композицию из цветовых пятен и линий, характерную для испанского художника Жоана Миро. На двух уровнях располагаются все необходимые для рекреации объекты, а золотистые детали вторят отделке фасадов.
Нить Тесея
В проекте интерьера лобби небольшого клубного дома в Хамовниках бюро Ideologist использует разнообразные отсылки к текстилю, тем самым напоминая о фабричном прошлом района. При этом ткань кроме как в обивке мебели не используется: ассоциативный ряд запускают формы, фактуры и цвета.
Второй цирковой
Мэр Москвы Сергей Собянин показал проект, победивший в конкурсе на реконструкцию Большого цирка на проспекте Вернадского. Рассматриваем проект и разные отклики на него. Примерно половина из известных нам предпочла безмолвствовать. А нам кажется, ну как молчать, если про конкурс и проект почти ничего не известно? Рассуждаем.
Ткани и свет
Бюро OMA выполнило экспозиционный дизайн для 2-й Биеннале исламских искусств в саудовском городе Джидда. Архитекторы уже второй раз занимаются оформлением выставок этой биеннале.
Шале на скале
Отель сети Accor в Архызе по проекту бюро «А.Лен» расположится на подступах к главным туристическим центрам курорта. Архитекторы стилизовали традиционный и многими любимый вариант шале, а интриги добавил сохранившийся на участке блок недостроя, который команда проекта превратила в пространство впечатлений: с открытым бассейном и рестораном, откуда открываются виды на самые высокие хребты региона.
Раскрытые крыши
Бывшая табачная фабрика в Турине станет архивным и образовательным центром, окруженным общественными пространствами на берегу реки По.
Бежевое спокойствие
Бюро Rymar.Studio разработало интерьер студии пилатеса в Петербурге. Кофейно-молочные тона и фактурные поверхности настраивают на замедление, а продуманное освещение и кондиционирование делает комфортными тренировки.
Присутствие реки
Офис продаж московского жилого комплекса «Мангазея на Речном», построенный по проекту MORS ARCHITECTS, подчеркивает главные ценности объекта, который он репрезентует: городской комфорт и возможность контактировать с природой благодаря близости реки и нескольких парков.
Пресса: Девелопер Василий Селиванов (LEGENDA) и архитектор Евгений...
Невозможно строить и развивать Петербург будущего, если в Петербурге настоящего не договориться уже наконец о том, как правильно сохранять Петербург прошлого. Правда ли, что редевелопмент может сделать исторический центр и серый пояс лучше, бывают ли шестимиллионные мегаполисы музеями и при чем здесь биполярное расстройство и сюрреализм, на 3D-моделях и собственном опыте объясняют важные акторы урбанизма в Петербурге Василий Селиванов и Евгений Герасимов.
Соль и вода
В Старой Руссе на месте исторического солеваренного завода благодаря гранту конкурса Малых городов появился парк с признаками термального курорта. «Центр развития городской среды Новгородской области» открыл доступ к минеральным источникам, а элементы благоустройства использовал, чтобы рассказать историю солеваренного промысла.
Перевернутая лестница Нового Юга
Новый жилой комплекс Scheldehof, завершенный недавно по проекту архитектора Макса Дудлера в Антверпене, получил жесткую сетку фасадов из уникального дитфуртского известняка.
Цой и лёд
В петербургском Севкабель Порту параллельно идут две выставки-блокбастера, оформлением которых занималось бюро Planet9. Рассказываем, почему стоит посетить обе – и расширенный «байопик» про Цоя, и «документалку» про лед.
Минимум вибраций
KAAN Architecten и Celnikier & Grabli Architectes представили проект нового исследовательского корпуса для Федерального политехнического университета в Лозанне. Строительство начнется в будущем году.
Домики веером
Плотная жилая застройка по проекту бюро KCAP на искусственном острове в амстердамском порту сочетает разновысотные корпуса и «органическую» схему озеленения.
Свет и покой
На юге Тюмени по проекту бюро «Мегалит» построен кремационный комплекс и колумбарный парк. Чтобы внушать посетителям чувство покоя и устойчивости, архитекторы с особым тщанием отнеслись к пропорциям и чистоте линий. Также в «сценарий» здания заложено обилие естественного света и взаимодействие с ландшафтом.
Белая гряда
Для первого этапа реконцепции территории советского пансионата в Анапе бюро ZTA предложило типовой корпус, ритм и пластика которого навеяна рисунками, оставленными ветром на песке. Небольшое смещение ячеек номеров обеспечивает приватность и хороший обзор.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
Нетипичный представитель
Недавно завершившийся 2024 год можно считать годом завершения реализации проекта «Садовые кварталы» в Хамовниках. Он хорошо известен и во многом – знаковый. Далеко не везде удается сохранить такое количество исходных идей, получив в итоге своего рода градостроительный гезамкунстверк. Здесь – субъективный взгляд архитектурного журналиста, а завтра будет интервью с Сергеем Скуратовым.
Карельская обитель
Храм в честь всех карельских святых планируют строить в небольшом поселке Куркиёки, который находится недалеко от границы Карелии и Ленинградской области, на территории национального парка «Ладожские шхеры». Мастерская «Прохрам» предложила традиционный образ и современные каркасные технологии, а также включение скального массива в интерьер здания.
Выкрасить и выбросить
В Парке Горького сносят бывшее здание дирекции у моста, оно же бывший штаб музея GARAGE. В 2018 году его часть обновили в духе современных тенденций по проекту Ольги Трейвас и бюро FORM, а теперь снесли и утверждают, что сохраняют архитектуру конструктивизма.
Параметрия и жизнь
Жилой дом Gulmohar в индийском Ахмадабаде архитекторы бюро Wallmakers выстроили буквально вокруг растущего на участке дерева.
2024: что читали архитекторы
В нашем традиционном новогоднем опросе архитекторы вспомнили много хороших книг – и мы решили объединить их в отдельный список. Некоторые издания упоминались даже несколько раз, что дало нам повод составить топ-4 с короткими комментариями. Берем на вооружение и читаем.
Пресса: Как Игорь Пасечник («НИиПИ Спецреставрация») вместе...
Игорь Пасечник — супергерой петербургской реставрации. Он сумел превратить «ненужный» государственный научно-исследовательский институт в успешную коммерческую организацию «НИиПИ Спецреставрация». Специально для Собака.ru архитектурный критик Мария Элькина узнала, что Теодор Курентзис поставил обязательным условием в реставрации Дома Радио, стоит ли восстанавливать давно разрушенное и что за каллиграффити царапали корнеты на стенах Николаевского кавалерийского училища.
Блеск и пепел
В Русском музее до середины мая работает выставка «Великий Карл», приуроченная к 225-летию художника и окончанию работ по реставрации «Последнего дня Помпеи». Архитектуру доверили Андрею Воронову («Архатака»): он утопил в «пепле» Академические залы и запустил в них лазурный цвет, визуализировал линию жизни и приблизил картины к зрителю, обеспечив свежесть восприятия. Нам понравилось.
Корочка и мякоть
Кафе Aaark на Чистых прудах вдохновлено Италией середины XX века. Студия KIDZ выбрала в качестве концептуальной основы фокаччу, однако уловить это в элегантном ретро-интерьере можно только после пояснения: фактурные штукатурки, темный шпон и алый стол отвечают соответственно за мякоть, корочку и томаты.