«Седрик Прайс придумывал архитектуру, которая может подстраиваться под поведение людей»

Саманта Хардингхэм – о британском архитекторе-визионере послевоенных десятилетий Седрике Прайсе и его самом важном проекте – Дворце развлечений. Ее лекция была частью конференции «Архитектор будущего», проведенной Институтом «Стрелка» в партнерстве с ДОМ.РФ.

mainImg
Саманта Хардингхэм – английский педагог и историк архитектуры, преподаватель школы Архитектурной ассоциации в Лондоне.

Текст лекции предоставлен Институтом медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка».

Я буду сегодня говорить о своем герое из прошлого, настоящего и будущего. Его зовут Седрик Прайс. Я написала несколько книг о нем и о его работе. Для меня сегодняшний день особенный, сегодня [11 сентября 2018] Седрику исполнилось бы 84 года.
Это моя последняя книга. «Седрик Прайс: Ретроспектива, направленная в будущее». Я бы сказала, что эта книга – полное собрание его сочинений, весит почти шесть килограмм.
Меня предупредили, что в России о Седрике Прайсе знают не так-то много. Насколько я знаю, он в России никогда не был. Поэтому я чувствую значительную ответственность, как будто я должна вас познакомить с человеком, которого считаю гигантом архитектуры.
Интересный момент: Прайс очень четко разделял свою личную и профессиональную жизнь. Это парадоксально для человека, который всегда сотрудничал, всегда все создавал совместно.
Его любимый совет, который он давал всем, в том числе, мне: «Человек должен быть не полон. Вам нужно понять, чего вам не хватает, какая помощь вам нужна, и потом обратиться к соответствующему специалисту».
Седрик великолепно менял свое мнение – это был его большой талант. Он говорил, что мы люди именно потому, что мы можем менять свое мнение.
Мне кажется, каждому архитектору было бы полезно знать, кто такой Седрик Прайс. Я буду говорить – о его образовании, о том, как он формировался как архитектор, в какую эпоху он вырос. Буду говорить о том, что на него влияло. Буду говорить о ключевых проектах, в которых Седрик проявил себя как выдающийся архитектор.
Седрик Прайс был архитектором настоящего. По определению это означает, что он был архитектором и будущего тоже. Он жил и работал, следуя утверждению, что будущее происходит уже сейчас. Я бы сказала, что Седрик Прайс был очень щедрым. Он оставил после себя отличные идеи, которые потом подхватили другие – переосмыслили и реализовали.
Седрик любил дизайн, любил архитектуру. Вот пример того, как сильно он любил дизайн. Каждый свой день рождения, каждый день выборов, каждое Рождество он менял оформление своего офиса с помощью профессионального дизайнера.
Седрику не очень-то нравились архитекторы. Он любил в первую очередь людей. Именно поэтому все его проекты направлены на то, чтобы облегчить жизнь людей, которые будут жить в этих зданиях.
Он старался придумать архитектуру, которая сможет подстраиваться под поведение людей, как индивидуальное, так и коллективное. Потом это стали называть вслед за Седриком Прайсом architectural enabler, архитектура, которая позволяет людям проявлять себя. Насколько я помню, […] первым придумал этот термин, а Седрик использовал немного другое словосочетание, anticipatory architecture – предвосхищающая архитектура.

Книга «Хорошие и плохие манеры в архитектуре» (Good and Bad Manners in Architecture) урбаниста Тристана Эдвардса (1924) очень повлияла на Седрика и на то, как он мыслил архитектуру. Автор этого эссе расставляет искусства по значению, и, как вы видите, архитектура здесь стоит только на четвертом месте. Выше помещены искусство создания человеческой красоты, искусство хороших манер и искусство красиво одеваться. Здесь в первую очередь думали про живых людей, не про машины. Седрик тоже думал, что архитектура вторична, а первичны именно люди.

Прайс родился в 1934 в Стоуне, Стаффордшир. Это графство называли гончарным регионом, потому что там располагалось очень много фабрик, которые до 1960 производили керамику. Прайс был сыном архитектора Артура Дж. Прайса. Его семья была очень тесно связана с керамической индустрией. Многие из родственников Прайса работали дизайнерами или техническими сотрудниками на таких фабриках. […] В частности, то, что он знал об архитектуре, – это то, как строили здания, казармы, которые использовала армия во Вторую мировую. Казармы располагались в том числе в Стаффордшире. Он очень много их посещал, поскольку солдаты квартировались недалеко от его семейного дома.
Это одна из тетрадей Седрика. Ему в тот момент девять лет. Здесь он придумал надувное здание. 1940-е годы, очень инновационная идея, надо сказать, с традиционными английскими окнами. Ему хотелось соединить что-то очень традиционное и что-то очень новаторское. Ему было интересно, как структуру дома можно перевернуть с ног на голову, как по-другому можно посмотреть на здание как таковое. В частности, то, о чем он думал, – это временные здания, то есть здания, павильоны, которые создавались на определенный срок службы.
Второй феномен, где Прайс увидел будущее, – это был отец Прайса. Артур Прайс научил Седрика рисовать. Прайсу это очень понравилось. Его отец работал архитектором в 1930-е, он был одним из тех, кто осуществил самый большой модернистский проект Великобритании – построил сеть кинотеатров «Одеон». Это была британская сеть кинотеатров, ею владел Оскар Дойч. Когда я говорю об этом проекте, я упоминаю модернизм как архитектурный стиль и как идею полностью индустриализованного мира. Именно эта идея распространилась по всем частям Британии вместе с соответствующей архитектурой. На самом деле, стиль «Одеона», строго говоря, – это ар деко. Но при этом облицовка и вообще то, как выглядит это здание, рифмуется с интернациональным стилем, который формировался в то время и который напрямую связан с европейским модернизмом. Британия очень быстро менялась в тот момент, отказывалась от своего колониального прошлого, и шла вперед в гламурное будущее, заимствуя в том числе эстетику Голливуда. Очень важно помнить об этом. Все это происходило, когда Седрик был маленьким мальчиком. Это был потрясающий период изменений, который он наблюдал, потому что его отец напрямую участвовал в создании такой новой архитектуры.
zooming
Бывший кинотеатр сети «Одеон» в Ньюпорте (Уэльс). Архитекторы Гарри Уидон, Артур Прайс. 1937-1938. Фото © Jaggery. Лицензия Attribution-ShareAlike 2.0 Generic (CC BY-SA 2.0)

В 1933 была основана группа британских архитекторов-исследователей MARS (Modern Architectural Research Group) для того, чтобы продвигать принципы модернизма в дизайне и архитектуре. Сейчас эту группу помнят в первую очередь благодаря плану Лондона, который они разработали в 1938. Этот проект вел эмигрант из Германии, архитектор Артур Корн, который позже стал преподавателем Прайса в Архитектурной ассоциации. Также над этими проектами работал Максвелл Фрай. На него Прайс работал после того, как окончил AA. Со-автор плана, конструктор Феликс Самуэли работал с конструктором Фрэнком Ньюби, который потом стал ключевым партнером и другом Прайса. Эти люди были очень важны для Седрика Прайса, для его личной истории. Очень важно то, что они делали в 1930-е годы, и что повлияло и на идеи Седрика.
Вот план Лондона – это такая гусеница с ножками. На эту команду огромное влияние оказал Николай Милютин, его идеи линейного города. […] План был довольно радикальным, в том числе в отношении транспортной схемы, коммуникаций, системы общественного транспорта. Хотя Седрику Прайсу было всего четыре года, когда этот новый план Лондона был опубликован, как я уже сказала, этот план позже сильно на него повлиял. Многие из авторов этого плана потом стали педагогами Прайса. Более того, идеи, связанные с коммуникациями, с тем, как должен выглядеть город будущего, потом сильно повлияли на Прайса, и даже привели к тому, что он изобрел новое название для города XXI века. Ему казалось, что город будущего будет очень динамической системой, состоящей из различных политических и материальных структур. Он назвал город XXI века «концентратом». Посмотрим, будет ли действительно таким город XXI века.

Будущее явилось Прайсу снова уже в другой форме. На дворе 1951 год, он подростком попадает на Фестиваль Великобритании. Это общенациональное событие. Как вы понимаете, закончились две Мировые войны, и возникла идея провести фестиваль, чтобы люди забыли прошлое и сконцентрировались на будущем. Важное сооружение там называлось «Скайлон» – это была первая кабельная конструкция, построенная в Европе. Я убеждена в том, что подобные проекты очень сильно повлияли на Прайса. Я сделала этот вывод, тщательно познакомившись с его наследием.
zooming
«Скайлон» на Фестивале Британии. Архитекторы Джон Идальго Мойя, Филипп Пауэлл, инженер Феликс Самуэли. 1951. На фото не распространяются авторские права

Феликс Самуэли был автором проекта «Скайлон», а Фрэнк Ньюби был самым молодым инженером, который работал с ним над этой задачей. Видите, еще одна связь появилась с позднейшей работой Седрика Прайса. Вот мы стоим под «Скайлоном» и смотрим на фестивальный «Павильон моря и кораблей» [Бэзила Спенса]. […] Самый большой проект Прайса – Fun Palace, «Дворец развлечений», про который вы, возможно, слышали. Здесь эхо того «Павильона моря и кораблей», который мы видели на предыдущих слайдах.
«Павильон моря и кораблей» на Фестивале Британии. Архитектор Бэзил Спенс. 1951
«Павильон моря и кораблей» на Фестивале Британии. Архитектор Бэзил Спенс. 1951

Едем дальше. 1952 год, Прайс поступает в Кембридж, его образование связано не только с архитектурой, но и с искусством тоже. В целом его учат тому, как можно использовать принципы классической архитектуры для проектов небольшого масштаба.
Как происходило обучение в Кембридже? Каждый студент принадлежал тому или иному колледжу. В колледже могли учиться люди разных специальностей: архитекторы, литературоведы, физики и так далее. Колледж был местом общения, создания общего дискурса, что также было очень важно для последующей работы Прайса.
В свои выходные Седрик занимался собственными проектами, не учебными. Это временные сооружения, модульный дизайн, создание объектов из сборных частей, из модулей. Стоит отметить форму подачи этого проекта: всего на одной страничке все картинки вместились, все очень ясно, четко и кратко.
После Кембриджа Прайс поступил в школу Архитектурной ассоциации, 1955–1957. Он работал над проектом нового центра Олдхэма – это район в Манчестере. В 1950-х – 1960-х тяжелая промышленность вошла в кризис, спад, и уже тогда в Англии начали перепланировку промышленных районов. Среди его преподавателей были великие историки: Николаус Певзнер, Джон Саммерсон, Артур Корн.
Для Корна, как мне кажется, никакая идея не была слишком глупой. Он всегда старался подталкивать своих студентов к поиску абсолютно новых идей в архитектуре, в дизайне, создавать что-то, чего еще никогда не существовало. Корн очень верил в красоту и потенциал плана, рисунка, и в то, что идея, воплощаясь в камне, может произвести настоящий резонанс.

Fun Palace, Дворец развлечений (1960–1966) – первая масштабная работа Седрика Прайса, и первый проект, который потом был опубликован в его большой книге идей. Как мне кажется, для Прайса этот проект был своеобразной шуткой. Он вообще много шутил. Это проект, который ставил под вопрос все: что такое здание, в чем состоит роль архитектора, что такое образование, что такое развлечение, в чем состоит роль технологий в каждом из этих аспектов.
Идея Дворца развлечений появилась благодаря театральному режиссеру-визионеру Джоан Литлвуд (1914–2002). Она создала то, что потом стало труппой Theatre Workshop. Джоан одной из первых начала использовать технику партисипации, начала включать зрителей в то, что происходит на сцене. Изначально она создала труппу, которая постоянно ездила с гастролями по всей Великобритании. В 1953–1979 ее труппа базировалась в театре Ройял-Стрэтфорд-Ист в восточном Лондоне. Ее театр собирал зрителей очень разного социального происхождения в попытке отринуть коммерческий театр лондонского Вест-Энда, который был рассчитан только на состоятельных людей. Литлвуд была очень смелой женщиной, революционеркой. Она оспаривала все, что ей говорили. Вот что она пишет: «Я не профессиональный режиссер. Я не знаю, что такое профессиональный режиссер. Я не посмотрела ни одной пьесы с 15 лет. Я все время смотрю только на то, что происходит на улице. Потому что именно там я живу – на улице». В 1958 Литвуд написала статью, которая описывала идеи доступности культуры, науки и образования для каждого. Литлвуд представляла себе университет улиц как главное место, где можно научиться, как пользоваться разными инструментами и воспитывать детей – или просто лечь на спину и смотреть на небо.
Литлвуд за проектом обратилась напрямую к Седрику Прайсу. Они поговорили как режиссер и архитектор, пытаясь понять, что они могут создать вместе. Прайс увидел в этом проекте потенциал для своего собственного архитектурного исследования. Он задумался о том, как можно создать пространство, где люди смогут контролировать свое материальное окружение. Как сделать архитектуру и внутри, и снаружи доступной для людей, чтобы здание, его устройство и инфраструктура могли служить катализатором всего, что происходит вокруг.
zooming
Седрик Прайс. Дворец развлечений. Проект. Из собрания Канадского центра архитектуры (Монреаль)

Это записка, которую Прайс написал для себя – концепция проекта, такой бриф. Видите, наверху написано «антиархитектор». Он пользовался бумагой со знаком «архитектор», он к этому слову добавил «анти». Ему было интересно, нужен ли вообще архитектор в этом проекте. Это была очень важная часть философии Седрика Прайса: как архитектура может определять жизнь, помогать обучению, способствовать отдыху. Именно второй цели должен был служить Дворец развлечений.
Седрик Прайс. Дворец развлечений. Проект. Из собрания Канадского центра архитектуры (Монреаль)

Мне кажется, самое важное здесь написано наверху – расположить максимальное количество форм досуга в одном месте. Вызов, очень сложный для любого проектировщика, для любого архитектора. Довольно быстро Дворец развлечений разросся в один из первых примеров экспериментальной междисциплинарной коллаборации. Он объединил вокруг себя разных архитекторов и художников. Около 60 человек работали на этом проекте, насколько я помню. Бакминстер Фуллер участвовал в этом проекте, что было важно для Прайса. Гордон Паск и Робин Маккинон Вуд – тоже.
Среди авторов были ученые, политики, журналисты, которые работали с очень широкой проблематикой, и они помогали переосмыслять проект Дворца развлечений. Дворец как проект был изначально основан на коммуникации, на многочисленных петлях обратной связи. Он должен был быть максимально горизонтальным. Проблематика, те вызовы, которые сформулировал Седрик Прайс, потом были переосмыслены, их много раз обсуждали партнеры Прайса по этому проекту.
Седрик Прайс, Джоан Литлвуд. Рекламная брошюра для Дворца развлечений. Из собрания Канадского центра архитектуры (Монреаль)
zooming
Седрик Прайс. Дворец развлечений. Проект. Из собрания Канадского центра архитектуры (Монреаль)

Процитирую один из первых отчетов по этому проекту: «Каждый проект так или иначе транслирует идеалы в архитектуре, скульптуре, живописи, литературе и в спонтанном самовыражении на улице, в общественных зданиях и на рабочем месте. Досуг и свобода от войны, свобода от нужды повлияли на развитие искусств и ремесел. Мы сейчас вошли в новую эпоху досуга и свободы от войны, у нас нет достаточных инструментов, чтобы наслаждаться этим. Одна из наших первых потребностей – пространство, где мы можем работать и играть. Пространство должно быть окружено водой, реками, в нем должно быть движение. Это пространство, от которого можно получать удовольствие. Оно не должно диктовать, что мы там можем делать». Уже в те годы такие идеи были доступными. Если в самом Кембридже все-таки преподавали традиционные взгляды, такие идеи уже проявлялись в неформальных беседах.
Для Литлвуд образование было ключом к созданию более эгалитарного общества. Она предлагала отказаться от стандартной модели школьного обучения. Она писала, что мы должны разучиться тому, чему нас научили. Она выступала за то, чтобы отказаться от формального директивного обучения. Литлвуд писала, что Дворец развлечений настолько неправилен, что он будет правильным только в будущем, будет очень уместен для будущего.
Дворец развлечений должен был стать городской игрушкой. Игрушка – это слово, которое Седрик Прайс часто использовал. Это то, с чем вы можете взаимодействовать, общаться, играть. Вот что он пишет в то время, когда большая часть артефактов систем, институций все быстрее менялась: «Отсутствие конструктивного прогресса в базовых проблемах, таких как движение, развлечение, проведение досуга, это не просто печально, это опасно. Потенциал городской жизни в ХХ веке сейчас не раскрыт из-за тех унылых зданий, где живут люди сейчас».
Помните, вначале я показывала один рисунок, первый набросок. Седрик постоянно переосмыслял то, как этот дворец будет выглядеть, каким он явится публике. Через шесть лет появились довольно призрачные рисунки, я бы даже сказала, зловещие. Они помогают нам понять, как эволюционировала мысль Седрика Прайса. Он постоянно думал об этом проекте, этот проект много фигурировал в СМИ того времени, но он очень жестко контролировал визуальную составляющую, которая публиковалась в СМИ. С другой стороны, Прайс обращается к традиционным архитектурным пропорциям. Именно поэтому очень важно видеть его проекты в развитии, в них есть эволюция мысли и эволюция материала.
Дворец развлечений – одно из первых зданий Великобритании, который должен был быть построен из материалов индустриального производства. В этот план вписан план Колизея, Седрик Прайс обращается к примерам из прошлого, к традиционным архитектурным пространствам. […] Высота этого здания должна быть 120 футов, ширина – 375 футов. Это примерный план, как это должно было выглядеть. Как этот проект задумывался? Он должен был состоять из нескольких башен, которые строятся из очень базовых материалов, в частности, из железобетона. Как видите, башни соединены между собой многоуровневой структурой, внутри башен должны были быть установлены лифты, лестничные пролеты, которые позволяли человеку свободно перемещаться по этому пространству. Это здание могло вмещать в себя очень разные мероприятия, начиная от театральной постановки и заканчивая банкетом, все, что угодно.
Предполагалось, что в этом дворце одновременно может проходить пять крупных мероприятий. […] Чтобы достичь необходимой гибкости, различные блоки могли конструироваться очень быстро из модулей. Это должна быть модульная архитектура, которая может собираться и пересобираться. На разрезе здания видно несколько разных уровней: кинотеатр, галерея, ресторан, променад. Были блоки постоянные, такие как кинотеатр, были блоки временные. Важно, что здание должно было быть расположено рядом с рекой Темзой. Для архитектора было очень важным, что это здание будет стоять практически на воде.
Сверху располагался кран, который помогал бы техническим специалистам перемещать эти модули. Седрик хотел, чтобы здание осталось живым даже после завершения строительства, оно постоянно могло перестраиваться, пересобираться. И, видите, люди могли свободно двигаться внутри этих блоков. Для Седрика было очень важно, что он думал о форме составных частей, а не об общей форме здания.
У Дворца развлечений была очень сложная судьба. Уже начали осваивать конкретный участок, но к сожалению, этот проект не был осуществлен. Рекламная кампания по продвижению проекта не увенчалась успехом.

«Генератор», проект Седрика, созданный десять лет спустя (1976–1980). Он связан с идеей сетки. Это первый умный дом в истории, которым управляют микрочипы. Микрочип управлялся этим компьютером – одним из первых. Важно отметить, что Дворец развлечений должен был быть гигантским. Интересно, что это скорее идея, а не само здание. Иногда идея важнее, чем здание. Идея может храниться на чем-то маленьком, как микрочип. Это упражнение в том, как технологии, культурная апроприация, ассимиляция и применение могут развиваться во времени и предлагать нам новое пространство для жизни.

Вопрос из зала: Почему Седрик был так одержим временными конструкциями? Пневматические оболочки. Было ли это обусловлено временем и недостатком дешевых капитальных строительных конструкций? Или это был его сознательный выбор, виденье архитектуры?
Саманта Хардингхэм: И первое, и второе. Сочетание его времени, того, что он видел вокруг себя, той эпохи, технологий, как они развивались; временные модульные здания тогда были широко распространены. Чего Седрик не пытался сделать, так это создать универсальную, всеобъемлющую теорию архитектуры. Это не было его задачей. Ему было интересно пробовать новое.
Что касается его идей, он отходил от архитектурной традиции, ему казалось, что архитектура слишком медленно отзывается на свою эпоху, слишком медленно меняется. Мне кажется, в первую очередь он реагировал на военный контекст, две войны прошли в Европе в начале века, когда казармы, временные сооружения собирались и разбирались, и это навело его на мысль: почему гражданские здания не могут быть временными? Но это не была его инструкция – как надо действовать.

Вопрос из зала: Я привык, что архитекторы очень умные люди, но часто скучные или очень погружены в свои проекты, все ходят в черном и так далее. Поскольку Седрик посвятил свою жизнь проекту Дворца развлечений, был ли он веселым? Какой личностью он был?
Саманта Хардингхэм: Он был очень остроумным, и его остроумие спасало его во многих ситуациях. Он прекрасно знал историю архитектуры, но никогда не хвалился этим. […] Он много шутил, и его современники говорили, что он был приятным человеком, с ним было интересно общаться, он все время переосмыслял современность. Мы бы сейчас cформулировали это так: он думал о будущем.
Он очень много работал. У него не было ни жены, ни детей, ни кошечки, ни собаки. Вся его жизнь была в его работе, в архитектуре. Он очень много знал, но не кичился этим перед собеседниками, ему всегда было интересно чужое мнение. Он никогда не поучал. Я бы сказала, что он продвигал развлекательное обучение, немного обезоруживающее. У него была позиция – никогда ничему не учить, но между делом он мог рассказать об истории архитектуры. Он обожал архитектуру, комиксы, их рисовал, высмеивая иногда очень серьезные проблемы. Мне кажется, иногда комикс – это очень хороший способ рассказать о каких-то вопросах. У него было много рисунков, он не очень-то любил архитекторов, у него было много друзей-шаржистов, карикатуристов. Он был интересным, приятным человеком.

Вопрос из зала: Большую часть своей карьеры вы посвятили одному герою, одной персоне. В некотором смысле прожили с ним часть своей жизни. Как он повлиял на вас, на ваши взгляды на архитектуру, на вашу работу?
Саманта Хардингхэм: Да, это действительно странно, что я живу свою жизнь с таким аватаром, но он был очень умным человеком, визионером, поэтому я никогда не скучала. Он на меня сильно повлиял. Я сама преподаю архитектуру. И я всегда стараюсь помнить о том, как Седрик делал то, что сейчас делает компьютер, руками. Как он предвидел то, как будут развиваться технологии, но при этом делал все сам. Мне кажется, Седрик меня научил именно этому. Если ты не можешь рассказать какую-то идею, тебе нужно ее нарисовать, рассказать ее через план, через набросок. И я все свои идеи стараюсь резюмировать до одного предложения. Если я не могу рассказать о проекте в одном предложении, то я просто никому не буду пока про него рассказывать.
Седрик научил меня мыслить и рассказывать об архитектуре. И еще он научил меня задумываться о том, что такое образование. Обучение – это правильное слово. Меня называют не учитель, а тьютор. Так официально звучит моя должность. Я не указываю студентам, я скорее поддерживаю их в их собственных исследованиях. Как мне кажется, это очень важно, что студенты могут очень много нового предложить архитектуре, я их в этом поддерживаю, и для меня это связано с щедростью, с которой Седрик делился своими идеями. И, в частности, эта его большая книга об архитектуре. Он не пишет там длинных текстов. Иногда это картинка, иногда – один абзац или всего одно слово. Мне кажется, это как раз про его щедрость, про то, что он хотел, чтобы вы сами сделали собственный проект.

Вопрос из зала: В начале лекции вы говорили, что архитектура для Седрика вторична, а люди являются первичными. Как этот принцип раскрывался в его деятельности?
Саманта Хардингхэм: Есть известная история: к Седрику приходит клиент, который не очень доволен своим браком, решает построить дом и думает, что этот дом исправит их отношения с женой. Седрик осматривает участок, разговаривает с клиентом, прощается и позже пишет ему письмо: «Вам не нужен новый дом, вам нужен развод».
Это я имела в виду, когда говорила, что для него в приоритете были живые люди. В каждом проекте он задавался вопросом, нужна ли здесь вообще архитектура. Он всегда задавал вопросы, выслушивал ответы, узнавал как можно больше информации о том, что людям интересно, что им нужно, чего они хотят. Для него это была важная идея – задавать людям вопросы, проводить с людьми время.
Еще один проект, которым он занимался – обновление и реформа процесса стройки. Он хотел сделать так, чтобы строительная площадка в 1970-х была безопасна для рабочих. От этого проекта осталась стопочка розовых бумажек, где записано то, что Седрик услышал от множества людей, которые работали на строительном проекте, начиная с секретаря и заканчивая ирландскими строителями, которые приезжали в Британию на заработки и получали очень мало денег. Они говорили, что даже пойти пообедать в паб не могут, так как они все в грязи и не могут нигде вымыться. Секретарша рассказывала, что она тоже не может ходить на обед, потому что в пабах только мужчины. Все это он фиксировал на бумаге, и оно сохранилось как его наследие. Он очень внимательно выслушивал людей, при этом он не лез в какие-то личные детали. Но ему искренне было интересно, как эти люди живут. Он узнавал про людей в первую очередь, и только потом придумывал архитектурный отклик на этот запрос. Иногда этим откликом было строительство здания, например, Дворца развлечений.

11 Октября 2018

Похожие статьи
Вопрос сорока процентов: изучаем рейтинг от «Движение.ру»
Рейтингование архитектурных бюро – явление достаточно частое, когда-то Григорий Ревзин писал, что у архитекторов премий едва ли не больше, чем у любой другой творческой специальности. И вот, вышел рейтинг, который рассматривает деловые качества генпроектных компаний. Топ-50 генпроектировщиков многоквартирного жилья по РФ. С оценкой финансов и стабильности. Полезный рыночный инструмент, крепкая работа. Но есть одна загвоздка: не следует ему использовать слово «архитектура» в своем описании. Мы поговорили с автором методики, проанализировали положение о рейтинге и даже советы кое-какие даем... А как же, интересно.
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
«Вы смотрите на архитектуру, а архитектура смотрит...
Алессандро Боссхард – о все возрастающей стандартизации жилых интерьеров, которой был посвящен курировавшийся им павильон Швейцарии на венецианской биеннале–2018. Его интервью было частью конференции «Архитектор будущего», проведенной Институтом «Стрелка» в партнерстве с ДОМ.РФ.
Технологии и материалы
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Сейчас на главной
За каменной стеной
Концепция фондохранилища Староладожского историко-архитектурного и археологического музея-заповедника сочетает элементы архитектуры домонгольской Руси с современными приемами и материалами. Проект бюро Архиоптерикс стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области».
Рисовать как Баженов
В Московском архитектурном институте прошел IV Творческий конкурс академического рисунка. В эпоху тотальной компьютеризации умение рисовать считается редким и ценным навыком, и МАРХИ по праву гордится тем, что учит своих студентов этому важному ремеслу.
Больше солнца и воздуха
Бюро KIDZ удается создавать кафе с уникальной атмосферой и настроением, благодаря которым они становятся популярными. И благодаря классному дизайну запускаются целые сети, как это произошло в Нальчике, где к уже двум существующим кофейням Balance Coffee добавилась третья.
Мачта связи
Компания «Норвекс Арт» спроектировала и построила в городе Сокол вышку сотовой связи из клееной древесины. Она легче по весу, а также дешевле и экологичнее в производстве, чем металлическая.
На римских развалинах
Бюро Ofis реконструировало виллу 1920-х годов в центре Любляны, наглядно продемонстрировав многослойный и противоречивый характер застройки словенской столицы.
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.
Город древний, но пока еще несколько запущенный
Город Касимов Рязанской области – русско-татарский, тут до 1681 года (!) существовало ханство, впрочем, под общим руководством московских князей... Сейчас это туристический город с памятниками XVI–XVIII и далее веков, но небольшой. Задачей летнего практикума Института Генплана было предложить Касимову изменения, способные увеличить туристический поток и быть полезными жителям. Получилось много разных идей: от пешеходных маршрутов до переноса автовокзала.
Осторожно отмыто
В издательстве «Подписные издания» выходит книга Ксюши Сидориной – со-основательницы сообщества волонтеров-реставраторов Гэнгъ, которое с 2019 года отмывает и скоблит парадные Петербурга, открывая жильцам исторических домов сокровища: печи, мозаики, витражи. А еще – плитку. Именно плитка стала «цементом» книги, соединившим все – исторический экскурс, способы поиска ценных экземпляров, «каталог» парадных, а также опыт «партизанской» реставрации. О книге рассказывает редактор издательства Артем Макоян.
Кубок чемпионов
Небоскреб Bell на 1-й улице Ямского поля, 12 на первый взгляд строг и лаконичен, хотя скромным его назвать никак не возможно. Экономная стереометрия построена на работе с формой, близкой к овалу – а это одна из излюбленных тем архитекторов UNK. Обтекаемая поверхность основной формы с металлическими ламелями дважды посечена стеклянными срезами, графически демонстрируя суть исходной формы: ее простоту и одновременно сложность. К тому же здесь решены десятки сложнейших инженерных головоломок.
Полуцифровая среда
В Иннополисе под Казанью открылся первый 4-звездочный отель, спроектированный бюро MAD Architects. Интерьеры отеля сочетают элегантность и иронию, технологичность и комфорт, напоминая декорации компьютерной игры или фантастического фильма о недалеком будущем.
Y-школа
По проекту «БалтИнвест-Проект» в Гатчине построена школа на 800 учеников. Лучевая планировка позволила разделить младшую и старшую школы, а также спортивный блок, обеспечив помещения большим количество естественного света. На многослойны фасадах оштукатуренные поверхности сочетаются с навесными элементами разных цветов и фактур.
Тропа к центру Земли
Посетительский центр в Национальном парке ледника Снайфедльсйёкюдль в Исландии, спроектированный бюро Arkis, служит также смотровой платформой и пропускает через себя пешеходную тропу.
Краеугольный храм
В московском Музее архитектуры на днях открылась выставка, посвященная всего одному памятнику средневековой русской архитектуры. Зато какому: Георгиевский собор Юрьева-Польского это последний по времени храм, сохранившийся от домонгольского периода. Впрочем, как сказать сохранившийся... Это один из самых загадочных и в то же время привлекательных памятников нашего средневековья. Которому требуется внимание и грамотная реставрация. Разбираемся, почему.
Блеск глубокий и хрустальный
Новый клубный дом про проекту ADM architects спроектирован для района Патриарших, недалеко от Новопушкинского сквера. Он заменит три здания, построенных в начале 1990-х. Авторы нового проекта, Андрей Романов и Екатерина Кузнецова, сделали ставку на разнообразие трех частей объема, современность решений и внимание к деталям: в одном из корпусов планируются плавно изогнутые балконы с керамическим блеском нижней поверхности, в другом стеклянные колонны-скульптуры.
Фасад под стальной вуалью
Гостиница Vela be Siam по проекту местного бюро ASWA в центре Бангкока напоминает о таиландских традициях, оставаясь в русле современной архитектуры.
Спокойствие, только спокойствие
В издательстве «Кучково поле Музеон» вышла книга Александра Змеула «Большая кольцевая линия. Новейшая история московского метро». Ее автор – историк архитектуры и знаток подземки – разобрал грандиозный проект БКЛ в подробностях, но главное – сохранил спокойную и взвешенную позицию. С равным сочувствием он рассказал о работе всех вовлеченных в строительство архитекторов, сосредоточившись на их профессиональном вкладе и вне зависимости от их творческих разногласий.
Вся мудрость океана
В Калининграде открылся новый корпус Музея мирового океана «Планета океан». Примечательно не только здание в виде 42-метрового шара, но и экспозиция, которая включает научные коллекции – их собирали около 10 лет, аквариумы с 3000 гидробионтов, а также специально разработанные инсталляции. Дизайн разработало петербургское бюро музейной сценографии «Метаформа», которое соединило все нити в увлекательное повествование.
Перепады «высотного напряжения»
Третья очередь ÁLIA с успехом доказывает, что внутри одного квартала могут существовать объемы совершенно разной высотности и масштаба: сто метров – и тридцать, и даже таунхаусы. Их объединяет теплая «кофейная» тональность и внимание к пешеходным зонам – как по внешнему контуру, так и внутри.
Хрупкая материя
В интерьере небольшого ресторана M.Rest от студии дизайна интерьеров BE-Interno, расположенного на берегу Балтийского моря в Калининградской области, воплощены самые характерные черты меланхоличной природы этого края, и сам он идеально подходит для неторопливого времяпрепровождения с видом на закат.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Уступы, арки и кирпич
По проекту PRSPKT.Architects в Уфе достроен жилой комплекс «Зорге Премьер», честно демонстрирующий роскошь, присущую заявленному стилю ар-деко: фасады полностью облицованы кирпичом, просторные лобби украшает барельефы и многоярусные люстры, вместо остекленных лоджий – гедонистические балкончики. В стройной башне-доминанте располагается по одной квартире на этаже.
Карельская кухня
Концепция ресторана на берегу Онежского озера, разработанная бюро Skaträ, предлагает совмещать гастрономический опыт с созерцанием живописного ландшафта, а также посещением пивоваренного цеха. Обеденный блок с панорамными окнами и деревянной облицовкой соединяется с бетонным цехом аркой, открывающей вид на гладь воды.