Разумеется, это колонна – вечный архетип, форма одновременно архитектурная и мифологическая. Здесь невозможно не процитировать знатока античности Михаила Гаспарова: «Считалось, что [храм Аполлона в Дельфах] самый первый греческий храм – первый дом, построенный для бога, сошедшего с небес к людям. Священные пчелы Аполлона принесли неведомо откуда восковую модель чертога, обнесенного колоннами; по ней выстроили деревянный храм, потом на его месте – медный, потом на его месте – каменный. Все остальные греческие храмы были копией с этого».
Небоскреб – колонна, подпирающая небосвод… или же обелиск, своего рода антенна, ловящая сигналы извне. Одним из первых, кто проследил и обозначил эту образную связь, стал выдающийся австрийский архитектор Адольф Лоос, спроектировавший небоскреб «Чикаго Трибьюн» в виде гигантской дорической колонны на постаменте. Он, несомненно, понимал сакральную природу вертикали.
Таким образом, с известными оговорками, разумеется, всякое скопление небоскребов можно уподобить храму, но не языческому, не христианскому – нет. Это храм высоких технологий, монумент человечества собственной исключительности.
Бюро «Остоженка» в своем проекте многофункционального высотного комплекса INDY Towers интерпретировало тему «гипер-колоннады» в несколько игривом ключе, в духе итальянской готики: разновысокие, то вытянутые, то приземистые, то чуть изломанные башни на Куусинена как будто бы напоминают причудливые сдвоенные колонны, украшающие верхнюю галерею южного фасада Феррарского кафедрального собора, – витые, перекрученные, зигзагообразные, покрытые рельефами. INDY Towers – это буйство красок и торжество разнообразия, архитектурный квинтет (башен – пять), в котором все вразнобой и вместе с тем все гармонично.
Главный архитектор проекта Мария Дехтяр довольно метко назвала INDY Towers «ансамблем индивидуальностей» – это одновременно эклектичное и очень целостное произведение… как сама Москва, кстати.
Мария Дехтяр,
АБ «Остоженка»
«Первые варианты фасадных решений были скорее сдержанными, рациональными. Потом нам стало очевидно, что подобная архитектура не сможет “удержать” пространство вокруг. Да и заказчик изначально высказывал пожелание, чтобы мы придумали нечто экстравагантное. Так появился образ зубчатой башни золотистого оттенка, отчасти вдохновленный скульптурой Константина Бранкузи “Бесконечная колонна”. Другие башни, каждая из которых обладает своим неповторимым характером, придумывались уже с оглядкой на центральную доминанту. В проекте задействованы несколько тем, поэтому у каждого могут быть свои ассоциации. Особенность проекта – именно в таком вот многотемье. История изначально эклектичная».
Комплекс пока только строится, а жизнь уже приучила, что даже самые фотореалистичные визуализации не всегда оказываются правдой, поэтому мы не можем знать наверняка, каким будет результат, как объект будет взаимодействовать с городом, как он будет восприниматься глазами пешехода или автомобилиста. Но гипертрофированный фрагмент кукольной готической колоннады в контексте мегаполиса – это в любом случае интересно.
У одного из лидеров Группы НЭР Ильи Лежавы была «теория уместности». Согласно этой теории, вечность обретает лишь та архитектура, которую город «проглатывает», принимает. Иными словами, не человеку решать, что останется стоять, а что будет снесено или предано саморазрушению, а только городу как некоему метасубъекту. Есть ощущение, что INDY Towers – тот самый случай «уместной» архитектуры. Просто потому, что здесь, как и в «конфетной коробке» на Красной площади – так французский путешественник XIX века маркиз де Кюстин в одном из своих писем иронично окрестил собор Василия Блаженного, очень много Москвы, которая не первое столетие поражает воображение людей сочетанием аляпистости и благородства.