Парк имени храма

Район между Остоженкой и рекой, прозванный девелоперами «золотой милей» - сейчас один из самых «перегретых» очагов нового строительства в центре Москвы. Элитное жилье продается за бешеные деньги, любители современной архитектуры ходят сюда на экскурсии, а поклонники исчезающей московской старины вздыхают об утраченном очаровании тихих улочек. Что правда, то правда – выдающихся памятников архитектуры здесь почти нет, большую часть церквей снесли еще в 1930-е, но колорит у района был и сейчас он радикально изменился, а точнее, находится в процессе превращения в шикарный район центра города.

Проект мастерской Павла Андреева предназначен для треугольного участка между Зачатьевскими переулками и Остоженкой, выходящего на улицу острым «мысом» сквера. И он очень непохож на то, что мы привыкли сейчас считать застройкой этого района. Во-первых, здесь не будет жилья, а будет монастырская гостиница (три звезды), офисы и сквер. А во-вторых, архитекторам достался крайне «обременный» участок – сложная задача, ответом на которую оказался любопытный ансамбль, соединяющий в себе очень разные вещи – прямо-таки «куст» разных архитектурных работ на тему исторического города.

Итак, с одной стороны улица Остоженка, с другой Зачатьевский монастырь. Монастырю принадлежит здание палат XVII века в юго-западной части участка, известных тем, что в начале века XIX-го здесь жил известный собиратель русского фольклора Павел Киреевский. Палаты высокие, двухэтажные на подклете, и они уже достаточно давно находятся в ужасающем состоянии. Собственно, реставрация палат – это главный сюжет проекта. Монастырь нашел инвестора, который финансирует эту реставрацию с превращением здания в монастырскую гостиницу, инвестор строит по соседству несколько некрупных офисных домиков «в режиме регенерации», что означает приблизительно следующее: когда-то на этом месте что-то было (деревянный дом), сейчас место пустое, и можно строить в рамках действующих здесь высотных ограничений, восстанавливая, таким образом, плотность застройки.

В режиме регенерации возникает здание, которые на самом деле одно, а снаружи (с улицы) кажется, что их четыре. По линии Зачатьевских переулков будет выстроено три домика – два маленьких одноэтажных, похожих на флигели среднестатистической городской усадьбы века этак XVIII-го – покрытые штукатуркой, без колонн, с барочными «ушастыми» наличниками. Эти «флигели» фланкируют садик перед домом Киреевских (гостиницей) и смысл их фасадного решения достаточно очевиден – похожим образом могла выглядеть московская допожарная застройка, которую мог застать знаменитый обитатель палат. Только функционально «флигели» оказываются «техническими помещениями», внутри они скрывают лифтовые шахты, ведущие в подземный гараж. Который, как сейчас обычно бывает, занимает все пятно застройки, обходя на положенное расстояние памятник XVII века. Третий объем, выходящий к переулкам, крупнее, его надземная часть двухэтажная, а декор фасадов тот же – желто-белый, штукатурный. Все вместе, что достаточно очевидно, призвано изображать средне-большую московскую усадьбу второй половины XVIII в.; или ее имитацию середины XIX в. Словом, можно спорить о том, надо или не надо выстраивать в центре города такие «обманки» - это уже вопрос политический, но надо признать что три дома прекрасно подходят под понятие «регенерация» - почти как эталон. Через сколько-нибудь лет можно будет пройти мимо и не заметить, что дома новые – если, конечно детали удастся сделать хорошо.

Четвертый объем этого здания-ансамбля решен контрастно. Он целиком стеклянный, хай-тековский и буквально врезан в «тело» штукатурной имитации-регенерации под углом 90 градусов. Этот корпус параллелен Остоженке, а Зачатьевским переулкам он показывает свой стеклянный угол, возвышающийся над штукатурной стеной псевдо-усадьбы, и добавляет, таким образом, к ансамблю интригу. Он откровенно противоречит историзму остальных объемов, резко переходя от имитации к откровенности модернистского стекла и железа. То, что корпус смело развернут, а не просто поставлен параллельно позади «исторического» фасада, претендует на толику внутреннего сюжета – как будто современное здание врезано в «старый» дом. На самом же деле, если подумать, то получается наоборот: штукатурно-стилизованный объем обступает собой стеклянный параллелепипед, как будто бы тот был уже здесь раньше, а потом наступила эпоха историзма и его обстроили. Совершенно очевидно, что комплекс намеренно рассчитан на подобную рефлексию, а ее неоднозначность в ряду смены московских приоритетов за последние 20 лет оказывается вполне уместной.

Следующая часть замысла архитекторов кажется особенно интересной – это проект благоустройства примыкающего к монастырскому участку городского сквера на углу между Остоженкой и Зачатьевскими переулками. Здесь стояла церковь Воскресения Нового, небольшой пятиглавый храм конца XVII в. с острой ампирной колокольней и трапезной, которая выступала прямо на трассу Остоженки, примерно так, как сейчас заполняет тротуар на Сретенке Владимирская церковь того же времени. Церковь взорвали в 1930-е годы, в начале 2000-х гг. шли разговоры о ее восстановлении в ряду многих разрушенных церквей – но до этого дело не дошло и теперь уже сложно сказать, хорошо это или плохо. В данном случае восстановлению и вообще строительству с рамках небольшого сквера законодательно препятствует то, что он имеет официальный статус природного комплекса. Сквер принадлежит городу, однако монастырские власти высказали пожелание установить в сквере памятный знак в честь разрушенного храма.

Архитекторы – Павел Андреев и ГАП проекта Сергей Павлов нашли, как мне кажется, красивое решение этой задачи – они предложили открыть и музеефицировать фундаменты церкви, предварительно проведя в них раскопки. Большая часть стен храма приходится на территорию сквера – их контуры будут обозначены каменной кладкой, в идеале скрывающей под собой реальные остатки фундамента. Похожим образом в Пскове экспонируются остатки церквей, разобранных по указу Петра I для устройства на их месте земляных укреплений – храмы Довмонтова города: их фундаменты прикрыты современной реставрационной кладкой и в таком виде доступны для осмотра. В Москве пока подобные приемы не использовались, вероятно, если замысел осуществится, то он будет первым почином такого рода.

На месте церковной колокольни – там, где был вход в храм, теперь планируется сделать главный вход в сквер, поставив над остатками фундаментов стеклянную арку, примерно на месте стен колокольни. Стекла должны служить выставочной витриной – за ними будут выставляться материалы по истории разрушенного храма, монастыря, Остоженки вообще. Далее – посередине бывшей трапезной будет устроена прямая дорожка, имитирующая покрытие храмового пола, ведущая к месту церковного наоса (четверика), «пол» которого будет опущен на несколько ступенек, а посередине будет стоять «памятник церкви» в виде небольшой стеллы-часовенки. Весь сквер обнесут оградой, похожей на ту, которая была у церкви, а внутри – помимо руины – проложат изогнутые дорожки, ведущие к двум другим входам в сквер. Получается парк имени храма, пусть небольшой, но отличающийся большой степенью деликатности по отношению к разрушенному наследию. Откровенно говоря, деятели 1930-х годов наделали много таких скверов – если бы удалось применить эту методику – раскопок с последующей, условно говоря, «парковой» музеефикацией, хотя бы к части таких скверов, это принесло бы российской культуре очень много пользы.