Большой подземный театр

Подземный зал – новая площадка, которая позволит Большому театру проводить репетиции музыкальных коллективов любого состава, включая совместные репетиции симфонического оркестра и хора. Изначально планировалось, что зал, расположенный на 15-метровой глубине, станет местом проведения не только репетиций, но и концертов, однако позже от этой идеи отказались. Основными аргументами «против» стали соображения безопасности зрителей. Полтора года назад тогдашний мэр Москвы Юрий Лужков подверг проект подземного репетиционно-концертного зала, выполненный ЗАО «Курортпроект», резкой критике и дал распоряжение подключить к работе над ним «Моспроект-2». Архитектору Павлу Андрееву (под руководством которого велось строительство первой очереди – новой сцены ГАБТ) было поручено разработать предложения и проект интерьеров новой зрительской зоны в подземной части под аванплощадью Большого театра для размещения нового фойе и репетиционного зала. Впрочем, этим участие мастерской Андреева в проекте реконструкции знаменитого театра не ограничилось.

«В результате анализа уже реализуемого проекта нами был сделан ряд предложений по изменению планировочной структуры подземной части, изменению и упорядочиванию движения зрителей, – рассказывает Павел Андреев. – Работа велась параллельно со строительством, выполняемом в этой зоне СУ 155, что стало непростым испытанием для всех участников проектирования, потребовав понимания, терпимости, проявления истинного профессионализма. Огромная заслуга в том, что все получилось, принадлежит нынешнему руководителю авторского коллектива архитектору Юрию Стефанчуку и тогдашнему руководителю строительства Якову Саркисову».

Работа над проектом подземного репетиционного зала с самого начала строилась если не на конфликте интересов, то на постоянном противопоставлении двух разных точек зрения на то, какова приоритетная функция этого пространства. В частности, представителям городских властей казалось, что оно, в первую очередь, должно служить репрезентативным фойе для проведения важных мероприятий государственного и местного масштаба, тогда как руководство театра видело в нем, прежде всего, репетиционный зал, позволяющий, помимо прочего, вести профессиональную звукозапись.

«Когда мы пришли на этот объект, ситуация там была едва ли не аховая, – вспоминает Павел Андреев. – Заказчик в ужасе хватался за голову, так как должен был вести строительство, но принял объект от предшественника в тяжелейшем состоянии проваленных сроков, отсутствия проекта, согласований, смет… Генеральному проектировщику тоже приходилось несладко – он с трудом разбирался в разных версиях проекта, соединяя отдельные работы по сценической, исторической и подземной части,  выполненные субподрядчиками, не связанными друг с другом договорами. И тут добавился еще и «Моспроект 2» со своими идеями по трансформации подземного пространства и превращения его в автономный комплекс, который, с одной стороны, дополнит театр новым общественным пространством, соответствующим мировому статусу Большого, его функции «императорского» театра, а с другой, обеспечит комфортное и безопасное пребывание не менее 300 посетителей, к услугам которых будет не только трансформируемый концертный зал, но и весь комплекс «сервисов» – гардеробы, буфеты, даже конференц-зал». 

Работа над проектом была начата с изменения планировочной структуры подземной части. Архитекторы дифференцировали зрительские потоки и организовали доступ в подземную часть как из главного вестибюля ГАБТа, так и непосредственно со стороны улицы Петровки и Щепкинского проезда. Новое фойе расположено на глубине 8 метров и с уровнем входа связано с помощью лестниц, лифтов и эскалаторов, обеспечивающих обслуживание посетителей и организацию различных мероприятий не только до или после спектакля, но и параллельно с ними, будь то торжества, презентации или выставки.

Обособленное ранее пространство репетиционного зала теперь трансформируется с помощью мобильных звукоизолирующих перегородок и планшета, разделенного на ряд сегментов и тем самым позволяющего варьировать уровень и «профиль» концертной площадки, создавая необходимые условия для размещения большого оркестра, амфитеатра для хора или зрительских рядов с креслами. Специальное механическое оборудование, разработанное московскими инженерами, позволит не только осуществлять подобное «перевоплощение» максимально быстро, но и сделает его абсолютно безопасным для зрителей – при изменении уровня пола синхронно выдвигающиеся барьеры исключат возможность падения человека в образующийся провал.

Следуя за конструкцией перекрытия аванплощади театра, центральная часть фойе, в плане напоминает раскрытый веер, а полуциркульная трансформируемая площадка, ограниченная расположенным по окружности колоннами, вызывает к памяти классические образы греческого и римского театров с открытой сценой. Особое внимание при проектировании этого пространства архитекторы уделили мероприятиям по подавлению подземных вибрационных шумов, передающихся от метро через строительные конструкции, и акустической обработке внутренних поверхностей, разработанных при участии немецких инженеров.

Что же касается интерьеров репетиционного зала, то они были разработаны мастерской еще в мае 2009 года и выбраны руководством театра из числа других предложений. Их основной темой стал раздвинутый занавес, открывающий стены домов, похожих на ренессансные римские палаццо. Тем самым, как поясняет Павел Андреев, создается пространство, в котором, собственно, и было рождено театральное действо. «Когда-то естественными декорациями для него служили здания, перспективы улиц и площадей итальянских городов, впоследствии многократно перенесенные в архитектуру театральных зданий и сами зрительные залы многих стран», – говорит архитектор. Цветовое решение интерьеров традиционно для Большого театра – это светлая бежево-золотистая гамма. Ввиду того, что горючие материалы запрещены к использованию в подземном пространстве, применяется натуральный камень (гранит, мрамор, травертин), а также декоративная штукатурка разной финишной отделки, имитация буазери.

Итак, подземный зал напоминает глубоко ушедшую под землю сцену классического театра; скорее ренессанского, чем античного, хотя для античного оказаться под землей, конечно, естественнее. Таким образом архитектор оказывается в рамках темы «конструирования руин», в последние 20 лет популярной среди московских классиков. В данной ситуации это логично: архитектор метафорически «откапывает» в подклете Большого классические корни его искусства в виде его фигурального (то есть ранее никогда не бывшего) театра-предшественника. Похожим образом, и кстати сказать неподалеку, в Александровском саду, двести лет назад Осип Бове сооружал под стенами Кремля руины греческой дорики («Грот», 1821 г.), которой, конечно же, там никогда не было и быть не могло.

Напомним, что Павел Андреев далеко не впервые сталкивается с важными памятниками архитектуры Москвы: именно ему, в частности, принадлежат проекты контекстуальных реконструкций в историческом центре Москвы, а также работы по реставрации и реконструкции ГУМа и Манежа.