Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: Европа и отказ от формы
Рассматривая тематические павильоны и павильоны европейских стран, Григорий Ревзин приходит к выводу, что «передовые страны показывают, что архитектура это вчерашний день», главная тенденция состоит в отсутствии формы: «произведение это процесс, лучшая вещь – тусовка вокруг ничего».
В статье Юлии Тарабариной об ЭКСПО рассматривается история выставки от 2017 года, мастерплана HOK, Populous и Arup, до ее нынешнего состояния. Там в частности павильон Opportunity (Возможность) Бьярке Ингельса и BIG потерялся и был заменен неопределенной структурой не звездного бюро AGi Architects. По сценарию павильон Opportunity представлял город будущего, и то, что будущее превратилось в невнятность, символично, так сказать, в перспективе человечества вообще.
Но применительно к выставке тут другой сюжет – задуманная структура из трех полюсов превратилась в бинарную, в противостояние двух британских звезд, павильон Mobility (Подвижность, он же Alef) Нормана Фостера и Terra (Земля, он же экология) Николаса Гримшо.
Mobility Фостера сделано в форме трехлепесткового пропеллера, который расширяется кверху и тем самым взлетает. Увидев его, я вспомнил, с каким увлечением этот мастер говорил о винтовых истребителях эпохи второй мировой (он даже просил меня изучить возможности приобретения какой-нибудь машины в личное пользование). В известном смысле его здание является вариацией на тему, которую Сергей Чобан использует в павильоне России – бесконечные горизонтальные ленты фасада создают иллюзию вращения, когда смотришь на здание, оно будто плывет по кругу. Только Чобан делает это ярморочно ярко, а Фостер индустриально серо, у него такой крупноформатный стальной вентилятор. Машинная мощь и сдержанность может радовать людей определенного склада, других нет, но так или иначе это формула мобильности. Однако именно формула, форма. Mobility переведена в пластический мотив, в скульптуру.
Хотя в СССР антенные поля ракетных войск стратегического назначения были территориями, категорически запрещенными для посещения гражданами вообще и стран НАТО особенно, Николас Гримшо, мне кажется все ж таки туда проник, не все понял, но испытал большое воодушевление. Его павильон Земли – это разные антенны, среди деревьев и в форме деревьев, что кажется несколько наивной маскировкой. В лесу из деревьев и антенн замаскирован большой, полуподземный объем со столь запутанной внутренней структурой входов, переходов и уровней, что подозреваешь какую-то скрытую функцию. Более или менее в середине находится бассейн, который должен собирать конденсат, но он не собирает и воды в нем нет. Если к этому добавить, что в кроне древовидных антенн должны были быть солнечные батареи, но их не наблюдается, то напрашивается вывод, что тема Sustainability (устойчивое развитие), которой посвящен павильон – это новый вид оружия массового поражения, оно пока непонятно как работает, но когда узнаешь, мало не покажется. Самое сильное впечатление от павильона Гримшо – гигантские стальные гнутые лапы, на которых стоят антенны. Сотни тысяч тонн стали, отлитые в очень мускулистый жест, напоминающий нижние ярусы конструкций Эйфелевой башни, только без изящества Ар Нуво. Удивительно, каких ресурсов, какой индустриальной мощи требует агитация за экологическое сознание.
Но главное – это вообще не здание, у него нет формы. Это территория, зона особого назначения, процесс, деятельность, активность – что угодно, но не дом. В принципе павильон Opportunity поддерживает ту же тенденцию уничтожения здания, только если у Гримшо это сделано ярко, то здесь получилось само собой в силу неоднократного пересмотра проекта. Это набор каких-то случайных стен, лестниц и крыш из ткани, которые не попали на прикрываемые ими объемы и вылазят во все стороны. Так создается ощущение каких-то возможностей.
О содержании павильонов говорить не имеет особого смысла. Моя умная и серьезная коллега Анастасия Щербакова написала мне про павильон Фостера, что «тема мобильности не раскрыта», и это совершено верно. Забавное на мой взгляд дополнение заключается в том, что мобильность тут удачно соединилась с конъюнктурностью, потому что раскрывается она через идею кочевников как мобильного отряда человечества, а кочевники – они же бедуины, они же граждане Арабских Эмиратов. Так что вместо тематического павильона получился второй павильон хозяйки ЭКСПО. На входе там сидят три огромные, в пять человеческих ростов, восковые фигуры, очень натуралистически сделанные мусульманские старцы. Вид их отрицает всякую идею движения, они напоминают сцену из «Белого солнца пустыни», где три такие старца покоятся на ящиках с динамитом, и на все вопросы отвечают с равнодушным спокойствием «давно тут сидим». Уж эти трое здесь точно сидят со времен до основания ОАЭ. Особенность этой ЭКСПО в том, что основные положения главного послания выставки излагаются в бездарно развлекательной форме для детей, дошкольников и младшего школьного возраста, так что взрослому человеку даже трудно понять, о чем оно (девиз выставки – «соединяя умы, создаем будущее») и совсем невозможно ответить на вопрос, зачем выстроены такие большие дорогие дома, если в них такие бессмысленные и неумелые экспозиции.
Противостояние Фостера и Гримшо организует основную коллизию поисков претендующих на архитектурное лидерство европейских стран. И Фостер проигрывает.
Концепцию иконического здания, чья форма является пластическим выражением идеи, позволяют себе редкие европейские страны. И все какая-то периферия, мелочь, будто специально, чтобы показать, что это такие позавчерашки.
Ну вот павильон Норвегии (Rintala Eggertsson), задуманный в виде стального корабля, тупоносого, немного под 1960-е. Или Португалия (Saraiva е Associados), вещь, напоминающая социальное жилье 1960-х, играющая, кажется, на формальной нелепости, к которой можно прийти, твердо следуя принципу «форма следует функции» – она так остра, что обращает на себя внимание. Или Финляндия (JKMM), куб с разрезом занавеса, за которым деревянная пещера. Архитекторы заявляют, что пытаются следовать традициям Аалто (это, впрочем, провозглашают все финские архитекторы), и хотят создать в пустыне шатер из льда и дерева – вполне рафинированная модернистская скульптура, вызывающая в памяти образ сауны. Люксембург (Metaform, возможно единственная известная в мире архитектурная фирма в этой небольшой стране) – это даже изысканная архитектурная скульптура в форме ленты Мебиуса, и внутри там в том числе про вклад Люксембурга в освоение Космоса, хотя это дополнено развеселым аттракционом в виде катальной горки.
Иконическое здание, здание-скульптура – это классика архитектурного авангарда, модернизма, неомодернизма – классика современной архитектуры вообще. Павильон страны в форме корабля, плывущего в будущее – кто такого не делал? Да их целые флотилии там затонули. Кто из советских архитекторов не боготворил Аалто, надежного поставщика сдержанных органических мотивов для санаториев ЦК КПСС? И в мусульманском секторе ЭКСПО сегодня именно эта концепция острых формальных поисков незабываемой формы является главным занятием. Вы ведь заметили как похожи между собой Люксембург и Катар Калатравы? Это одна и та же концепция, здание-скульптура. Это очень радует архитектурного критика, особенно с образованием, в общих чертах завершенным 40 лет назад. Но проблема в том, что в Европе так больше не носят.
Возможно потому, что больше нет признанной формальной концепции. Возьмите павильон Бельгии (Vincent Callebaut). Он начинается как Сингапур с зеленым фасадом, а потом резко обрывается и становится финским деревянным шатром, модной в 2000-е компьютерной графикой из пиломатериалов. Это классическая химера, коза с головой льва. И это порождение химерического сознания, оно не может создать форму, оно в нее не верит.
Для тех, кто знает, что такое архитектура Голландии, у нее поразительный павильон (Michiel Raaphorst и Rudolph Eilander, фирма V8). Голландия – это лидер современной архитектуры. Павильон ее представляет собой прямоугольный ангар, собранный из ржавого швеллера, который употребляется для строительства дамб. Фасад – пленка, созданная из пластикового мусора, исключительно противная на вид и ощупь субстанция. Полы тоже сделаны из переработанных отходов не хотелось бы вдаваться в подробности чего, такой как бы мелкий гравий, но не хрустит, а подпружинивает. Бежевый материал, к ногам не липнет, но все равно хочется их вытереть. Идея в том, что когда ЭКСПО закончится, то все это обратно уйдет в переработку без остатка. Архитектура чтобы ее разрушить – да стоило ли строить? Она, конечно, получает свое право быть из магии Sustainability, но путем самоубийства.
Голландец по природе героический человек, что решил, то решил, не все на такое способны. Две не столь уверенные в себе европейские страны – Испания и Австрия – решили припасть не к живительному току экологии, а к живительному току толерантности. Обе создали диснеевские версии арабской деревни, Испания (Amann-Canovas-Maruri) из ткани, а Австрия (Querkraft Architekten) более серьезный, из твердых материалов. Эффект получился комический, как у Азербайджана с Оманом, выглядит это как декорации к съемке рекламы моющего средства, жители одной деревни, пластиковой, купили новое и уже помыли посуду, а жители второй, глиняной, все еще трут свои сковородки старым хозяйственным мылом.
Внутри у них совсем разные концепции, в Испании аттракцион для школьников, интересующихся техникой, там чем больше народу ходит по кругу, тем больше светится висячая композиция из чего-то вроде старых шин, сваленных у шиномонтажа, а у Австрии тоже для школьников, но интересующихся историей, там экологические призывы излагаются посредством палеолитических наскальных рисунков.
Мне понравился павильон Англии, который делала Es Devlin, не архитектор, а сценограф, известная по инсталляциям для концертных выступлений Бейонсе, Канье Уэста, Адель и т.д. У нее павильон в форме бревна, распущенного на лесопилке, и при этом каждый пиломатериал в торце завершается высказыванием, которое генерят посетители павильона, и что они не сгенерят, вместе получается стихотворение. Понравилось мне это, возможно, по ложным основаниям. Мне кажется, это очень буквальное, немного ученическое воспроизведение идеи видеомы Андрея Вознесенского, стихотворение-здание, то есть такой ретрофутуризм. При этом я не уверен, знает ли Дэлвин об этих опытах Андрея Андреевича, возможно, она изобрела это дело заново самостоятельно и гордится как небывалым авангардным жестом так же, как когда-то гордился он. Но в любом случае в идее поддержать разваливающуюся пластику архитектуры философской лирикой есть симпатичное благородство – все лучше, чем экологией или толерантностью.
И все же всё это павильоны. А три европейских гранда – Франция, Германия и Италия, и примкнувшие к ним Швеция и Швейцария, отказались от здания вообще, как Гримшо. Они довольно разные по исполнению. Германия (LAVA) сделала обширное помещение из двух параллелепипедов разных размеров, поставленных друг на друга так, чтобы не возникало подозрения в художественном смысле такой постановки (отсутствие симметрии или динамики или пропорциональной гармонизации или контраста – просто так встало и не надо спрашивать почему), и прикрыла его многими железными трубами. Лес из труб может создавать графические эффекты, нечто вроде компьютерного построения оф-лайн, но тут нет, никакой графической логики в композиции не предусмотрено. Посетитель блуждает среди них как подвижная часть фасада, и наблюдать за перемещениями людей в пространстве без логики любопытно. Внутри там подробно и добротно сделанная экспозиция экологической направленности, которая придала бы сдержанной респектабельности школьному уроку по природоведению.
Тоже лес, но деревянный, симметричный и графически выверенный показала Швеция (Alessandro Ripellino). Это европейская страна с этническим уклоном, немного декорация фильма про викингов. Главная усадьба лагеря клана, и сейчас появятся угрюмые бородатые мужики с топорами. Но если считать, что они добрые внутри, то вполне занимательно.
Павильон Франции (Pérez-Prado + Celnikier&Grabli), стоя прямо перед ним, трудно найти. Так бывает, нужно тебе в какое-то здание у метро, и оно есть, но перед ним какие-то кафе, киоски, магазины, и ты не в состоянии сказать, как оно выглядит и где оно уже началось. Павильон начинается с кафе и задних помещений за ним, а потом какие-то сувениры, и ты идешь, и непонятно, когда ты уже внутри. Зато там появляются прекрасные французские люстры, сервизы, мебель, так что ты вспоминаешь, что такое вообще-то ЭКСПО и зачем оно было придумано. Но это, конечно, мимолетное видение. Только Франция может наплевать на европейские приличия и показать в этом мире уроков толерантности и природоведения бесстыдную роскошь Baccarat.
Павильон Франции, Pérez-Prado + Celnikier&Grabli, ЭКСПО 2020
Ну и, наконец, Италия (CRA – I.Rota-Matteo Gatto). Перед вами вы знаете что – игрушечный цирк шапито. Хотя и не круглой, а прямоугольной формы. Стен у него нет – вместо этого бахрома канатов, не очень опрятная, потому что канаты сплетены из переработанных пластиковых бутылок. И внутри это тоже напоминает цирк, только не ту часть, где зрители, а где лестницы, переходы, клетки для зверей и склад реквизита. Там очень напихано всего. Инновационная водоросль Spirulina, которая поедает все отходы в воде и дает в два раза больше кислорода, чем обычная, и они ее собираются послать в Космос, там и ракета для нее припасена. Экспозиция про итальянское кино 1960-х с фотками артистов и реквизита. Деревянная композиция на тему Пантеона с ордером из мультфильма «В стране невыученных уроков-2». Ну и главное – ротондальное пространство, сплошь обделанное настоящей золотой смальтой (итальянский гламур для дубайского зрителя), с малой ротондой, внутрь которой вставлена голова Давида Микеланджело (о, великое искусство Ренессанса!), изготовленная из полупрозрачного вторичного продукта с прожилками (sustainability). Я считаю, это лучший европейский павильон – никто так ярко, артистично и раскованно не передает нового духа эклектики, конъюнктурности и абсурда, как итальянцы.
Я бы, конечно, пришел к выводу, что Европа загнивает, а настоящая надежда только на арабов (ну и на Россию), но поскольку я еще в детстве приходил к нему на политинформациях в школе, потом на семинарах по марксизму-ленинизму в университете, и даже на экзамене в аспирантуре отвечал про дальнейшее загнивание капитализма, я, пожалуй, воздержусь. Смысл происходящего, самым простым и лобовым образом объясняет Швейцария (OOS) – спасибо ей, это простая и честная европейская страна. Вообще-то павильон повторяет прием, который использует Саудовская Аравия, и который ввел в 2015 году Сергей Чобан в павильоне России. Фасад – это огромное зеркало, в котором отражается очередь – с той разницей, что здесь только зеркало и ничего кроме зеркала. Форма здания – это социальный процесс, который оно генерит. Не камень и не пространство, а люди – материал архитектуры, их эмоции, движения и занятия теперь декорируют постройку как ордер или абстрактные композиции в стиле Кандинского и Малевича.
Все европейские павильоны – это не дома, а кампусы, собрания людей вокруг непонятно чего. И им самим тоже непонятно, но они собираются. Парадокс заключается в том, что эта характеристика – собрание людей вокруг непонятно чего, и им самим тоже непонятно – точное описание ЭКСПО в целом. Когда-то она была вокруг товаров, потом вокруг архитектуры. Но передовые страны показывают, что архитектура – это вообще вчерашний день. Фостер и Калатрава – это товар, который Европа сбывает арабам (да и я бы прикупил), а сами они больше так не делают.
Современная архитектура питается энергией авангарда, но теперь искусство пришло к тому, что оно не произведение, а процесс. Лучшая вещь – это тусовка вокруг ничего. Зодчие пытаются усвоить этот сложнейший прием. И уже получается.
Опровержение и сравнение: конкурс красноярского театра
Начали писать опровержение – ошиблись, при рассказе о проекте Wowhaus, который занял 1 место, с оценкой объема сохраняемых конструкций, из-за недостатка презентационных материалов – а к опровержению добавилось сравнение с другими призерами, и другие проекты большинства финалистов. Так что получился обзор всего конкурса. Тут, помимо разбора сохраняемых разными авторами частей, можно рассмотреть проекты бюро ASADOV, ПИ «Арена» и «Четвертого измерения». Два последних старое здание не сохраняют.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
Теряющая смысл интеллигентность
На днях журналистам показали здание хлебозавода №5, обновленного по проекту Сергея Чобана. Публикуем размышления Григория Ревзина об этом проекте.
Пользы не сулит, но выглядит безвредно
Мы попросили Марию Элькину, одного из авторов обнародованного в августе 2020 года письма с критикой законопроекта об архитектурной деятельности, прокомментировать новую критику текста закона, вынесенного на обсуждение 19 января. Вывод – законопроект безвреден, но архитектуру надо выводить из 44 и 223 ФЗ.
Буян и суд
Новость об отмене парка Тучков буян уже неделю занимает умы петербуржцев. В отсутствие каких-либо серьезных подробностей, мы поговорили о ситуации с архитекторами парка и судебного квартала: Никитой Явейном и Евгением Герасимовым.
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Помпиду наизнанку
Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.
Спасение Саут-стрит глазами Дениз Скотт Браун
Любое радикальное вмешательство в городскую ткань всегда вызывает споры. Джереми Эрик Тененбаум – директор по маркетингу компании VSBA Architects & Planners, писатель, художник, преподаватель, а также куратор выставки Дениз Скотт Браун «Wayward Eye» на Венецианской биеннале – об истории масштабного проекта реконструкции Филадельфии, социальной ответственности архитектора, балансе интересов и праве жителей на свое место в городе.
Победа прагматиков? Хроники уничтожения НИИТИАГа
НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства сопротивляется реорганизации уже почти полгода. Сейчас, в августе, институт, похоже, почти погиб. В недавнем письме президенту РФ ученые просят перенести Институт из безразличного к фундаментальной науке Минстроя в ведение Минобрнауки, а дирекция говорит о решимости защищать коллектив до конца. Причем в «обстановке, приближенной к боевой» в институте продолжает идти научная работа: проводят конференции, готовят сборники, пишут статьи и монографии.
Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре
«Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре» Дениз Скотт Браун – это результат личного исследования вопросов авторства, иерархической и гендерной структуры профессии архитектора. Написанная в 1975 году, статья увидела свет лишь в 1989, когда был издан сборник "Architecture: a place for women". С разрешения автора мы публикуем статью, впервые переведенную на русский язык.
Пять главных больных тем охраны наследия
В преддверии фестиваля «Архитектурное наследие» публикуем несколько мнений – Ирины Крымовой, Ирины Маркиной и Петра Черненко – об актуальных российских проблемах в области охраны наследия.
ВХУТЕМАС versus БАУХАУС
Дмитрий Хмельницкий о причудах историографии советской архитектуры, о роли ВХУТЕМАСа и БАУХАУСа в формировании советского послевоенного модернизма.
Архитектурный протекционизм по-шведски
Башни-близнецы бюро OMA в Стокгольме не получили главную архитектурную награду Швеции: это не просто каприз жюри, объясняет Елена Волкова.
Еще одна история
Рассказ Феликса Новикова о проектировании и строительстве ДК Тракторостроителей в Чебоксарах, не вполне завершенном в девяностые годы. Теперь, когда рядом, в парке построено новое здание кадетского училища, автор предлагает вернуться в идее размещения монументальной композиции на фасадах ДК.
Сергей Скуратов: «Школа должна была стать жемчужиной...
Говорим с Сергеем Скуратовым о результатах конкурса на здание в центре комплекса, которым архитектор занимается с 2006 года. Показываем не победивший конкурсный проект и делаем попытку изучить случай.
К проблеме хронологии сталинской архитектуры
Дмиртий Хмельницкий – о том, что советский конструктивизм последних лет был, на самом деле, сталинской архитектурой: «по социальному смыслу, типологии и функциональному содержанию».
Арки, ворота, окна, проемы, пустоты, дырки
В архитектуре АБ «Остоженка», особенно в крупных комплексах, значительную роль играют арки, организующие пространство и массу: часто большие, многоэтажные. В публикуемой статье Александр Скокан размышляет о роли и смысле масштабных цезур, проемов и арок.
Вавилонская башня культуры?
Реконструкция ГЭС-2 для Фонда V-A-C по замыслу Ренцо Пьяно в центре Москвы – яркий пример глобальной архитектуры, льстящей заказчику, но избежать воздействия сложного контекста этот проект все же не может.
WAF 2019: в ожидании финала
Говорим c авторами проектов, вышедших в финал премии WAF: об их взгляде на фестиваль, о проектах и вероятных способах презентации.
Проект Россия 88/89: архитектура вокруг человека
Главный редактор журнала Проект Россия Юлия Шишалова объясняет, почему номер, посвященный общественным интерьерам, получился двойным и почему добрая пятая часть журнала посвящена теме НЭР.
Архитектор об архитектуре и архитекторах
Тезисное изложение лекции Александра Скокана. Авторский подзаголовок – субъективная попытка рассказать о профессиональных проблемах.
Пять вредных вопросов
Интернет-издание Fast Company попыталось выяснить, какие вопросы лучше не задавать самому себе, чтобы не растерять свой творческий потенциал. К разговору о проблеме подключились специалисты, которые исследуют творчество или работу мозга.
Год 2021: что говорят архитекторы
Вот и наш новый опрос по итогам 2021 года. Ответили 35 архитекторов, включая главных архитекторов Москвы и области. Обсуждают, в основном, ГЭС-2: все в восторге, хотя критические замечания тоже есть. И еще почему-то много обсуждают минимализм, нужен и полезен, или наоборот, вреден и скоро закончится. Всем хорошего 2022 года!
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Толерантная эстетика терраформирования
Всемирная выставка – гигантское мероприятие, ему сложно дать какое-то одно определение и охватить одним взглядом. Тем более – такая амбициозная и претендующая на рекорды, которая, несмотря на превратности пандемии, открыта сейчас в Дубае. Не претендуя на универсальность, делаем попытку рассмотреть экспо 2020, где за эффектными крыльями «звездных» архитекторов и восторгом от исследований Космоса проступают приметы эстетической толерантности девелоперского проекта.
Система связей
Бюро HOK разработало мастерплан выставочного комплекса для Экспо-2020 в Дубае.
Технологии и материалы
Выгода интеграции клинкера в стеклофибробетон
В условиях санкций сложные архитектурные решения с кирпичной кладкой могут вызвать трудности с реализацией. Альтернативой выступает применение стеклофибробетона, который может заменить клинкер с его необычными рисунками, объемом и игрой цвета на фасаде.
Обаяние романтизма
Интерьер в стиле романтизма снова вошел в моду. Мы встретились с Еленой Теплицкой – дизайнером, декоратором, модельером, чтобы поговорить о том, как цвет участвует в формировании романтического интерьера. Практические советы и неожиданные рекомендации для разных темпераментов – в нашем интервью с ней.
Навстречу ветрам
Glorax Premium Василеостровский – ключевой квартал в комплексе Golden City на намывных территориях Васильевского острова. Архитектурная значимость объекта, являющегося частью парадного морского фасада Петербурга, потребовала высокотехнологичных инженерных решений. Рассказываем о технологиях компании Unistem, которые помогли воплотить в жизнь этот сложный проект.
Вся правда о клинкерном кирпиче
На российском рынке клинкерный кирпич – это синоним качества, надежности и долговечности. Но все ли, что мы называем клинкером, действительно им является? Беседуем с исполнительным директором компании «КИРИЛЛ» Дмитрием Самылиным о том, что собой представляет и для чего применятся этот самый популярный вид керамики.
Игры в домике
На примере крытых игровых комплексов от компании «Новые Горизонты» рассказываем, как создать пространство для подвижных игр и приключений внутри общественных зданий, а также трансформировать с его помощью устаревшие функциональные решения.
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Между светильником и трековой системой – модульная...
Российский бренд светодиодного оборудования Arlight представляет модульную систему APRIORI, универсальный конструктор, каждый элемент которого призван воплотить уникальную дизайнерскую задумку.
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Корабль
Следующий проект из череды предложений конкурса на павильон России на EXPO 2025 в Осаке, – напомним, результаты конкурса не были подведены – авторства ПИО МАРХИ и АМ «Архимед», решен в образе корабля, и вполне буквально. Его абрис плавно расширяется кверху, у него есть трап, палубы, а сбоку – стапеля, с которых, метафорически, сходит этот корабль.
«Судьбоносный» музей
В шотландском Перте завершилась реконструкция городского зала собраний по проекту нидерландского бюро Mecanoo: в обновленном историческом здании открылся музей.
Перезапуск
Блог Анны Мартовицкой перезапустился как видеожурнал архитектурных новостей при поддержке с АБ СПИЧ. Обещают новости, особенно – выставки, на которые можно пойти в архитектурным интересом.
Вторично использованная инфраструктура
Архитекторы CRA-Carlo Ratti Associati представили проект превращения нефтехранилища в порту Триеста в «зеленый» во всех смыслах энергетический парк.
Степь полна красоты и воли
Задачей выставки «Дикое поле» в Историческом музее было уйти от археологического перечисления ценных вещей и создать образ степи и кочевника, разнонаправленный и эмоциональный. То есть художественный. Для ее решения важным оказалось включение произведений современного искусства. Одно из таких произведений – сценография пространства выставки от студии ЧАРТ.
Рыба метель
Следующий павильон незавершенного конкурса на павильон России для EXPO в Осаке 2025 – от Даши Намдакова и бюро Parsec. Он называет себя архитектурно-скульптурным, в лепке формы апеллирует к абстрактной скульптуре 1970-х, дополняет программу медитативным залом «Снов Менделеева», а с кровли предлагает съехать по горке.
Лазурный берег
По проекту Dot.bureau в Чайковском благоустроена набережная Сайгатского залива. Функциональная программа для такого места вполне традиционная, а вот ее воплощение – приятно удивляет. Архитекторы предложили яркие павильоны из обожженного дерева с характерными силуэтами и настроением приморских каникул.
Зеркало души
Продолжаем публиковать проекты конкурса на проект павильона России на EXPO в Осаке 2025. Напомним, его итоги не были подведены. В павильоне АБ ASADOV соединились избушка в лесу, образ гиперперехода и скульптуры из световых нитей – он сосредоточен на сценографии экспозиции, которую выстаивает последовательно как вереницу впечатлений и посвящает парадоксам русской души.
Кораблик на канале
Комплекс VrijHaven, спроектированный для бывшей промзоны на юго-западе Амстердама, напоминает корабль, рассекающий носом гладь канала.
Хабаровск — город, загадочный тем, что он очень хорош. По всему это должен быть понятный большой (больше 600 тыс. населения) город советской индустриализации <...>.
Формулируй это
Лада Титаренко любезно поделилась с редакцией алгоритмом работы с ChatGPT 4: реальным диалогом, в ходе которого создавался стилизованный под избу коворкинг для пространства Севкабель Порт. Приводим его полностью.
Часть идеала
В 2025 году в Осаке пройдет очередная всемирная выставка, в которой Россия участвовать не будет. Однако конкурс был проведен, в нем участвовало 6 проектов. Результаты не подвели, поскольку участие отменили; победителей нет. Тем не менее проекты павильонов EXPO как правило рассчитаны на яркое и интересное архитектурное высказывание, так что мы собрали все шесть и будем публиковать в произвольном порядке. Первый – проект Владимира Плоткина и ТПО «Резерв», отличается ясностью стереометрической формы, смелостью конструкции и многозначностью трактовок.
Острог у реки
Бюро ASADOV разработало концепцию микрорайона для центра Кемерово. Суровому климату и монотонным будням архитекторы противопоставили квартальный тип застройки с башнями-доминантами, хорошую инсолированность, детализированные на уровне глаз человека фасады и событийное программирование.
Города Ленобласти: часть II
Продолжаем рассказ о проектах, реализованных при поддержке Центра компетенций Ленинградской области. В этом выпуске – новые общественные пространства для городов Луга и Коммунар, а также поселков Вознесенье, Сяськелево и Будогощь.
Барочный вихрь
В Шанхае открылся выставочный центр West Bund Orbit, спроектированный Томасом Хезервиком и бюро Wutopia Lab. Посетителей он буквально закружит в экспрессивном водовороте.
Сахарная вата
Новый ресторан петербургской сети «Забыли сахар» открылся в комплексе One Trinity Place. В интерьере Марат Мазур интерпретировал «фирменные» элементы в минималистичной манере: облако угадывается в скульптурном потолке из негорючего пенопласта, а рафинад – в мраморных кубиках пола.
Высокоэффективный Париж
Три жилых корпуса в парижской Олимпийской деревне по проекту бюро Brenac & Gonzalez & Associés задуманы как образец ресурсоэффективности.
Образ хранилища, метафора исследования
Смотрим сразу на выставку «Архитектура 1.0» и изданную к ней книгу A-Book. В них довольно много всякой свежести, особенно в тех случаях, когда привлечены грамотные кураторы и авторы. Но есть и «дыры», рыхлости и удивительности. Выставка местами очень приятная, но удивительно, что она думает о себе как об исследовании. Вот метафора исследования – в самый раз. Это как когда смотришь кино про археологов.
В сетке ромбов
В Выксе началось строительство здания корпоративного университета ОМК, спроектированного АБ «Остоженка». Самое интересное в проекте – то, как авторы погрузили его в контекст: «вычитав» в планировочной сетке Выксы диагональный мотив, подчинили ему и здание, и площадь, и сквер, и парк. По-настоящему виртуозная работа с градостроительным контекстом на разных уровнях восприятия – действительно, фирменная «фишка» архитекторов «Остоженки».
Связь поколений
Еще одна современная усадьба, спроектированная мастерской Романа Леонидова, располагается в Подмосковье и объединяет под одной крышей три поколения одной семьи. Чтобы уместиться на узком участке и никого не обделить личным пространством, архитекторы обратились к плану-зигзагу. Главный объем в структуре дома при этом акцентирован мезонинами с обратным скатом кровли и открытыми балками перекрытия.
Средиземноморская идентичность
Архитектор Амелия Тавелла выиграла конкурс на проект реконструкции термального центра на юге Франции, у самого берега Средиземного моря.
Сады как вечность
Экспозиция «Вне времени» на фестивале A-HOUSE объединяет работы десяти бюро с опытом ландшафтного проектирования, которые размышляли о том, какие решения архитектора способны его пережить. Куратором выступило бюро GAFA, что само по себе обещает зрелищность и содержательность. Коротко рассказываем об участниках.
Розовый vs голубой
Витрина-жвачка весом в две тонны, ковролин на стенах и потолках, дерзкое сочетание цветов и фактур превратили магазин украшений в место для фотосессий, что несомненно повышает узнаваемость бренда. Автор «вирусного» проекта – Елена Локастова.
Образцовая ностальгия
Пятнадцать лет компания Wuyuan Village Culture Media Company занимается возрождением горной деревни Хуанлин в китайской провинции Цзянси. За эти годы когда-то умирающее поселение превратилось в главную туристическую достопримечательность региона.
IPI Award 2023: итоги
Главным общественным интерьером года стал туристско-информационный центр «Калужский край», спроектированный CITIZENSTUDIO. Среди победителей и лауреатов много региональных проектов, но ни одного петербургского. Ближайший конкурент Москвы по числу оцененных жюри заявок – Нижний Новгород.
С градостроительной точки зрения самое примечательное в этом городе — это его план. Я не знаю больше такого большого города без прямых улиц. Так может выглядеть план средневекового испанского или шотландского борго, но не современный крупный город
Птица земная и небесная
В Музее архитектуры новая выставка об архитекторе-реставраторе Алексее Хамцове. Он известен своими панорамами ансамблей с птичьего полета. Но и модернизм научился рисовать – почти так, как и XVII век. Был членом партии, консервировал руины Сталинграда и Брестской крепости как памятники ВОВ. Идеальный советский реставратор.