Современное движение в Тель-Авиве

ЮНЕСКО внесло Тель-Авив в список Всемирного наследия за его уникальный массив модернистской архитектуры. Публикуем рассказ и фоторепортаж об архитектурной истории этого города, формировавшейся последователями Гропиуса, Ле Корбюзье, Мендельсона, Мис ван дер Роэ.

mainImg
По подсчетам ЮНЕСКО, в Тель-Авиве более 4000 модернистских построек начала 1930-х – 1950-х годов: это один из крупнейших массивов архитектуры этого времени в мире. Около половины из этих сооружений включено как объект «Белый город в Тель-Авиве – архитектура современного движения» в список Всемирного наследия. Исследователи ЮНЕСКО при этом разбили город на три сектора: Центр (A), бульвар Ротшильда (B) и район улицы Бялика (С_).

Схема зон ЮНЕСКО. Источник: maps.google.com и borderlandlevant



Кроме названия «Белый город», модернизм Тель-Авива также традиционно описывается термином «Баухауз», что подразумевает тесные связи этой архитектуры с принципами, преподававшимися в школе «Баухауз». Однако оба эти названия не слишком корректны, а активно употреблять их стали лишь в середине 1980-х. Несмотря на то, что зданий, отвечающих идеям «Баухауза», в городе не так много, Google выдает по соответствующему запросу больше картинок из Тель-Авива, чем из Дессау или откуда либо еще. А выпускник «Баухаза» Арье Шарон, один из самых «тель-авивских» архитекторов, указывал на то, что «Баухауз» стилем не является, и уже поэтому использование этого «ярлыка» ошибочно. Но такое определение прижилось, его подхватила газета New York Times, владельцы недвижимости, муниципалитет.

С названием «Белый город» – еще более сложная история. Шарон Ротбард в своей не так давно переведенной на русский язык книге «Белый город, черный город» приводит слова Жана Нувеля, своего преподавателя, приезжавшего в ноябре 1995 в Тель-Авив. «Мне говорили, этот город белый. Вы видите белое? Я – нет», – заметил Нувель, рассматривая панораму Тель-Авива с крыши. В результате, французский архитектор предложил включить оттенки белого в местные СНиПы, чтобы действительно «превратить город в симфонию в белых тонах».

Тель-Авив не белый. Его малоэтажная застройка дает мало тени, спрятаться от солнца негде, оно буквально давит и слепит – и так исчезает цвет, а город кажется белым. Ротбард утверждает, что поддерживают миф о белизне в политических целях: подчеркнутая европеизация города, его включение в число ведущих мировых столиц – список можно продолжать. Более подробно с точкой зрения Шарона Ротбарда можно познакомиться в его книге.

Как все начиналось

Тель-Авив – совсем молодой город для древней израильской земли. К началу XX века Палестина почти 400 лет находилась в составе Османской империи, поэтому в Первую мировую войну оказалась территорией противника Антанты и в этом качестве была атакована британской армией. Англичане вторглись в Палестину с юга и, разбив турок, оккупировали страну: к концу октября 1917 они взяли Беэр-Шеву, Газу и Яффу, а 11 декабря 1917 войска генерала Алленби вступили в Иерусалим. На Ближнем Востоке был установлен режим управления Великобританией по мандату Лиги Наций. Он продолжался с 1922 до 15 мая 1948.

После 1945 Великобритания оказалась вовлечена в обострившийся арабо-еврейский конфликт. В 1947 британское правительство заявило о своём желании отказаться от мандата на Палестину, аргументируя это тем, что оно не способно найти приемлемое решение для арабов и евреев. Созданная незадолго до того Организация Объединённых Наций на Второй сессии своей Генеральной ассамблеи 29 ноября 1947 приняла Резолюцию №181 о плане раздела Палестины на арабское и еврейское государства с предоставлением особого статуса району Иерусалима. За несколько часов до окончания действия мандата, на основании Плана раздела Палестины, было провозглашено Государство Израиль, и произошло это на бульваре Ротшильда в Тель-Авиве.

Но до этого исторического момента Тель-Авив успел появиться на свет и стать заметным городом Ближнего Востока – причем всего за несколько десятилетий. В 1909 к северо-востоку от древнего, на тот момент – преимущественно арабско-турецкого порта Яффа (Яффо) собрались шестьдесят еврейских семей и по жребию разделили на участки приобретенную ими землю. Эти поселенцы работали в самой Яффе, а рядом с ним хотели создать уютный жилой пригород для жизни – Ахузат-Байт. Там они возводили эклектичные особняки и другие постройки, которые можно и сейчас частично увидеть в районе рынка Кармель. Важно отметить, что и раньше вокруг Яффы появлялись еврейские кварталы: Неве Цедек – в 1887, Неве Шалом – в 1890. Таких кварталов к дате создания Ахузайт-Байта насчитывалось около десяти. Но именно основатели Ахузат-Байта хотели организовать для себя новое пространство, другую, отличную от Яффы, среду, задача которой была создать ивритскую культуру. Ключевым сооружением там стала гимназия «Герцлия», первое общественное здание нового города. Это точка, относительно которой весь город начинает разворачиваться к морю, поэтому многие постройки и улицы следуют треугольному плану. В 1950-х город сильно изменился, центр был смещен на север, а этот район оказался в упадке. Гимназию снесли, а ее новое здание возвели на улице Жаботински, ближе к реке Яркон. На старом же ее месте появился первый израильский небоскреб «Шалом Меир» (Šalom Meir).
Небоскреб «Шалом Меир». Фото © Денис Есаков
Небоскреб «Шалом Меир». Фото © Денис Есаков


Но вернемся к заре XX столетия, когда началась история Тель-Авива. Его название взяли у сионистского лидера и публициста Нахума Соколова: в 1903 он перевел с немецкого на иврит утопический роман основателя Всемирной сионистской организации Теодора Герцля «Альтнойланд» («Старая новая земля») под названием «Тель-Авив» («Холм весны/возрождения»), отсылающим к Книге пророка Иезекииля (3:15): «И пришел я к переселенным в Тел-Авив, живущим при реке Ховаре, и остановился там, где они жили, и провел среди них семь дней в изумлении».

Так Тель-Авив занял свое важнейшее место в истории: первый еврейский город в современном мире, первое сионистское городское поселение в Палестине.

План Геддеса
План Патрика Геддеса для Тель-Авива. 1925. Обложка его публикации 1925 года



Тель-Авив быстро вырос из пригорода в самостоятельный город, и у него появляется первый мэр – Меир Дизенгоф, который лелеял надежду превратить вверенный ему город в мегаполис. В 1919 он встретился с шотландским социологом и градостроителем Патриком Геддесом и обсудил с ним план развития города на 40 тысяч человек. Однако у Дизенгофа планы были еще грандиознее: он рассчитывал, что Тель-Авив вырастет до 100 тысяч жителей.

Геддесу поручили разработку генплана Тель-Авива, который он основал на концепции «города-сада», так популярной в начале XX века. Территория возникающего города была поделена на множество участков односемейных домов. Геддес запланировал 60 публичных садов (половина из них была реализована), озеленение также рассредоточено вдоль улиц и по бульварам. Основная рекреационная зона – пляжный променад в длину всего вытянутого вдоль моря города. Геддес проектировал город как комплекс взаимодействующих компонентов, структурированных в иерархические системы. Он сравнил рост города с системами перемещения воды в листьях. При росте города его ткань не должна разрываться: для этого необходимо внедрить туда полюса притяжения, вокруг которых будут развиваться улицы – как кровеносные сосуды в организме человека. Например, красивые бульвары привлекут гуляющих людей, а на пересекающих их торговых улицах фланирующие горожане превратятся в покупателей.

План Патрика Геддеса утвердили в 1926, а в 1927 он был ратифицирован Центральным комитетом по городскому планированию Палестины (Central Committee for Urban Planning for Palestine).

Интернациональный стиль

В начале 1930-х в Тель-Авив прибывают из Европы архитекторы: выпускник «Баухауза» Арье Шарон (Arieh Sharon), бывший сотрудник Эриха Мендельсона Йозеф Нойфельд (Joseph Neufeld), ученик Ле Корбюзье Зеев Рехтер (Ze’ev Rechter), последователь Людвига Мис ван дер Роэ Рихард Кауфман (Richard Kaufmann) и другие. Многие из них объединяются и вырабатывают принципы объединения «Круг» и договариваются совместными усилиями продвигать в строящемся городе авангардную архитектуру – в противовес эклектике. Позже к группе присоединились и другие архитекторы, многие из которых эмигрировали из Германии из-за прихода к власти нацистов. Члены «Круга» каждый вечер собирались после работы в кафе и обсуждали городские проблемы, архитектуру, конкретные планы по продвижению своих идей.

Архитекторов «Круга» не устраивала утвержденная городская планировка Геддеса, они называли ее традиционалистской и устаревшей. Она мешала им воплотить свои идеи, поэтому они хотели устроить «архитектурный бунт» – преодолеть официальный генплан и строить только по принципам современного движения. Особенно их не удовлетворяли два момента: принцип деления территории города на участки и выравнивание домов по красной линии вдоль улиц.

В 1929 на пост городского инженера был назначен Яков Бен-Сира (Яков Шифман, Jacob Ben Sira, Yaacov Shiffman). Он был инициатором и исполнителем многих крупных проектов, впоследствии сформировавших современный Тель-Авив, и потому его называют «создателем» Белого города. Бен-Сира переработал генплан Геддеса, так как считалось, что он мешает городу развиваться, расширил город на север и объединил районы на юге и востоке, не входившие в план Геддеса. Он последовательно отстаивал и внедрял в Тель-Авиве интернациональный стиль.

Выпускник петербургского Института гражданских инженеров Александр Клейн в своем генплане для Хайфы тоже основывался на органических ассоциациях: город должен походить на сеть сосудов древесного листа. Выходя из дома, человек должен видеть зеленые пространства, необходимые для «душевной гигиены», которые пересекаются улицами каждые 600–700 метров. Клейн считал бульвары нефункциональными и бессмысленными: дети там не играют, а взрослые не гуляют. Впрочем, бульвары Тель-Авива доказали обратное: и бульвар Ротшильда, и Бен-Циона активно используются горожанами и бизнесом.

«Круг» активно пропагандировал свои идеи. Влиятельный французский журнал Architecture aujourd’hui посвятил новой палестинской архитектуре спецвыпуск к парижской Всемирной выставке 1937 года; об идеях и проектах членов «Круга» писал ставший их «голосом» архитектурный критик и историк Юлиус Позенер (Julius Posener). В результате, идея о необходимости застраивать Тель-Авив современной, прогрессивной архитектурой находит поддержку в обществе, и влияние ее настолько сильно, что даже соседи – арабская буржуазия – строят виллы в интернациональном стиле.

До 1930-х и начавшейся тогда модернистской «архитектурной атаки», по словам Геддеса, Тель-Авив представлял собой «мешанину, борьбу разных вкусов», то есть воплощение эклектики. Йозеф Нойфельд предложил выстроить весь город в одном – «органическом» – ключе. Однако не стоит понимать этот термин буквально. Органичность очень важна для иудейских архитекторов, так как она отсылает к совершенству – человеческому телу: нет большей рациональности, чем в чудесах творения, и самый рациональный рационализм – органический. Исследовательница Катрин Вейль-Рошан (Catherine Weill-Rochant) предполагает, что израильские архитекторы использовали слово «органический» вместо «рациональный», не имея в виду собственно органическую архитектуру (скажем, идеи Ф.Л.Райта). Для них модернистская архитектура и есть органическая, божественно идеальная. Функциональность архитектуры, отсутствие излишеств – это очень органично, именно так создан человек. Этот термин использовался повсеместно.

По большей части строилось коммерческое жилье. Первые социальные дома появляются ближе к 1950-м. Выпускник Баухауза Арье Шарон проектировал первое кооперативное жилье для рабочих: он убедил владельцев нескольких участков объединиться и построить кооперативные дома вместо частных. Там же предполагались бытовые учреждения: столовая, прачечная, детский сад. Проект Шарона вдохновлен зданием «Баухауза» в Дессау.

Архитекторы, используя наработки «Баухауза», меж тем далеко в своих экспериментах не заходили. У них было традиционное отношение к пространству: четкое разделение частного и общественного. В первую очередь это заметно по улицам. Несмотря на то, что здания отступают от красной линии, ограды либо зелень эту линию поддерживают. Парадные и дворовые пространства также трактуются привычно: уличный фасад проработан до деталей, а задний зачастую может отличаться отделкой и проработкой в худшую сторону, он строго утилитарен. Город по-прежнему состоит из улиц, площадей, бульваров, тупиков: никаких модернистских инноваций в планировке, синтаксис городского пространства остается классическим. Соблюдается человеческий масштаб, большинство домов – не выше трех этажей, как и задумывал Геддес. Эта архитектура не подавляет человека.

Анализ периодики того времени показывает, что современная архитектура не была рациональным результатом генплана, а, скорее, возводилась вопреки градостроителям и традиционным нормам. Сложившийся ансамбль модернистской застройки – это следствие напряженной борьбы между формировавшими город силами: городскими властями, градостроителями и архитекторами.

Немаловажный момент: тогда Палестиной управляли британцы, поэтому они и принимали все решения. Однако власти Тель-Авива смогли добиться того, что крупные решения (на уровне генплана) утверждали английские чиновники, а решения на уровне районов, улиц, зданий принимались уже без их участия. Это и дало возможность авангардным архитекторам воплощать свои идеи.

ЮНЕСКО

Последующие 40 лет интернациональный стиль Тель-Авива «зарастал бытом»: балконы застеклялись, поддерживающие дома колонны на уровне первых этажей закрывались кирпичными стенами, светлый цвет фасадов темнел от времени и т.д. Белый город ветшал; однако в 1984 историк и архитектор Микаэль Левин (Michael Levin) организовал посвященную ему выставку в Тель-Авиве. Был поднят вопрос о сохранении и реконструкции «наследия Баухауза». В 1994 архитектор Ница Смук (Nitza Metzger-Szmuk), главный архитектор-реставратор при муниципалитете, подхватила идею Белого города. Она идентифицировала постройки 1930-х годов, чтобы составить список зданий, которые следует сохранить, наметила реставрационный план для Тель-Авива, где обозначила периметр Белого города, а летом 1994 организовала фестиваль «Баухауз в Тель-Авиве», куда съехались видные архитекторы из разных стран, а по всему городу проходили архитектурные, художественные и дизайнерские выставки. Смук составила и подала заявку о включении Белого города в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, что и произошло в 2003.

Первая реакция последовала от владельцев недвижимости: цены на квадратный метр в домах в «стиле Баухауза» взлетели до небес. В рекламных проспектах появились слоганы: «роскошные апартаменты в стиле Баухауза». Газета New York Times назвала Белый город «крупнейшим музеем Баухауза под открытым небом». Тель-Авив начинает воспринимать эти постройки как ценное наследие и как средство привлечения инвестиции. С тех пор были многочисленные исследования и публикации, реставрационные проекты. А плакаты, развешенные по городу, гласят: «Жители Тель-Авива гуляют, задрав головы… И теперь весь мир знает, почему!»

Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков
Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков
Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков
Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков



Площадь Зины Дизенгоф
Архитектор Женя Авербух (Genia Averbuch), 1934

Площадь названа в честь жены первого мэра Тель-Авива Зины Дизенгоф. Ее планировка, заложенная в плане Геддеса – круг с фонтаном в центре, служащий перекрестком трех улиц – Дизенгоф, Райнер и Пинскер, автомобили пущены по ее периметру, в то время как задуманная под ней парковка не была реализована. Площадь окружают фасады в едином, интернациональном стиле.
В 1978 площадь была реконструирована по проекту архитектора Цви Лишера (Tsvi Lissar), чтобы решить проблемы с транспортными пробками: ее поверхность приподняли, пустив автомобильные потоки под площадью. А пешеходы поднимаются туда с прилегающих улиц по лестницам и пандусам.
В 1986 на площади установили кинетический фонтан Якова Агама (Yaacov Agam), состоящий из нескольких огромных движущихся шестеренок. Части скульптуры приводились в движение движущимися под музыку потоками воды. Сам фонтан подсвечивался цветными прожекторами, и из его сердцевины в ритме музыки из газовых горелок вырывались языки пламени. Такое шоу устраивалось несколько раз в день.
В XXI веке был поднят вопрос о возвращении площади первоначального вида, так как ранее популярное место отдыха и прогулок горожан после реконструкции 1978 года стало лишь транзитным пространством. Реставрацией площади занялись в конце 2016 года.

Дом Рейсфельда. Фото © Денис Есаков
Дом Рейсфельда. Фото © Денис Есаков



Дом Рейсфельда
Улица Ха-Яркон, 96
Архитектор Пинхас Бижонский (Pinchas Bijonsky), 1935
Авторы реконструкции – бюро Amnon Bar Or Architects и Bar Orian Architects, 2009

Один из немногих домов в Тель-Авиве, где есть внутренний двор: у него три крыла, два из которых выходят на улицу Ха-Яркон и формируют этот двор. Крылья имеют закругленную форму, что было в 1930-е типовым решением для многих тель-авивских построек. В 2009 здание было отреставрировано, а над основным объемом надстроили четыре этажа офисов.

Дом Полищука («Дом-Cлон»). Фото © Денис Есаков
Дом Полищука («Дом-Cлон»). Фото © Денис Есаков
Дом Полищука («Дом-Cлон»). Фото © Денис Есаков



Дом Полищука («Дом-Cлон»)
Площадь Маген Давид, угол улиц Алленби и Нахалат Биньямин
Архитекторы Шломо Лясковский (Salomon Liaskowsky), Яков Оренштейн (Jacov Orenstein), 1934

Благодаря расположению на площади Маген Давид, где пересекаются четыре улицы, дом Полищука служит городским ориентиром. Абрис здания в форме буквы V и его ленточные окна с карнизами подчеркивают центр здания. Вместе с железобетонной перголой на крыше они формируют единое композиционные решение, ритм которого акцентирует угол со стороны площади. Форма дома отражает влияние схожих «угловых» построек Эриха Мендельсона. Она также перекликается с «Бейт Адар», первым офисным центром в Тель-Авиве.

Дом Хавойника. Фото © Денис Есаков
Дом Хавойника. Фото © Денис Есаков
Дом Хавойника. Фото © Денис Есаков



Дом Хавойника
Улица Монтефиори, 1
Архитектор Исаак Шварц (Isaac Schwarz), 1920-е
Авторы реконструкции – бюро Amnon Bar Or Architects, 2011

Первым архитектором дома был Иехуда Магидович (Yehuda Magidovitch), а Исаак Шварц создал окончательный вариант проекта.
Историческое трехэтажное здание, остроугольный треугольник в плане, располагалось напротив заднего фасада гимназии «Герцлия». К началу 1990-х дом почти полностью развалился, разделив судьбу всего района, а в процессе получил новых мощных железобетонных «соседей». Но здание было реконструировано, став символом неоднозначности закона о сохранении и современном воплощении образа Белого города.
В новом проекте добавлены еще три этажа с ленточными окнами, перенесены лестничные узлы, пристроен объем для шахты лифта, а главный фасад выпрямлен по контуру участка. Все это создало несоответствие между новой и старой частями дома Хавойника. Для решения проблемы на фасаде поместили пару ложных балконов на уровне четвертого этажа.
Здание не занимает весь угол участка между улицами Монтефиори и Ха-Шахар, и свободное место вмещает зеленый садик, который очень важен в этой плотной городской среде. Угол разворота дома, давший эту возможность, – результат изменения направления улицы в сторону моря согласно плану Геддеса.

Дом Шимона Леви («Дом-Корабль»). Фото © Денис Есаков



Дом Шимона Леви («Дом-Корабль»)
Улица Леванда, 56
1934–35

Здание с треугольным планом соединяет три улицы: Леванда, Ха-Масгер и Ха-Ракевет. Оно построено на холме Гиват-Марко над долиной реки Аялон в северо-восточном углу района Неве Шаанан: это место достаточно далеко от центра Тель-Авива, где в основном сосредоточены постройки Белого города.
Угловой фасад подчеркивает разворот Ха-Ракевет, по которой проходила железная дорога Яффа – Иерусалим, в сторону моря. Изначально проект включал в себя три этажа, но в процессе строительства высота увеличилась до шести. Это дало возможность использовать крышу здания как наблюдательный пункт для подразделений Хаганы; этажность и расположение участка позволяли контролировать значительную территорию вокруг. Контур здания – очень узкий и сравнительно длинный. Вертикальность также подчеркивается выделением объема лестничной клетки снаружи. Суженный объем верхнего этажа подчеркивает высоту дома и вместе с динамичным расположением балконов создает образ стремительного корабля.

Дом Шалем. Фото © Денис Есаков



Дом Шалем
Улица Рош Пина, 28
1933–1936

Холм Марко, где стоит дом, укреплен террасами с подпорными стенками, что создает эффектный рельеф, где, кроме дома Шалем, расположились еще два здания в интернациональном стиле: «Бейт Сарно» и «Бейт Калмаро».
Композиция дома с закругляющейся подпорной стенкой под торцевым фасадом вместе с выделенными объемами балконов перекликается со стоящим рядом домом «Бейт Хаония».
Исторически эта часть района Неве Шаанан – сосредоточение «складок» физического и социального пространства. Холм Марко был выкуплен у арабов деревни Абуль Джибан, за муниципальной границей Тель-Авива, и не был охвачен планом Геддеса. Рядом с холмом возвышался железнодорожный мост, по которому поезда шли из Яффы на север, в Тель-Авив, а потом возвращались обратно на юг и разворачивались в сторону Иерусалима. Внизу открывалась долина Аялон с рекой, наполнявшейся зимой водой с холмов Самарии. Это место и сегодня сохраняет свой пограничный характер, хотя в наши дни он воплощается в гораздо менее поэтичной форме.

Текст: Денис Есаков, Михаил Богомольный.
Фотографии: Денис Есаков
Улица Ховевей Цион, 16. Фото © Денис Есаков
Улица Буграшев, 12. Фото © Денис Есаков
Дом Крускала. Архитектор Рихард Кауфман, 1936. Фото © Денис Есаков
Улица Алленби, 33. Фото © Денис Есаков
Дом Готголда. Архитекторы Иегуда и Рафаэль Магидовичи, 1935-1936. Фото © Денис Есаков
Дом Рипштейна. Архитектор Иегуда Магидович. 1934. Фото © Денис Есаков
Бульвар Ротшильда, 79. Архитекторы Иосиф и Зеев Берлины, 1929. Перестройка и реставрация, архитектор Одед Рапопорт, 2013. Фото © Денис Есаков
Бульвар Ротшильда, 90. Фото © Денис Есаков
Дом Браун-Рабински. Архитекторы Иосиф и Зеев Берлины, 1932. Перестройка и реставрация, бюро Bar Orian Architects, 2013. Фото © Денис Есаков
Дом Кригера. Архитектор Зеев Рехтер, 1934. Фото © Денис Есаков
Дом Самуельсона. Архитектор Хаим Соколинский, 1932. Фото © Денис Есаков
Бульвар Ротшильда, 1. Фото © Денис Есаков
Улица Монтефиоре, 14. Фото © Денис Есаков
Улица Алленби, 93. Фото © Денис Есаков
Улица Рош Пина, 17. Фото © Денис Есаков
Улица Алленби, 140. Фото © Денис Есаков
Дом Варсотского и Зильбербойгена. Архитектор Р. Коэн. 1938. Фото © Денис Есаков
Дом Шами («Дом-Термометр»). Архитектор Иегуда Льолка, 1936. Фото © Денис Есаков
Конторское здание Якобсона. Архитектор Эмануэль Хальбрехт, 1937. Перестройка и реставрация, бюро Nitza Szmuk Architects, 2012. Фото © Денис Есаков
Дом Шика. Архитектор Авраам Кабири, 1934-1935. Фото © Денис Есаков
Дом Рубинского. Архитектор Люсиан Корнхольд, 1936. Перестройка и реставрация, бюро Amnon Bar Or Architects, 2008. Фото © Денис Есаков

16 Июня 2017

Похожие статьи
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Технологии и материалы
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Инновационные технологии КНАУФ в строительстве областной...
В новом корпусе Московской областной детской больницы имени Леонида Рошаля в Красногорске реализован масштабный проект с применением специализированных перегородок КНАУФ. Особенностью проекта стало использование рекордного количества рентгенозащитных плит КНАУФ-Сейфборд, включая уникальные конструкции с десятислойным покрытием, что позволило создать безопасные условия для проведения высокотехнологичных медицинских исследований.
Дизайны дворовых пространств для новых ЖК: единство...
В компании «Новые Горизонты», выступающей на российском рынке одним из ведущих производителей дизайнерских и серийных детских игровых площадок, не только воплощают в жизнь самые необычные решения архитекторов, но и сами предлагают новаторские проекты. Смотрим подборку свежих решений для жилых комплексов и общественных зданий.
Невесомость как конструктив: минимализм в архитектуре...
С 2025 года компания РЕХАУ выводит на рынок новинку под брендом RESOLUT – алюминиевые светопрозрачные конструкции (СПК), демонстрирующие качественно новый подход к проектированию зданий, где технические характеристики напрямую влияют на эстетику и энергоэффективность архитектурных решений.
Сейчас на главной
Растворенный в джунглях
В проекте Canopy House Марсиу Коган и его Studio MK27 предложили человечный вариант модернистского по духу дома, сливающегося с буйной тропической природой на востоке Бразилии.
Миражи наших дней
Если вы читали книгу Даши Парамоновой «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова», то проект торгового центра в Казани покажется знакомым. Бюро Blank называет свой подход «миражом»: кирпичные фасады снесенного артиллерийского училища возвели заново и интегрировали в объем нового здания.
Парящая вершина
Центр продаж по проекту бюро Wutopia Lab в дельте Жемчужной реки напоминает о горных вершинах – как местных, тропической провинции Гуандун, так и тяньшаньских.
Лекарство и не только
В нижегородском баре «Травник» бюро INT2architecture создало атмосферу мастерской зельевара: пучки трав-ингредиентов свисают с потолка, штукатурка имитирует землебитные стены, а самая эффектная часть – потолок с кратерами, напоминающими гнездо птицы ремез.
Наедине с лесом
Архитектор Станислав Зыков спроектировал для небольшого лесного участка, свободного от деревьев, башню с бассейном на крыше: плавая в нем, можно рассматривать верхушки елей. Все наружные стены дома стеклянные и даже водосток находится внутри, чтобы гости могли лучше слышать шум дождя.
Любовь не горит
Последняя выставка петербургской Анненкирхе перед закрытием на реставрацию вспоминает все, что происходило в здании на протяжении трех столетий: от венчания Карла Брюллова до киносеансов Иосифа Бродского, рок-концерты и выставки экспериментального искусства, наконец – пожар, после которого приход расцвел с новой силой. Успейте запечатлеть образ одного из самых необычных мест Петербурга.
Путь в три шага
Бюро HENN и C.F. Møller выиграли конкурс на проект нового больничного комплекса Ганноверского медицинского института.
Архитектура впечатлений
Бюро Planet9 выпустило книгу «Архитектура впечатлений», посвященную значению экспозиционного дизайна в современном культурном пространстве. В ней собраны размышления о ключевых принципах выставочной архитектуры, реальные кейсы и закулисные истории масштабных проектов. Предлагаем познакомиться с фрагментом книги, где речь идет о нескольких биеннале – венецианских и уральской.
Дом хорошего самочувствия
Бюро Triptyque и Architects Office создали первый в Бразилии многоквартирный дом для здоровой жизни: их башня AGE360 в самом центре вмещает спортивные и спа-объекты.
Блеск дерзновенный
Изучаем «Новый взгляд», первую школу, построенную за последние 25 лет в Хамовниках. У здания три основные особенности: оно рассчитано на универсалии современного образования, обучение через общение и прочее; второе – фасады сочетают структурное моллированное стекло и металлизированно-поливную керамику, они дороги и технологичны. Третье – это школа «Садовых кварталов», последнее по времени приобретение знаменитого квартала Хамовников. И дорогое, и, по-своему, дерзкое приобретение: есть некий молодой задор в этом высказывании. Разбираемся, как устроена школа и где здесь контраст.
Перья на ветру
Павильон по проекту шанхайского бюро GN Architects, подчеркивая красоту пейзажа, служит для привлечения туристов на островок Чайшань в Восточно-Китайском море.
Поворот ядра
Остроумное и емкое пластическое решение – поворот каждого этажа на N градусов – дал ансамбль «танцующих» башен, подобных друг другу, но разных; простых, но сложных. Авторы тщательно продумали один узел и немало повозились с конструкцией колонн, все остальное «было просто». Да, еще стены ядра на каждом этаже развернули – для максимальной эффективности офисных пространств.
Зеленый и чистый
Водно-ландшафтный парк в Екатеринбурге, созданный компанией Urban Green для проведения фестиваля ландшафтного искусства «Атмофест», включает семь «зеленых» технологий – от посевных цветников до датчиков замера качества воздуха и очищающего воду биоплато.
Пресса: Сергей Чобан: «Город-миллионник — это шедевр, который...
Архитектор Сергей Чобан объясняет замысел фасада нового здания Третьяковки в Кадашах, рассказывает о дизайне выставки русских импрессионистов и излагает свое видение развития большого города: что в нем можно строить и сносить, а что нет.
Лепка материи весеннего леса
За этим домом мы наблюдаем уже пару лет: вроде бы простой, не очень сложный, но как удачно вписался в микрорайонный контекст после развязок МСД. Здорово запоминается этот дом всем, кто хотя бы время о времени ездит по шоссе. На наш взгляд, тут Сергею Никешкину, миксуя популярные приемы и подходы архитектуры 2010-х, удалось простое, вроде бы, здание превратить в высказывание «на тему дома как такового». Разбираемся, как так вышло.
Что я несу?
До апреля в зале ожидания московского Северного речного вокзала можно посмотреть инсталляцию, посвященную истории грузоперевозок по Москве-реке. Используя эстетику контейнеров и кранов бюро .dpt создает скульптурный павильон, который заставляет по-новому взглянуть на пышные интерьеры вокзала, а также узнать, как менялась роль реки.
Слои и синергия
Концепция «Студии 44» для конкурса редевелопмента Ижевского оружейного завода основана на выявлении и сохранении всех исторических слоев главного корпуса, который получает функцию культурно-инновационного центра. «Программа» здания помогает соединить профессионалов из разных сфер, а эспланада, набережная Ижа и «заводской» сад – провоцировать дальнейшее изменение прилегающих территорий.
Выросший из своего окружения
Объявлены результаты конкурса по концепции Большого московского цирка, и теперь можно более полно показывать конкурсные проекты. Здесь – проект Маркс Инжиниринг, вызвавший наибольший интерес и одобрение у нашей аудитории.
Райский птичий лай
Вилла Casa Seriema, построенная в окрестностях Белу-Оризонти по проекту бюро Tetro, своими общественными пространствами обращена на горы, а частными комнатами – на густой лес.
Вода и ветер точат камень
По проекту бюро Asadov в районе Дубая, где сосредоточена инфраструктура для кино- и телепроизводства, будет построен жилой комплекс Arisha. Чтобы создать затененные пространства и интригующий силуэт, архитекторы выбрали воронкообразную композицию, а также заимствованные у природы пластические приемы – выветривания и осыпания. Пространства кровли, стилобата и подземного этажа расширяют возможности для досуга в контуре рукотворного «оазиса».
Цирк в Мневниках: сравнение разрезов
Показываем все шесть конкурсных проектов нового Большого цирка, перенесенного в Мневниковскую пойму. Как стало известно сегодня, победителем по итогам общественного голосования на «Активном гражданине» стал всё тот же проект, показанный нам, в качестве победившего, в январе. Но теперь можно посмотреть на разрезы, виды сверху... Некоторые проекты новый ракурс очень освежает.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Мосты и лестницы
Дом на берегу Волги в Саратовской области архитекторы бюро SNOU снабдили большим количеством террас, которые соединяются воздушными мостами – этот элемент присутствует также и в интерьере. Простым объемам и линейной компоновке противопоставлена скульптурная винтовая лестница, которая позволяет спуститься из спальни или кабинета в сад.
Воронка комикса
Эффективное не всегда должно быть сложным: PR-специалист Кристина Шилова рассказывает, как мини-комикс привлек внимание к архитектурному конкурсу и обеспечил рекордные охваты музею «Дом Китобоя». В коллажной истории спасенная после сноса калининградского Дома Советов панель рассказывает о своем путешествии – и собирает лайки.
Пресса: «Очевидно, что я неудобна. Со мной тяжело работать»...
На вопрос «Как вас сейчас представить?» Елизавета Лихачева ответила кратко: «Искусствовед». Позади шесть лет директором Музея архитектуры, музеефикация дома Мельникова, год и девять месяцев у руля Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Работы достаточно и сегодня. Мы с трудом нашли время для разговора в ее плотном деловом графике.
На пути к осознанности
Бюро BIG представило проект Международного аэропорта Гелепху – ключевую часть своего мастерплана «Город осознанности» для Бутана.