Современное движение в Тель-Авиве

ЮНЕСКО внесло Тель-Авив в список Всемирного наследия за его уникальный массив модернистской архитектуры. Публикуем рассказ и фоторепортаж об архитектурной истории этого города, формировавшейся последователями Гропиуса, Ле Корбюзье, Мендельсона, Мис ван дер Роэ.

mainImg
По подсчетам ЮНЕСКО, в Тель-Авиве более 4000 модернистских построек начала 1930-х – 1950-х годов: это один из крупнейших массивов архитектуры этого времени в мире. Около половины из этих сооружений включено как объект «Белый город в Тель-Авиве – архитектура современного движения» в список Всемирного наследия. Исследователи ЮНЕСКО при этом разбили город на три сектора: Центр (A), бульвар Ротшильда (B) и район улицы Бялика (С_).

Схема зон ЮНЕСКО. Источник: maps.google.com и borderlandlevant



Кроме названия «Белый город», модернизм Тель-Авива также традиционно описывается термином «Баухауз», что подразумевает тесные связи этой архитектуры с принципами, преподававшимися в школе «Баухауз». Однако оба эти названия не слишком корректны, а активно употреблять их стали лишь в середине 1980-х. Несмотря на то, что зданий, отвечающих идеям «Баухауза», в городе не так много, Google выдает по соответствующему запросу больше картинок из Тель-Авива, чем из Дессау или откуда либо еще. А выпускник «Баухаза» Арье Шарон, один из самых «тель-авивских» архитекторов, указывал на то, что «Баухауз» стилем не является, и уже поэтому использование этого «ярлыка» ошибочно. Но такое определение прижилось, его подхватила газета New York Times, владельцы недвижимости, муниципалитет.

С названием «Белый город» – еще более сложная история. Шарон Ротбард в своей не так давно переведенной на русский язык книге «Белый город, черный город» приводит слова Жана Нувеля, своего преподавателя, приезжавшего в ноябре 1995 в Тель-Авив. «Мне говорили, этот город белый. Вы видите белое? Я – нет», – заметил Нувель, рассматривая панораму Тель-Авива с крыши. В результате, французский архитектор предложил включить оттенки белого в местные СНиПы, чтобы действительно «превратить город в симфонию в белых тонах».

Тель-Авив не белый. Его малоэтажная застройка дает мало тени, спрятаться от солнца негде, оно буквально давит и слепит – и так исчезает цвет, а город кажется белым. Ротбард утверждает, что поддерживают миф о белизне в политических целях: подчеркнутая европеизация города, его включение в число ведущих мировых столиц – список можно продолжать. Более подробно с точкой зрения Шарона Ротбарда можно познакомиться в его книге.

Как все начиналось

Тель-Авив – совсем молодой город для древней израильской земли. К началу XX века Палестина почти 400 лет находилась в составе Османской империи, поэтому в Первую мировую войну оказалась территорией противника Антанты и в этом качестве была атакована британской армией. Англичане вторглись в Палестину с юга и, разбив турок, оккупировали страну: к концу октября 1917 они взяли Беэр-Шеву, Газу и Яффу, а 11 декабря 1917 войска генерала Алленби вступили в Иерусалим. На Ближнем Востоке был установлен режим управления Великобританией по мандату Лиги Наций. Он продолжался с 1922 до 15 мая 1948.

После 1945 Великобритания оказалась вовлечена в обострившийся арабо-еврейский конфликт. В 1947 британское правительство заявило о своём желании отказаться от мандата на Палестину, аргументируя это тем, что оно не способно найти приемлемое решение для арабов и евреев. Созданная незадолго до того Организация Объединённых Наций на Второй сессии своей Генеральной ассамблеи 29 ноября 1947 приняла Резолюцию №181 о плане раздела Палестины на арабское и еврейское государства с предоставлением особого статуса району Иерусалима. За несколько часов до окончания действия мандата, на основании Плана раздела Палестины, было провозглашено Государство Израиль, и произошло это на бульваре Ротшильда в Тель-Авиве.

Но до этого исторического момента Тель-Авив успел появиться на свет и стать заметным городом Ближнего Востока – причем всего за несколько десятилетий. В 1909 к северо-востоку от древнего, на тот момент – преимущественно арабско-турецкого порта Яффа (Яффо) собрались шестьдесят еврейских семей и по жребию разделили на участки приобретенную ими землю. Эти поселенцы работали в самой Яффе, а рядом с ним хотели создать уютный жилой пригород для жизни – Ахузат-Байт. Там они возводили эклектичные особняки и другие постройки, которые можно и сейчас частично увидеть в районе рынка Кармель. Важно отметить, что и раньше вокруг Яффы появлялись еврейские кварталы: Неве Цедек – в 1887, Неве Шалом – в 1890. Таких кварталов к дате создания Ахузайт-Байта насчитывалось около десяти. Но именно основатели Ахузат-Байта хотели организовать для себя новое пространство, другую, отличную от Яффы, среду, задача которой была создать ивритскую культуру. Ключевым сооружением там стала гимназия «Герцлия», первое общественное здание нового города. Это точка, относительно которой весь город начинает разворачиваться к морю, поэтому многие постройки и улицы следуют треугольному плану. В 1950-х город сильно изменился, центр был смещен на север, а этот район оказался в упадке. Гимназию снесли, а ее новое здание возвели на улице Жаботински, ближе к реке Яркон. На старом же ее месте появился первый израильский небоскреб «Шалом Меир» (Šalom Meir).
Небоскреб «Шалом Меир». Фото © Денис Есаков
Небоскреб «Шалом Меир». Фото © Денис Есаков


Но вернемся к заре XX столетия, когда началась история Тель-Авива. Его название взяли у сионистского лидера и публициста Нахума Соколова: в 1903 он перевел с немецкого на иврит утопический роман основателя Всемирной сионистской организации Теодора Герцля «Альтнойланд» («Старая новая земля») под названием «Тель-Авив» («Холм весны/возрождения»), отсылающим к Книге пророка Иезекииля (3:15): «И пришел я к переселенным в Тел-Авив, живущим при реке Ховаре, и остановился там, где они жили, и провел среди них семь дней в изумлении».

Так Тель-Авив занял свое важнейшее место в истории: первый еврейский город в современном мире, первое сионистское городское поселение в Палестине.

План Геддеса
План Патрика Геддеса для Тель-Авива. 1925. Обложка его публикации 1925 года



Тель-Авив быстро вырос из пригорода в самостоятельный город, и у него появляется первый мэр – Меир Дизенгоф, который лелеял надежду превратить вверенный ему город в мегаполис. В 1919 он встретился с шотландским социологом и градостроителем Патриком Геддесом и обсудил с ним план развития города на 40 тысяч человек. Однако у Дизенгофа планы были еще грандиознее: он рассчитывал, что Тель-Авив вырастет до 100 тысяч жителей.

Геддесу поручили разработку генплана Тель-Авива, который он основал на концепции «города-сада», так популярной в начале XX века. Территория возникающего города была поделена на множество участков односемейных домов. Геддес запланировал 60 публичных садов (половина из них была реализована), озеленение также рассредоточено вдоль улиц и по бульварам. Основная рекреационная зона – пляжный променад в длину всего вытянутого вдоль моря города. Геддес проектировал город как комплекс взаимодействующих компонентов, структурированных в иерархические системы. Он сравнил рост города с системами перемещения воды в листьях. При росте города его ткань не должна разрываться: для этого необходимо внедрить туда полюса притяжения, вокруг которых будут развиваться улицы – как кровеносные сосуды в организме человека. Например, красивые бульвары привлекут гуляющих людей, а на пересекающих их торговых улицах фланирующие горожане превратятся в покупателей.

План Патрика Геддеса утвердили в 1926, а в 1927 он был ратифицирован Центральным комитетом по городскому планированию Палестины (Central Committee for Urban Planning for Palestine).

Интернациональный стиль

В начале 1930-х в Тель-Авив прибывают из Европы архитекторы: выпускник «Баухауза» Арье Шарон (Arieh Sharon), бывший сотрудник Эриха Мендельсона Йозеф Нойфельд (Joseph Neufeld), ученик Ле Корбюзье Зеев Рехтер (Ze’ev Rechter), последователь Людвига Мис ван дер Роэ Рихард Кауфман (Richard Kaufmann) и другие. Многие из них объединяются и вырабатывают принципы объединения «Круг» и договариваются совместными усилиями продвигать в строящемся городе авангардную архитектуру – в противовес эклектике. Позже к группе присоединились и другие архитекторы, многие из которых эмигрировали из Германии из-за прихода к власти нацистов. Члены «Круга» каждый вечер собирались после работы в кафе и обсуждали городские проблемы, архитектуру, конкретные планы по продвижению своих идей.

Архитекторов «Круга» не устраивала утвержденная городская планировка Геддеса, они называли ее традиционалистской и устаревшей. Она мешала им воплотить свои идеи, поэтому они хотели устроить «архитектурный бунт» – преодолеть официальный генплан и строить только по принципам современного движения. Особенно их не удовлетворяли два момента: принцип деления территории города на участки и выравнивание домов по красной линии вдоль улиц.

В 1929 на пост городского инженера был назначен Яков Бен-Сира (Яков Шифман, Jacob Ben Sira, Yaacov Shiffman). Он был инициатором и исполнителем многих крупных проектов, впоследствии сформировавших современный Тель-Авив, и потому его называют «создателем» Белого города. Бен-Сира переработал генплан Геддеса, так как считалось, что он мешает городу развиваться, расширил город на север и объединил районы на юге и востоке, не входившие в план Геддеса. Он последовательно отстаивал и внедрял в Тель-Авиве интернациональный стиль.

Выпускник петербургского Института гражданских инженеров Александр Клейн в своем генплане для Хайфы тоже основывался на органических ассоциациях: город должен походить на сеть сосудов древесного листа. Выходя из дома, человек должен видеть зеленые пространства, необходимые для «душевной гигиены», которые пересекаются улицами каждые 600–700 метров. Клейн считал бульвары нефункциональными и бессмысленными: дети там не играют, а взрослые не гуляют. Впрочем, бульвары Тель-Авива доказали обратное: и бульвар Ротшильда, и Бен-Циона активно используются горожанами и бизнесом.

«Круг» активно пропагандировал свои идеи. Влиятельный французский журнал Architecture aujourd’hui посвятил новой палестинской архитектуре спецвыпуск к парижской Всемирной выставке 1937 года; об идеях и проектах членов «Круга» писал ставший их «голосом» архитектурный критик и историк Юлиус Позенер (Julius Posener). В результате, идея о необходимости застраивать Тель-Авив современной, прогрессивной архитектурой находит поддержку в обществе, и влияние ее настолько сильно, что даже соседи – арабская буржуазия – строят виллы в интернациональном стиле.

До 1930-х и начавшейся тогда модернистской «архитектурной атаки», по словам Геддеса, Тель-Авив представлял собой «мешанину, борьбу разных вкусов», то есть воплощение эклектики. Йозеф Нойфельд предложил выстроить весь город в одном – «органическом» – ключе. Однако не стоит понимать этот термин буквально. Органичность очень важна для иудейских архитекторов, так как она отсылает к совершенству – человеческому телу: нет большей рациональности, чем в чудесах творения, и самый рациональный рационализм – органический. Исследовательница Катрин Вейль-Рошан (Catherine Weill-Rochant) предполагает, что израильские архитекторы использовали слово «органический» вместо «рациональный», не имея в виду собственно органическую архитектуру (скажем, идеи Ф.Л.Райта). Для них модернистская архитектура и есть органическая, божественно идеальная. Функциональность архитектуры, отсутствие излишеств – это очень органично, именно так создан человек. Этот термин использовался повсеместно.

По большей части строилось коммерческое жилье. Первые социальные дома появляются ближе к 1950-м. Выпускник Баухауза Арье Шарон проектировал первое кооперативное жилье для рабочих: он убедил владельцев нескольких участков объединиться и построить кооперативные дома вместо частных. Там же предполагались бытовые учреждения: столовая, прачечная, детский сад. Проект Шарона вдохновлен зданием «Баухауза» в Дессау.

Архитекторы, используя наработки «Баухауза», меж тем далеко в своих экспериментах не заходили. У них было традиционное отношение к пространству: четкое разделение частного и общественного. В первую очередь это заметно по улицам. Несмотря на то, что здания отступают от красной линии, ограды либо зелень эту линию поддерживают. Парадные и дворовые пространства также трактуются привычно: уличный фасад проработан до деталей, а задний зачастую может отличаться отделкой и проработкой в худшую сторону, он строго утилитарен. Город по-прежнему состоит из улиц, площадей, бульваров, тупиков: никаких модернистских инноваций в планировке, синтаксис городского пространства остается классическим. Соблюдается человеческий масштаб, большинство домов – не выше трех этажей, как и задумывал Геддес. Эта архитектура не подавляет человека.

Анализ периодики того времени показывает, что современная архитектура не была рациональным результатом генплана, а, скорее, возводилась вопреки градостроителям и традиционным нормам. Сложившийся ансамбль модернистской застройки – это следствие напряженной борьбы между формировавшими город силами: городскими властями, градостроителями и архитекторами.

Немаловажный момент: тогда Палестиной управляли британцы, поэтому они и принимали все решения. Однако власти Тель-Авива смогли добиться того, что крупные решения (на уровне генплана) утверждали английские чиновники, а решения на уровне районов, улиц, зданий принимались уже без их участия. Это и дало возможность авангардным архитекторам воплощать свои идеи.

ЮНЕСКО

Последующие 40 лет интернациональный стиль Тель-Авива «зарастал бытом»: балконы застеклялись, поддерживающие дома колонны на уровне первых этажей закрывались кирпичными стенами, светлый цвет фасадов темнел от времени и т.д. Белый город ветшал; однако в 1984 историк и архитектор Микаэль Левин (Michael Levin) организовал посвященную ему выставку в Тель-Авиве. Был поднят вопрос о сохранении и реконструкции «наследия Баухауза». В 1994 архитектор Ница Смук (Nitza Metzger-Szmuk), главный архитектор-реставратор при муниципалитете, подхватила идею Белого города. Она идентифицировала постройки 1930-х годов, чтобы составить список зданий, которые следует сохранить, наметила реставрационный план для Тель-Авива, где обозначила периметр Белого города, а летом 1994 организовала фестиваль «Баухауз в Тель-Авиве», куда съехались видные архитекторы из разных стран, а по всему городу проходили архитектурные, художественные и дизайнерские выставки. Смук составила и подала заявку о включении Белого города в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, что и произошло в 2003.

Первая реакция последовала от владельцев недвижимости: цены на квадратный метр в домах в «стиле Баухауза» взлетели до небес. В рекламных проспектах появились слоганы: «роскошные апартаменты в стиле Баухауза». Газета New York Times назвала Белый город «крупнейшим музеем Баухауза под открытым небом». Тель-Авив начинает воспринимать эти постройки как ценное наследие и как средство привлечения инвестиции. С тех пор были многочисленные исследования и публикации, реставрационные проекты. А плакаты, развешенные по городу, гласят: «Жители Тель-Авива гуляют, задрав головы… И теперь весь мир знает, почему!»

Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков
Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков
Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков
Площадь Зины Дизенгоф. Фото © Денис Есаков



Площадь Зины Дизенгоф
Архитектор Женя Авербух (Genia Averbuch), 1934

Площадь названа в честь жены первого мэра Тель-Авива Зины Дизенгоф. Ее планировка, заложенная в плане Геддеса – круг с фонтаном в центре, служащий перекрестком трех улиц – Дизенгоф, Райнер и Пинскер, автомобили пущены по ее периметру, в то время как задуманная под ней парковка не была реализована. Площадь окружают фасады в едином, интернациональном стиле.
В 1978 площадь была реконструирована по проекту архитектора Цви Лишера (Tsvi Lissar), чтобы решить проблемы с транспортными пробками: ее поверхность приподняли, пустив автомобильные потоки под площадью. А пешеходы поднимаются туда с прилегающих улиц по лестницам и пандусам.
В 1986 на площади установили кинетический фонтан Якова Агама (Yaacov Agam), состоящий из нескольких огромных движущихся шестеренок. Части скульптуры приводились в движение движущимися под музыку потоками воды. Сам фонтан подсвечивался цветными прожекторами, и из его сердцевины в ритме музыки из газовых горелок вырывались языки пламени. Такое шоу устраивалось несколько раз в день.
В XXI веке был поднят вопрос о возвращении площади первоначального вида, так как ранее популярное место отдыха и прогулок горожан после реконструкции 1978 года стало лишь транзитным пространством. Реставрацией площади занялись в конце 2016 года.

Дом Рейсфельда. Фото © Денис Есаков
Дом Рейсфельда. Фото © Денис Есаков



Дом Рейсфельда
Улица Ха-Яркон, 96
Архитектор Пинхас Бижонский (Pinchas Bijonsky), 1935
Авторы реконструкции – бюро Amnon Bar Or Architects и Bar Orian Architects, 2009

Один из немногих домов в Тель-Авиве, где есть внутренний двор: у него три крыла, два из которых выходят на улицу Ха-Яркон и формируют этот двор. Крылья имеют закругленную форму, что было в 1930-е типовым решением для многих тель-авивских построек. В 2009 здание было отреставрировано, а над основным объемом надстроили четыре этажа офисов.

Дом Полищука («Дом-Cлон»). Фото © Денис Есаков
Дом Полищука («Дом-Cлон»). Фото © Денис Есаков
Дом Полищука («Дом-Cлон»). Фото © Денис Есаков



Дом Полищука («Дом-Cлон»)
Площадь Маген Давид, угол улиц Алленби и Нахалат Биньямин
Архитекторы Шломо Лясковский (Salomon Liaskowsky), Яков Оренштейн (Jacov Orenstein), 1934

Благодаря расположению на площади Маген Давид, где пересекаются четыре улицы, дом Полищука служит городским ориентиром. Абрис здания в форме буквы V и его ленточные окна с карнизами подчеркивают центр здания. Вместе с железобетонной перголой на крыше они формируют единое композиционные решение, ритм которого акцентирует угол со стороны площади. Форма дома отражает влияние схожих «угловых» построек Эриха Мендельсона. Она также перекликается с «Бейт Адар», первым офисным центром в Тель-Авиве.

Дом Хавойника. Фото © Денис Есаков
Дом Хавойника. Фото © Денис Есаков
Дом Хавойника. Фото © Денис Есаков



Дом Хавойника
Улица Монтефиори, 1
Архитектор Исаак Шварц (Isaac Schwarz), 1920-е
Авторы реконструкции – бюро Amnon Bar Or Architects, 2011

Первым архитектором дома был Иехуда Магидович (Yehuda Magidovitch), а Исаак Шварц создал окончательный вариант проекта.
Историческое трехэтажное здание, остроугольный треугольник в плане, располагалось напротив заднего фасада гимназии «Герцлия». К началу 1990-х дом почти полностью развалился, разделив судьбу всего района, а в процессе получил новых мощных железобетонных «соседей». Но здание было реконструировано, став символом неоднозначности закона о сохранении и современном воплощении образа Белого города.
В новом проекте добавлены еще три этажа с ленточными окнами, перенесены лестничные узлы, пристроен объем для шахты лифта, а главный фасад выпрямлен по контуру участка. Все это создало несоответствие между новой и старой частями дома Хавойника. Для решения проблемы на фасаде поместили пару ложных балконов на уровне четвертого этажа.
Здание не занимает весь угол участка между улицами Монтефиори и Ха-Шахар, и свободное место вмещает зеленый садик, который очень важен в этой плотной городской среде. Угол разворота дома, давший эту возможность, – результат изменения направления улицы в сторону моря согласно плану Геддеса.

Дом Шимона Леви («Дом-Корабль»). Фото © Денис Есаков



Дом Шимона Леви («Дом-Корабль»)
Улица Леванда, 56
1934–35

Здание с треугольным планом соединяет три улицы: Леванда, Ха-Масгер и Ха-Ракевет. Оно построено на холме Гиват-Марко над долиной реки Аялон в северо-восточном углу района Неве Шаанан: это место достаточно далеко от центра Тель-Авива, где в основном сосредоточены постройки Белого города.
Угловой фасад подчеркивает разворот Ха-Ракевет, по которой проходила железная дорога Яффа – Иерусалим, в сторону моря. Изначально проект включал в себя три этажа, но в процессе строительства высота увеличилась до шести. Это дало возможность использовать крышу здания как наблюдательный пункт для подразделений Хаганы; этажность и расположение участка позволяли контролировать значительную территорию вокруг. Контур здания – очень узкий и сравнительно длинный. Вертикальность также подчеркивается выделением объема лестничной клетки снаружи. Суженный объем верхнего этажа подчеркивает высоту дома и вместе с динамичным расположением балконов создает образ стремительного корабля.

Дом Шалем. Фото © Денис Есаков



Дом Шалем
Улица Рош Пина, 28
1933–1936

Холм Марко, где стоит дом, укреплен террасами с подпорными стенками, что создает эффектный рельеф, где, кроме дома Шалем, расположились еще два здания в интернациональном стиле: «Бейт Сарно» и «Бейт Калмаро».
Композиция дома с закругляющейся подпорной стенкой под торцевым фасадом вместе с выделенными объемами балконов перекликается со стоящим рядом домом «Бейт Хаония».
Исторически эта часть района Неве Шаанан – сосредоточение «складок» физического и социального пространства. Холм Марко был выкуплен у арабов деревни Абуль Джибан, за муниципальной границей Тель-Авива, и не был охвачен планом Геддеса. Рядом с холмом возвышался железнодорожный мост, по которому поезда шли из Яффы на север, в Тель-Авив, а потом возвращались обратно на юг и разворачивались в сторону Иерусалима. Внизу открывалась долина Аялон с рекой, наполнявшейся зимой водой с холмов Самарии. Это место и сегодня сохраняет свой пограничный характер, хотя в наши дни он воплощается в гораздо менее поэтичной форме.

Текст: Денис Есаков, Михаил Богомольный.
Фотографии: Денис Есаков
Улица Ховевей Цион, 16. Фото © Денис Есаков
Улица Буграшев, 12. Фото © Денис Есаков
Дом Крускала. Архитектор Рихард Кауфман, 1936. Фото © Денис Есаков
Улица Алленби, 33. Фото © Денис Есаков
Дом Готголда. Архитекторы Иегуда и Рафаэль Магидовичи, 1935-1936. Фото © Денис Есаков
Дом Рипштейна. Архитектор Иегуда Магидович. 1934. Фото © Денис Есаков
Бульвар Ротшильда, 79. Архитекторы Иосиф и Зеев Берлины, 1929. Перестройка и реставрация, архитектор Одед Рапопорт, 2013. Фото © Денис Есаков
Бульвар Ротшильда, 90. Фото © Денис Есаков
Дом Браун-Рабински. Архитекторы Иосиф и Зеев Берлины, 1932. Перестройка и реставрация, бюро Bar Orian Architects, 2013. Фото © Денис Есаков
Дом Кригера. Архитектор Зеев Рехтер, 1934. Фото © Денис Есаков
Дом Самуельсона. Архитектор Хаим Соколинский, 1932. Фото © Денис Есаков
Бульвар Ротшильда, 1. Фото © Денис Есаков
Улица Монтефиоре, 14. Фото © Денис Есаков
Улица Алленби, 93. Фото © Денис Есаков
Улица Рош Пина, 17. Фото © Денис Есаков
Улица Алленби, 140. Фото © Денис Есаков
Дом Варсотского и Зильбербойгена. Архитектор Р. Коэн. 1938. Фото © Денис Есаков
Дом Шами («Дом-Термометр»). Архитектор Иегуда Льолка, 1936. Фото © Денис Есаков
Конторское здание Якобсона. Архитектор Эмануэль Хальбрехт, 1937. Перестройка и реставрация, бюро Nitza Szmuk Architects, 2012. Фото © Денис Есаков
Дом Шика. Архитектор Авраам Кабири, 1934-1935. Фото © Денис Есаков
Дом Рубинского. Архитектор Люсиан Корнхольд, 1936. Перестройка и реставрация, бюро Amnon Bar Or Architects, 2008. Фото © Денис Есаков

16 Июня 2017

Похожие статьи
Вопрос сорока процентов: изучаем рейтинг от «Движение.ру»
Рейтингование архитектурных бюро – явление достаточно частое, когда-то Григорий Ревзин писал, что у архитекторов премий едва ли не больше, чем у любой другой творческой специальности. И вот, вышел рейтинг, который рассматривает деловые качества генпроектных компаний. Топ-50 генпроектировщиков многоквартирного жилья по РФ. С оценкой финансов и стабильности. Полезный рыночный инструмент, крепкая работа. Но есть одна загвоздка: не следует ему использовать слово «архитектура» в своем описании. Мы поговорили с автором методики, проанализировали положение о рейтинге и даже советы кое-какие даем... А как же, интересно.
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Технологии и материалы
Формула света
Как превратить мансардное пространство из технического чердака в полноценное помещение премиум-класса? Ключевой фактор – грамотное проектирование световой среды. Разбираемся, как оконные решения влияют на здоровье жильцов и какие технологии помогают создавать по-настоящему комфортные пространства под крышей.
Будущее за химически упрочненным стеклом
В архитектуре премиум-класса безупречный внешний вид остекления – ключевое требование. Однако традиционно используемое термоупрочненное стекло часто создает оптические искажения. Российская Стекольная Компания (РСК) представляет инновационное для российского рынка решение этой проблемы – переработку стекла методом химического упрочнения.
Архитектура игры
Проекты научных детских площадок от компании «Новые горизонты» – основаны на синтезе игры, образования и городской среды. Они создают принципиально новый уровень игрового опыта, провоцирующий исследовательский интерес, и одновременно работают как градостроительная доминанта, формирующая уникальный образ места и новую точку притяжения.
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Сейчас на главной
Курорт на Каме
Архитектурное бюро Wowhaus разработало проект реконструкции санатория «Корабельная роща» – оздоровительного комплекса на берегу реки Кама.
Модель многоуровневой жизни
Показываем отчет о круглом столе Арх Москвы 2025, посвященном высотному строительству. Он вполне актуален: опытные градо- и башне-строители сошлись на том, что высокие дома стали нормой, и пора переходить от «гвоздиков в панораме» к целым разновысотным и разноуровневым мегаструктурам. Ну, а как иначе?
Снос Энтузиаста
В Москве снесли кинотеатр «Энтузиаст». Хороший авторский модернизм, отмеченный игрой в контраст пластического равновесия, непринужденно парящими консолями, и чем-то даже похожий на ГТГ. С ним планировали разобраться где-то с 2013 года, и вот наконец. Но поражает даже не сам снос – а то, что приходит на смену объекту, отмеченному советской госпремией.
Истина в муке
Бюро Mast разработало интерьер кафе для сети кафе-пекарен «Лицей», как будто исследуя выразительные возможности самых простых, самых сдержанных дизайнерских средств, чтобы у посетителей была возможность насладиться ароматом свежеиспеченной сдобы и хлеба.
Гнезда в Приморье
Проект эко-парка «Гнезда», разработанный Алексеем Полищуком и компанией Пауэр Технолоджис, был отмечен первой премией фестиваля Союза архитекторов Эко-Берег 2025. Для глэмпминга в Филинской бухте авторы предложили дома-птицы, дома на деревьях, смотровую площадку-гнездо и входной акцент – павильон в виде филина.
Фабрика Матти
Креативные кластеры добрались до Выборга – бюро KLAUZURA подготовило проект ревитализации бывшей мебельной фабрики Матти Пиетинена, который предполагает восстановление исторического облика корпусов на 1916 год, а также включение новых выразительных элементов: металлической арки входа, объемной кладки на месте утрат, опоясывающей двор террасы.
Руины. Второе дыхание
Международное архитектурное бюро Alvisi Kirimoto представило новый выставочный маршрут в базилике Максенция в Археологическом парке Колизея в Риме.
Новый образ Искры
ТП-РП 2820 или «Искра» – новое небольшое кафе на нижегородской Стрелке, по силе обаяния и привлекательности достойно конкурирующее с более статусными объектами. Этот осколок постконструктивизма – епархиальное кафе. Весной этот небольшой объект признан лучшим в номинации «Реконструкция и приспособление» на Мосбилд-2025.
Формула воды
По проекту ‘nefa’architects’ в центре Йошкар-Олы благоустраивается так называемая набережная Брюгге: променад между рекой Малая Кокшага и сплошным фронтом «бельгийских» домиков, построенных в начале 2000-х. Изучив опыт Амстердама и Брюгге, архитекторы закольцевали сухопутный пешеходный маршрут с помощью водного, проходящего по понтонной системе. Потенциал участка у воды раскрывает сцена с амфитеатром на воде, безопасный бассейн для купания, а также плавучие сады. Марийский образ в архитектуре и дизайне
Себя показать…
Видовой ресторан «Пижоны», расположенный на 14-м этаже башни в центре Ижевска, быстро стал популярен – и во многом благодаря не столько открывающимся видам, сколько дизайну интерьера от бюро Egodesign.studio, в котором средиземноморские мотивы причудливо переплелись с удмуртскими.
Время архитектора: премия имени Сергея Ткаченко-2025
Учрежденная Институтом Генплана Москвы и Архитектурным центром Сергея Ткаченко премия подвела итоги. Из 160 студенческих выпускных квалификационных работ экспертное жюри выбрало три: медицинский центр для больных сахарным диабетом, морской технопарк и проект градостроительной организации периферийных зон на примере Волгограда.
Главный экспонат
Написалось содержательное алаверды с картинками к тексту о выставке в центре «Зотов», посвященной архитектурным макетам. Очень плотно на ней собран материал, кажется, настолько плотно, что перестает «слушаться» куратора, создавая собственные смыслы и завихрения. Давно столько раритетов нового и старого времени из области макета не было собрано в одном месте. Пробуем разобраться, как все устроено и кто тут главный.
С открытым сердцем
Модульное здание общежития для студентов Делфтского технического университета возвели всего за 26 недель. Авторы проекта – бюро Studioninedots.
Арктика вместо Мороженого
Rokot Studio предложили концепцию воссоздания исторического павильона «Мороженое» на ВДНХ по проекту 1950 года. Здание сохраняет форму ледяной глыбы, но внутри вместо кафе-мороженого размещается экспозиция павильона «Арктика».
Футляр для наследия
Национальный центр Виктора Астафьева построен по проекту бюро А2 в родном селе писателя Овсянка. Три «оболочки» здания – деревянная, оштукатуренная и стеклянная – связывают его с контекстом, а расположение между двумя главными улицами формирует общественные площади. Несущий каркас, хорошо просматриваемый через витражи, отсылает к образам железной дороги. Здание построено рядом с домом-музеем писателя и напоминает большое «облако», в котором хранится память об Астафьеве и его наследии.
Пиранези для первокурсников
В калифорнийском Клермонтском колледже открылось первое из запланированных зданий по проекту BIG: Научный центр имени Роберта Дея, где масштабные стальные фермы снаружи обшиты стеклофибробетоном, а внутри – древесиной.
Какого цвета нефть?
Для компании, чья миссия – работать на завтрашний день, крайне важно уже сегодня закладывать основу будущих успехов. Поэтому в штаб-квартире компании «ЛУКОЙЛ-Инжиниринг», спроектированной бюро «АРХИСТРА», целый этаж занимает многофункциональный образовательный центр.
Парковка за ширмой
Бюро S4S Architects спроектировало для московского жилого комплекса «Эко Бунино» паркинг, который успешно маскирует свою утилитарность за фасадом из перфорированных панелей. В комбинации с ламелями скрывают жесткую сетку ярусов и выравнивают пропорции, одновременно обеспечивая пространства естественным светом, вентиляцией и, как ни странно, видами на лесистую территорию. Первый этаж занимают коммерческие помещения, благодаря которым здание используют не только автомобилисты.
Пресса: Примеры из практики: 100 проектов Юрия Аввакумова
В книге «Примеры. Экспозиция искусства или искусство экспозиции», выпущенной издательством музея «Гараж», известный архитектор поведал о десятилетиях работы на поприще проектирования художественных выставок
Больше арок
В Сент-Луисе после реконструкции по проекту Snøhetta открылся концертный зал городского симфонического оркестра.
Море фантазии
Студия EgoDesign разработала для сети частных детских садов KIDO в Ижевске дизайн-концепцию, которая должна способствовать творческому развитию детей за счет тематических игровых компонентов и оформления, индивидуального для каждой группы.
Бумеранг на скалах
Архитекторы Snøhetta вписали здание рыболовецкой и рыбоводческой компании Magne Arvesen & sønner в скалистый берег острова Андёрья на севере Норвегии.
Гнезда, мосты, штиль и балтийская колючка в Филинской...
Ключевым событием завершившегося на днях фестиваля «ЭкоБерег» стало объявление победителей конкурса на разработку проекта туристической инфраструктуры на побережье Балтики в Филинской бухте. Победителем стал проект эко-парка «Гнезда» компании «Пауэр Технолоджис». Показываем все награжденные проекты.
Падел на взморье
Бюро 3 BY THREE разработало для Калининградской области концепцию падел-центра с фасадами из поликарбоната, которые за счет своей полупрозрачности делают спорт частью городской жизни. Объем с пятью кортами и балконом для зрителей дополняет блок лобби с эксплуатируемой кровлей.
Эндорфиновый всплеск
По проекту дизайн-студии TONKO на набережной Волги в Самаре появилась яркая площадка для тренировок на открытом воздухе. Уличная спортивная мебель произведена по чертежам архитекторов, а для зонирования активно используется цвет. Можно заниматься йогой, боксом, паркуром, настольным теннисом или же просто отдыхать в шезлонге.
Дыхание банковского дела
Новая штаб-квартира банка Lombard Odier на берегу Женевского озера задумана авторами проекта, Herzog & de Meuron, «дышащей», открытой природному окружению.