Беатрис Коломина: «Протестные выступления и критика политических институтов очень тесно переплетены со сферой образования»

Беатрис Коломина о дефиците экспериментов в образовании, советских архитекторах на миланской Триеннале-68 и разговорах с критиками.

Беседовала:
Ася Белоусова

mainImg
0

Историк архитектуры Беатрис Коломина (Beatriz Colomina), руководитель программы «Медиа и современность» в Принстонском университете и автор нескольких книг о связи архитектуры и различных типов медиа, приехала в Москву, чтобы прочитать в Институте «Стрелка» лекцию «Архитектура и радикальная педагогика». Архи.ру встретился с ней до лекции, чтобы поговорить о том, что провоцирует эксперименты в архитектурном образовании и причем тут медиа.

Архи.ру:
– Вы сегодня читаете лекцию на «Стрелке» об экспериментальной педагогике. Что вы подразумеваете под экспериментом?


Беатрис Коломина:
– В лекции я затрону два аспекта. Первый – это моя собственная педагогическая практика, которая построена на сотрудничестве со студентами и интерактивности, и за счет этого имеет горизонтальный, не-иерархичный характер по сравнению с традиционными методами преподавания. Второй аспект – это, собственно, предмет нашего со студентами исследования об экспериментах в педагогике в послевоенные годы, с середины 1940-х по 1970-е годы. В какой-то момент я осознала, что много исследовательской работы было проделано по архитектурным школам более раннего периода – эпохи авангарда (Баухауз и т.д.) и очень мало исследовалось послевоенное время. Поэтому я начала работать со студентами, в начале изучая такие очевидные истории, как Ульмская школа дизайна в Германии, Школа Архитектурной ассоциации в Лондоне (AA), «Купер Юнион» и Институт архитектуры и урбанистических исследований в Нью-Йорке. Постепенно мы выяснили, что поле исследований гораздо обширнее. Уже тогда это было глобальным явлением: дело не ограничивалось европейскими и североамериканскими школами, уже были экспериментальные школы в странах Латинской Америки, в Индии или Новой Зеландии. Это гораздо более сложный набор экспериментов, который возникает в послевоенные годы, особенно в 60-е и 70-е годы. Люди начинают задаваться вопросом: что же это такое – архитектура? и это связано с политическими революциями того периода, я имею в виду не только майские события 1968 года во Франции, но еще и революцию в Чили (1970–73), студенческие волнения в Мехико (октябрь 1968), в Беркли (1964–65), в Йельском университете (1970) и в других вузах США. Протестные выступления и критика политических институтов очень тесно переплетены с ситуацией в сфере образования. Например, в Париже студенты-архитекторы не только активно участвуют в уличных акциях протеста, но и подвергают критике то, чему их учат. Они говорят, что академическая система Национальной школы изящных искусств (École de Beaux Arts) полностью несостоятельна и не имеет ничего общего с текущей политико-экономической ситуацией. То же самое происходит в Барселоне, во многих городах Италии. Происходит тотальное переосмысление того, что есть архитектура, что имеет для нее значение, а что – нет. Старая система образования подвергается атаке – не только Эколь де боз-ар, но и парадигма исключительности архитектора и его труда в противовес пониманию условий, в которых он работает.

В этот период архитекторов начинают волновать новые темы. Например, тема окружающей среды становится очень заметной в Великобритании, в Италии (хотя во Франции, к примеру, она не так важна). Это отражается на содержании архитектурных журналов. Например, журнал Domus, который обычно помещал на обложку фото известных архитекторов, поставил туда изображение планеты Земля с надписью «На помощь». Пришло осознание, что ресурсы планеты ограничены. Исследуются новые, перерабатываемые материалы. Экспериментируют с очень актуальной сегодня типологией – архитектурой для чрезвычайных ситуаций (emergency architecture), для вынужденно перемещенных людей. Вот что начинает интересовать студентов, а не громкие имена или здания. Так что это время и интересно для изучения, и очень созвучно сегодняшнему дню. Получается, что мы всерьез задумывались о таких важных вещах именно тогда. В 70-е происходит энергетический кризис, и архитекторы вдруг опомнились и начали задумываться о том, сколько энергии уходит на постройку одного здания и т.д. А потом кризис закончился, и все эти экологические темы снова были забыты архитектурным цехом больше, чем на 30 лет. Сейчас мы озабочены ровно теми же проблемами, и, изучая опыт предшественников, мы видим, что они действительно далеко продвинулись в этой теме. Вот рассказ вкратце о нашем совместном со студентами исследовании, которое мы, кстати, представили на Венецианской биеннале архитектуры в этом году.
Беатрис Коломина на «Стрелке». Фото: Егор Слизяк / Институт «Стрелка»
Выставка Беатрис Коломины «Радикальная педагогика» на Венецианской биеннале-2014. Фото © Giorgio Zucchiatti. Предоставлено Biennale di Venezia



– Ваш проект получил специальный приз жюри биеннале. А как выставку приняла публика?

– Очень хорошо! В нашем павильоне постоянно были люди. Через три дня после открытия биеннале у нас закончились все буклеты. Но, кстати, печатные материалы не особенно сильно нужны: все материалы выложены в Интернет. Молодые ребята из Барселоны разработали для нашего проекта специальную онлайн-платформу, и посетители могли прочитать всю информацию на своем планшете, мы предусмотрели эту возможность в экспозиции. Например, вы видите стенд о школе, которая вам интересна, наводите на него планшет, и с помощью приложения можете посмотреть видео о ней, видео лекций, какие-то дополнительные материалы.
Выставка Беатрис Коломины «Радикальная педагогика» на Венецианской биеннале-2014. Фото © Francesco Galli. Предоставлено Biennale di Venezia



– Почему вы ограничили изучаемый период 1970-ми годами?

– Эксперименты закончились. Большинство школ с тех пор продолжают практиковать все то же самое. Например, АА еще тогда создала новую систему с юнитами и «китайским меню» из дисциплин, которые можно выбрать самому вместо обязательного учебного плана. Такая система действует сегодня во всех архитектурных школах США. В конце 60-х и в 70-х годах ее введение вызывало большое сопротивление, а сегодня она стала нормой.
Выставка Беатрис Коломины «Радикальная педагогика» на Венецианской биеннале-2014. Фото © Francesco Galli. Предоставлено Biennale di Venezia



– Правильно ли я понимаю, что изменения в архитектурном образовании происходят под влиянием внешних событий – революций, экономических кризисов, а само по себе оно консервативно? В вашем проекте наверняка не нашлось места Советскому Союзу той эпохи, или я ошибаюсь?

– На самом деле, у нас в Принстоне есть аспирант из России, Маша Пантелеева, так она рассказала об очень интересном примере – группе НЭР, которую пригласил участвовать на Триеннале в Милане Джанкарло де Карло. Если честно, я до сих пор не представляю себе, как это приглашение вообще могло быть возможным. Этот сюжет есть на выставке, и многих посетителей он очень заинтересовал. Только представьте себе: молоденькие архитекторы из Москвы, почти дети, с кудряшками – и они уже на триеннале вместе с ArchiGram и Питером и Алисон Смитсонами [это была знаменитая триеннале 1968 года – прим. ред.]. Само по себе то, что в Италии знали о существовании этой группы молодых людей в СССР, кажется экстраординарным! Коммуникация вопреки различиям политической системы существовала [вероятно, де Карло узнал о НЭР во время своего визита в Москву под эгидой посольства Италии – прим. ред.]. Но вы правы, когда говорите, что образование – это один из каналов, через который люди выражают неудовольствие системой в моменты политических потрясений. Только в эти моменты они говорят: что-то должно измениться. Например, после кризиса 2008 года многие вузы начали говорить о том, что пришло время переосмыслить отношение к большим архитекторам и «знаковым» зданиям. Пора вместо них уделить внимание колоссальным проблемам окружающей среды.
Беатрис Коломина на своей выставке «Радикальная педагогика» на Венецианской биеннале-2014. Фото © Francesco Galli. Предоставлено Biennale di Venezia



– Неужели сегодня вообще нет места эксперименту в архитектурном образовании?

– Вообще в мире не так много новых экспериментальных систем, как было в 60-70-х годах (скажем, ваша «Стрелка» – вполне интересный эксперимент). Я повторюсь, по большей части происходит их воспроизводство. Но все же мне кажется, что благодаря революционным изменениям в средствах коммуникации, которые происходят последние 15 лет, назревает новый этап экспериментального образования. Мы существуем в контексте более горизонтальной культуры, неотъемлемыми атрибутами которой являются распространение (sharing) и коллективное создание контента, возьмите, к примеру, Википедию. Понятие авторитета как обладателя и транслятора единственной правды стало несостоятельным: новая культура настороженно воспринимает эту модель. Современные молодые люди охотно делятся друг с другом информацией и знаниями, занимаются совместным творчеством. Я также строю свою собственную педагогическую практику на сотрудничестве, объединяя людей разного возраста и уровня познаний в работе над общим проектом. Мы постоянно находимся в диалоге, так что порой никто уж и не может сказать, кому принадлежит та или иная идея. Я думаю, это более соответствует нашей культуре. Для экспериментов в образовании вовсе не обязательно должна случиться политическая революция, достаточно технологической и коммуникационной.
Беатрис Коломина, Брендан МакГетрик и Никита Токарев в ходе дискуссии на «Стрелке». Фото: Егор Слизяк / Институт «Стрелка»



– Существует ли, с вашей точки зрения, разрыв между новым поколением архитекторов, для которых привычны эта новая, горизонтальная модель работы с информацией и сотрудничество, и заказчиком – инвесторами, представителями крупного капитала? Они до сих пор весьма консервативны и осторожны или готовы к новым идеям и моделям взаимодействия?

– Я думаю, готовы. Есть экономисты, новые мыслители, которые представляют совершенно новый мир. Не так давно я была в Берлине на лекции экономиста и социального философа Джереми Рифкина. Он, кстати, является советником Ангелы Меркель и структур Европейского Союза. В своей книге «Третья промышленная революция» (2011, издание на русском, 2014) он говорит о том, что формируется новая экономическая система, что предполагает громадные изменения в производстве и в способах коммуникации. Во время Первой промышленной революции начали доставлять товары на поезде и передавать информацию по радио. Сегодня мы находимся в аналогичной ситуации – с кардинально новыми способами коммуникации и новыми формами энергетики. Идея, что мы все еще можем полагаться на нефть – слегка безумна, потому что мы знаем, что запасы этого ресурса ограничены. Германия находится в авангарде мировых экспериментов с новыми источниками энергии, со всеми этими солнечными панелями и т.д.

Рифкин говорит о том, как намечаются новые тенденции сотрудничества людей, когда жители пригородов объединяются в сообщества, использующие альтернативные источники энергии. Такие «энергетические объединения» крепнут и становятся настолько значительным явлением, что энергокомпании пытаются агрегировать энергию, которая ими вырабатывается. Бизнес понимает, что в экономике что-то должно измениться. Он сам является источником новых теорий, потому что очевидно, что с прежним подходом к экономике ему не выжить. Автомобильные концерны, например, BMW, вкладывают огромные средства в научно-исследовательские институты, think tanks, которые думают над альтернативой традиционному автомобилю. Автоконцерны понимают, что будущее, вполне возможно, не за автомобилями, а за чем-то еще, и они должны знать, каким будет транспорт в городе будущего. Они будут вынуждены меняться и хотят быть к этому готовыми.

Рифкин уверен, что мы проходим последние стадии капитализма, каким мы его знаем, и скоро станем свидетелями становления новой системы. Например, он рассказывал о культуре коллективного пользования различными вещами, например, автомобилем. Многие люди не хотят владеть автомобилем – я, кстати, к ним принадлежу. Некоторые люди более старшего поколения жутко дорожат своими машинами, ассоциируют себя с ними. Так сейчас мало кто себя ведет, особенно в таких местах, как Нью-Йорк или Лос-Анджелес. В Нью-Йорке все больше и больше людей пользуются услугами компании Uber: когда им нужно куда-то поехать, они просто нажимают на кнопку в своем смартфоне и получает машину с шофером в свое пользование на время. Количество частных автомобилей, таким образом, сокращается. Коллективное пользование распространилось даже на детские игрушки. Рифкин приводит такой пример. Обычно, даря ребенку новую игрушку, родители исподволь преподают ему первые уроки капитализма: держи, это твоя новая игрушка, ты теперь ее владелец, она твоя, а не твоей сестры или брата, ты должен о ней заботиться. А теперь есть много кооперативов, например, в Бруклине, где можно «арендовать» игрушку на 3 дня: потом ее дезинфицируют и дают поиграть другим детям. Игрушки не скапливаются в доме, дети постоянно играют в разные игрушки, все довольны. Рифкин говорит, что это – зачатки той самой Третьей промышленной революции.
Лекция Беатрис Коломины об экспериментальной педагогике на «Стрелке». Фото: Егор Слизяк / Институт «Стрелка»



– Как эта новая модель применима к архитектуре, которая по своей природе не мобильная?

– Это интересный вопрос. Я думаю, это может затронуть такое явление, как второй дом или дом для каникул. Сейчас это все еще очень статусная вещь, но если задуматься – как часто человек им пользуется? Не так уж часто. Поэтому, может быть, при вступлении в новую культуру человек будет несколько менее привязан к вещам, ему будет легче менять дома, где он проводит лето или выходные. Может быть, он будет менять дома одним кликом.

– Разве это не будет входить в кардинальное противоречие с самой природой человека – его привязанностью к прошлому, к воспоминаниям?

– Я тоже думала, что это невозможно, но я видела множество примеров, как молодые люди теряют интерес к обладанию собственностью, к самоидентификации с собственностью, к обладанию тем, что им навязывает реклама. Ведь Ubercar никто не рекламирует – в отличие от собственной Alfa Romeo. Может быть, если люди будут меньше обременены вещами, они смогут жить легче, более подвижно. У меня самой не так много вещей, я довольно много путешествую. Но что нам с мужем [исследователем архитектуры и педагогом Марком Уигли, Mark Wigley] действительно мешает – это книги, тысячи книг – мы оба ученые, и потому они накапливаются. Как подумаю о переезде, мне плохо делается.

– Кто из современных архитекторов или архитектурных школ придерживается таких взглядов?

– Чилийский архитектор Алехандро Аравена: он занимается темой строительства с применением минимального количества ресурсов. Или Шигеру Бан, только получивший Притцкеровскую премию, уделяет много внимания архитектуре для чрезвычайных ситуаций. Так что мышление меняется. Важной темой для изучения становятся неформальные города – фавелы и стихийные города в Латинской Америке. Многие архитекторы работают с материалами из вторсырья, многие задумываются о количестве пространства, необходимом для постройки здания.

– Расскажите, как произошел перенос фокуса вашего внимания с медиа, роль которых в архитектуре вы давно изучаете, на образование?

– А я все равно изучаю медиа. Образование с этой точки зрения также интересно. Во-первых, этот проект лишь один из многих, которые я сделала в сотрудничестве со студентами. Предыдущий – Clip/Stamp/Fold – был посвящен так называемым «маленьким журналам» 1960-70-х годов. Эта выставка о более сотни архитектурных журналов из разных стран побывала уже в 12 городах – в Касселе в рамках Documenta, в Нью-Йорке, Монреале, Лондоне, Осло, Барселоне, в Сантьяго-де-Чили и др. А во-вторых, тема образования имеет непосредственное отношение к медиа. Все школы имеют свои издания. Лондонская AA не стала бы тем, чем она стала, без студенческих публикаций.

Или еще пример – Бакминстер Фуллер, который полностью изменил образование в США, предчувствовал сегодняшнюю идею «университета по Интернету». Он считал, что обучение должно быть децентрализовано, и утверждал, что преподает в 55 школах, поскольку он действительно их посещал с лекциями – он создал своего рода сеть школ, по которым ездил и преподавал. Баки не верил в существование только в одном месте и обучение ограниченного числа людей. Он считал, что лучший преподаватель, говоря сегодняшним языком, будет преподавать онлайн для людей, находящихся в любой точке мира. Во всех экспериментах, которые мы рассматриваем, всегда важную роль играют средства коммуникации. Я же помешана на медиа.

– А вам известны случаи, когда сам архитектор реагирует на медиа? Прочитал колонку критика в газете или архитектурном журнале, например, и поменял что-то в своей работе? Есть ли, скажем так, обратный «отклик» на критику или отзывы конечного пользователя?

– Мне кажется, все архитекторы реагируют на то, о чем читают. Когда Гидеон написал о «пространстве/времени» в теории архитектуры, все архитекторы начали рассуждать именно в этих терминах. Всегда есть диалог с прессой, с критикой, всегда есть разговор. Мне очень нравится идея Питера Смитсона, что история архитектуры – это не история зданий, а история разговора. Это разговор и архитекторов друг с другом, и разговор архитекторов с заказчиком, инженером, политиком, критиком.

Я много раз сама видела, как, приезжая в Нью-Йорк, Рем Колхас обязательно встречался с архитектурным критиком New York Times Гербертом Мушампом (Herbert Muschamp) в баре неподалеку от моего дома и подолгу с ним беседовал. Потом, когда Герберта сменил на этом посту Николай Урусов (Nicolai Ouroussoff), Рем немедленно с ним подружился, и они вели долгие разговоры. Архитекторам действительно интересно знать, что думают критики. Рем особенно чуток в этом смысле, потому что сам был вначале журналистом, как и его отец, кстати. Но он не один такой. Лиз Диллер из Diller Scofidio+Renfro тоже всегда общалась с Мушампом, он постоянно тусовался у них в мастерской. Стивен Холл часто звонил Кеннету Фремптону, чтобы поговорить о том о сем. Так что это постоянный диалог. И критикам это тоже очень важно и интересно, именно так они узнают о том, что происходит, что занимает архитекторов. Это улица с двусторонним движением.

– Тема образования для вас закрыта?

– Думаю, что этот проект практически завершен, хотя люди до сих пор продолжают присылать мне все новые и новые истории, которые мы упустили из виду. У нас есть веб-сайт, на котором выложены все наши «примеры», и сайт удобен тем, что его можно бесконечно дополнять. Наш предыдущий проект Clip/Stamp/Fold также постоянно дополняется – после каждой выставки на новом континенте. Например, в Латинской Америке нам рассказали об архитектурных журналах, о которых мы и понятия не имели, и мы добавили их в выставку. Проект о радикальной педагогике длится уже 3-4 года, он просуществует в активной фазе еще годик, а потом встанет вопрос об издании книги. Стоит ли ее издавать? Мы вот выпустили книгу по выставке Clip/Stamp/Fold, а потом оказалось, что ее есть, чем дополнить.

– Может быть, надо перестать выпускать книги и полностью перейти «в онлайн»?

– Именно. Возможно, мы так и сделаем.

22 Сентября 2014

Беседовала:

Ася Белоусова
Похожие статьи
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Архитектор в метаверс
Поговорили с участниками фестиваля креативных индустрий G8 о том, почему метавселенные – наша завтрашняя повседневность, и каким образом архитекторы могут влиять на нее уже сейчас.
Арсений Афонин: «Полученные знания лучше сразу применять...
Яндекс Кью проводит бесплатную онлайн-конференцию «Архитектура, город, люди». Мы поговорили с авторами докладов, которые могут быть интересны архитекторам. Первое интервью – с руководителем Софт Культуры. Вебинар о лайфхаках по самообразованию, в котором он участвует – в среду.
Устойчивость метода
ТПО «Резерв» в честь 35-летия покажет на Арх Москве совершенно неизвестные проекты. Задали несколько вопросов Владимиру Плоткину и показываем несколько картинок. Пока – без названий.
Сергей Надточий: «В своем исследовании мы формулируем,...
Недавно АБ ATRIUM анонсировало почти завершенное исследование, посвященное форматам проектирования современных образовательных пространств. Говорим с руководителем проекта Сергеем Надточим о целях, задачах, специфике и структуре будущей книги, в которой порядка 300 страниц.
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?