31 мая. Прихожу за пятнадцать минут до начала первой лекции в «Красный Октябрь» – на двери в клуб висит здоровенный замок, обернутый целлофановым пакетиком, рядом наклеен бело-синий плакат с надписью «Лекции», с учетом обстоятельств воспринимаемый не иначе как издевательство… и все. Чего делать? Ну хорошо, думаю, лектор, наверное припозднился, но скоро все-таки явится. Стою пять минуть, десять… Около злополучной двери с замком скопилось уже человек пятнадцать – и все друг у друга спрашивают: «А лекция сегодня хоть в каком-то виде будет?» Вскоре стало ясно, что ждать не имеет смысла, и народ разошелся.
Назавтра выяснилось, что есть еще какая-то программа «Арх Москвы» помимо официальной, распечатанная на бумажке А4, в которой указано, что лекции М. Девиня и Ч. Дзукки состоятся в пятницу 1 июня. И то эти сведения оказались верными лишь наполовину. После Мишеля Девиня никакой Чино Дзукки так и не выступил – уже на следующий день 2 июня, когда я был на лекции Г. Пеше в ЦДХ, кто-то шепнул мне, что Ч. Дзукки перенесли на сегодня: подъезжайте, мол, если хотите, часам к девяти в клуб «Красный Октябрь»…
Что же касается М. Девиня, начну с того, что он очень известный ландшафтный архитектор, сотрудничавший в ходе своей карьеры с такими людьми как Ж. Нувель, Ж. Херцог и П. де Мерон, Н. Фостер и т. д. и спроектировавший парковые ансамбли в нескольких мегаполисах (Лондон, Париж, Токио, Даллас). Прежде чем пуститься в дальнейший анализ творчества М. Девиня, признаюсь, что до сих пор как-то не особенно интересовался темой ландшафтной архитектуры: я все концентрировал внимание на домах, а про деревца и кустики думал, что их, мол, кто угодно красиво рассадить ухитрится. Само собой, я всегда отдавал должное садово-парковому искусству – особенно старому, двухсот-трехсотлетней давности. Да и из современного у меня чего-то в голове отложилось – ну, взять хотя бы парк Ла Виллет Б. Чуми. Но так чтобы целенаправленно изучать этот вопрос, вплоть до деталей – на такое меня никогда не тянуло. А тут – нате, любопытнейший материал! Эта лекция, без преувеличения, коренным образом переменила мое отношение к такому разделу архитектуры, как благоустройство территории.
Мишель Девинь говорил очень тихо и медленно, как будто бы даже чуточку неуверенно, а картинки прокручивал быстро – наверное, от излишней скромности. Вообще он производил впечатление очень доброжелательного и спокойного человека – слушать его было одно удовольствие… И потом, когда на английском говорят с французским акцентом, это действует – ну, по крайней мере на меня – как-то «обволакивающе» (при том что французский как таковой я терпеть не могу). Правда, плавная, сдержанная речь М. Девиня периодически спотыкалась о кокетливо-скрипучий голос переводчика – томного и астеничного юноши – что вносило в происходящее ощутимый диссонанс. Но ничего. Зато сам перевод был вполне грамотным и доходчивым – некоторые фрагменты лекции без него и вовсе невозможно было бы осмыслить. Так что «нет худа без добра»…
Свое творческое кредо М. Девинь выразил в следующем тезисе:
«Ландшафтный архитектор не должен стесняться «искусственности» своего детища… Он может запроектировать насаждения как угодно – используя квадратный модуль, треугольный и т. д. – строгая геометрия в данном случае не враг. Природа все равно сделает свое дело – у нее есть свои способы вносить коррективы в формирование ландшафта, от нас не зависящие.»
И действительно, он абсолютно искренен – как оказалось, его слова и впрямь вяжутся с делом.
Рассмотрим один из первых демонстрировавшихся им проектов – благоустройство набережной в Антверпене: деревья у него высажены вдоль набережной не линеечкой – как, по-моему, принято делать – а прямоугольниками 4 на 6 метров, в которых все настолько плотно утрамбовано, что растительность производит впечатление архитектуры (издалека, во всяком случае)… Эти прямоугольные островки М. Девинь ласково называет «пиксели». Вообще-то подобные островки встречаются во многих его работах – и на лекции он на каждый из них долго и пронзительно смотрел и потом, обращаясь к аудитории, с нежностью и чуточку стыдливо произносил: «Это пиксели… ну, почти они». Как мне представляется, идея разбивать отданную под парк территорию на неравномерную сетку и половину образовавшихся прямоугольников заполнять зеленью, а другую половину – асфальтом или плиткой, довольно-таки оригинальна. На плане это выглядит как растровый рисунок (это когда картинка разложена на множество микроштриховых элементов – например, точек) – отсюда, очевидно, и сравнение с пикселями. Только само слово «пиксель» уже настолько затаскано применительно к искусству, что ужасно хочется его на что-нибудь заменить… Какие аналоги растровой графике можно найти в высоком искусстве? Первое, что приходит на ум – это дивизионистская (или пуантилистическая, неоимпрессионистская) живопись П. Синьяка, Ж. Сера и др. конца XIX-ого века. Мне кажется, сравнение с творчеством таких людей звучит куда более благородно, чем сравнение с пикселем… не так ли? Исходя из всего вышеописанного, я позволю себе назвать стиль М. Девиня «ландшафтным дивизионизмом».
Возьмем другой его проект для Парижа: на реке Сене между Quai de Stalingrad (Сталинградской набережной) и Chemin de Halage расположен маленький островок Ile Seguin в форме банана, который раньше был застроен промышленными сооружениями – там-то городские власти и задумали выращивать сады. От прома остался мощный бетонный (или железобетонный, не знаю точно) фундамент с кучей всяких ходов и темных закоулков, заполняющий почти всю площадь острова. М. Девинь был в таком восторге от зрелища этого «бетонного острова», холодного и безжизненного, что решил оставить все как есть и лишь в некоторых местах приправить унылый серый массив зеленью. Получилось следующее: из дырок в фундаменте торчат деревья, густо-густо, все остальное – выложенная бетонными же плитами прогулочная площадка. Тут же возникает вопрос: а вдруг дети заиграются и упадут в одну из этих озелененных дыр, тогда что? Хотя ладно, для этого всегда есть высокие ограждения и родители. Но вероятность такого инцидента все равно не исключена…
Проект еще не реализован, и, по словам автора, вероятнее всего, будет оставаться на бумаге еще ближайшие тридцать-сорок лет – это обусловлено в первую очередь нерегулярным финансированием.
К слову, прием, когда деревья как бы пробиваются через толщу бетона, т. е. сильно заглублены по отношению к высотной отметке прогулочной зоны – так что на поверхность вылезает одна крона, использовался М. Девинем еще в нескольких проектах, как-то: благоустройство территории в центре Далласа, между Woodland Rodgers Fwy и N Central Expy; а также во французском городе Страсбург. В первом у него это особенно изобретательно сделано: там под площадью спрятан подземный гараж; а через эти самые заглубления с деревьями проходят на разных уровнях пандусы. Таким образом, пока ищешь в гараже свободное местечко или выезд, в окне машины периодически мелькают стволы деревьев – и возникает иллюзия, что ты проезжаешь через лес.
В двух последних проектах, показанных на лекции, было уже значительно меньше игры с пространством и больше фактурности. Первый – это садик в Keio University в Токио. Все уложено бетонными плитами – где-то полметра на полметра – в некоторых из них прорезаны круглые дырки, у каких-то диаметр больше, у каких-то меньше. Из-под плит с дырками наибольшего диаметра торчат молодые деревья, из-под тех, что с едва приметными дырками – травинки. Кое-где вместо больших дырок из плит экструдированы своего рода бетонные пеньки того же диаметра… Что ж, тут про ассоциации с пуантилизмом можно забыть – это уже чистой воды архитектурный оп-арт, Виктор Вазарели в камне. Можно, конечно, сказать, что оп-арт – это почти тот же неоимпрессионизм, с тем лишь отличием, что в нем точечки покрупнее. Но это будет примитивно и неглубоко. А надо глубоко…
Второй проект – это парк, который принадлежит к Walker Art Сenter, расположенному в американском городе Миннеаполисе. Сначала М. Девинь очень торжественно рассказал о том, как он преклоняется перед американской сеточной градостроительной системой (которая на самом деле исконно не американская, а древнегреческая – Гипподамова сетка). А потом добавил, как это бывает здорово, если на такую жесткую структуру, как координатная сетка, наложить что-нибудь изгибающееся, похожее на изображения циклонов в новостях погоды. Он щелкнул пультом от лэптопа, и на экране появилась такая картинка: на черном фоне красными линиями расчерчена квадратная сетка, в ячейки которой вписаны не менее квадратные – в контурных линиях – дома; а справа от этих домов размещается парк с обещанными кривыми улочками и группами деревьев в виде облаков или лоскутьев носового платка. После генплана он показал фотографии бетонных плит, которыми выложены пешеходные улицы – в каждой из них были проделаны дырочки самых разных форм и размеров (опять оп-арт). Более чем любопытна технология проделывания таких дырочек: сначала изготавливается специальный трафарет (в их случае это была, кажется, медная пластина), потом он накладывается на еще не затвердевший бетон, и по нему прокатывают специальное устройство, выдающее из своего «брюшка» воду под очень сильным напором – и вот вам узор из точек, ромбиков и запятых.
Одна дама задала по этому поводу такой – чисто женский – вопрос: «А что, если в этих дырочках будут застревать каблуки»? Мишель Девинь довольно быстро нашелся: «Так не носите их».
