Как и в предыдущем случае, проводится реставрация уцелевших зданий и воссоздание незаконно снесенных. Со стороны Евгеньевской улицы периметр замыкает новый протяженный объем. Внутри образовавшегося квартала архитекторы размещают еще один. Таким образом формируются внутренние улицы и двор-колодец, герметичность которого отчасти компенсирует небольшая высота зданий, соответствующая установленным для этого места регламентам.
Меньшее каре внутреннего квартала срезано на один этаж, чтобы открыть вид на Церковь Шестоковской иконы Божией Матери. В этой части размещается ФОК с эксплуатируемой кровлей. Для проницаемости комплекса устроено несколько арок. Качество жилья повышают приватные террасы первых этажей, увеличенная до 4,5 метров высота потолков, крупномерная зелень.
Евгений Герасимов рассказал, что в новых корпусах мастерская использовала пять различных трактовок исторических стилей: «арочный мотив ренессансной архитектуры, эклектику а-ля Апраксин двор, неоклассические темы лондонского толка, а-ля рюс в глазурованной керамике, мотивы ар-декошного характера». Фасады предполагается облицевать светлым камнем.
Эксперты высказывали свое мнение относительно проекта довольно туманно. Несколько раз вспоминали решение не обсуждать фасады, поскольку это почему-то перестало быть компетенцией Градостроительного совета, однако тут же начинали проводить аналогии с сочинской или лужковской архитектурой, разбирая арки и колонны.
Владимир Григорьев выступил пространно и сложно: процитировал случайно найденную на столе у Никиты Явейна книгу с критикой архитектуры начала XX века; вспомнил, что улица внутри квартала есть в Кудрово; отметил, что жилые пространства проекта напоминают больше 1990-е годы, чем современную Данию или Финляндию. Однако, «если заказчик потребляет – значит это нужно». Подытожил он тем, что «застройка маленького участка влияния на градостроительный ансамбль не имеет», а значит и спорить особенно не с чем.
Сергей Орешкин сказал, что будет поддерживать проект, поскольку тот «сделан профессионально», а участок давно пора осваивать.
Михаил Мамошин подивился на двойное замкнутое каре и отметил, что если уж не улучшать эстетику, то хотя бы не нарушать ее. Он увидел в проекте опасную тенденцию к стилю бидермейера, когда «одинаковые шкафы по-разному декорировали – хоть в русской, хоть в мавританской манере».
Звучали диаметрально противоположные мнения. Рецензенту Владимиру Линову, например, понравился корпус, выходящий на Евгеньевскую улицу – и масштабом, и проработкой фасадов. Никиту Явейна предложенное решение напротив шокировало: 200 метров единого четырехэтажного дома разделены условно, высота, как и шаг окон, одинаковые. «Такая типология подходит скорее району Шушар или Экспо, где строятся пригородные дома не очень высоко уровня», – отметил руководитель «Студии 44». Фасадам от него достались еще более жесткие характеристики: «вызывают отторжение эклектичностью и провинциальностью», «навевают ассоциации с лужковской архитектурой, Сочи или даже арабскими машрабиями». Более благосклонную оценку заслужили «английская классика» и «свежий русский стиль». Никита Явейн согласился, что забор на участке всем надоел, но одновременно выразил сожаление, что может быть реализован такой проект.
Итоги голосования станут известны позднее.