А есть ли города будущего после концов света?

Архитектурная утопия с начала XVI века стремилась противопоставить себя образу антиутопии. Однако, на рубеже XXI века возникает новый игровой жанр «метаутопия», соединяющая в себе два крайних состояния.

mainImg
Работа выполнена в рамках темы: «Эволюция архитектурных теорий: от утопий ХХ века к современным методам прогнозирования будущего». Аспирантура МАРХИ. Научный руководитель профессор Оскар Раульевич Мамлеев.
 
Егор Орлов

Анализ. Мир будущего
В XVI веке сэр Томас Мор употребил слово «утопия» для описания вымышленного места или же состояния, в котором все идеально. Слово «антиутопия» впервые произнес в 1868 году философ Джон Стюарт Милл во время выступления в Палате Общин как нечто противоположное утопии: будущее, которое, скорее кошмарное, чем райское.

Любая архитектурная утопия имеет свои эвристические пределы, рано или поздно превращающие её в архитектурную антиутопию – каждая модель будущего устаревает, так как меняются наши представления о будущем. До недавнего времени такое положение дел требовало незамедлительного вмешательства и создания новой версии будущего, способной опередить своё время и предложить новый вектор развития из тупика, в котором мы оказались. Появление на горизонте антиутопии виделось архитекторами-фантастами ошибкой в их магической формуле идеального мира.

Однако на рубеже нового столетия в архитектурном интеллектуальном поле наметился принципиально новый поворот в отношении процесса проектирования будущего. «На протяжении XX в. и частично уже в сформировавшемся новоутопическом дискурсе начала века XXI, систематизируется траектория движения утопии и антиутопии к новому метажанру, основанному на принципе [их] диалектически неразделимого совмещения» [4].
© Егор Орлов

Сегодня мы живем во времена расцвета архитектурных метаутопий. Новое явление достаточно молодое и неоднозначное, а поэтому имеет к себе ряд концептуальных вопросов. Тем не менее, возможно, именно такой диффузный метод проектирования архитектурного будущего сможет преодолеть созданный архитектурной теорией кризис утопической мысли в XXI веке.

Мы наблюдаем сдвиг утопического проектирования в сторону игровой текучести. Хотелось бы более внимательно проанализировать основные особенности возникшего явления и наметить контуры новой теории будущего.

Кризис. Хаотичная и нескончаемая эра игро-видения
Архитектурная утопия достигла своей высшей точки кульминации как жанра в XX веке. Тогда появились самые значимые модели городов будущего и основные направления мысли: неофутуризм, русский космизм, итальянский футуризм, бумажная архитектура и многие другие.
© Егор Орлов

После XX века не появилось ни одной значительной и принципиально новой большой утопии. Начался процесс рекомбинации архитектурных форм-теорий. Именно XXI век стал переломным моментом, подсветив главную проблему теорий будущего – предел утопии. Сегодня мы наблюдаем кризис утопической мысли. Становится очевидным, что нам необходим поиск новых подходов в проектировании будущего.

Современные архитекторы-футуристы, мечтая узнать, существует ли мир будущего после утопии, начинают искать ответы за её пределами. Одно из новых направлений, формирующее интеллектуальные поиски будущего сегодня – это процесс создания атласа антиутопий. За последние годы оно развило стремительные обороты и ярко проявило себя в области кино, искусства, архитектуры и даже компьютерных игр. Мы живём в золотом веке антиутопий будущего.

Главной особенностью современной антиутопии является то, что она больше не воспринимается как «предел теории», а становится отдельным метажанром проектирования – игровой песочницей. Если основной функцией антиутопии в XX века была «рефлексия» (ценностно-ориентированная форма прогноза), то в XXI века она сменилась на «игру» (экспериментирование). В архитектурных песочницах творческий потенциал игрока раскрывается через создание многомерных игровых измерений. Эсхатологические катастрофы, попав в такую игровую мир-систему, приводят к новым открытиям.

Новый подход даёт возможность выйти из матрицы «человеческого взгляда в будущее» и попасть в зазеркалье. На протяжении всего времени этот взгляд ограничивал горизонт будущего и не впускал в него всё, что срыто за ним и чего мы не видим. Например, как представить утопию от лица леса? Вообразите мир будущего, в котором предметы обрели чувства и фантазии, а горы ожили и начали путешествовать за солнцем и дождём. Такие элементы попадают в «слепую зону», которая не даёт увидеть все варианты будущего из-за «искажений», накладываемых человеком. Метаутопия предлагает выход за пределы ограниченного угла видения будущего – она создает линзы игрового пространства и предлагает перейти от модели «субьект-объект» (человек-мир) к объектно-ориентированным антологиям (мир-мир).

Однако, как только мы начинаем представлять мир будущего вне «угла нашего видения», то тут же получаем хоррор – мир, который наполнен непонятным, фантастическим, монструозным и нам совершенно незнакомым, где всё начинает оживать на наших глазах и осознавать себя другим – как только человек видит то, что не поддаётся никакому описанию, ему трудно уместить это в единой модели мира. Игровая метаутопия – это открытая система, которая включает элементы «ужаса», в качестве концептуальных строительных единиц, в единую геймическую модель и становится новой экспериментальной теорией будущего.

Прорыв. Конец света или что утописты ищут в темноте
Группа спекулятивных реалистов (Квентин Мейясу, Йэн Хамильтон Грантом, Рэй Брассье и Грэм Харман) собралась – в первый и последний раз – в Лондоне в апреле 2007 года. Эта встреча объединила четырех молодых философов. Одной из двух объединяющих черт которых была любовь к работавшему в жанре ужасов американскому писателю Говарду Лавкрафту. В их объектно-ориентированной философии человеческое мышление лишь один из типов вещей среди триллионов других, а на передний план выходят нечеловеческие формы живого/(не)живого. Спекулятивный реализм существует едва ли больше десятилетия, но уже является одним из влиятельнейших философских движений в искусстве, архитектуре и гуманитарных науках (теории Питера Граттона, Стивена Шавиро, Тома Спэрроу). [5]
© Егор Орлов

В XXI в. философы начинают стремительно исследовать проблематику «темного», «странного» (weird), «другого» – в спектре от Просвещения до экологии и хоррор стадиз [6]. Возникают целые направления новой метаутопической мысли: акторно-сетевая теория (Бруно Латур), объектно-ориентированная онтология (Грэм Харман), тёмный витализм (Бен Вудард), тёмная экология (Тимот Мортон), канибальские метафизики (Э. Вивейруш де Кастру и Э. Кон), постструктуралистская антропология и киберготика. Тёмные интеллектуалы заполняют страницы своей прозы чёрными тварями, кошмарными предчувствиями, зловещими озарениями. Чёрная фантастика распространилась и на архитектуру будущего, дав стремительное развитие самым разным сценариям архитектурного мира после-после завтра. Например, «Священный Детройт» Квайси Джесленды, «Город грехов» Каи Хэнга или «Полночь в саду Добра и Зла» Джеймс Смит.

К последователям нового метаутопического направления можно смело отнести и авторов японской хорор-манги, которые размышляют об устройстве будущего вне мира человека. Они опираются на концепции «мира-без-нас» Юджина Такера и «ктулхуцена» Донны Харауэй. Например, новелла «Рыбы» (GYO, 2012 г.) рисует образы циклопических размеров китов с ногами, роман «Звери» (Jinmen, 2016–2019 г.) знакомит с миром, где возможен человеколикий слон, а экологический-хоррор «Насекомые» (Insect Princess, 2013 – 2015 г.) описывает гигантских бабочек и мстительную вошь.

Ища предпосылки нового направления интеллектуальной мысли, объединившего архитектурную утопию и антиутопию и открывшего новое пространство для игровых экспериментов с будущим, нельзя не упомянуть явление «афрофутуризма», изобретёное в 1993 г. писателем Марком Дери. В своём эссе «Темное будущее» (Black to the Future) он говорит о появлении нового видения будущего, более мрачного с большим страхом перед технологиями и основанного на совершенно другом культурном опыте. Согласно афрофутуризму, мир будущего – это диффузное состояние между оппозициями, вроде мужское – женское, человеческое – животное, старое – новое, темное – светлое. Один из важных для этой идеи образов – героиня фантастического романа Октавии Батлер «Дикое племя» (Wild Seed), бессмертная женщина Энинву, способная усилием воли перестраивать своё тело так, что оно приобретает внешность других людей или животных.

Таким образом, начало XXI века является точкой бифуркации. Рушатся наши представления о фундаментальных принципах утопизма. Метаутопия создает пространство новых игровых теорий будущего.

Финал. Теория будущего. Страна чудес, магии, редких животных и монстров
Сказка первая. Киборги вышли из леса.
Однажды в мире будущего стало так много вещей и предметов, что они обрели свободу. Их популяция росла и, чтобы избежать коллапса из-за катастрофического и неконтролируемого выброса энергии, было принято решение ограничить рост их населения и образовать “Object policy” («Комитет по ограничению рождаемости вещей» – прим. ред.). Затем появилась первая декларация о правах предметов. Возник целый мир, в котором вдруг стали важны не объекты, а связи между ними и вместо философии «предмет-человек» – в моду вошла «предмет-пространство». Заповедь, написанная первым предметоподобным на древнем языке понятным абсолютно каждому предметоподобному: “Sharing live. Ever speed, ever green. Free energy. Stop object abuse!”, – каждый предметоподобный хоть раз читал эти строки.
© Егор Орлов

По вторникам вещи танцевали на танцполе, в среду – проводили время в бюро потерянных вещей. На самом деле любой предмет в тайне мечтал побыть человеком в мире без человека. Предметоподобные мечтали о вечной трансформации. Машинерии будущего. По пятницам они делились деталями: принтер вечером подрабатывал флешкой, а кофеварка и пылесос влюбились, создали ребенка, что обязательно перевернет индустрию промышленности в будущем. Один предмет потреблял сознания других, в итоге кто он, не знал даже он сам. Необходимость работать была признана нарушающей базовые права предметов. Предметовидуум! Object universalis!

Сказка вторая. Домовой
Ночью дома будущего оживали. В каждом из них обитал дух – Домовой. Когда темнело, дом будущего начинал скрипеть, предметы в его комнатах шумели, а обои перешептывались друг с другом. Домовой перетаскивал вещи с место на место, поэтому казалось, что они двигаются сами по себе – на самом же деле, оставленная вещь, которой вы пока не пользуетесь, растворялась и вырастала в другом месте города будущего, где она сейчас нужна, а утром возникала на том же месте, где вы её оставляли, как ни в чём не бывало.

Внутри много разных коммуникаций – выбросили эти дурацкие лестницы. Тут краны, которые перемещают посетителей. Реки вместо коридоров. И туман, в котором можно спрятаться от назойливых гостей. Стены дома жидкие, как торт – в них можно передвигаться и лазить.

Однажды, Девочка и ее друзья собрались у Х, вместе встретить новый, 2069, год. Z, как всегда, не рассчитал пропорцию и растекся желешкой по всему залу и нам пришлось его сковыривать в тазик. Неприятно, конечно, когда твой друг так быстро теряет форму, но именно тогда, пока я оттирала липкие пальцы, а Х плавники, они и решили заговорить о том, как же сильно изменился их архитектурный мир и как сильно изменились они сами, живя в городе будущего.

Сказка третья. Змей Горыныч
Каждый день Кирилл рано встает на утреннюю пробежку. Зная о его грустном настроении (Кирилл выбрал грустный плейлист), его умные часы проложили для него особый маршрут, чтобы избавить от дурных мыслей. Датчики обуви анализируют ритм бега, сердцебиение и контролируют химию крови. В городе будущего новой общей территорией для предметов и вещей – стало человеческое тело Кирилла. Вещи Кирилла ревнуют его друг к другу, спорят, устраивают неприятности другим вещам, чтобы он обратил внимание сегодня именно на них и провел с ними чуть больше времени, чем обычно, ведь они очень сильно по нему скучают.

Кирилл совершает свою утреннюю пробежку по парку, а в следующую минуту – маршрут почему-то перенаправляется и направляет его вправо, чтобы он увидел живописно падающую звезду, его правая рука начинает писать лучший роман в истории человечества и левая рука сочиняет симфонию на спор, в следующую минуту он выучивает идиш и отвечает на неожиданный видеозвонок с другой части света, чтобы поговорить с незнакомцем о философских идеях Платона.

Библиография:
1. Жан-Пьер Дюпюи. Малая метафизика цунами – СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2019 – 168 с.
2. Зигмунт Бауман. Ретротопия – М.: ВЦИОМ, 2019 – 160 с. (Серия «CrossRoads»).
3. Джон Урри. Как выглядит будущее? – М.: Издательский дом «Дело» – 320 с.
4. А.Н.Воробьева. Русская антиутопия ХХ – начала ХХI веков в контексте мировой антиутопии – 2009 – URL: http://cheloveknauka.com/russkaya-antiutopiya-xx-nachala-xxi-vekov-v-kontekste-mirovoy-antiutopii
5. Темный Логос. Другое Просвещение – М.: Логос, 2019 – 258 с.
6. Темный Логос. Философия размытого мира. Исследование ужаса – М.: Логос, 2019 – 282 с.
7. Ник Срничек, Алекс Уильямс. Изобретая будущее – М.: Strelka Press, 2019 –336с.

20 Апреля 2020

Похожие статьи
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Бетонный Мадрид
Новая серия фотографа Роберто Конте посвящена не самой известной исторической странице испанской архитектуры: мадридским зданиям в русле брутализма.
Реновация городской среды: исторические прецеденты
Публикуем полный текст коллективной монографии, написанной в прошедшем 2020 году сотрудниками НИИТИАГ и посвященной теме, по-прежнему актуальной как для столицы, так и для всей страны – реновации городов. Тема рассмотрена в широкой исторической и географической перспективе: от градостроительной практики Екатерины II до творчества Ричарда Роджерса в его отношении к мегаполисам. Москва, НИИТИАГ, 2021. 333 страницы.
Технологии и материалы
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Инновационные технологии КНАУФ в строительстве областной...
В новом корпусе Московской областной детской больницы имени Леонида Рошаля в Красногорске реализован масштабный проект с применением специализированных перегородок КНАУФ. Особенностью проекта стало использование рекордного количества рентгенозащитных плит КНАУФ-Сейфборд, включая уникальные конструкции с десятислойным покрытием, что позволило создать безопасные условия для проведения высокотехнологичных медицинских исследований.
Дизайны дворовых пространств для новых ЖК: единство...
В компании «Новые Горизонты», выступающей на российском рынке одним из ведущих производителей дизайнерских и серийных детских игровых площадок, не только воплощают в жизнь самые необычные решения архитекторов, но и сами предлагают новаторские проекты. Смотрим подборку свежих решений для жилых комплексов и общественных зданий.
Невесомость как конструктив: минимализм в архитектуре...
С 2025 года компания РЕХАУ выводит на рынок новинку под брендом RESOLUT – алюминиевые светопрозрачные конструкции (СПК), демонстрирующие качественно новый подход к проектированию зданий, где технические характеристики напрямую влияют на эстетику и энергоэффективность архитектурных решений.
Сейчас на главной
Вино из одуванчиков
Работая над интерьером кафе в Казани, архитектурное бюро «Дюплекс» постаралось воссоздать настроение, присущее безмятежному летнему дню. Для этого авторы использовали не только теплую зеленую палитру и декор в виде растений, но и достаточно неожиданные текстуры камня и текстиля, а также световой дизайн.
Растворенный в джунглях
В проекте Canopy House Марсиу Коган и его Studio MK27 предложили человечный вариант модернистского по духу дома, сливающегося с буйной тропической природой на востоке Бразилии.
Миражи наших дней
Если вы читали книгу Даши Парамоновой «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова», то проект торгового центра в Казани покажется знакомым. Бюро Blank называет свой подход «миражом»: кирпичные фасады снесенного артиллерийского училища возвели заново и интегрировали в объем нового здания.
Парящая вершина
Центр продаж по проекту бюро Wutopia Lab в дельте Жемчужной реки напоминает о горных вершинах – как местных, тропической провинции Гуандун, так и тяньшаньских.
Лекарство и не только
В нижегородском баре «Травник» бюро INT2architecture создало атмосферу мастерской зельевара: пучки трав-ингредиентов свисают с потолка, штукатурка имитирует землебитные стены, а самая эффектная часть – потолок с кратерами, напоминающими гнездо птицы ремез.
Наедине с лесом
Архитектор Станислав Зыков спроектировал для небольшого лесного участка, свободного от деревьев, башню с бассейном на крыше: плавая в нем, можно рассматривать верхушки елей. Все наружные стены дома стеклянные и даже водосток находится внутри, чтобы гости могли лучше слышать шум дождя.
Любовь не горит
Последняя выставка петербургской Анненкирхе перед закрытием на реставрацию вспоминает все, что происходило в здании на протяжении трех столетий: от венчания Карла Брюллова до киносеансов Иосифа Бродского, рок-концерты и выставки экспериментального искусства, наконец – пожар, после которого приход расцвел с новой силой. Успейте запечатлеть образ одного из самых необычных мест Петербурга.
Путь в три шага
Бюро HENN и C.F. Møller выиграли конкурс на проект нового больничного комплекса Ганноверского медицинского института.
Архитектура впечатлений
Бюро Planet9 выпустило книгу «Архитектура впечатлений», посвященную значению экспозиционного дизайна в современном культурном пространстве. В ней собраны размышления о ключевых принципах выставочной архитектуры, реальные кейсы и закулисные истории масштабных проектов. Предлагаем познакомиться с фрагментом книги, где речь идет о нескольких биеннале – венецианских и уральской.
Дом хорошего самочувствия
Бюро Triptyque и Architects Office создали первый в Бразилии многоквартирный дом для здоровой жизни: их башня AGE360 в самом центре вмещает спортивные и спа-объекты.
Блеск дерзновенный
Изучаем «Новый взгляд», первую школу, построенную за последние 25 лет в Хамовниках. У здания три основные особенности: оно рассчитано на универсалии современного образования, обучение через общение и прочее; второе – фасады сочетают структурное моллированное стекло и металлизированно-поливную керамику, они дороги и технологичны. Третье – это школа «Садовых кварталов», последнее по времени приобретение знаменитого квартала Хамовников. И дорогое, и, по-своему, дерзкое приобретение: есть некий молодой задор в этом высказывании. Разбираемся, как устроена школа и где здесь контраст.
Перья на ветру
Павильон по проекту шанхайского бюро GN Architects, подчеркивая красоту пейзажа, служит для привлечения туристов на островок Чайшань в Восточно-Китайском море.
Поворот ядра
Остроумное и емкое пластическое решение – поворот каждого этажа на N градусов – дал ансамбль «танцующих» башен, подобных друг другу, но разных; простых, но сложных. Авторы тщательно продумали один узел и немало повозились с конструкцией колонн, все остальное «было просто». Да, еще стены ядра на каждом этаже развернули – для максимальной эффективности офисных пространств.
Зеленый и чистый
Водно-ландшафтный парк в Екатеринбурге, созданный компанией Urban Green для проведения фестиваля ландшафтного искусства «Атмофест», включает семь «зеленых» технологий – от посевных цветников до датчиков замера качества воздуха и очищающего воду биоплато.
Пресса: Сергей Чобан: «Город-миллионник — это шедевр, который...
Архитектор Сергей Чобан объясняет замысел фасада нового здания Третьяковки в Кадашах, рассказывает о дизайне выставки русских импрессионистов и излагает свое видение развития большого города: что в нем можно строить и сносить, а что нет.
Дом из весенней материи
За этим домом мы наблюдаем уже пару лет: вроде бы простой, не очень сложный, но как удачно вписался в микрорайонный контекст после развязок МСД. Здорово запоминается этот дом всем, кто хотя бы время о времени ездит по шоссе. На наш взгляд, тут Сергею Никешкину, миксуя популярные приемы и подходы архитектуры 2010-х, удалось простое, вроде бы, здание превратить в высказывание «на тему дома как такового». Разбираемся, как так вышло.
Что я несу?
До апреля в зале ожидания московского Северного речного вокзала можно посмотреть инсталляцию, посвященную истории грузоперевозок по Москве-реке. Используя эстетику контейнеров и кранов бюро .dpt создает скульптурный павильон, который заставляет по-новому взглянуть на пышные интерьеры вокзала, а также узнать, как менялась роль реки.
Слои и синергия
Концепция «Студии 44» для конкурса редевелопмента Ижевского оружейного завода основана на выявлении и сохранении всех исторических слоев главного корпуса, который получает функцию культурно-инновационного центра. «Программа» здания помогает соединить профессионалов из разных сфер, а эспланада, набережная Ижа и «заводской» сад – провоцировать дальнейшее изменение прилегающих территорий.
Выросший из своего окружения
Объявлены результаты конкурса по концепции Большого московского цирка, и теперь можно более полно показывать конкурсные проекты. Здесь – проект Маркс Инжиниринг, вызвавший наибольший интерес и одобрение у нашей аудитории.
Райский птичий лай
Вилла Casa Seriema, построенная в окрестностях Белу-Оризонти по проекту бюро Tetro, своими общественными пространствами обращена на горы, а частными комнатами – на густой лес.
Вода и ветер точат камень
По проекту бюро Asadov в районе Дубая, где сосредоточена инфраструктура для кино- и телепроизводства, будет построен жилой комплекс Arisha. Чтобы создать затененные пространства и интригующий силуэт, архитекторы выбрали воронкообразную композицию, а также заимствованные у природы пластические приемы – выветривания и осыпания. Пространства кровли, стилобата и подземного этажа расширяют возможности для досуга в контуре рукотворного «оазиса».
Цирк в Мневниках: сравнение разрезов
Показываем все шесть конкурсных проектов нового Большого цирка, перенесенного в Мневниковскую пойму. Как стало известно сегодня, победителем по итогам общественного голосования на «Активном гражданине» стал всё тот же проект, показанный нам, в качестве победившего, в январе. Но теперь можно посмотреть на разрезы, виды сверху... Некоторые проекты новый ракурс очень освежает.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Мосты и лестницы
Дом на берегу Волги в Саратовской области архитекторы бюро SNOU снабдили большим количеством террас, которые соединяются воздушными мостами – этот элемент присутствует также и в интерьере. Простым объемам и линейной компоновке противопоставлена скульптурная винтовая лестница, которая позволяет спуститься из спальни или кабинета в сад.
Воронка комикса
Эффективное не всегда должно быть сложным: PR-специалист Кристина Шилова рассказывает, как мини-комикс привлек внимание к архитектурному конкурсу и обеспечил рекордные охваты музею «Дом Китобоя». В коллажной истории спасенная после сноса калининградского Дома Советов панель рассказывает о своем путешествии – и собирает лайки.
Пресса: «Очевидно, что я неудобна. Со мной тяжело работать»...
На вопрос «Как вас сейчас представить?» Елизавета Лихачева ответила кратко: «Искусствовед». Позади шесть лет директором Музея архитектуры, музеефикация дома Мельникова, год и девять месяцев у руля Музея изобразительных искусств имени Пушкина. Работы достаточно и сегодня. Мы с трудом нашли время для разговора в ее плотном деловом графике.