Забытая тема, или еще раз о доступном жилье
Статья Президента САР Андрея Бокова об истории и перспективах развития жилищного строительства в России.
IV. Реконструкция и ремонт
Несмотря на то, что состояние отечественного жилого фонда делает все более актуальными темы «рисайклинга», модернизации, вторичного использования, продления сроков надежной и устойчивой эксплуатации и т.д., интересы отечественного строительного сообщества по-прежнему сосредоточены на единовременных затратах и новом строительстве. Именно эти настроения определяют нынешнее состояние ЖКХ, качественный уровень эксплуатации и поддержания построенных домов и, разумеется, судьбу реконструкции и ремонта, в которых застройщики не могут не угадывать скрытую угрозу своему бизнесу. Модернизация жилого фонда грозит рынку продавца совершенно нежелательным снижением спроса.
Но у реконструкции и ремонта полно собственных проблем. К ним относятся и невнятность перспектив финансирования (несмотря на введение специального налога под капремонт), отсутствие должной изыскательской и проектной базы, современных технологий, адекватных материалов, кадров и мощностей. Характерно, что весь этот набор, как правило, обнаруживается там, где сосредоточено наиболее проблемное жилье, принадлежащее наименее имущим. Заботы дополняются и традиционно невысоким качеством строительства, и низкой ремонтопригодностью массового индустриального жилья, составляющего, как считается, до 80% российского жилого фонда. О сроках эксплуатации такого жилья и способах утилизации принято не вспоминать.
Приведение в должное состояние почти половины российского жилья предполагает усилия ничуть не меньше, чем те, с помощью которых был запущен более полувека назад механизм индустриального домостроения. Новая нормативная база, обновленное законодательство обязаны облегчить надстройку домов и создание мансард, санацию и использование чердаков и подвалов, перепрофилирование первых этажей и появление пристроек, использование легких и сборных конструкций, упрощение согласований, поддержку самоорганизации жителей и создание малых ремонтно-строительных предприятий и производств. Назовем это «НЭПом для жилья».
Любой сценарий реализации такой программы будет делится на два этапа: формирование, запуск практически новой индустрии реконструкции и ремонта, и ее работа на заданных оборотах, которые должны обеспечить модернизацию скопившихся некачественных метров и дальнейшее поддержание фонда на регулярной основе. Нетрудно подсчитать, что при расчетном сроке в 10 лет необходимо ежегодно восстанавливать 150 миллионов квадратных метров – более чем по метру на каждого жителя России. Меньшие объемы – большие сроки и большие затраты, провоцируемые постоянно ухудшающимся состоянием фонда. Предлагаемые шаги напоминают те, что были самым решительным образом предприняты правительством ФРГ в отношении жилого фонда восточных земель, не многим отличавшегося от фонда российского. В ограниченные сроки Германия разработала и реализовала целый набор эффективных приемов санации и модернизации, включая комплексную и избирательную схемы, схемы с отселением, без отселения и т.д. и т.п.
Препятствиями к использованию этого опыта являются дефицит средств, несклонность граждан к самоорганизации и безразличие управляющих структур. Официальная схема финансового обеспечения реконструкции и ремонта с недавних времен формируется на основе нового налога, собираемого с собственников жилья, и банковских кредитов, погашаемых налоговыми поступлениями. Это комфортная для чиновников схема, когда за дорогой кредит платят все и одинаково, а ремонт делается разный и в разные сроки, по сути продолжает известную линию ЖКХ – бесконтрольную и мало результативную. Альтернативой является сугубо адресное финансирование из средств жителей в сочетании с доступным кредитованием и использованием «ресурсов развития» в виде надстроек, пристроек, санированных и модернизированных площадей – жилых и коммерческих. 10-15%-процентное увеличение площади существующих зданий поможет не только компенсировать значительную часть затрат, но существенно снизит потребность в новом строительстве и новых землеотводах.
Ключом к такой альтернативе является постепенное превращение вялых ТСЖ в ответственные структуры вроде кооперативов и кондоминиумов или формирование разветвленной сети конкурирующих управляющих и девелопинговых компаний, работающих по найму у собственников квартир и домов.
V. Жилой фонд: уход – приход
Массив некачественного жилья, с одной стороны, постоянно пополняется за счет жилья, бывшего когда-то качественным, а с другой – сам пополняет объемы жилья «аварийного», т.е. не подлежащего восстановлению. Кандидатом на выбывание может стать и не аварийное жилье, которое в интересах бизнеса, по примеру многих московских пятиэтажек, уступает место «под развитие», т.е. застройку более высокими собратьями. Менее популярны в нашей практике случаи моральной амортизации жилья, исчерпавшего, например, свой социальный ресурс. С этим мы столкнемся, по всей видимости, позже, когда со сцены станут уходить огромные панельные дома-заборы, с которыми прощаются наши западные соседи.
Общий объем накопленного за многие годы аварийного, т.е. наверняка выбывающего российского жилья, по сведениям Минстроя, составляет 11 миллионов «квадратов», или всего 0,3% общенационального фонда. Для сравнения – московские показатели ежегодного выбытия в последнее время составляли около 0,5% всего городского фонда: цифры не сопоставимы.
Если представить себе европейскую страну со средним сроком эксплуатации жилья в 50 лет и средней обеспеченностью в 40–50 м² жилья на человека, то, в целях полного восстановления персонального ресурса этого человека, необходимо ежегодно взамен убывающего метра строить новый. Этот «человеко-метр» позволяет не только стабилизировать качество и объем жилья в отсутствие роста численности населения, но, вдобавок, помогает корректировать и улучшать структуру фонда, замещая, в частности, небезопасные в санитарном или социальном отношении здания. Удивительно, что этот европейский «человеко-метр» вошел в сознание российских чиновников в роли гаранта решения жилищного вопроса в отечественных условиях. Показательно то, что условный европейский метр в пересчете или переводе превращается в 2% нового строительства, компенсирующие ежегодное сокращение общенационального фонда. Даже если эти 2% кажутся перебором, то наши 0,3%, покрывающие прошлые и новые долги – очевидный недобор.
Если же вспомнить о достаточно болезненном и одновременно характерном для нынешней России явлении – ежегодной утрате около тысячи населенных мест, о покинутых и заброшенных городах, селах и деревнях, если допустить, что с уходом каждого поселения мы теряем несколько тысяч «квадратов», то только в этом случае получается цифра, близкая к признаваемым объемам всего аварийного жилья. Если же добавить ко всему этому метры, потерянные в результате природных и иных катастроф, повторяющихся с исключительной регулярностью, если вспомнить потоки беженцев, наконец, если принять во внимание изначально невысокое качество построенного и строящегося жилья, то только тогда мы приблизимся к реальным показателям выбытия и объемам необходимой компенсации.
По результатам 2013 года Россия получила около 70 миллионов «квадратов», или чуть больше 2% от объема общенационального фонда, т.е. нечто сопоставимое с предполагаемыми реальными объемами ежегодного выбытия. Однако едва ли все построенные в этом году метры могут рассматриваться как компенсирующие, т.е. социальные или бюджетные. Таковых явно не более половины, т.е. 30–35 миллионов метров, или около 1% от общенационального фонда. Между тем, первым условием нормального поступательного движения является честная компенсация выбытия, не влияющая на обеспеченность, но отчетливо отражающаяся на качестве жилья.
VI. «Неипотека» и «лоукостеры»
Увеличение объемов ввода социального и бюджетного жилья маловероятно без использования других форм обретения и других типов доступного жилья.
Цена делает нынешнее жилье недоступным. В условиях низкого роста производительности труда и слабой надежды на рост доходов уменьшение непомерно высокой стоимости «квадрата» (московские цены вдвое выше цен столиц Восточной Европы) – самый понятный путь к доступности. Одним из эффективных способов перехода от рынка продавца к рынку покупателя, к созданию конкурентной среды является появление предложений, сходных с теми, что на рынке авиаперевозок называются «лоукостерами». Под оздоровляющим и отрезвляющим воздействием лоукостеров идет увеличение числа авиапассажиров и стабилизация цен в основном, традиционном сегменте. Жилые лоукостеры – решение для тех, кому не по карману дорогое ипотечное жилье и кто не вправе рассчитывать на жилье социальное.
Главная черта жилых лоукостеров – результативное решение за цену в разы меньшую среднерыночной. В богатой Америке до сих пор сотни тысяч людей живут в трейлерах. Ни санитарные власти многих стран, ни молодые студенты или рабочие, т.е. потенциальные жильцы, не испытывают неприязни и недоверия к жилым «кабинам» и другим замечательным и высокотехнологичным «машинам» для проживания. Вслед за авиаперевозками жилые лоукостеры должны ограничивать все возможные траты и расходы необходимым минимумом, использовать самые простые, дешевые эффективные и доступные средства, не пренебрегая главным – безопасностью.
В основании потенциальных лоукостеров, по меньшей мере – две группы идей. К первой можно отнести технологии – альтернативные панели и типы домов, альтернативные многоэтажным и многоподъездным. Это малоэтажные и усадебные дома с ценой квадратного метра на порядок ниже сложившейся на рынке. Они собираются без применения дорогостоящих машин и механизмов из индустриально изготовленных изделий, упакованных и перевозимых наподобие деталей мебели из «Икеа». В основе конструктивных решений таких домов могут лежать деревянный или легкометаллический каркас с заполнением эффективным утеплителем, несущие блоки, легкие панели и т.п.
Другая группа опирается на забытый, но огромный, уникальный и ценнейший опыт «минимальных жилых ячеек», родившихся в начале прошлого столетия. Минимальное жилье для индивидуального и семейного проживания, бюджетное, остроумное и рациональное, популярное по сей день на Востоке и на Западе, парадоксальным образом не востребовано в России, которой обязано своим рождением. Ячейки знаменитых домов на Новинском и Суворовском бульварах в Москве, наконец, квартиры «Марсельского блока» не только не утрачивают с годами привлекательности, но демонстрируют растущую популярность у представителей нынешнего креативного класса.
Едва ли не главный аргумент критиков альтернативных типов и технологий сводится к тому, что «народ» упорно предпочитает «кирпич» и высокие потолки и с негодованием отвергает «картонные» стены и совмещенные санузлы. На стороне критиков и традиционно низкое качество исполнения почти любого отечественного бюджетного продукта. По сути же это явная подмена предпочтений и приоритетов тех, кто нуждается, представлениями обеспеченных. Это результат прочно укоренившихся безадресных и унифицированных подходов, результат упорно поддерживаемых интересов «рынка состоятельных» и «рынка продавца».
Огромный, скрытый и неиспользуемый потенциал заключен в том, что можно определить как «самообеспечение» или «управляемый самострой». Речь об оплате за доступное собственное жилье не деньгами, которые у нуждающихся часто отсутствуют, а рабочим временем, которое многим порой некуда приложить. Цивилизованный самострой ушел далеко вперед от возведения хаты всем селом за ведро самогона. Сегодня это целая индустрия, обеспечивающая строительство, отделку и ремонт по вечерам и в выходные силами самих жителей. Это частичное, долевое прямое и косвенное участие на всех этапах работ – от подготовки документов и их согласования до укладки бетона и покраски стен.
Жилищные кооперативы, молодежные жилые комплексы, соседские сообщества, группы взаимопомощи когда-то существовавшие, но забытые нынче, заслуживают самого пристального внимания, в том числе и в роли инструмента восстановления утраченной культуры создания собственного пространственного окружения и организации соседских сообществ. Прямое участие жителя способно привести к появлению адресной архитектуры, развить и обогатить нынешнюю скудную типологию, наконец, выстроить реальную картину формирования себестоимости и цены жилья.
Первое из предложений, которое может заинтересовать не склонных к ипотеке и зависимости от места проживания граждан – это аренда, коммерческая и социальная. Меблированные комнаты, «номера» и апартаменты разной стоимости и с разными условиями найма – хорошо известный и в дореволюционной России и в современном мире продукт. Коммерческая аренда была и остается одной из самых распространенных форм владения жильем, доминирующей многие годы в практике целого ряда городов и стран. Свидетельством очевидной востребованности аренды в современной России является обширный теневой и полутеневой рынок, основанный на перепрофилировании и перераспределении имеющегося жилья.
На российском рынке аренды преобладает частный, индивидуальный владелец, делящийся «лишней площадью». Коммерческая аренда как род предпринимательства, опирающийся на свой, особый, специально созданный тип жилья, практически отсутствует. Причиной тому не только сложность арендного бизнеса, хотя построить и продать всегда легче, чем построить и сдавать: более существенно сопротивление могущественного лобби застройщиков, обоснованно опасающихся, что аренда сузит круг возможных покупателей из числа тех, кто предпочитает аренду не из-за недостатка средств, а по причине жизненного стиля.
Иной традиции принадлежит социальная аренда, бывшая доминирующей правовой формой в советские времена и сегодня практически вычеркнутая из жизни. Основными адресатами соцаренды являются уже упоминавшиеся бюджетники и счастливцы–очередники. Сложнее обстоит дело с теми, кого следует поддержать лишь из милосердия или руководствуясь целью вернуть к нормальной жизни, интегрировать в социум. Здесь на помощь приходят социальные общественные и государственно-общественные программы и фонды – нам пока малознакомые, но оттого не менее необходимые. Структуры такого рода, существующие во многих странах, решающих жилищный вопрос, являются не чем-то «факультативным» и необязательным, но направленно, адресно и последовательно решающими задачи, которые никто иной, включая государство, не решает. Характер оказываемой таким образом поддержки, условия ее предоставления разнообразны и во многом зависят от совершенства действующего законодательства и атмосферы взаимного доверия государства, общества и бизнеса.
VII. Социология жилища
Кардинальные изменения в образе жизни большинства российских граждан заняли не более четверти столетия: с 30-х годов по 60-е. Много меньше, чем у кого-либо еще, и осуществлялись они сверху, жестко и решительно. Десятки миллионов вчерашних крестьян, тех, кто вечно строил и поддерживал свое жилье самостоятельно, мгновенно лишились этой возможности, став «новыми горожанами». «Старые горожане» подверглись «уплотнению», перестав быть владельцами домов и квартир, утратив при этом не только право выбора жилья, но и какое-либо влияние на его судьбу. Процесс эволюции, естественного движения жилья, был остановлен и замещен следованием утопическим моделям и реалиями полусредневекового быта, воспетого Михаилом Зощенко.
Фундаментальным итогом советских времен стала почти полная потеря людьми представления о собственном жилье, об адекватных, нормальных бытовых условиях. Получив впервые за 70 лет возможность самостоятельно строить свой дом, представители даже наиболее состоятельной и продвинутой части общества по сей день демонстрируют редкостную сопротивляемость здравому смыслу, что успешно поддерживается армией полуграмотных персонажей, выдающих себя за дизайнеров и архитекторов. Покорное признание неспособности выработать или воссоздать нечто самостоятельное и собственное, породило волну имитаций замков, вилл и коттеджей, «британских», «бельгийских» и прочих «деревень» для публики с претензиями.
Казалось бы, предрасположенные требовательными клиентами к соответствию твердым и высоким стандартам комфорта и качества элитные метры на практике часто не имеют прямого отношения к жилью. Необитаемые с момента приобретения, столичные «квадраты» становятся активами – замещением рискованных вкладов и ценных бумаг.
На фоне «странного» состояния дорогого жилья, жилье более демократичное, доступное, наконец, социальное, формируется и вовсе стихийно, т.е. из материала неквалифицированного, не опирающегося на какие-либо общенациональные или локальные стандарты. Отсутствие естественных культурных механизмов в советский период замещалось, наряду с утопическим и отвлеченным моделированием, появившимися в 60-е годы прикладными и фундаментальными исследованиями, породившими достаточно полное представление о жилье. С ликвидацией советских научно-исследовательских институтов последние организованные знания такого рода практически исчезли. Информация о состоянии и задачах рынка, которой располагают нынешние маркетологи и риэлторы, отсутствие упомянутых знаний не компенсирует.
Интеллектуальный застой надежно консервирует многие характеристики жилого фонда страны. Помимо скромных количественных показателей и неутешительного технического состояния, российский фонд, в основном и по преимуществу, представлен многоквартирным, многоэтажным (пять этажей и выше) домом. Инерция советского стройкомплекса, стремившегося осчастливить всех одним типом жилья, всячески поддерживается и бережно сохраняется нынешним бизнесом.
Новшеством, пришедшим с рынком, стала дифференциация цен на квартиры, относимые, к «эконом», «бизнес», «премиум», «элит» и т.п. классам. Несмотря на внешние отличия и кратную разницу стоимости, весь этот товар восходит к многоквартирному советскому дому, т.е. имеет общую генетику, жестко закрепленную крайне запущенной нормативной базой.
Жилье, которое мы строим последние двадцать лет и которое продолжаем строить, не всегда оказывается удобным в эксплуатации, эффективным, комфортным, безопасным и не соотносится с меняющейся природой российского общества, с интересами отдельных групп, каждая из которых живет по-своему, формируя, часто вопреки сложившимся условиям, свой образ жизни. Игнорирование образа жизни, жизненных реалий и требований, отсутствие представлений об обществе, семье и частной жизни, бывших темой отечественных и зарубежных прикладных научных знаний, все это вместе взятое – и причина, и следствие проблемного состояния.
Если допустить, что интересы граждан вдруг возобладают над интересами предпринимателя, то российское жилье, наконец, станет адресным, т.е. дифференцированным, разнообразным, гибким и подвижным, как того требует жизнь и о чем свидетельствует опыт стран, решивших жилищный вопрос. Действительное разнообразие опирается на особый, практически отсутствовавший ранее в отечественной практике культурный продукт, являющий собой набор типов, образцов или «паттернов» коммерческого и социального жилья, своего рода национальных стандартов. Стандарты не следует путать с нормативами – в отличие от нормативов, они являются «документами добровольного исполнения» – и именно сочетание нормативов и стандартов, технологических и социально-культурных ограничений и «формул» позволяет создавать и выбирать жилье в соответствии с образом жизни и совокупностью обстоятельств, вроде возраста, состояния здоровья, семейного положения, структуры семьи, рода занятий, степени мобильности, уровня образования, достатка, психологических и иных особенностей.
В соответствии с представлениями советских времен общество рисовалось исключительно однородным, гомогенным, состоящим из полных сил людей, проживающих в счастливом браке, воспитывающих детей и занимающих двухкомнатные и трехкомнатные квартиры. Сегодняшнее российское общество, по общему признанию, состоит из бедных, богатых и представителей среднего класса, т.е. из тех, кто имеет возможность выбирать жилье, тех, кто в выборе ограничен, и тех, кто его лишен.
Если предположить, что возможность выбора когда-то распространиться на всех, то главенствующую роль в предпочтении жилья и формировании стандартов станут играть фундаментальные базовые отличия, в соответствии с которыми общество делится на три основные группы. Первая состоит из людей молодых (от 18 до 35–40 лет), определяющихся, начинающих строить и строящих жизнь, бизнес, карьеру, одиноких или в браке, нередко – с маленькими детьми. Вторая объединяет людей среднего возраста, принадлежащих к наиболее трудоспособной части общества (от 30 до 70 лет), одиноких, живущих в семье, с детьми, реже – с пожилыми родителями. Третья группа состоит из людей с относительно ограниченными возможностями – пожилых (от 55 лет и старше) и инвалидов. Поскольку период становления и взросления все больше затягивается, а продолжительность жизни и число инвалидов неуклонно увеличиваются, совместная доля этих групп неуклонно растет и явно переваливает за 2/3 от численности всего населения. Этот рост сопровождается как вынужденным, так и вполне осознанным движением к независимости и самостоятельному существованию молодых и пожилых, что предполагает и требует присутствия особого жилья, впрямую адресуемого этим группам.
Образ жизни, во многом определяется парой «жилье – работа». Работа, учеба, служба, место работы, коллектив в жизни молодого человека играют несомненно большую роль, чем соседи и место проживания. Приближаясь к старости, человек все более зависит от соседей и своего жилища. Описанные Ильей Ильфом и Евгением Петровым студенческие общежития и дома престарелых за прошедшие годы кардинального не изменились и по-прежнему остаются жильем третьего сорта и пространством социального неблагополучия. И это – несмотря на появление в России вполне состоятельных молодых людей и обеспеченных стариков, готовых, по примеру своих зарубежных сверстников, занять жилье, специально для них предназначенное.
Современные общежития, дома гостиничного типа или апарт-отели, коридорные, галерейные дома, дома-башни, с блоками обслуживания, включающими ясли и детские сады, приближенные к местам приложения труда, входящие в комплексы учебных заведений или деловых центров, рассчитанные на разные вкусы и доходы – популярные во всем мире среди молодых людей, необходимые им типы жилья в России по-прежнему практически отсутствуют.
Если вступление человека в жизнь предполагает последовательное пребыванием в яслях, детских садах, в начальной и средней школах и сопровождается непременным участием профессионалов, что представляется само собой разумеющимся, то постепенный уход человека из жизни крайне неохотно признается требующим особого внимания и заботы. Этот устойчивый пережиток архаики, первобытных времен и племенных отношений не только антигуманен, но по сути препятствует появлению в России широко распространенной в мире и успешной индустрии специального жилья для пенсионеров, для полностью или частично нетрудоспособных, в создании которого не последнюю роль играют средства пенсионных фондов. Эффективное медицинское сопровождение и благоприятный климат, в т.ч. социальный – главные предпочтения этой категории граждан, которые реализуются в самых разных формах – от коллективных домов, как правило, малоэтажных, с удобными горизонтальными связями, до деревень, состоящих из коттеджей, бунгало и вилл, стремящихся поближе к теплому морю и чистому воздуху.
Постоянное жилье «фланкирующих» групп (молодых и пожилых) приобретает черты и компоненты временного жилья – гостиниц, социальных учреждений, учреждений здравоохранения; т.е. становятся гибридным образованием, что практически исключается действующими у нас нормативами, поведением экспертиз, налоговых органов и иными бюрократическими ограничениями, пребывающими вне логики и здравого смысла.
Принципиально новые типы жилья, предназначенные для молодых и старых, могут создаваться путем реконструкции и капремонта, в процессе реструктуризации существующего фонда, в т.ч. деградирующего фонда малых городов. Научные центры советских времен, университетские образования Европы и США предлагали и предлагают естественный, привлекательный для молодых людей образ жизни. Пребывающие в забвении исторические города, пустующие, неосвоенные территории с мягким климатом, благоприятной экологией и впечатляющим ландшафтом, те, которые принято считать «курортными» и «рекреационными», обязаны становиться «новыми магнитами», новыми полюсами притяжения, в первую очередь, для пожилых сограждан, многие из которых обречены сегодня на печальное одиночество в большом городе.
В сравнении со старыми и молодыми, люди среднего возраста демонстрируют более дифференцированное поведение и большее разнообразие в предпочтениях. Интересы этой группы балансируют между жильем и работой, причем 70–80% трудоспособных граждан, в первую очередь, женщины, представители стандартных, рутинных профессий, работники бюджетной сферы с медленным движением по службе, стремятся получить работу рядом с домом и демонстрируют несомненную привязанность к жилью.
Остальные 20–30% трудоспособных, склонных к созданию собственного бизнеса, к управленческой работе, иным видам «эксклюзивного» и «креативного» труда, более зависимы от работы и при необходимости готовы поменять место жительства.
Людям среднего возраста, принадлежащим к центральной, базовой группе общества, отыскать жилье, соответствующее образу жизни, проще лишь на первый взгляд. Предназначенные, казалось бы, именно этой группе квартиры в многосекционном доме являются самым отработанным и самым распространенным типом, обязанным ответить на все запросы. Однако складывавшийся десятилетиями, включая времена острейшего квартирного кризиса, образ жизни россиян отчетливо и недвусмысленно указал на ущербность и недостаточность квартиры, сформировав особую модель жилья, своего рода «жилую пару» – «квартира – дача», внутри которой один компонент компенсировал недостатки или дополнял достоинства другого.
Съемная на лето дача отвлекала от духоты коммуналок, хрущевские шесть соток примиряли с совмещенными санузлами и крошечными кухнями «в панелях». Именно дача позволяла недавнему крестьянину или жителю малого города хоть на лето вернуться к нормальной жизни у земли и получить необходимый для выживания глоток дачной свободы. Модель, объединяющая городское и сельское жилье, постепенно приобрела популярность и за пределами России, став по сути универсальной, и гармонизировав противоположные предпочтения молодых и старых.
Вопреки очевидной взаимосвязанности квартиры и дачи, рынки, на которых складываются их цены и качества, существуют независимо и параллельно. Более того, если рынок квартир полностью подконтролен продавцу, то рынок загородного жилья практически свободен. Именно это обеспечило довольно быстрый рост объемов усадебного и малоэтажного загородного строительства, ведущегося средними и малыми компаниями, а то и «хозспособом», т.е. самими владельцами. Несмотря на отсутствие господдержки и той близости к власти, которой располагают крупные и крупнейшие производители панелей, малоэтажные и усадебные дома, по некоторым предположениям, составляет почти половину построенного в 2013 году жилья, а в перспективе выходят в несомненные лидеры. В людях определенно пробуждается подавленный, дремлющий инстинкт домовладельца, вкус к жизни в собственном доме с «крышей над головой» и дверью на улицу. Собственный дом, имеющий многотысячелетнюю историю, ощущается жилищем подлинным и вечным. Квартира «на этажах», насчитывающая не более двух столетий, всегда будет казаться временным убежищем, компромиссом и уступкой обстоятельствам.
Частные, изолированные, спаренные, счетверенные, блокированные (таунхаусы), большие и малые, дорогие и более доступные – собственные, семейные дома образуют не менее половины жилого фонда современного урбанизированного мира, включая социально ответственную Европу и «одноэтажную» Америку. Свободные от произвола ЖКХ, не становящиеся непосильным бременем для муниципалитетов, собственные дома предполагают иной уровень ответственности, в т.ч. и гражданской, эффективно используются в качестве социального жилья и в роли инструмента социальной реабилитации.
Российский семейный собственный дом с участком земли как основное, «якорное» место жизни, в т.ч. в «жилой паре», обязан стать домом «российской мечты», сравняться по степени проработанности не только с домом американской или канадской мечты, но, в первую очередь, со стандартной российской квартирой. Доступный, качественный и эффективный дом обязан не только оздоровить рынок жилья, вывести из тупика стройиндустрию и ЖКХ, не только изменить структуру жилого фонда в интересах граждан, но и изменить самих граждан, испорченных «квартирным вопросом». Хозяин собственного дома гораздо более независим, самодостаточен и самостоятелен, чем хозяин квартиры. И дело не только в зависимости квартиранта от ЖКХ и тарифов на услуги сетей. И даже не в том, что права и ответственность жильца из квартиры, чьи интересы представляют ТСЖ, кооператив и т.п., и собственника дома несопоставимы. Собственный дом и его ближайшее окружение становятся местом приложения труда много чаще, чем квартира, остающаяся спальней, и делающая «спальными» и дом и район.
Похожие статьи
Часть 1
Технологии и материалы
Сейчас на главной
А пока что...
Мария Элькина объясняет, чем он хорош и почему его авторов все равно не возьмут в будущее
