Акварельный сплав

В 2008 году в мастерскую «Остоженка» обратилась молодая и энергичная компания «Текта» с предложением спроектировать крупный жилой комплекс в центре Балашихи. На тот момент у заказчика за плечами был всего один реализованный объект в Сергиевом Посаде, однако на волне кризиса он не побоялся запустить новый серьезный проект и даже был готов на всяческие эксперименты.

К экспериментам подталкивал и участок, выбранный для строительства. Площадка расположена в самом центре подмосковной Балашихи между двух магистралей – Горьковской трассой М7, пересекающей весь город с востока на запад, и дублирующей ее центральной городской улицей – проспектом Ленина. Все окружение буквально утопает в зелени, западную границу участка обозначает сохранившийся каскад прудов на реке Пехорке, впервые устроенный в XVI веке и обладающий сейчас статусом памятника инженерного искусства. С севера, за кварталом жилых домов – огромный парк. С противоположной стороны Горьковского шоссе, прямо напротив нового жилого комплекса расположена усадьба Пехра-Яковлевское с парком, большим (хотя и изуродованным) дворцом Голицыных и замечательной церковью-ротондой, которую когда-то приписывали самому Баженову. Словом, именно в этом месте Балашиха оказывается не столько промышленно-серым городком, известным постоянными пробками на шоссе, сколько – красивым историческим местом, которое может похвастаться старинными усадебными парками и рекой с холмистыми берегами. Это место считается центром города, и много десятилетий оно пустовало.

В начале 2000-х администрация города даже провела международный конкурс на застройку «Центра» – так называют в Балашихе рассматриваемый нами участок. Команды из России, Франции, Голландии и других стран дружно предлагали превратить это место в общественный и культурный центр города. Правда, тогда ни один из разработанных проектов так и не получил развития, а участок вновь был забыт на годы. И, наверное, основная проблема кроется не в участке, а в самом городе, выстроенном по старинке вдоль дороги. В нем нет ни одной транспортной развязки, хотя он считается одним из крупнейших городов Подмосковья (по числу жителей он – самый большой в Московской области), и вовсе отсутствуют поперечные связи между южной и северной его частями. Невероятная транспортная загруженность Горьковского шоссе, упирающегося в вечную пробку на шоссе Энтузиастов, существенным образом снижает статус места, невзирая на прочие его достоинства. Кто захочет жить в городе, из которого никуда невозможно выехать?

Будучи хорошо знакомы с градостроительными проблемами Балашихи, архитекторы «Остоженки» восприняли предложение заказчика как шанс изменить что-то и в самом городе. Поэтому параллельно с проектированием жилого комплекса они разработали проект двух мощных транспортных развязок на Горьковском шоссе. Коммерческой составляющей этого проектного предложения, без которой даже самый энергичный заказчик не возьмется строить дороги для города, стал крупный деловой центр. Четыре высотных стеклянных башни – строго квадратные в плане – как гигантские массивные столбы въездных ворот поставлены парами по обе стороны магистрали. «Для нас это была основная перспективная задача, – рассказывает главный архитектор проекта Раис Баишев, – Мы хотели соединить северную и южную части Балашихи хотя бы в одной точке, и «Центр» прекрасно для этого подходил». Однако проект, который мог бы сразу на несколько порядков повысить класс не только строящегося в этом месте жилья, но и города в целом, пока остается нереализованным. И шансы на его реализацию никто оценивать не берется.

«Центр» же, практически лишившись прочих функций, стал площадкой для строительства жилья. Зато какого! Разбавленный всплесками красок, комплекс получил весьма поэтичное риелторское название – «Акварели». Он и в самом деле походит на акварельный рисунок, который, сохраняя фрагменты исходно-белого листа, наполняет его пространство цветами с множеством отражений, что еще более подчеркивается обилием воды вокруг комплекса – река, пруды… Но все по порядку.

В настоящее время строится квартал «Восток», а квартал «Запад» (так авторы называют составные части комплекса) пока пребывает на стадии разработки концепции (о нем мы расскажем отдельно в следующих публикациях). Между двумя равными по объему кварталами проходит полоса зеленого парка. Как рассказал главный архитектор проекта Раис Баишев, это не просто парк. Когда-то здесь находился погост древнего селища, затем кладбище. С середины прошлого столетия оно закрыто и теперь, густо поросшее высокими деревьями, переводится в статус мемориального парка. Трудно сказать, обрадовало ли такое соседство будущих жильцов комплекса. «В Европе возле кладбищ размещаются самые разнообразные объекты, в том числе – жилье и школы. И никого это не смущает», – поясняет архитектор.

От идеи застроить площадку лесом высотных башен авторы отказались сразу, постаравшись снизить высотность зданий настолько, насколько это было возможно в данном случае. Сохранить требуемое количество квадратных метров архитекторам позволило использование смешанной типологии: они  скрестили между собой башенный, секционный и галерейный типы жилья.

Но это не единственная его особенность: жилой комплекс стал настоящей коллекцией любимых приемов, если не сказать – архетипов классического модернизма.

Его план похож на расческу с четырьмя длинными и редкими зубьями. Зубья тянутся в сторону шоссе, а их «основание», ручка воображаемой расчески, вытянуто вдоль бульвара  и представляет собой протяженный 14-этажный дом  длиной около 330 метров. То ли дом-стена, то ли дом-балка. Если смотреть со стороны шоссе, лучше всего – с позиции «птичьего полета», то очевидно, что на четыре поперечных корпуса положили длинную балку, и тогда это – горизонтальный небоскреб. Но пространство под балкой заполнено жильем (было бы невозможно потерять столько площади), и при взгляде со стороны бульвара он, конечно же, дом-стена, родственник известного дома на Тульской. Впрочем, дом прорезан шестью проемами-проездами, пропускающими лучи света на теневую сторону и ведущими в три больших внутренних двора комплекса. Из-за девятиэтажной высоты эти проемы выглядят как узкие прорези, а дом издали напоминает шагающего вдоль бульвара слона-сороконожку, нарисованного схематично, но похоже. Таким образом, гигантизм комплекса наиболее очевиден со стороны городских кварталов.

Четыре девятиэтажных корпуса (зубья «расчески»), обращенные с сторону шоссе и, в дальней перспективе к голицынской усадьбе, архитекторы стремились сделать как можно ниже. Логичный способ убрать высоту не теряя метры – это нарастить ширину, и толщина каждого корпуса получилась 30 метров, что вдвое больше среднестатистического жилого дома. Поэтому архитекторы превратили корпуса в вереницы прямоугольных (почти квадратных) секций, поместив внутрь каждой из них внутренний дворик. Внутри в сторону двора обращены соединяющие квартиры коридоры, и получается, что каждый блок – это галерейный дом, улиткой свернувшийся вокруг своей световой середины. Один из блоков на каждом корпусе вырастает от девяти до 17 этажей и таким образом возникают  четыре башни.

Дальше начинается уже совершенная классика модернизма. Все четыре корпуса, прямо как завещал Ле Корбюзье, поставлены на ножки. В уровне первых этажей нет жилья и проницаемость пешеходного пространства нарушают только несколько магазинов и кафе, устроенных между бетонными «ножками» двух внешних корпусов и пунктирно обозначающих границу территории; а также неизбежные блоки лестниц, лифтов и вестибюлей с прозрачными стеклянными стенами. Ножки в разных вариантах проекта выглядят по-разному: где-то они тонкие и прямоугольного сечения, где-то – плоские трапециевидные, как у «Марсельской единицы» или у вдохновленных ею московских домов-сороконожек Андреева и Меерсона. «Все это  служит идее анфиладного соединения террасированных дворовых пространств комплекса» – поясняет Раис Баишев.

Как будто бы отвечая на проницаемость нижнего яруса, верхние части корпусов тоже получают множество прорезей. Прежде всего это касается секций с внутренними дворами – прорези позволяют впустить во дворы побольше света. Для 17-этажных башен, дворы которых – уже настоящие «колодцы», глубокие прорези с северной стороны становятся обязательными: их план выше пятого этажа уже не квадратный, а П-образный.

Прорезям вторят крупные ниши: то там, то тут архитекторы вырезают из стены фрагмент высотой этажей примерно по пять и глубиной около метра.

Когда они это делают, обнаруживается, что несмотря на то, что кожа у домов ослепительно белая (из фиброцементных панелей), внутри они цветные. Это сродни разрезанию арбуза с обнаружением красной мякоти за зеленой шкуркой. Все, что снаружи, ахроматически-белое, но как только мы попадаем внутрь – неважно каким способом, входя в вестибюль или же наблюдая на фасаде вырез, сделанный архитекторами в призматическом объеме – обнаруживается, что дом цветной, и даже очень. У каждого корпуса свой цвет: красный, голубой, зеленый, желтый – его мы видим в углублениях, во дворах, подъездах, на плоскостях стен и потолков проницаемого первого яруса. Тот же цвет в некоторых вариантах проекта появляется на нижней плоскости глубоко вынесенных вперед козырьков.

Цвет использован простой и яркий, а оттенки возникают благодаря рефлексам – отражениям цвета на ярких белых плоскостях стен (которые будут особенно яркими в солнечные дни). Именно здесь начинается «акварель»: цвет растворяется в белизне стен почти буквально так же, как и прозрачная, растворенная водой краска ложится на просвечивающий белый лист. Этот эффект особенно похож на акварель по мокрой бумаге – когда ее касается кисточка, краска мгновенно растекается, дает разводы почти такие же, какие появятся на стенах дома в солнечные дни.

Прием, как несложно догадаться, изобретен все тем же Ле Корбюзье, который, вдохновившись Мондрианом, покрасил откосы лоджий «Марсельской единицы» в яркие основные цвета и получил несколько иное, более сложное восприятие базовых оттенков – не прямолинейное, а в перспективе. Мотив, одновременно простой и сложный, стал одним из любимых в современной архитектуре: цветные простенки, цветные рефлексы очень популярны, достаточно вспомнить японские опыты француженки Эммануэль Моро. Версия «Остоженки» крупнее, и к тому же не лишена дополнительного смысла: цвет станет отличительным признаком каждого подъезда, а проходя под ними сквозь дворы, невозможно будет ошибиться, где находишься – настолько сильным, вероятно, будет погружение в цвет, сияющий сверху и отраженный мостовой.

Тему смешения оттенков цвета поддерживают стеклянные плоскости. Особенно хороши дворы, которые окружены, как мы помним, соединяющими квартиры коридорами. Внешняя стена коридоров стеклянная и при взгляде из двора стекло, яркая краска стен и глубина пространства дают вместе феерию оттенков – своего рода апофеоз акварельности, драгоценный. Тему поддерживают диагональные стеклянные лоджии квартир дома-балки со стороны двора. Они «улавливают свет» для жильцов и, с другой стороны – заполняют белую плоскость дробными холодновато-серыми, кое-где разбавленными отраженным светом, мазками.

Основание комплекса также оказывается достаточно сложным. В цокольные части двух корпусов (ниже ножек-опор первого этажа) встроены  детский сад и школа: их фасады стеклянными лентами выходят в заглубленный газон двора – решение очень смелое и нечастое в условиях российских норм. Под остальной частью корпусов разместится подземная парковка, где благодаря нестандартно большой ширине корпусов, машины встанут не в два ряда, а в четыре. Подземная автостоянка обеспечит по машиноместу на одну квартиру, и это не считая отдельно стоящего вдоль Горьковского шоссе наземного гаража – тоже многослойного, потому что на его крыше, скошенной в сторону двора и покрытой травой, предусмотрены спортивные площадки.

Как мы видим, гигантский комплекс жилья в Балашихе использует лучшие традиции модернизма. Причем характерно, что эти традиции в данном случае не формально представительствуют, показывая себя («смотрите, у нас тут оммаж авангарду») а – вовсю используются для осмысления и организации городского пространства, оказываясь и эффектными, и актуальными. В этом смысле квартал «Акварели» – живой и полноценный наследник экспериментальных микрорайонов 1970-х, из которых в нашей стране был в то время построен только один, Чертаново; в европейских странах таких кварталов довольно много (см. например репортаж Архи.ру о лондонском Барбикане.

Однако несложно заметить, что «Акварели» далеко не во всем похожи на микрорайоны классического модернизма. Те вряд ли склонились бы перед контекстом, понижали бы этажность из-за соседней усадьбы; там вряд ли были бы возможны вереницы внутренних дворов – это мотив, отсылает нас к доходным домам Петербурга, а если точнее то к структуре итальянских палаццо с галереями вокруг внутрненного двора; модернисты же предпочитали дома-пластины. Не любили в 1970-е также и башен. Поэтому в балашихинском доме мы наблюдаем скорее сплав приемов классического модернизма и более поздних, более тонких решений, мотивированных контекстом, освещением и прочими условиями. Впрочем, в случае с «Остоженкой» иначе и быть не могло.