Реконструкция на контрасте

Бережно, но смело реконструировав ансамбль исторических зданий, Никита Явейн превратил конюшенный двор великого князя Михаила Николаевича в обширный учебный корпус. Теперь он напоминает отчасти дворец, отчасти европейский университет.

Автор текста:
Юлия Тарабарина

08 Декабря 2015

Объект

Архитектура Реконструкция Наследие

Архитектор:

Мастерская:

Студия 44 http://www.studio44.ru

Проект:

Главный учебный корпус Высшей школы менеджмента Санкт-Петербургского Государственного Университета (ВШМ СПБГУ)
Россия, Санкт-Петербург, г. Петродворец, С.-Петербургское шоссе, д. 109

Авторский коллектив:
Архитекторы: Н. Явейн, П. Соколов, Ж. Разумова, В. Парфёнов
при участии Н. Жукова, А. Скорик, Я. Реут, Е. Алёшиной, М. Спивак
Архитекторы-реставраторы: Т. Андреева, А. Карасева, Ю. Комарова, О. Кузеванов, Е. Лабинова, С. Морозова, О. Рогачёва, Е. Сорокина
Конструкторы: И. Ляшко, Д. Кресов, Н. Просветова, А. Денисов
Авторский надзор: Г. Иванов, Д. Ярошевский, В. Антипин

Генподрядчик: ООО «Сэтл Сити»

2007 — 2014 / 2014 — 2015

Заказчики - Федеральное Агентство по образованию, Санкт-Петербургский Государственный университет

Усадьба Михайловка, или Михайловская дача, названная так по имени четвертого сына Николая I Михаила, расположена между туристическим Петергофом и правительственной Стрельной. Начиная с петровского времени её территорию как одновременно, так и последовательно, занимали разнообразные резиденции людей, приближенных к императорским особам: от Меншикова до братьев Разумовских, пока в середине XIX века архитекторы Штакеншнейдер, Шарлемань и Боссе не превратили это место в довольно обширную и замысловатую, как того требовали вкусы времени, дачу цесаревича. В XX веке даче не повезло – архитектуру периода эклектики мало кто считал ценной, в усадьбе разместилась вначале детская колония, затем птицефабрика, и наконец, база отдыха Кировского завода; если предыдущие владельцы вначале грабили дворцы, а потом просто не слишком о них заботились, то база отдыха принялась за перестройки и в 1960-е здания изменились сильнее всего. В 1990-е ансамбль был заброшен, а в 2003 он вместе со Стрельной перешел в ведение управделами, которое в 2006 передало Михайловку Петербургскому государственному университету под Высшую школу менеджмента.

«Студия 44» Никиты Явейна разработала масштабный проект превращения изрядно обшарпанных построек дачи цесаревича в школу для элиты управленцев к 2010 году. Мы уже рассказывали о нём: предполагались реставрация и реконструкция шести зданий усадьбы в восточной части отведенной территории, и строительство новых корпусов в западной части, которая исторически принадлежала не Михайловской даче, а деревне Коркули и нескольким другим поселениям. Сейчас реализованы две важные части: полностью реконструирован и открыт Главный учебный корпус, размещенный в самом большом историческом здании Михайловки (им был отнюдь не дворец, а Конюшенный корпус). Также построено здание студенческого кафе-клуб. Продолжается строительство общежитий для бакалавров и магистров; между тем школа менеджмента уже работает в новых помещениях, набирает учащихся на MBA; здания функционируют, есть на что посмотреть и о чем рассказать.

Начнем с реконструкции Конюшенного корпуса, ставшего Главным учебным корпусом. Его просторное здание построено позже великокняжеского дворца, в 1859-1861, плодовитым архитектором из Лифляндской губернии Гаральдом Боссе, в духе умеренного неоренессанса. Стойла, каретные сараи, баня и прочие полезные помещения не выше двух этажей были сгруппированы в протяженные корпуса и скомпонованы симметрично, даже суховато, методом деления прямоугольников на равные части, вокруг пяти внутренних дворов. Большой северный двор раскрыт к Финскому заливу, его вход фланкируют два респектабельных корпуса с треугольными фронтонами. Южная половина была разделена на два малых закрытых двора корпусом, вытянутым вдоль центральной оси, а с внешних сторон большого прямоугольника к нему примыкали два, тоже одинаковых, и «полуоткрытых», то есть с внешними входами, двора: банный и кузнечный. Эти два двора в период базы отдыха застроили крупными двухэтажными объемами – актовым залом и столовой, причем оба вкрапления были решены в стилистике исторического здания, методом «механического приращения с соблюдением стилистического подобия», по словам Никиты Явейна.

Для «Студии 44» задача преобразования с очищением от поздних пристроек вовсе не нова, в портфолио бюро Никиты Явейна скопился уже целый ряд основательных работ по реконструкции с разной степенью обновления, позволивших архитектору сформировать собственную методику и даже индивидуальный узнаваемый «почерк» проектов реконструкции, ощутимый и в Михайловке.

Прежде всего архитекторы убрали излишние возвышения советских вставок, которые даже охрана памятников признала диссонирующими, вернув комплексу конюшен изначальный «распластанный» силуэт. Затем спланировали и реализовали реставрацию всех сохранившихся элементов XIX века – штукатурных фасадов с тонким рустом, филенками и профилировками, и элементов интерьера, из которых особенно хороши залы с чугунными колонками: два из них расположены по сторонам от восьмигранника входного вестибюля и три в южной части здания, ближе к Санкт-Петербургскому шоссе. Тонкие, дробно канелированные колонны с кубовидными капителями напоминают одновременно промышленную архитектуру периода строительства Михайловки, и – неожиданно – поздневизантийские храмы «на четырех колонках» (такое сравнение звучит по нашим временам несколько фраппирующе для конюшен, но архитектура XIX века тем и сильна, что во всем оглядывалась на возвышенные прообразы: совершенно нельзя исключать, что и Боссе думал о таком образце прямо или опосредованно). Чугунные колонны внутри вторят впечатляющему ажурному витражу входной арки центрального осевого корпуса.

zooming — Загородный кампус Высшей школы менеджмента Санкт-Петербургского Государственного Университета (ВШМ СПБГУ). Аксонометрия. Зона реконструкции

© Студия 44

Ограничиться операциями очищения-восстановления было никак нельзя: школе менеджмента требовалось место. Поэтому архитекторы «Студии 44», расправившись с пристройками советского времени, перекрыли новыми кровлями четыре двора из пяти, включив их тем или иным способом с состав теплой части здания школы, чья площадь, что и говорить, существенно увеличилась по сравнению с историческими конюшнями. Открытым остался северный двор – из него получился отличный курдонер, почти что дворцового вида, обращенный в сторону Финского залива: именно здесь находится парадный вход в здание. С этой стороны включения минимальны, только реставрация: входящего в школу с парадного подъезда встречает приведенное в порядок подлинное здание. Обитаемые ячейки по периметру двора заняты кабинетами для отдыха преподавателей.

Вся внутренняя реконструкция подчинена нескольким принципам. Планировка ясна и логична, аудитории объединены вокруг атриумов, освещенных дневным светом. Центральный осевой корпус получил стеклянную кровлю и его продольно вытянутое пространство превратилось в атриум – здесь мы наблюдаем парадокс, так как исторически оно двором никогда не было, но у входящего возникнет именно такое впечатление – остекленного двора, почти клуатра, поддержанное рядами исторических окошек-бифориев по сторонам. Этот светлый зал с полностью стеклянным, двускатным потолком, играет роль распределительного ядра и общественного центра здания школы. Эффект клуатра, надо сказать, очень важен, так как наделяет школу отдаленным, но читающимся сходством с европейским университетом, для которого такой двор – необходимая часть образа. Удивительно, как Никита Явейн обнаружил и развил эту «тему Хогвартса» в прагматическом корпусе конюшни, однако же, вот, получилось, было найдено и подчеркнуто.

Никита Явейн, надо сказать, обладает даром обнаружения в реконструируемых пространствах новых тем, которые успешно накладываются на старые смыслы, способствуя преобразованию здания в нечто новое без потери старого: когда-то Григорий Ревзин писал о том, архитектору удалось поместить внутрь обновленного здания Промстройбанка римский акведук. Более свежий пример – перспективная анфилада, обнаруженная «Студией 44» внутри отданного Эрмитажу восточного крыла Генерального штаба.

Два южных закрытых двора, ранее открытые, вместили в себя по три аудитории среднего размера (это для бакалавров), но дневного света не утратили: по оси каждого объема, между аудиториями, проведена стеклянная, тоже двускатная кровля, освещающая пространство над лестницами – протяженный, вытянутый поперечно к главной оси, небольшой атриум. Похожим образом решены атриумы в боковых внешних дворах (там, где были разобраны столовая и актовый зал базы отдыха), только здесь они связывают-разделяют аудитории поменьше, со стеклянными стенами, больше похожие на офисные переговорные; здесь будут учиться на дипломы MIB и MBA.

Ещё одна особенность подхода: все вкрапления выглядят подчеркнуто современно и строят свой диалог с элементами исторического здания – нет, вовсе не повсеместно на контрастном сопоставлении, но везде на модернистских принципах прозрачности, отражений, лаконичных крупных форм.

Кроме того, в пространствах атриумов, переходных между внешним и внутренним, элементы интерьерного уюта соседствуют с фасадами, которые раньше были снаружи, а теперь оказались внутри – такое сочетание обладает качествами репрезентативности дворцового вестибюля, когда ты вроде бы уже вошел куда-то под крышу, но масштаб не позволяет расслабиться. Похожие ощущения испытываешь в вестибюле захаровского Адмиралтейства с его внутренним рустом, или на парадной лестнице кремлевского БКД. В данном случае, в атриумах школы оно продиктовано не только авторским замыслом, но и обстоятельствами реконструкции, когда внешний фасад становится частью интерьера атриума.

Имманентные контрасты переходного пространства подчеркнуты: на репрезентативные качества, заставляющие входящего внутренне собраться, работает не только декор вчерашних фасадных стен и двусветный масштаб, но и открытые протяженные лестницы, а особенно – их черный цвет. Полы во вторых ярусах атриумов и лестницы – угольно-черные, а полы первых этажей расчерчены крупным серо-черным зигзагом. Что, конечно, не классическая шахматная клетка, но поневоле заставляет вспомнить хрестоматийную картину Ге, на которой Петр I допрашивает своего сына.

Эффект умножается прохладным зеленовато-прозрачным, но отражающим детали стеклом. На длинных лестницах, умещённых вдоль стен южного корпуса, где с одной стороны фасад Гаральда Боссе, а с другой прикрытая структурным стеклом стена аудитории, отражение удается если не удвоить (будем честны, это нереально), то психологически расширить узкое пространство.

Репрезентативная серьезность атриумов, вполне уместная – всё же здесь готовят на MBA – уравновешивается приемами, успокоительными для человеческого глаза: обилием дерева, от отрытых кровельных балок до перил стеклянных балюстрад; дневным светом, светлой серо-белой окраской стен, интерьерной и отличной от имитирующего известняк палевого цвета фасадов снаружи. Между тем в помещениях определенно интерьерных – например, в аудиториях, прохладная геометрия уходит, приемы становятся свободнее и современнее: чего стоит хотя бы волнообразный потолок из деревянных плашек над контрастными черно-белыми рядами сидений.

Реконструкция, таким образом, выглядит достаточно смелой и масштабной: здание всерьез переделали, изменив функцию, объем, добавив множество деталей. Ощущения, которые испытает вошедший, вряд ли позволят ему самостоятельно, без подсказки догадаться, что комплекс раньше был конюшней – такое будет под силу не любому посетителю и не сразу. Сохранено и отреставрировано многое, но и добавлено немало откровенно нового, здание изменилось и стало другим. В получившемся комплексе не так много трепета перед прежним Конюшенным двором, никто не сдувал с памятника пылинок, хотя и не ломал намеренно. Это частая проблема реконструкций: если мы ждем от них только консервации, то будем глубоко разочарованы. Нет, получившееся здание – новое из старого.

Если говорить точнее, то здесь соблюден баланс трех составляющих. Все, что можно: стены и их декор внутри и снаружи там, где был цел, чугунные колонны и такая же решетка арочного витража, сохранили и подлатали. Это – подлинная историческая часть здания, её тут не меньше половины и она (теперь) в хорошем состоянии. Что важно, так как после десяти лет запустения комплекс бывших конюшен был почти руиной. Вторая часть – новое, его много, так как четыре двора перекрыты и превращены в части здания, а средний корпус стал атриумом; структура здания изменилась радикально, но и не только структура, но и ощущение от интерьера, теперь насыщенного фактурой современности – прозрачного, прохладного, металлического. Даже дерево – не такое, каким его видел XIX век. Третья часть – силуэт и пропорции. Они и новые, и старые: так как архитекторы разобрали корпуса 1960-х, комплекс вернулся к своему исходному «распластанному» состоянию, да и кровли не получили никаких лишних мансард – они скатные, хотя в некоторых случаях стеклянные. Восстановление силуэта, не помешавшее добавить довольно-таки много полезной площади – дань истории памятника. Все три составляющие: старое, новое и некий диктат композиционной справедливости, заставивший убрать «диссонирующие пристройки», составляют одно целое, и оно – именно реконструкция, поскольку здание преобразовано, переосмыслено и живет теперь совершенно иначе.

Самый крупный элемент современной части реконструкции «пророс» снаружи, за контурами исторического здания, между южным корпусом бывших конюшен и Петербургским шоссе. Это большой конференц-зал на 450 мест, для которого не нашлось места в историческом здании. Его остро-овальный объем, больше чем наполовину зарывшийся в землю, перекрыт уплощенным куполом, снаружи покрытым декоративными треугольниками геодезического вида. Он отнесен на 20 метров к югу, поставлен нарочито под легким углом, в противовес строгой планировке основного комплекса, и соединен с ним совершенно стеклянным переходом. Ощущение пристыковавшейся к учебному корпусу летающей тарелки – очень острое и точное. Этот объем глубоко и совершенно чужд неоренессансному историзму Боссе, чего и не скрывает, хотя и делает попытку скрыться в земле, «втянуть голову в плечи». Внутренний вид конференц-зала вторит внешнему: декоративные панели потолка такие же треугольные, как и наружное покрытие купола, образно они одно целое, что подчеркивает сеть полос света, отраженная в зеркальном металле балкона для VIP-персон. Между тем собственно конференц-зал занимает вовсе не всё пространство под куполом – в боковых частях овала поместились IT-службы и компьютерные классы.

Акцентированное различие между историческим комплексом Главного учебного корпуса и «летающей тарелкой» его конференц-зала стало ядром всего замысла кампуса школы менеджмента в целом. Напряжение контраста здесь проявляется ярче всего, поскольку историческое и современное здание оказываются рядом. Впрочем, на деле все гармонично. Одно из задуманных в западной части кампуса современных зданий – кафе-клуб, уже построено и открыто для студентов. Оно заслуживает отдельного описания и о нём мы расскажем чуть позже.

Архитектор:

Мастерская:

Студия 44 http://www.studio44.ru

Проект:

08 Декабря 2015

Студия 44: другие проекты

Репортаж

Сити у СКА

Петербургский градсовет рассмотрел проект делового центра рядом со СКА Ареной. «Студия 44» обратилась к одному из узнаваемых приемов: восемь башен скомпонованы в «регулярную» композицию, перемежаясь с квадратами скверов и площадей. Мнения экспертов довольно ожидаемо разделились.