Конкурсный проект музея современного искусства в Уфе «Студия 44»
Архитекторы «Студии 44» предложили богатый набор смелых эффектных консолей, освоив склон от нулевой отметки до -30,9 метров. Здание состоит из четырех протяженных балок-параллелепипедов: в северной части они вырастают из склона, южнее пересекаются под углами, кратными 30°. В месте пересечения объемы-«балки» нанизаны на общий шарнир сквозного цилиндрического атриума, который служит световым колодцем и коммуникационным ядром.Ось верхнего объема – того, который нависает над склоном дальше и эффектнее всех – продолжает линию Советской улицы и вписывается, таким образом, в ортогональную планировку ближайшей части города, где, напомним, собраны правительственные здания, театры и музеи. Двигаясь из города, с севера на юг сквозь сквер Зии Нуриева, посетители музея и гуляющие горожане, согласно проекту, попадают на прорезанную зигзагообразным пандусом пологую лестницу, которая ведет на эксплуатируемую кровлю – гигантскую смотровую площадку – авторы называют ее лучшей в городе, и, судя по масштабу и обзору, это действительно так. Главный вход в музей – с кровли, по широкой лестнице в круглом отверстии атриума.
Три следующих, нижележащих объема последовательно повернуты на 30°, что в сумме дает 90°. Поэтому нижний корпус перпендикулярен верхнему и, соответственно, параллелен реке и набережной. Он также получает продолжение в окружающем пространстве, но если верхний корпус «вытягивает» Советскую улицу к югу, но нижний – выбрасывает в стороны своего рода «крылья»: легкую белую арку моста через овраг к западу и мост-перемычку с пролетом поменьше к востоку. В обе стороны мосты продолжаются дорогами, пропуская проезды также и под собой. Музей, таким образом, вписан в окружающее пространство крестообразно, причем в верхней части он продолжает структуру города, в нижней – организует пространство склона, формируя на нем новую улицу, вторя береговой линии, но выше реки.
Композиция четырех, условно говоря, корпусов-«плашек», нанизанных на общий шарнир, получилась емкой и рациональной, решенной на одном приеме. В целом она напоминает веер или карточки детской игры и может служить логотипом музея (что авторы также предложили в рамках концепции). Поворот корпусов на 30° перекликается с рисунком металлических перекрытий в каждом из них – конструкции устроены в виде крупной ромбической решетки с поперечными пересечениями.
Решетки обладают и конструктивным, и декоративным эффектом, – подчеркивают авторы, – кроме того, они похожи на деревянные конструкции кереге, использовавшиеся в национальном башкирском жилье, что добавляет имманентной, но трактованной отнюдь не буквально традиционной образности музею современного искусства.
Массивные и в то же время ажурные структуры балок, открытые и в интерьерах, и снаружи, – с одной стороны, выглядят крупными эффектными кессонами, придают зданию «дворцовой» торжественности, а с другой стороны – подталкивают нас воспринимать корпуса как состоящие из прозрачной внушительной решетчатой структуры, как гигантское инженерное сооружение, то ли вариант шуховских конструкций, то ли, благодаря повороту объемов, дискретный слепок движения строительного крана в гипертрофированном масштабе. Это не «конструктивистская стилистка», это стилистика, основанная на образности конструкций как таковых.
Тему подхватывает и усиливает решение фасадов, составленных, вторя рисунку потолочных конструкций, из стеклянно-металлического зигзага, чья прозрачность повышается к реке и уменьшается со стороны склона. Это даже не эркеры, скорее наполовину сложенные ширмы ограждающих конструкций, что видно на планах; на фасадах же мы видим прежде всего прозрачные стены и фермы за ними – легкую, насколько это возможно при таких масштабах, или во всяком случае легкую на вид самонесущую решетку.
Авторы, однако, предлагают использовать стекла с неполным, но заметным процентом зеркальности, превращая фасады еще и в «зеркала» окрестных видов. Решение, таким образом, балансирует на грани зеркала снаружи и ничем не ограниченных видов изнутри – причем, поскольку корпуса равномерно поворачиваются, «следуя за солнцем», с востока на запад, посетители, при желании, тоже смогут следовать за солнцем, перемещаясь внутри. Все открытые части кровель согласно проекту – эксплуатируемые, могут служить видовыми площадками и местом для дополнительных выставок под открытым небом. В то же время кровли пронизаны световыми фонарями, устроенными в части застекленных ромбов конструкции перекрытий, что добавляет естественного света с зенитных точек.
Разумеется, при столь полной и сквозной освещенности предусмотрена и возможность закрывать экспозиционные и театральные залы и использовать искусственное освещение, что для ряда экспонатов, как известно, совершенно необходимо. Кроме того, высота каждого корпуса двойная – 7,5 м: часть пространств внутри, согласно замыслу, можно использовать как высокие, к примеру для крупных экспонатов, а часть разделить на два яруса, увеличив полезную площадь.
Заданные функции «упакованы», соответственно, в четыре основных блока: вверху самые общественные, ресторан и конференц-зал, внизу самые закрытые – артрезиденции для работы приглашенных художников, администрация и паркинг. Временные выставки и зал для перформансов поместились во 2 ярусе, а постоянная экспозиция и фонды музея – в третьем.
Все объединяет, как мы помним, «шарнир» атриума – «световой колодец», как его называют авторы, высотой 30 метров с прозрачным первым этажом и несколькими эскалаторами, соединяющими ярусы. Эскалаторы, как и сами корпуса-этажи, направлены под разными углами и создают эффектные трехмерные пересечения в пространстве, так же как и двумерные пересечения теней, похожих на стрелки солнечных часов, – подчеркивают архитекторы.
Сложная композиция пространственных пересечений в колодце-атриуме получает поддержку в решетчатой структуре «кессонированных» потолков, которая визуально перекликается с потолками гимназии им. Примакова, строящейся сейчас в Московской области по проекту «Студии 44».
Еще одна особенность проекта – архитекторы предложили поместить в атриум инсталляцию: «столп света», совмещенный с осью главного коммуникационного ядра, способный «служить маяком» для проплывающих по реке кораблей, но главное – ясно и издали обозначающий присутствие музея в пространстве города и ландшафте склона. Вечером музей должен был бы, таким образом, не просто светиться объемной прозрачной решеткой, но и выстреливать в небо лучом.
Решение можно определить как одновременно простое в своей основе, поскольку оно основано на вращении фигуры под одним углом и повторении одного приема – и как очень сложное, прежде всего в инженерном отношении из-за гигантских консолей, но в то же время визуально сложное благодаря пересечению множества линий в объеме. Гигантская ажурная конструкция, то ли часы, то ли ступени мегалестницы, выглядит смелым пластическим высказыванием, этаким колоссальным жестом – что надо признать вполне подходящим для музея современного искусства.