English version

Андрей Гнездилов: увидеть возможное будущее

Интервью с Андреем Гнездиловым, заместителем директора и ведущим архитектором бюро «Остоженка»; давним соратником Александра Скокана. О Большой Москве и об Остоженке; о закономерностях развития города в большом и малом масштабе; о «мистической» интуиции, которая происходит от вполне рациональной работы с большими объемами информации о городе.

mainImg
Придя на интервью с Андреем Гнездиловым в бюро «Остоженка», мне удалось застать фрагмент внутреннего семинара – обсуждения концепции московской агломерации. Бюро, как известно, вошло в одну из десяти архитектурных команд, работающих с этой концепцией, а на четвертом семинаре заняло, по результатам голосования экспертов, почетное второе место.

Обсуждение было похоже на мини-семинар: обстоятельное и многолюдное, с докладами и слайдами, с противоречивыми мнениями. Сразу же выяснилось, что Андрей Гнездилов сейчас активно работает над этим проектом, поэтому и разговор неизбежно начался с Большой Москвы.

Архи.ру:

Андрей Леонидович, скажите, пожалуйста: сейчас, когда больше половины концепции уже сделано, каковы Ваши впечатления от работы над концепцией московской агломерации?

Андрей Гнездилов:
Честно говоря, я очень рад, что у нас есть эта работа, никогда у нас не было такой площадки, как агломерация. Москва вместе с Подмосковьем это дико интересный проект. Ее интересно изучать: я родился в Москве, и раньше думал, что знаю ее неплохо – но за последние несколько месяцев я узнал множество интересных вещей, что и удивляет, и радует.

И что дают обсуждения в бюро?

Разговоры – характерная особенность этой работы. Мы постоянно все обсуждаем. Беседуем с писателем, историком и архитектором Андреем Балдиным. С Аркадием Тишковым, заместителем директора Института географии РАН. Работаем с французскими коллегами. Очень много говорим – для того, чтобы нащупать правильный ход.

Здесь ведь не надо создавать проект. Скорее нужно поставить диагноз и предложить лечение: очевидно, что город болен. А лечение, строго говоря, состоит из банальностей: проветривание, водные процедуры, правильное питание, тихая музыка – вроде бы все это несложно, но в этом и состоит здоровье, в правильном образе и организации жизни. Город – это организм, а не механизм: множество взаимосвязанных систем. Нужно рассмотреть эти системы по отдельности, отправить к разным врачам на разные исследования, а потом столь же внимательно изучить связи между ними – Вы сейчас наверняка поняли из обсуждения, насколько тесно все взаимосвязано.

Меня особенно впечатлило, что внутри мастерской есть несколько противоположных мнений по разным ключевым вопросам. Есть, например, категорические противники автомобилей, а есть люди скорее практические, которые недавно сели за руль и поняли как нужна машина, хотя бы для того, чтобы отвезти ребенка в больницу. Вы сторонник или противник автомобилей? 

В каком-то случае я поеду на машине, в каком-то – на общественном транспорте.
Наш город плохо приспособлен для жизни, как для автомобильного транспорта, так и для общественного. Ситуация заметно лучше в центре, а за Третьим кольцом начинается совершенно иная жизнь с другими принципами. Впрочем, там это уже не вполне город, а именно агломерация, собранная из микрорайонов, построенных на месте бывших деревень и поселков. Они плохо связаны друг с другом: город развивался звездой, как и любой одноядерный мегаполис. К тому же звездчатая структура города характерна для централизованной власти – а у нас очень централизованная власть.

Кстати, собираетесь ли Вы дословно реагировать на решение власти и используете ли в вашем варианте концепции недавно присоединенную к Москве территорию юго-западного «протуберанца»?

В положении о конкурсе нет конкретного требования разместить что-либо именно на этой территории. Задача поставлена так: развитие присоединяемых территорий в связи со старой Москвой. Нет ни одного слова о том, что мы должны кого-то переселить, что-то застроить и так далее. Надо рассмотреть эту территорию, и мы ее рассматриваем: как сад перед домом. Получается город в двумя полюсами – каменным и зеленым, это противоположности, и между ними возникает напряжение. Зеленый город и каменный город.

«Протуберанец» становится парковой зоной?

Не только он, все Подмосковье. Город погибнет в продуктах своей жизнедеятельности, если у него не будет рядом зеленой рекреации. Нас спросили как у архитекторов: где резервы для развития, и мы отвечаем, что резервы не снаружи, а внутри города. Для того, чтобы освоить новые территории, нужно построить очень много инфраструктуры, хотя бы дорог. Железные дороги проходят по границам этого «клина», а Троицк связан с Москвой только Калужским шоссе, и очень плохо связан: неудачно решены как развязка около Теплого стана, так и движение по Профсоюзной улице.

Но ведь фактически Подмосковье и сейчас используется как рекреация. Оно застраивается коттеджными поселками, и никакое сельское хозяйство там не развивается.

Сельское хозяйство под открытым небом в нашем климате вообще развивается плохо: это зона неустойчивого земледелия. Здесь можно развивать животноводство в каких-то его современных формах, и производства для переработки сельхозпродукции, которые нельзя размещать в городе. Подобные примеры уже есть – в частности, можно назвать комплекс фабрики «Данон» на трассе М2-Крым. После того, как построили эту фабрику, в городе Чехов появились рабочие места и люди перестали ездить в Москву. Также Обнинск, Серпухов, Пущино, Кашира, – по нашему убеждению, должны стать точками роста, ядрами мини-агломераций, куда люди из близлежащих поселков будут приезжать на работу.

Логистические терминалы мы предлагаем разместить в районе большого железнодорожного кольца. Город потребляет очень много товаров – значит, надо определить места, где эти товары будут перерабатываться, сортироваться и фасоваться.

Сейчас, кажется, из подмосковных городов едут на работу в Москву, а в эти города едут из поселков дачники.

Надежная статистика по маятниковым миграциям отсутствует, нет сведений о количестве рабочих мест, о том, кто где работает – общество в этом смысле не вполне прозрачное. Хотя в Яндексе, например, уже сейчас есть множество данных – подобные системы ведь отслеживают множество передвижений. В интернете обнаружилось удивительное количество информации, например, в таких ресурсах, как openStreetMap или wikiMapia.

Сейчас Вы работаете с гигантским проектом московской агломерации, а начинали с планирования района Остоженки. Что было, на Ваш взгляд, главным в той давней работе?

Ключевой была идея, что город нельзя реконструировать по чуждым ему, навязанным извне принципам. И мы обратились к старому «Московскому уставу», который был принят в середине XIX века и содержал простейшие, но мудрые правила. К примеру, важное правило брандмауэра, согласно которому стену дома на границе участка следовало делать глухой, лишенной окон, чтобы в случае пожара огонь не перекидывался на соседний дом. Либо, если хозяин бедный и дом маленький, он мог отступить от края, но в этом случае отступ должен был быть не меньше двух саженей.

Исторически городские кварталы всегда были разделены на домовладения, участки, которые собственно и составляли основу городской ткани. В советское время эта ткань была нарушена: мы жили в социалистическом городе, где кварталы были прорезаны проходными дворами, можно было ходить куда угодно через двор. Заборы, огораживавшие владения, исчезли: их сожгли, в основном, во время войны. Изучив историю района, мы решили, что модулем нашей планировки района Остоженки станут именно старые домовладения, стали искать их границы и рисовать планировку согласно этим границам.

Это был 1989 год. Мы как будто бы предвидели развитие событий: фактически, живя еще в советской стране, мы нарисовали и согласовали капиталистическую парцелляцию кварталов. Прошло несколько лет, и капиталистические требования стали реальностью. Не исключено, что Остоженка так бурно и успешно развивалась именно поэтому: всё было готово, контракты заключались очень просто, и очень просто утверждались концепции их застройки. Потому что мы придумали всё таким образом, чтобы соседи не мешали друг другу.

Позднее мы также работали с восстановлением городской ткани, например в Самаре, где историческая парцелляция сохранилась значительно лучше, чем на Остоженке. Сейчас главным архитектором Самары стал бывший сотрудник нашего бюро Виталий Стадников – теперь, вот, ждем развития событий! (смеется)

Можете ли Вы сравнить работу с Большой Москвой и с Остоженкой?

К московской агломерации мы применяем примерно ту же методику, что к Остоженке: главная задача – разобраться в организме, понять, как он работает.

Ваш подход к градостроительству можно назвать историзированным?

Мы никогда не делали кальки. Мы стараемся работать по историческим принципам и правилам.

Почему вы опирались именно на «Московской городской устав»?

Для того, чтобы разобраться, почему город именно такой. Есть очень много обстоятельств: река, которая течет по своему руслу; ландшафт; история, начиная с московского княжества. Мы пошли к историкам, чтобы понять логику развития города, понять, что его побуждает формироваться именно так, а не иначе.

Но ведь история это множество наслоений: средневековый город, потом капиталистический, потом модернистское градостроительство…

Это – царапина. Она будет зарастать.
Вообще нет никакого героизма в изменении ландшафта человеком. Ландшафт всегда сильнее. В этом смысле я фаталист. Я считаю, что любой результат всегда возникает как следствие взаимодействия массы обстоятельств.

Но ведь обстоятельства бывают разные: есть ландшафт, холмы и речки. А есть человеческая воля – захотел, например, Сталин построить проспект и его построили.

Не совсем так – посмотрите хотя бы на МКАД: его на карте Москвы уже и не видно. Хрущев решил, что это будет граница Москвы, и где она? Рассыпалась. Во множестве мест нарушена, там новые кварталы и граница находится уже в совершенно другом месте. Воля – Хрущева, или там абстрактная «государева» воля – она ничего не значит для тела города, город растет по своим собственным законам.

Мы с государевой волей столкнулись еще на примере Остоженки. Ведь почему она оказалась незастроенной? Потому, что по генплану 1935 года весь район должен был быть снесен: здесь планировался широкий проспект, ведущий к Дворцу советов. Строить было нельзя – за все советское время построили два дома и одну школу. И вот эта сталинская «государева воля» – не состоялась, всё пошло по-другому. Но, как шутит мой товарищ Александр Скокан: на здании Дворца советов должен быть стоять Ленин, с рукой; этого не случилось – но вот, пожалуйста, рядом появился Петр I, такой же гигантский и почти в той же позе.

Тоже, между прочим, вполне себе «государева» воля его поставила!

Я считаю, что если какая-то вещь в городе должна состояться, то она так или иначе случится. Некоторые вещи происходят сами собой так, как следует. Проспект не состоялся. А храм вернулся: мы ведь начинали проектировать тогда, когда был бассейн. Когда мы анализировали историческую застройку, то замечали, что ближе к храму ее плотность повышалась – потому, что селиться там было престижнее, а жилье было дороже. И вот теперь снова те дома, которые ближе к храму, стали престижнее. Как тут обойтись без метафизики?

При вашем интересе к истории города, почему проекты планировки бюро «Остоженка» часто используют ортогональную планировку, простую сетку, а не имитируют, например, кривые улочки средневекового города?

Не надо думать, что в планировка в клеточку это скучно. Ортогональная сетка это очень сильная тема – хотя бы потому, что в ней есть такая вещь, как диагональ. На мой взгляд, лучший ортогональный квартал это Хавско-Шаболовский комплекс, где дома поставлены по диагонали «галочками». Ориентация дворов, переход из одного двора в другой создают там очень интересную пространственную интригу. Эту тему мы использовали в Краснодаре.

Андрей Гнездилов. Фотография предоставлена бюро «Остоженка»
Концепция развития «Восточно-круглинского» жилого района, г. Краснодар. Фотография представлена АБ «Остоженка»
К тому же надо сказать, что в городе с живописной планировкой практически невозможно ориентироваться. У человека в подсознании заложено, что поворот – это девяносто градусов. Иначе, если планировка, например, треугольная, человек запутывается как в лесу. Регулярная сетка улиц это признак города, освоенного человеком пространства. Она помогает человеку сориентироваться и почувствовать себя внутри рациональной городской ткани. Правда, там, где начинаются проспекты, город заканчивается.



Здания, построенные бюро «Остоженка», тоже часто бывают геометрическими простыми, прямоугольными, кубическими, взять хотя бы башни на Дмитровском шоссе. Почему?

Это экономная архитектура. Классический пример ситуации, в которой заказчик требовал максимум квадратных метров с минимальными расходами. То, что получилось – самое приличное выражение лица, которое нам удалось сохранить при таком задании. Из экономии там появились и лоджии: стены клали прямо с лоджий, что позволяло не тратиться на возведение строительных лесов, а затем еще и продать эти лоджии как дополнительную площадь.

Жилой комплекс на Дмитровском шоссе © АБ Остоженка
Ваш проект офисного здания на Белорусской – еще один пример простой формы. Можно сказать, что «Остоженка» славится лаконичными решениями. Как это сочетается: с одной стороны, возрождение исторической парцелляции, а с другой стороны очень лаконичная форма, прямо-таки кубик?

Все опять-таки вытекает из контекста и требований заказчика (которому как правило нужно одно и то же: как можно больше квадратных метров). Вы помните, какой тогда была Белорусская площадь с ее маленькими заводиками, мелкой рыночной атмосферой. Тогда наше здание стало фоном церкви. Сделать дом просто стеклянным очень немасштабно, он теряется, становится куском мыла. Я уверен, что лучшим фоном была бы простая полоска, «боцманская тельняшка», максимально простая и горизонтальная, а не дробно-вертикальная.

Бизнес-центр «Капитал Плаза» © АБ Остоженка
Есть ли у Вас любимый проект?

Да вот – Большая Москва. Это, наверное, самый интересный проект. Я полюбил свой город еще сильнее, со всеми его недостатками. А из отдельных проектов – сложно сказать. Когда построишь дом, то как-то к нему остываешь, отпускает. Был даже эпизод, когда один мой дом собирались снести, так я совершенно не расстроился.

То есть не жалко?

Совершенно. Когда строишь дом, он вынимает все силы, так что, когда стройка закончена, кроме облегчения, казалось бы, уже ничего не испытываешь.

К примеру, Посольский дом обещал быть любимым, там были великолепные отношения с заказчиком, но по качеству строительства, особенно в мелочах, он получился неудовлетворительным.

Критикам дом понравился…

Я знаю, вот только то, что все говорят про Мельникова – это неправда.

Вообще не думали про Мельникова?

Нисколько, я всегда это отрицал.
Наш фасад с треугольными и ромбовидными окнами это конструкция, ферма: участок был очень тесным, поэтому мы устроили проход для пешеходов на уровне первого этажа под домом – внешняя стена дома висит над этим проходом. Стену мы превратили в изогнутую ферму, состоящую из «треугольников жесткости», уложенных по эпюре момента: это похоже на конструкцию моста. Здесь работал великолепный конструктор Митюков, к сожалению впоследствии трагически погибший. Он очень увлеченно взялся за задачу, и получился очень красивый в конструктивном отношении дом. Я думаю, что все его художественные достоинства происходят из удачного конструктивного решения. Наверное, этот дом – любимый.

Жилой комплекс «Посольский дом» © АБ Остоженка
Вы с одинаковым интересом можете заниматься одним проходиком вдоль дома и решать проблемы микрорайонов и городов?

Да, и как правило тем и другим приходится заниматься одновременно.

Неправильно считать архитекторов людьми, которые рисуют фасады. Мы ведь всегда используем урбанистические принципы. Работаем с массой информации, вычитываем из нее закономерности, чтобы понять, каким именно образом должно быть устроено то или иное место. Почувствовать внутреннюю логику развития. Это можно условно сравнить с внутренним голосом, который надо услышать, или с текстом, в который надо вчитаться, чтобы разглядеть в нем что-то важное.

Я недавно покупал специальные очки против солнечных бликов. Такие очки делают для водителей, или, например, для рыбаков. Надеваешь их – они отсеивают блики, всё лишнее, и позволяют видеть то, что раньше не читалось за их рябью. Примерно то же самое делаем и мы: стараемся правильно увидеть ход вещей, предвидеть, предугадать логику развития, если хотите. Глупо человеку противоречить логике природы, частью которой он сам является – надо попробовать ее понять и рассчитать свои действия соответственно.

Здесь нет никакой мистики, все предельно рационально, хотя и требует некоторой доли интуиции. Представьте себе, например, что Вы купили билет на поезд в четвертый вагон – Вы же не побежите в конец платформы, а постараетесь встать приблизительно к том месте, куда подойдет вагон.

То же самое и с городом. Надо понять, к чему его подталкивает логика развития. Больше всего это похоже на работу археолога, только наоборот. Археолог по остаткам прошлого угадывает, что было. Мы же пытаемся по имеющимся данным предугадать возможное будущее города.

Как на Вас повлиял Александр Андреевич Скокан?

Мы начали общаться так давно, можно сказать, что я вырос рядом с ним: тогда мне было 30 лет, а сейчас мне 55 – вся жизнь практически. Мне нравилась человеческая и творческая позиция Скокана, хотя в чем-то я конечно спорил, к чему-то был не готов. Но могу сказать, что сейчас мы с ним близкие товарищи.

Никаких противоречий?

Бывает, конечно, спорим.
Если хотите знать про Скокана, я вам так скажу – у него удивительная интуиция. Увидеть возможное будущее – на мой взгляд, лучше Скокана никто этого не умеет делать. Меня это и покоряет и вдохновляет. Он очень точно чувствует. Он не какой-нибудь медиум, конечно, просто очень умный человек.

К тому же в нашем общении меня вдохновляет то, что наш интерес взаимный: он нередко видит во мне какие-то важные черты, которых не вижу я сам. Я считаю, что мне очень повезло.

Ваши родители архитекторы?

Нет. Моя мама заканчивала географический факультет Ростовского университета, но ни одного дня не работала по специальности, она была экономистом в Союзглавхимкомплекте, занималась комплектацией предприятий химической промышленности. Однажды я, уже учась в институте, спросил, не скучно ли ей на такой работе? А она мне ответила: мне в жизни никогда не бывает скучно, мне в жизни всё интересно. У мамы было такое ощущение мира, когда интересно наблюдать, интересно строить мир вокруг себя так, чтобы не было стыдно. Это многому меня научило – ведь бывает так, что человек, ничему не уча и не поучая, передает, практически без слов, очень многое.

Какую бы профессию Вы выбрали, если бы не стали архитектором? Что Вам интересно?

Может быть, я стал бы врачом, может, инженером.
Конечно, я ходил в художественную школу, во дворец пионеров на Ленинском. Было очень интересно рисовать, особенно фигуру в разных ракурсах. Потом, в МАрхИ, мне нравилось изучать историю архитектуры, постоянно узнавая, что вся архитектура не случайна. Да, любимая игра была в детстве, лет в 12 – в Шерлока Холмса. Может быть оттуда такая страсть к расследованиям и исследованиям…

09 Августа 2012

Похожие статьи
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Технологии и материалы
«Лазалия»: Новый взгляд на детскую игровую среду
Игровой комплекс «Лазалия» от компании «Новые Горизонты» сочетает в себе передовые технологии и индивидуальный подход, что делает его популярным решением для городских парков, жилых комплексов и других общественных пространств.
​VOX Architects: инновационный подход к светопрозрачным...
Архитектурная студия VOX Architects, известная своими креативными решениями в проектировании общественных пространств, уже более 15 лет экспериментирует с поликарбонатом, раскрывая новые возможности этого материала.
Свет, легкость, минимализм: поликарбонат в архитектуре
Поликарбонат – востребованный материал, который помогает воплощать в жизнь смелые архитектурные замыслы: его прочность и пластичность упрощают реализацию проекта и обеспечивают сооружению долговечность, а характерная фактура и разнообразие колорита придают фасадам и кровлям выразительность. Рассказываем о современном поликарбонате и о его успешном применении в российской и международной архитектурной практике.
​И шахматный клуб, и скалодром: как строился ФОК...
В 2023 году на юго-востоке Москвы открылся новый дворец спорта. Здание напоминает сложенный из бумаги самолётик. Фасадные и интерьерные решения реализованы с применением технологий КНАУФ, в том числе системы каркасно-обшивных стен (КОС).
​За фасадом: особенности применения кирпича в современных...
Навесные фасадные системы (НФС) с кирпичом – популярное решение в современной архитектуре, позволяющие любоваться эстетикой традиционного материала даже на высотных зданиях. Разбираемся в преимуществах кирпичной облицовки в «пироге» вентилируемого фасада.
Силиконо-акрилатная штукатурка: секрет долговечности
Компания LAB Industries (ТМ Церезит) представила на рынке новый продукт – силиконо-акрилатную штукатурку Церезит CT 76 для фасадных работ. Она подходит для выполнения тонкослойных декоративных покрытий интенсивных цветов, в том числе самых темных, гарантируя прочность и устойчивость к внешним воздействиям.
Свет и материя
​В новой коллекция светильников Центрсвет натуральные материалы – алебастр, латунь и кожа – создают вдохновляющие сюжеты для дизайнеров. Минимализм формы подчеркивается благородством материала и скрывает за собой самую современную технологию.
Teplowin: новое имя, проверенный опыт в фасадном строительстве
Один из крупнейших производителей светопрозрачных конструкций на российском строительном рынке – «ТД Окна» – объявил о ребрендинге: теперь это бренд Teplowin, комплексный строительный подрядчик по фасадам, осуществляющий весь спектр услуг по производству и установке фасадных систем, включая алюминиевые и ПВХ конструкции, а также навесные вентилируемые фасады.
Архитектурная подсветка фасадов ЖК и освещение придомовой...
Уютно должно быть не только внутри жилого комплекса, но и рядом с ним. В этой статье мы рассмотрим популярные осветительные решения, которые придают ЖК респектабельности и обеспечивают безопасную среду вокруг дома.
Облицовочный кирпич: какой выбрать?
Классический керамический, клинкерный или кирпич ручной формовки? Каждый из видов облицовочного кирпича обладает уникальным набором технических и эстетических характеристик. На примере продукции ГК «Керма» разбираемся в тонкостях и возможностях материала для современных проектов.
Sydney Prime: «Ласточкин хвост» из кирпича
Жилой комплекс Sydney Prime является новой достопримечательностью речного фронта Большого Сити и подчеркивает свою роль эффектным решением фасадов. Авторский подход к использованию уникальной палитры кирпича в навесных фасадных системах раскрывает его богатый потенциал для современной архитектуры.
Возрождение лесной обители. Как восстанавливали старинный...
Во Владимирской области возрожден из руин памятник церковного зодчества начала XIX века – Смоленская церковь на Веретьевском погосте. Реставрационные работы на каменном храме проводились с использованием материалов компании Baumit.
Урбанистика здоровья: спорт в проектах благоустройства
Уличные спортивные зоны являются неотъемлемой частью современной урбанистической среды и призваны, как и благоустройство в целом, стимулировать жителей больше времени проводить на улице и вести здоровый образ жизни. Компания «Новалур» предлагает комплексные решения в области уличного спорта и также является производителем линейки уличных тренажеров с регулируемой нагрузкой, подходящих максимально широкому кругу пользователей.
​Архитектура света: решения для медиафасадов в...
Медиафасады – это инновационное направление, объединяющее традиционные архитектурные формы с цифровыми технологиями. Они позволяют создавать интерактивные здания, реагирующие на окружающую среду, движение пешеходов или даже социальные медиа. Российская компания RGC представляет технологию, интегрирующую медиа непосредственно в стеклопакеты.
Как уменьшить запотолочное пространство для коммуникаций?
Повысить уровень потолка за счет сокращения запотолочного пространства – вполне законное желание девелопера, архитектора и дизайнера. Но этому активно сопротивляются инженеры. Сегодня мы расскажем о красивом и нестандартном решении этой проблемы.
Холст из стекла
Открытие нового корпуса Третьяковской галереи на Кадашевской набережной в мае 2024 года ознаменовало не только расширение знаменитого музея, но и знаковое событие в области использования архитектурного стекла с применением технологии печати. О том, как инновационное остекление расширило границы музейной архитектуры – в нашем материале.
От эскиза до «Дракона»: творческая кухня «Новых Горизонтов»
Компания «Новые Горизонты», отметившая в 2024 году свое 25-летие, прошла путь от дистрибьютора известного финского производителя Lappset до разработчика собственных линеек детского игрового оборудования. За четверть века они эволюционировали от импортера до инновационного проектировщика и производителя, способного воплощать самые смелые идеи в реальность.
​Палитра вашего путешествия
Конкурс авторских палитр для интерьера «Время, место и цвет» в самом разгаре. Его проводит дизайнер, декоратор и преподаватель Виктория Малышева в партнерстве с брендом красок Dulux. Виктория рассказала об идее конкурса и собственных палитрах.
От плоскости к объему: революция в остеклении с помощью...
Моллирование стекла – технология, расширяющая границы архитектурного проектирования и позволяющая создавать сложные геометрические формы в остеклении зданий. Этот метод обработки стекла открывает новые возможности для реализации нестандартных архитектурных решений, сочетая эстетику и функциональность.
Сейчас на главной
Плач, затмение и городище
Якорный объект экопарка «Каялов бор» в городе Россошь – маршрут длиной в 3,5 километров, который знакомит посетителей с событиями, описанными в «Слове о полку Игореве». Архитекторы воронежского бюро TOU ARCHITECTS дополняют тематические объекты, которые обеспечивают разнообразный досуг, спортивными трассами и событийной площадью.
Зодчество 2024: семеро
Как уже говорилось, в этом году главные награды «Зодчества» не присуждены. Рассуждаем, почему так, фантазируем на тему возможных форматов судейства – как бы было хорошо, как бы было здорово… Вместо двух наград получилось семь: их состав тоже интересен. Публикуем полный список лауреатов XXIII фестиваля.
Балкон над долиной
Вилла на севере Ливана по проекту местного бюро BLANKPAGE Architects раскрывается над зеленой приморской долиной как панорамная терраса.
Золотая коронка
Концепцию стоматологической клиники в Екатеринбурге бюро CNTR обозначило как mouth full of gold: белоснежные стены из керамогранита оттеняют матовые латунные детали. Чтобы отсылка не стала слишком прямолинейной, архитекторы сосредоточились на пропорциях здания, лавируя между инсоляционными и пожарными ограничениями.
Собор для туристов
Трехнефный вокзал для линии скоростной железной дороги по проекту gmp в Наньчане облегчит путь на работу жителям, а туристам – доступ к ключевым достопримечательностям региона.
Спелый апельсин
Учебный центр Edu Expo построен в центральной части Ташкента по проекту местного бюро Parallel architects. Относительно простая планировочная структура – аудитории и конференц-залы, сосредоточенные вокруг центрального холла – проявлена на фасаде панелями с паттерном штрих-кода. Однако вставки ярко-оранжевых балконов и ниш полностью меняют восприятие.
Гибкость и интеграция
Не так давно мы рассказывали о проекте 4 очереди ЖК ÁLIA, спроектированной компанией APEX. Теперь нам показали варианты разработанных ими же ограждений пространств приватных дворов, с интегрированными в них разнообразными общественными функциями. Участие архитекторов комплекса в работе над такой деталью, как ограды, – считаем показательным.
Сады и узоры
С проектом креативного кластера в Саудовской Аравии бюро IND взяло премию WAF в номинации «Проекты», в категории «Культура». Архитекторы предложили жесткую ортогональную структуру, но интегрировали в нее систему камерных пространств с тенью, садами и водоемами. Отсылки к традиционной культуре, такие как трамбованная земля или имитация узоров на ткани, соединяются с вертикальным озеленением и структурным остеклением.
Начало новой жизни
ЦСИ Винзавод объявляет о начале переосмысления архива, собранного за время его работы на протяжении 17 лет. Архив и библиотека будут доступны для исследователей, обещан сайт и ежегодные выставки. Первая открылась сейчас в Зале красного: интерьер уподоблен лаборатории будущего анализа, но базируется это высказывание на христианской и дионисической теме умирания / оплакивания / возрождения, тесно связанной с вином. Прямо таки пара «Архитектуре духа».
И свет, и тень
Сегодня последний день работы выставки «Открытого города» в Руине Музея архитектуры. Там атмосферная экспозиция кураторов: Александра Цимайло и Николая Ляшенко, – почти как это бывает в иерархии многих церквей – подчинила себе информацию о проектах воркшопов. Но получилось красиво, этакий храм новой реальности понимания духа. И много – 13 участников. Такая, знаете ли, особенная дюжина.
Древнеримский порядок
Учебный корпус CuBo Римского биомедицинского университета по проекту бюро Labics соединяет в себе открытость и ориентированность на коммуникацию с жесткой матрицей древнеримского градостроительства.
Лес у моря
В рамках архитектурной экспедиции «Русский Север», организованной СПбГАСУ, студентам удалось посетить труднодоступное село Ворзогоры. Сложную дорогу окупает увиденное: песчаный берег Белого моря, старинные деревянные церкви, нетронутый пейзаж. В своих работах команды искали способы привлечения туристов, которые не нарушат уклад места, но помогут его сохранить.
Вызов технический и туристический
Смотровые платформы над рекой Нуцзянь в Тибете по проекту бюро Archermit задуманы как вызов для путешествующих по западу Китая туристов, но экстремальные условия Сычуаньских Альп потребовали максимальных усилий и от архитекторов, конструкторов и строителей.
WAF 2024: малые награды
Завершаем наш обзор финалистов Всемирного фестиваля архитектуры специальными номинациями. В этом году отмечены выдающие работы с цветом, естественным светом, камнем, а также экологичными решениями. Приз за лучший малый объект вновь ушел в Японию.
Сказки Нёноксы
Архитектурная экспедиция «Русский Север», организованная СПбГАСУ, посвящена исследованию туристического потенциала двух арктических сёл. В этой публикации рассказываем о поморском поселении Нёнокса, сохранившем пятишатровую церковь и другие характерные деревянные постройки. Пять студенческих команд из разных городов на месте изучали архитектурное наследие и дух места, а затем предложили концепции развития с модным «избингом» и экотропами, а также поработали над брендом и событийной программой.
Шаг вперед
Жилой комплекс HIDE стал для архитекторов ADM, Андрея Романова и Екатерины Кузнецовой, существенным рубежом в поиске новой пластики высотных башен: гибкой и дискретной, позволяющей оживлять объем и силуэт, моделировать форму. За последние годы подход стал «фирменной фишкой» ADM, а его в становлении ключевую роль сыграла, в частности, золотистая башня HIDE. Рассказываем историю, рассматриваем подробности построения комплекса, находим его стержень.
Роль фактуры
Активная поверхность бетона на фасадах и в интерьерах – основа архитектурного образа виллы в пригороде Бразилиа по проекту Studio Bruno Porto.
WAF Inside 2024: голодный город
Жюри Всемирного фестиваля архитектуры признало лучшим интерьерным проектом года пекинскую лапшичную. Новозеландское бюро Office AIO сумело найти оптимальные планировочные решения для гибридной концепции обслуживания, а также, оставаясь в рамках минимализма, предложило яркие решения, которые притягивают посетителей и располагают к общению. Рассказываем подробнее об этом проекте и показываем победителей других категорий.
Зодчество 2024: шесть причин зайти на фестиваль
Сегодня в 32 раз стартует фестиваль Союза архитекторов «Зодчество». Он продлится 3 дня: Гостиный двор будет заполнен экспозициями, программа же заполнена мероприятиями. Мы посмотрели на анонсы и сделали свою выборку, чтобы помочь вам сориентироваться. Дедала – вручают в четверг вечером.
WAF 2024: инклюзия
Всемирный фестиваль архитектуры подвел итоги. Главный приз забрала школа, тесно связанная с сообществом аборигенов Австралии, проектом года стал религиозный центр алевитов в Турции, а в лучшем ландшафтном проекте используются традиционные архитектурные мотивы китайского субэтноса хакка. И даже работа российского бюро в этом году попала в список финалистов – при соблюдении условия, что сделана она для другой страны. Рассказываем о победителях и финалистах.
Черное кимоно
Бюро IDEOLOGIST подготовило проект реконструкции позднесоветской базы отдыха, расположенной на скале у Черного моря, недалеко от Геленджика. Концепция выдержана в японском духе, что с одной стороны соответствует вектору развития курорта, с другой – логично соотносится с созерцательными пейзажами субтропического пояса.
Золото в песках
В Дубае открылся офис трансконтинентальной компании, связанной с добычей и обработкой ресурсов. Его интерьер реализован по проекту T+T Architects, а они мастера своего дела, умеют организовать пространство современно, разнообразно, гибко и оригинально. В данном случае на представительском этаже «царит» гигантская, облицованная золотистой латунью, перегородка, а контекстуально обоснованный фон дает слоистая фактура прессованной земли.
Новые проекты в малых городах
Показываем отчет о паблик-токе «Большие амбиции малых городов», предоставленный его организаторами. Среди проектов – два для Палеха, по одному для Наро-Фоминска и Зеленоградска
Пресса: Это Валентин Коган (бюро SLOI) — пожалуй, самый востребованный...
Основателя бюро SLOI Валентина Когана можно назвать самым успешным молодым архитектором Петербурга — по его проектам строят сразу несколько больших объектов, в том числе протестантскую церковь в Парголово и жилой комплекс и гостиницу рядом с Островом фортов в Кронштадте. Как успевать за глобальными профессиональными трендами, что общего у придуманного им деревянного храма с айфоном и какие КОНКРЕТНЫЕ (да, капсом!) меры помогут сделать архитектуру Петербурга лучше, специально для отдела «Петербург будущего» Собака.ru архитектурный критик Мария Элькина узнала у Валентина Когана.
«Открытый город 2024»: Алтари неизведанного. Стихийное...
Знакомим еще с одним воркшопом фестиваля «Открытый город» – «Алтари неизведанного. Стихийное сакральное» под руководством MARKS GROUP. Основная цель воркшопа – провести самостоятельное исследование и получить практические навыки, которые студенты могли бы применить в дальнейшей работе. Объектом исследования была предложена гора Воттоваара в западной Карелии.
Культурный треугольник
Еще один проект мастерской «Арканика» для Альметьевска – трехэтажная художественная галерея, которая расположится у Каскада прудов в пешей доступности от штаб-квартиры «Татнефти». Главными аттракторами послужат подсвеченные фасады и кровля-амфитеатр, ориентированная на мечеть, а также функциональная программа, продуманная компанией «Новая земля».
Архитектура будущего глазами сегодняшних выпускников
В Паркинг Галерее парка «Зарядье» проходит выставка дипломных работ выпускников художественных вузов ВЫПУСК’24. Специальный раздел выставки посвящен архитектурным проектам, о которых мы расскажем. Среди них досуговый комплекс в Ярославской области, городской рынок в Суздале, университет в Сочи, музей в Калуге, научно-исследовательский кластер в Сколково и целый город Николоград.
Временно белоснежный дракон
В китайском Уси после реконструкции по проекту бюро Wutopia Lab открылся парковый павильон Emerald Screen Pergola: эта белоснежная эфемерная конструкция скоро действительно станет изумрудно-зеленой.
«Открытый город 2024»: Дом Евангелия в Санкт-Петербурге
Цикл публикаций о воркшопах проекта «Открытый город» в этом году начинаем с рассказа о проекте «Дом Евангелия: функционализм vs сакраментализм» в Санкт-Петербурге. Проект реализован под руководством бюро «СИВИЛ» и призван обратить внимание на проблему сохранения исторической архитектуры и включения ее в современный городской контекст. Реконструкция Дома Евангелия – это реальный проект бюро, в ходе которого будут реализованы идеи участников воркшопа.