Автор текста:
Гинзбург М.Я.

Главный манифест конструктивизма

В Strelka Press выпущена основополагающая для отечественного авангарда книга Моисея Гинзбурга «Стиль и эпоха. Проблемы современной архитектуры» (1924): это совместный издательский проект Института «Стрелка» и Музея «Гараж». Публикуем главу «Конструкция и форма в архитектуре. Конструктивизм».

0 С любезного разрешения Strelka Press публикуем главу из книги Моисея Гинзбурга «Стиль и эпоха. Проблемы современной архитектуры».
 
Фото предоставлено Институтом «Стрелка»

В результате анализа свойств машины может быть произведена объективная оценка распространеннейшей в наши дни теории конструктивизма.
Самый смысл этого слова не является для нас новым, в особенности в применении к архитектуре, где конструкция организма, обусловливающая создание изолирующего пространство материала, а следовательно и характер пространственного решения, всегда играла важнейшую роль в эволюции формы.
В чрезвычайно многих случаях подлинный смысл архитектуры постигается прежде всего в конструктивных особенностях ее; основная проблема зодчества – отграничение пространства материальными формами – требует создания элементов, работающих конструктивно.
Так создался, возможно, примитивнейший архитектурный организм – дольмен, смысл которого заключается в сочетании элементарнейших конструктивных элементов: вертикальных опор и горизонтального перекрытия. Таким образом, в этом доисторическом архитектурном памятнике мы должны видеть прежде всего задачу чисто конструктивную. Но было бы чрезвычайно ошибочным ограничиться подобным истолкованием архитектурных памятников. В связи с опытом, приобретаемым человеком при своих сооружениях, у него вырабатывается и сложная система самодовлеющего мира, ассоциируемого с этими конструкциями. Современная психофизиология установила, что различные элементы формы (линия, плоскость, объем) сами по себе, а в особенности различным своим взаимоотношением порождают в нас эмоции удовольствия или неудовольствия, точно так же как тот или иной цвет и звук [Например, Вильгельмом Вундтом установлено, что ощущение удовольствия мы испытываем от восприятия линий, за которыми глазу удобнее следить, как, например, вертикальная и горизонтальная линии, когда мышцам, вращающим глаз, приходится затрачивать минимальную энергию. По тем же соображениям неправильная и резко ломаная линия производит неприятное впечатление, так как глаз должен постоянно менять направление движениями угловатыми, в результате которых нервы, возбуждающие мышцы, и сами мышцы должны испытывать болезненные ощущения. Если кривые линии изгибаются с известной правильностью, дающей возможность подготовиться ожиданию и исполниться ему, они доставляют обычно глубочайшее чувство удовлетворения. Точно так же правильные формы воспринимаются глазом охотнее, чем неправильные. В сфере правильных форм нормально развитое оптическое чувство предпочитает формы, расчлененные по самым простым законам, как то – симметрии или золотого сечения. – примечание М. Я Гинзбурга].
Независимо от законов статики и механики, воспринимаемых умозрительно, у каждого человека образуется чисто интуитивное постижение этих законов, в силу которых, например, вертикальная опора, слишком тонкая по отношению к своей высоте и нагрузке, производит на нас, без всяких рассуждений и математических расчетов, впечатление неудовлетворенности: она доставляет нам беспокойство и неуверенность в целесообразности архитектурного организма и тем самым производит чисто физиологическое ощущение страдания. Математические законы статики и механики благодаря нашему восприятивному опыту одушевляются до жизненных сил органического мира, и тем самым уже с первых шагов человека появляется непосредственное воздействие формы, становящееся все более и более четким, ясным и конкретным.
Таким образом, благодаря ассоциативной деятельности нашего мозга конструкция архитектурного организма приобретает и какое-то иное самодовлеющее значение, а благодаря особому роду ассоциаций, так называемых моторных, человек отыскивает в этой оживленной конструкции элемент движения, в результате которого образовалась форма и отражение которого происходит во время нашего восприятия ее. Мертвая форма, действующая на нас лишь своим косным бытием, оживает в сознании уже по-другому, как фрагмент мирового движения, накопляя в памяти своеобразную классификацию тех же формальных образов по признаку пространственного продвижения отдельных элементов того или иного распорядка. За этими первыми моторными ассоциациями следуют другие. Движение как таковое. Ритм той или иной закономерности, проявляющийся в архитектурной форме, является нам не нейтральным: он конденсируется в два основных начала – горизонтальное и вертикальное, вступающие в некое соревнование или борьбу.
Бытие формы насыщается глубоко волнующим нас действием, подлинной коллизией двух начал, в макрокосме конструктивных элементов, отражающих две борющиеся стихии – безбрежную косную горизонтальность и активное дерзание вертикали.
Конструктивная схема становится для нас подлинным зрелищем, где глаз не перестает следить за исходом этой борьбы. Конструкция как таковая перерастает самое себя; силы конструктивные, ассоциируемые с переживаниями внутреннего мира человека, создают органический мир формы, делающий ее близким и родственно-понятным существом; аналогия со статическими и динамическими законами Вселенной превращает этот органический мир в мир внешних сил, равный нередко по энергии своего воздействия могущественным силам природы. Таким образом, конструктивная система благодаря нашему восприятивному опыту и психофизиологическим особенностям человека порождает и другую систему, самодовлеющий и в то же время вытекающий и зависимый от конструкции мир формы, или, правильно говоря, систему эстетическую. Причем в нами рассмотренном примере обе эти системы совпадают полностью. Один и тот же элемент является утилитарным элементом конструкции и одновременно эстетическим элементом формы.
Но на этом пути человек не остановился. Раз он научился видеть кроме элементов конструкции и иной мир, раз он почувствовал его самодовлеющее значение, естественно, он пожелал развить и обогатить его. Уже значительную сложность представляет собой греческая архитектура. Вероятнее всего, архаический греческий храм был до VIII–VII веков до Р.Х. деревянным, и первоначальная его система была системой чисто конструктивной, представляя собой необходимое сочетание вертикальных опор, горизонтальных балок и наклонных ног стропильных ферм. Существующие реконструкции деревянного дорического храма очень правдоподобно уясняют происхождение каждого формального элемента храма от тех или иных конструктивных особенностей его. Для нас это представляет второстепенный интерес; важной остается деятельность человека, почувствовавшего смысл и перерастающее самое себя значение конструктивных сил, игру которых он начал подчеркивать, интенсифицировать. Как только элемент конструкции стал элементом формы, человек пожелал сделать как можно более яркой эту ассоциируемую с конструкцией жизнь. И если бы можно было воскресить безвозвратно погибший деревянный дорический храм до перехода к каменным формам, мы, вероятнее всего, увидели бы, как статическая система опор и перекрытий полно и показательно раскрыта зодчим. Мы увидели бы действительно существующий конструктивный мир, систему внутренних сил ясно и наглядно истолкованной. Действительно, самый ствол колонны, расширяющийся книзу, с вертикальными выемками, подчеркивающими его функцию, с линией эхина и абаки, играющих роль подбалки, точно так же как и в любой иной элемент храма, представляет собой истолкование его органической конструктивной жизни.
Но вот от деревянного храма греческий зодчий переходит к каменному. К этому времени система истолкования конструкции так прочно укладывается в голове зодчего, что становится уже самодовлеющей системой, и, когда появляются первые каменные храмы, истолкование превращается уже в инсценировку несуществующей жизни, оставшейся в памяти по традиции. Ничего удивительного, что такие элементы, как триглиф или капитель, становятся уже чисто и только эстетическими элементами; органическая связь их с конструкцией нарушается, что доказывает и разрезка камней, случайно приходящаяся посредине какого-либо элемента. И только в V веке до Р.Х. опять наступает тот момент в истории греческой архитектуры, который можно назвать органическим, так как конструкция опять настигает форму, уже в свою очередь подчиняясь ей.
В то же время в греческом храме помимо чисто конструктивных, то есть конструктивно работающих элементов, можно наблюдать и другие, вызванные лишь утилитарными соображениями. Например, наклонные линии фронтона есть конструктивные элементы стропильных ног, «работающих» в храмовом организме, в то время как заполнение фронтона треугольной стенкой есть лишь средство более полного замыкания храмового пространства, никакой конструктивной роли не играющее. У зодчего появляется способность отличать одни от других, и, конечно, тогда, когда он занят наиболее наглядным истолкованием или инсценировкой органической жизни памятника, он вырабатывает и к ним различное отношение.
В то время как элементы конструктивно «работающие» он лишь подчеркивает в их деятельном бытии, элементы «не работающие» он просто украшает. И отличие этих двух родов деятельности архитектора сказывается очень отчетливо тогда, когда конструктивный элемент может быть лишь переработан в определенном направлении, когда его эстетическая организация есть чрезвычайно четкая задача, решение которой зависит от «данных», от ясного понимания их, – элемент неконструктивный представляет значительно большую свободу; подобно треугольному фронтону греческого храма, он диктует лишь определенные границы, в пределах которых зодчий волен привлечь и скульптора и живописца. Тем не менее в рассмотренный нами органический период греческого искусства – V век до Р.Х. – и эта декоративная деятельность находится в зависимости от общей системы и независимо от внеформального содержания, которое может быть любым, композиционно подчиняется общему плану организации храмового пространства.
Таким образом, подобно тому как дольмен являл нам собой не только конструктивную систему, но и оживленный органический мир, так и греческое храмовое искусство V века представляет собой не только органическую инсценировку конструктивно работающих элементов, но и подчиненную ей систему более независимых «декоративных» элементов.
Не менее убедительный пример той неуловимой грани, где нередко одновременно кончается «конструктивное» и начинается «декоративное», являет собой архитектура готики в ряду других исторических стилей наиболее конструктивная по существу. Действительно, любой готический храм представляет собой обнаженную и вполне откровенную конструктивную систему опорных столбов, воздвигнутых на них сводов, чрезвычайно отчетливо «работающих» контрфорсов, связанных с пилонами с помощью аркбутанов. Это уже не интенсификация и не инсценировка конструктивного бытия, а подлинная, убедительная и рациональная конструктивная жизнь. Чувству декоративного, которое, однако, было достаточно сильно у готических художников, предоставляется в архитектуре сравнительно весьма ограниченная сфера деятельности, в вычурности витражных переплетов, тональности самих стекол и немногих растительных мотивах капителей, гулий и розасов ограничивающая свои права.
Тем не менее чрезвычайно легко проследить в этом конструктивном стиле и ясную ритмическую систему в распорядке следования опорных пилонов и прекрасную декоративную уверенность, с которой лес аркбутанов и гулий прорезает небесную синеву.
Что же это такое? Конструктивная и рациональная система или безудержная фантазия мистического декоратора? Конечно, и то и другое. И для нас поучительна в этом примере устойчивость чисто эстетических восприятий, которые в архитектуре своим содержанием принимают конструктивную систему или бескорыстную декоративность, в зависимости от современного состояния быта и психики творчески активных социальных групп, причастных так или иначе к созиданию архитектурных памятников, или, иначе говоря, зависимости от конкретного содержания архитектурного гения эпохи.
Но за первым шагом всегда следует и второй. Раз признана известная независимость декоративных элементов – она продолжает свое дальнейшее развитие. Декоративное стремление как таковое опять-таки перерастает само себя, превращается в новую систему организации поверхности или пространства. Оно выходит иногда даже из зависимости от общей архитектурной системы и порождает свои, нередко противоположные законы. Разница между «работающим» и «неработающим» элементом тогда пропадает, и мы можем видеть в развитии почти каждого стиля, а нередко в целых самостоятельных стилях, как форма, ставшая уже по преимуществу декоративной, вступает в противоречие с конструкцией, достигающее размеров подлинного конфликта. Самодовлеющая декоративность становится тогда единственным оправданием замысла, и тщетны были бы здесь поиски иных задач. Таков в целом и большой стиль барокко, радостно отдающийся в своих образцах живописным задачам, лежащим целиком вне действия конструктивных сил.
Тем не менее историк не может вынести ни оправдания, ни порицания подобным стилям. Он должен их принять как таковые; исследования же последнего времени над стилем барокко показали, что здесь мы имеем дело с закономерным по-своему, плодоносным и ярким художественным миром, теснейшим образом переплетенным со всеми сторонами материальной и духовной культуры того времени.
Фото предоставлено Институтом «Стрелка»

Конструктивность и декоративность чаще всего понимаются как нечто исключающее друг друга, как два крайних полюса в развитии архитектурной формы. Однако более чем трудно установить между ними такую резкую грань. Как мы уже видели, чисто конструктивная форма обладает способностью перерастать самое себя, давать нам вполне бескорыстную, то есть эстетическую радость, точно так же как декоративная форма имеет свои законы, часто сливающиеся с конструктивными. Оба термина входят в более широкое и обобщающее понятие эстетического. Чрезвычайно простой, утилитарный и конструктивный вырез отверстия окна в стене, когда архитектором выисканы гармонические соотношения сторон и ритмическая формула заполнения ими стены, – является в принципе такой же эстетической задачей, как изнемогающая от бремени украшений и скрытая ими форма; отличны друг от друга только подходы архитектора в том и другом случае, их творческая психология и характер эстетических эмоций этих художников.
Установление ряда опор для поддержания балки есть задача чисто конструктивная; в то же время, если архитектору приходит в голову мысль о том или ином ритмическом распорядке этих опор, задача сразу становится чисто эстетической. Окраска этих опор есть способ предохранения их от атмосферных влияний, но как только архитектор задумался над выбором того или иного цвета окраски, задача сразу становится декоративной. Так переплетаются все эти оттенки единого в основе своей архитектурного чувства в клубок, где установить им границы – значит совершить некоторое насилие.
Обобщая все эти рассуждения, мы можем только констатировать широту диапазона эстетической эмоции, вбирающей в себя те или иные ее стороны в зависимости от разных причин. Однако все они правомочны, так как одинаково человечны. И мы не знаем, какие чувства владели первобытным человеком, когда он устанавливал свой дольмен: было ли это прообразом человеческого дома и защитой от стихийных сил, было ли это проявлением конструктивных способностей и удовлетворенностью их целесообразным использованием, или, быть может, стремлением к бескорыстному наслаждению первой организацией пространства, первым созданием эстетической формы? А быть может, все эти чувства владели доисторическим зодчим одновременно? Но если в историческом разрезе мы принуждены объективно признать одинаково имеющими право на существование различнейшие подходы к этому вопросу, то тем не менее мы не можем отказаться от генетического рассмотрения их.
Ранее, в предыдущих главах, мы говорили о стиле как самостоятельном явлении, о его молодости, зрелости, и увядании, о том своеобразном языке форм и их сочетаний, который характеризует каждую смену их. Проанализировав историю стилей, нам нетрудно будет заметить закон, весьма характерный почти для каждого большого цветения. Тогда, когда появляется новый язык стиля, когда изобретаются новые элементы его, тогда, конечно, нет надобности разбавлять их чем-либо иным, – новое рождается большей частью как конструктивная или утилитарная необходимость, лишенная декоративных прикрас. Впоследствии появляются декоративные элементы, не нарушая сначала органической жизни памятника, пока насыщенность ими не переходит и эти границы, впадая в самодовлеющую игру декоративных элементов. Молодость нового стиля – по преимуществу конструктивна, зрелая пора органична и увядание – декоративно. Такова примерная схема генетического роста значительного большинства стилей. И тот переступивший всякие границы, самодовлеющий эстетизм, наследие которого еще тяжелым бременем ложится на нас, устанавливает генетическую роль изжитой европейской культуры: последние дни ее существования.
Теперь под этим углом зрения попытаемся оценить и современный «конструктивизм» как художественное явление. Теперь, быть может, нам будет более понятным и угрожающее знамя русских конструктивистов [«Мы объявляем непримиримую войну искусству». 1-я рабочая группа конструктивистов, 1920, Москва (Алексей Ган, «Конструктивизм» [Тверь, 1922. С. 3]) – примечание М. Я. Гинзбурга]. и его бравада, психологически естественная и историку искусств хорошо знакомая: не было, кажется, такого молодого, ощущающего свои силы течения, которое на своем месте и в свое время не желало бы предать уничтожению все, что не укладывается в его заповеди.
Но еще более того, появление теперь течений, подобных конструктивизму, и не только в России, но и в Европе (где он, однако, в большинстве случаев не пытается даже на словах уничтожить искусство, а понимает себя как современное состояние его), является еще более естественным именно потому, что знаменует собой стадию зарождения круга новых художественных идей. Никогда, как теперь, нами не ощущалась чисто историческая законченность форм классического искусства, которыми мы продолжали жить по инерции в последнее время; никогда так ясно не ощущали мы, что находившееся недавно среди нас прекрасное и живое создание есть лишь восковой манекен, совершенный экспонат, достойное место которому в музее.
Несомненно, что круги истории замкнулись, старые циклы свершились, мы начинаем распахивать новую ниву искусства, и, как всегда это бывает в подобных случаях, задачи утилитарности и конструктивности ставятся тогда во главе угла и новый стиль эстетически прост и органически логичен.
Вот почему идеи конструктивизма, несмотря на свои разрушительные обещания, представляются нам в настоящую минуту естественными, нужными и животворящими.
Но если подобный «конструктивизм» характерен вообще для всякого изначального состояния нового стиля, то для стиля наших дней он должен стать особенно характерным. И причину этому, конечно, надо искать не только в экономических условиях современности, но и в той исключительной психологической роли, которую начала занимать в нашей жизни машина и связанная с ней механизованная жизнь, сущность которой заключается в оголенной конструктивности ее составных организмов.
В машине нет «бескорыстных» с точки зрения эстетики элементов. Нет так называемого свободного полета фантазии. Все в ней имеет определенное и четкое конструктивное задание. Одна часть является опорой, другая – вращается, третья – имеет поступательное движение, четвертая – передает его шкивам.
Потому-то машина с крайней активностью своих частей, с абсолютным отсутствием «неработающих» органов совершенно естественно приводит к полному пренебрежению декоративными элементами, для которых нет более места, приводит именно к идее конструктивизма, столь распространенного в наши дни, который должен уже в самом своем существе поглотить свою антитезу «декоративное».
Дело не в том, что, как уверяют некоторые конструктивисты, эстетическая эмоция исчезла; этого, к счастью, нет, и это лучше всего доказывается произведениями самих же конструктивистов, но дело в том, что под влиянием изменившихся условий жизни, значения современной экономики, техники, машины и ее логических выводов изменилась наша эстетическая эмоция, ее характер. Потребность в эстетически бескорыстном в нас осталась и навсегда останется, так как относится к числу основных и незыблемых свойств нашей физической или, если угодно, биологической природы, но удовлетворение этой потребности происходит сейчас иным путем. Желаннейшим для нас декоративным элементом является именно элемент, нетронутый в своей конструктивности, и, таким образом, понятие «конструктивного» поглотило в себе понятие «декоративного», слилось с ним и явилось причиной этой путаницы в понятиях.
Эстетическое восприятие как таковое в нас существует, но элементом, наилучше ее удовлетворяющим, становится теперь голая в своей неприкрашенности конструктивная форма. Отсюда наше примирение с пейзажем новой жизни, отсюда картины художников и макеты театральных постановщиков, охотно трактующие отдельные элементы конструкции, машины, инженерных сооружений как декоративный мотив.
Несомненно, нет никакой случайности в устремлении современного искусства к лапидарному и аскетическому языку конструктивных форм, как и нет случайности в эпитетах, которые себе охотно присваивают различные художественные группировки. «Рационализм», «конструктивизм» и все подобные клички – лишь внешние выразители устремления современности, более глубокого и плодотворного, чем это может показаться на первый взгляд, и рожденного новой эстетикой механизированной жизни.
Стоит бросить взгляд на произведения архитекторов или живописцев, театральных постановщиков и иных мастеров, тех, кто яростно провозглашают смерть искусству, точно так же как и тех, которые еще не решаются окончательно оставить позади себя эклектизм и лжеромантизм последних десятилетий, – и тут и там, в зависимости от большей или меньшей чуткости и даровитости художника, мы увидим эту устремленность к искусству логичному и рациональному, простому и трезвому, скорее искусству – ремеслу, нежели искусству восторженного наития, скорее глубоко откровенному и рекламному, нежели томно-сентиментальному и утонченному. Конструктивизм как одна из граней современной эстетики, рожденной шумной жизнью, пропитанной запахом улицы, ее бешеным темпом, ее практичностью и будничной заботой, – эстетики, охотно вбирающей в себя и Дворец труда, и рекламную афишу народного празднества, – есть, безусловно, одна из особенностей, входящих в характеристику нового стиля, жадно принимающего современность со всеми ее положительными и отрицательными сторонами.

22 Июля 2021

Автор текста:

Гинзбург М.Я.
Похожие статьи
Не серый, а цветной
Итогом последней проектно-исследовательской лаборатории, которую с 2018 года проводит петербургский офис международного архитектурного бюро MLA+, стала книга, посвященная серому поясу Петербурга. Ранее студенты и профессионалы раскрывали потенциал водных и зеленых территорий города.
Теория руины
Публикуем фрагмент из книги Виктора Вахштайна «Воображая город. Введение в теорию концептуализации», в котором автор с помощью Георга Зиммеля определяет руины через «договор» между материалом и архитектором.
Дворец Советов
В издательстве «Коло» вышла монография о Владимире Щуко, написанная еще в середине прошлого века. Публикуем фрагмент, посвященный главному проекту архитектора.
Инструменты природы
Публикуем фрагмент из книги архитектурного критика Сары Голдхаген, в котором исследуется возможность преодолеть усыпляющее воздействие городской среды, используя переменчивость природы.
Выставки больших надежд
В Strelka Press выпущено русскоязычное издание книги Ника Монтфорта «Будущее. Принципы и практики созидания». Публикуем отрывок о Всемирных выставках в Нью-Йорке 1939/40 и 1964 годов, где экспозиция General Motors «Футурама» представляла эффектную картину ближайшего будущего.
Из агоры в хаб
Публикуем фрагмент из книги «Музей: архитектурная история», посвященный современным формам институции: музей как агломерация, хаб, фабрика или проун.
Теоретик небоскреба
В Strelka Press выпущено второе издание книги Рема Колхаса «Нью-Йорк вне себя». Впервые на русском языке она вышла в этом издательстве в 2013. Публикуем отрывок о «визуализаторе» Манхэттена 1920-х Хью Феррисе, более влиятельном, чем его заказчики-архитекторы.
Когнитивная урбанистика
Фрагмент из книги Алексея Крашенникова «Когнитивные модели городской среды», посвященной общественным пространствам и наполняющей их социальной активности.
Иркутск как Дрезден
Фрагмент из книги «Регенерация историко-архитектурной среды. Развитие исторических центров», посвященной возможности применения немецких методик сохранения исторической среды в российских городах.
Ваши бревна пахнут ладаном
По любезному разрешению издательства Garage публикуем две главы из книги Николая Малинина «Современный русский деревянный дом»: главу о девяностых и резюме типологии современного деревянного частного дома.
«Не просто панельки»
Публикуем фрагмент книги Марии Мельниковой «Не просто панельки: немецкий опыт работы с районами массовой жилой застройки» о программах санации многоквартирных зданий в Германии и странах Прибалтики, их финансовых и технических аспектах, потенциальной пользе этого опыта для России.
Уолт Дисней, Альдо Росси и другие
В издательстве Strelka Press вышла книга Деяна Суджича «Язык города», посвященная силам и обстоятельствам, делающим город городом. Публикуем фрагмент о градостроительной деятельности Уолта Диснея и его корпорации.
Планирование и политика
Публикуем отрывок из книги Джона М. Леви «Современное городское планирование», выпущенной Strelka Press в рамках образовательной программы Архитекторы.рф. Этот авторитетный труд, выдержавший 11 изданий на английском, впервые переведен на русский. Научный редактор этого перевода – Алексей Новиков.
Гаражный заговор
Публикуем главу из книги «Гараж» художницы Оливии Эрлангер и архитектора Луиса Ортеги Говели о «гаражной мифологии» и происхождении этого типа постройки. Книга выпущена Strelka Press совместно с музеем современного искусства «Гараж».
Очевидные неочевидности на улицах Нью-Йорка
Публикуем 7 главок из новой книги Strelka Press «Код города. 100 наблюдений, которые помогут понять город» Анне Миколайт и Морица Пюркхауэра – собрания замеченных авторами закономерностей, которые пригодятся при проектировании городской среды.
Памятник архитектуры
Публикуем главу из книги Григория Ревзина «Как устроен город». Современное отношение к памятникам архитектуры автор рассматривает в контексте поклонения мощам, смерти Бога и храмового значения парковой руины.
Башни и коробки. Краткая история массового жилья
Публикуем фрагмент из новой книги Strelka Press «Башни и коробки. Краткая история массового жилья» Флориана Урбана о том, как в 1960-е западногерманская пресса создавала негативный образ новых жилых массивов ФРГ и модернизма в целом.
Новейшая эра
В июне в Музее архитектуры презентована книга-исследование, посвященная ближайшим тридцати годам развития российской архитектуры. Публикуем фрагмент книги.
Технологии и материалы
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
​Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Уникальные системы КНАУФ для крупнейшего в мире хоккейного...
9 и 10 декабря 2023 года в новом ледовом дворце в Санкт-Петербурге состоялся «Матч звезд КХЛ». Двухдневным спортивным праздником официально открылась «СКА Арена» на проспекте Гагарина. Построенный на месте СКК комплекс – обладатель нескольких лестных титулов «самый-самый», в том числе в части уникальных строительных технологий. На создание сооружения ушло всего 36 месяцев.
Сейчас на главной
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?
За актовым залом
Для оформления интерьера микро-клуба в Калининграде Олеся Левкович обратилась к духу Италии 1980-х, а чтобы в помещение без окон проникал естественный цвет, вмонтировала в стены россыпь стеклоблоков.
Северное солнце
По проекту Алексея Левчука в поселке Солнечное недалеко от Финского залива построено восемь вилл. Архитектурные решения отсылают к модернизму Северной Европы, ландшафт интегрирован во внутренние и внешние пространства, а «свободная» планировка территории без заборов отсылает к культурным кодам протестантизма.
Дом-U
Комплекс Jois совмещает высотность с террасами, а самые роскошные квартиры опускает с пентхаусов в нижние этажи. Мощный иконический образ U-образного дома – результат поисков нового стандарта жизни в высотных зданиях архитекторами «Генпро».
Энергетически нейтральный квадрат
На территории кампуса Университета Тилбуга открылся новый учебный корпус имени государственной деятельницы, первой женщины-министра Нидерландов Марги Кломпе. Авторы проекта – Powerhouse Company.
Творческий ужин
Элитный ресторан AIR по проекту архитекторов OMA в Сингапуре включает в себя лабораторию для исследования ингредиентов, сад и огород, кулинарную школу.
Памяти Юрия Гнедовского
В этом году Юрию Петровичу исполнилось бы 94 года. Он – архитектор, автор книг, глава Союза архитекторов и инициатор главной архитектурной премии страны.
Человеческое измерение пространства
Притцкеровскую премию за 2024 год получил японский архитектор Рикэн Ямамото. Главная тема его работ любого масштаба – демократическая организация пространства, которая формирует связи между людьми.
Волны Агидели
Благодаря проекту-победителю конкурса Малых городов в башкирской Агидели, строившейся как спутник атомной электростанции, сформировался городской центр – сеть пешеходных пространств с культурными и спортивными функциями. Все площадки объединяет образ речной волны и советский модернизм.
Черное и белое
Отдельно рассказываем об интерьерах павильона Атом на ВДНХ. Их решение – важная часть общего замысла, так что точность и аккуратность реализации были очень важны для архитекторов. Руководитель UNK interiors Юлия Тряскина делится частью наработок.
Соборы Грозного
Новую выставку в Анфиладе Дома Талызиных в какой-то мере можно определить как учебник по истории архитектуры XVI века, скомпонованный по самым новым исследованиям, с самыми актуальными датировками и самыми здравыми интерпретациями хрестоматийных памятников. Как церковь Вознесения в Коломенском, собор Покрова на Рву, церковь в Дьякове и другие. Это ценный и, главное, свежий, обновленный материал. Но в него надо вдумываться. Объясняем что можем, и всех зовем на выставку. Она отлично работает для ликвидации безграмотности. Но надо быть внимательным.
В оттенках зеленого
Бюро Tsing-Tien Making реконструировало дом просветителя Чжан Тайяня в Сучжоу, превратив его в культурный центр и книжный магазин «Гу У Сюань». В отделке использовали три изысканных оттенка: пепельно-зеленый, нефритовый и яркий фруктовый зеленый.
Квартиры в деревне
Жилой комплекс по проекту Karnet architekti на западе Чехии учитывает свое расположение в деревне и контекст бывшей промзоны.
Пресса: Башни Capital Towers — первый выброс небоскребов из «Сити»...
Три новые башни Capital Towers по проекту одного из главных московских архитекторов Сергея Скуратова получились едва ли не самыми элегантными в «Москва-Сити» и его окружении. Формально Capital Towers находятся не в «Сити», а по соседству. Раньше здесь, на набережной Москвы-реки между Экспоцентром и парком «Красная Пресня», располагались теннисные корты.
Змей-гора
Конкурсный проект приморского курортного комплекса «Серпентайн» объединяет несколько типологий: апартаменты разного класса, виллы и гостиничные номера. Для каждой бюро KPLN использует один из образов, взятых у природного окружения – серпантин, горный ручей и морские волны.
Пресса: Нижегородский архитектор Максим Горев — о жилье для...
Максим Горев — выпускник ННГАСУ, архитектор первого 25-этажного дома в Нижнем Новгороде, главный архитектор ГК «Каркас Монолит», старший преподаватель ННГАСУ, член правления Нижегородского отделения союза архитекторов России. Он руководит небольшой проектной мастерской, у которой в постоянной работе находятся более 60 объектов. О том, почему архитектор должен лично знать руководителя компании-застройщика, для кого строят апартаменты, зачем нужно продумывать благоустройство, какая основная цель КРТ и какой у Нижнего Новгорода архитектурный стиль порталу ДОМОСТРОЙНН.РУ рассказал руководитель и главный архитектор проектной компании «Горпро» Максим Горев.
Промежуточное состояние
Общественный центр нового района в Цзясине по проекту B.L.U.E. Architecture Studio совмещает достоинства интерьерных и открытых пространств, городских и природных зон.
Цветной в монохроме
Дизайн офисного этажа универмага «Цветной», предложенный консорциумом Artforma и Blockstudio, развивает архитектурную концепцию здания и основывается на использовании камня, стекла и света. Светлые монохромные пространства стали фоном для предметов дизайна музейного уровня – например, дивана от Захи Хадид. Проект также включает переговорную с атрибутами сигарной комнаты.