Сложный дом

Для бюро «Атриум» «Баркли-парк» – первый построенный многоквартирный дом в центре Москвы, для столицы – одна из первых реализаций «нелинейщиков», сложных архитекторов. За год со времени постройки он собрал достаточно много премий, а недавно получил гран-при «Архновации» в Нижнем Новгороде. Это дом-событие. А похож он на доисторическое животное в полурастаявшей глыбе льда.

Автор текста:
Юлия Тарабарина

22 Июня 2015

Объект

Архитектура

Архитектор:

Мастерская:

ATRIUM http://atrium.ru/

Проект:

Спортивно-учебный комплекс и жилой дом Barkli Park на улице Советской армии
Россия, Москва, ул. Советской Армии, владение 6

Авторский коллектив:
Архитекторы: Aнтон Надточий, Вера Бутко, Георгий Мирошниченко, Анастасия Михеева, Роман Кузьмин, Александр Малыгин, Елена Валуйских, Анна Шапиро, Ирина Грицкевич, Анна Аленичева, Татьяна Матвиенко, Ольга Кривенкова
Конструкторы: Алексей Калашников, Костас Лайос, Юлия Акимова

2007 — 2010 / 2010 — 2013

Заказчик: корпорация «Баркли»

Строительство жилого дома элит-класса «Баркли-парк» завершилось в прошедшем 2014 году, а началось в 2005. Для архитекторов бюро «Атриум» Веры Бутко и Антона Надточего это первый многоквартирный дом, полностью, с нуля построенный в городе – своего рода дебют, хотя в этом же году завершилось строительство большого многофункционального торгово-офисного центра с двадцативосьмиэтажной башней у метро Водный стадион, так что присутствие «Атриума» в Москве теперь уже вполне ощутимо. Дом «Баркли Парк» с самого начала был задуман в выгодном месте: рядом с двумя парками и строящейся, а теперь уже запущенной новой веткой метро. Участок расположен на природной территории, которая входит в так называемый «северный зеленый луч» Москвы. Следствием стали ограничения, прежде всего высоты и плотности, так что если в самом первом варианте площадь дома была 65 000 м², то в итоге власти города разрешили только 45 000 м². «Зелёная» тема также во многом определила и образ дома.

Дом дополнил архитектурный ансамбль улицы Советской армии, которая сама по себе из-за обилия парков может показаться пустоватой, но соединяет теперь целую вереницу зданий, так или иначе заметных архитектурно. Импозантный сталинский театр Советской армии, за ним – благородно стушевавшиеся в духе «сурового стиля» музей всё той же армии архитектора Бориса Бархина и студия военных художников имени Грекова с монументальным панно Вучетича и памятником-ракетой перед ними. Севернее городскую среду ощутимо оживляют красно-белое авангардное здание школы 1414, получившее в 2009 году «Хрустального Дедала», а еще дальше, за Сущевским валом, развивает современную тему новый фасад бывшего кинотеатра «Гавана» – ставший первым реализованным примером нелинейной архитектуры в Москве, и спроектированный тоже Верой Бутко и Антоном Надточим совместно с отцом Антона архитектором Геннадием Надточим. Чуть поодаль – группа стадионов Олимпийского проспекта и рядом с ними – острый нос изящно изогнутого здания «Лукойла» Геннадия Надточего. Не говоря уже о новом армянском храме, о стеклянном офисном здании от бюро «Остоженка» с талией в рюмочку и «Гараже» Константина Мельникова чуть в стороне – словом, здешнее городское пространство смахивает скорее на сад архитектурных монументов, разбавленный совсем нейтральными панельными домами и зеленью. Дом Баркли в таком парке архитектурных достопримечательностей вполне уместен. Вероятно, иначе было бы и нельзя – в пестром, но ярком окружении новому дому, тем более достаточно крупному, необходима индивидуальность.

К тому же дом ещё и чутко реагирует на стороны света и градостроительный контекст. Кирпичный фасад вдоль улицы делает два незаметных изгиба, поддерживая поворот улицы, а за счёт живописного стеклянного фасада с эркерами здание как бы растворяется от дороги в сторону парка. Вокруг него множатся солнечные зайчики и блики. В солнечную погоду, особенно ранней весной или осенью, в нём есть что-то импрессионистическое. Скорлупа фасадов составлена из трех видов условной архитектурной «материи». Одна из них – «теневая» и одновременно «консервативная», кирпичная, сдержанно-теплый цвет терракоты перемежается холодным блеском свободных мазков окон, нарисованных поразительно вольно: проемы то шире, то уже, то удлиняются до высоты трёх этажей, то сокращаются до одного, причем позволяют себе даже легкие сдвиги, как смешанные фишки домино. Это очень вольно трактованный вариант holland wall, что, вероятно, должно компенсировать традиционность кирпича, который, по словам авторов, мог бы привлечь к данной части дома приверженцев традиции. «Материя тени» удачно сливается с соседней группой деревьев, где темно-кисельный цвет веток перемежается бликами и полосками голубого неба. Впрочем, стены покрыты на самом деле не кирпичом, а его имитацией, бетонными плитками «Борисовских мануфактур» с пятнадцатью оттенками искусственной состаренной фактуры. Фасады плавно высветлены снизу вверх, что призвано облегчить объём кирпичной части здания.

zooming — Взгляд с юга на север, с улицы Советской Армии. Barkli Park

© ATRIUM

Противоположная материя – солнечная и одновременно льдистая, похожа на искрящийся снег или кристалл, формирует южные фасады двух вытянутых вглубь участка жилых корпусов и становится визитной карточкой дома для всех, кто едет на автомобиле по улице Советской армии на север. Она другая почти во всем: состоит из белых межэтажных полос, сплошного остекления и треугольных выступов – мини-эркеров, которые улавливают солнце, а также виды на парк и московский центр. Причём треугольники открытых балконов со стеклянным ограждением полноценных выступов – эркеров, чередуются между собой и перекликаются с бетонными треугольниками шедовых фонарей на крыше студии Грекова по соседству.

Итак, если теневой кирпичный фасад плоский, материальный и полосы окон стекают по нему и впрямь как вода, то этот, наоборот, лёгкий, блестящий ловит под разными углами солнечных зайчиков. А вставки полосатых жалюзи похожи на глинистые вкрапления цвета красной охры в глыбе льда; архитекторы считают, что они ассоциируются с традиционными деревянными ставнями в альпийских домах. Впрочем там, где стеклянная часть переходит на теневые северные фасады, пляска успокаивается: остается плоскость и сплошные белые полосы между этажами.

Неизвестно, как две темы, кирпичная и стеклянная, взаимодействовали бы между собой, если бы не третья – «фолдинговая плоскость», скорлупа, из которой на южном блоке «вылупляются» белые ребра. Она спокойная, плотная и массивная – из юрского известняка, в противовес кирпичной части здесь хорошо заметны толщины окон регулярно чередующихся горизонталей. На правах посредника каменная скорлупа не только обнимает хрупкий «солнечный» фасад, формируя над ним подобие защитного козырька, а её осколки вторгаются в массу кирпичного holland wall-a: рамки крупных врезок-«телевизоров» на углах наделяют часть квартир лоджиями с видами на улицу, отдаленно похожими на балконы старомосковских домов, где так приятно было пить чай во времена, предшествовавшие распространению автомобилей.

Все эти наполненные эмоциями фасадные приемы складываются в угловатую, как будто бы не до конца ограненную скульптуру. Длинное кирпичное «тело» вытянуто и даже немного изогнуто вдоль улицы, в его северной части вырастает толстая шея – за ней закрепилось название «терракотовой башни» – вверху она с благородной ленцой поворачивает прямоугольную «голову» на восток, опираясь на стеклянный объем. Как будто некий доисторический зверь, бронтозавр или мамонт, оттаял наполовину, но все ещё зажат между двумя искрящимися глыбами льда, приправленного меловыми отложениями. Второе существо – светло-каменное, кладет на тело кирпичного мамонта длинную «голову». Горизонтальные окна делают его похожим на дом раннего авангарда, условная «кожа» которого наполовину растаяла, открыв стеклянную сердцевину. Всё вместе напоминает объемный и чуть одушевленный тетрис и восходит, конечно, к поискам взаимодействия объемов, популярным в раннем модернизме, у ВХУТЕМАСа или АСНОВы, словом, остается в рамках дискурса современной архитектуры, апеллируя к ее истокам.

Узел форм и смыслов возник не только из-за известной, не лишенной перфекционизма любви архитекторов «Атриума» к сложной и осмысленной пластике, которая, живо реагируя на окружение, между тем не теряет внутреннего стержня, остается собой и всегда несет в себе какой-то латентный сюжет, ненавязчивый и не сразу опознаваемый, но наделенный скрытым движением. В городе авторские принципы столкнулись с множеством проблем: требований жизни, определенных как ограничениями площадки, так и пожеланиями инвесторов.

Первая из тем, подброшенных жизнью – спортзал Центра спортивных и инновационных технологий Москомспорта (ЦСТ), наследник трехэтажного кирпичного здания спортшколы, ранее расположенного на участке и ставшего основой для так называемого инвестиционного строительства: к 6000 м² добавилось чуть меньше сорока тысяч квадратных метров жилья, паркингов и 445 м² офисов. Архитекторы намеренно вплавили спортзал в объем здания, отчасти поступившись принципом отражения функций вовне – иначе бюджетные фасады слишком контрастировали бы с корпусами жилья премиум-класса. В отношении офисов пошли дальше – их расположение никак не выявлено вовне. Акцент сделан на жилой функции.

Важно, что спортзалу потребовалась длинная беговая дорожка по прямой, поэтому его можно было расположить только вдоль улицы – так возникло «тело» мамонта. Множество серых ножек в плоскости стекла первого этажа, которые превращают мамонта в сороконожку, служат опорами для большепролетного пространства шириной 19,4 м – внутри столбов нет, они прижаты к стенам, что стало непростой инженерной задачей, тем более что на южную часть зала опирается эффектная консоль южного корпуса, на 8,6 м нависающая над тротуаром. Эту связку требовалось тщательно рассчитать, чем занималось вначале бюро Вернера Зобека; а «рабочку» делал конструктор «Атриума» Алексей Калашников совместно с экспертами ЦНИИСК им. В.А. Кучеренко. Консоль того стоила: намечая поперечное движение, она ловит энергетику улицы, становится главным акцентом, эффектной точкой зрения. Она также позволила увеличить площади квартир – говорят архитекторы.

Второе противоречие, ничуть не менее сильное, чем контраст между слившимися в одно целое бюджетным городским спортзалом и элитным жильем, – спор между традиционным и модернистским вкусом,потенциальных покупателей. Часть клиентов покупает виды на парк и центр города. Другие предпочитают традиционные дома «с окошками». Для вторых и предусмотрена та самая кирпичная башня, напоминающая средневековые дома флорентийских (и не только) знатных семейств. Любителям света и современности достались объемы с преобладанием горизонтали – а их контраст, ставший архитектурным сюжетом, хорошо читается с любой стороны. К слову заметим: «горизонтальных» получилось больше, что раскрывает предпочтения архитекторов.

И наконец, главный контраст – градостроительный, контрапункт двух суперважных московских тем последних лет, квартала и парка. В западной части дом выстраивает линию улицы и формирует нечто квартальное – впрочем, что также помогает ему отгородиться от уличного движения. Восточная часть увлеченно сливается с Екатерининским парком: больше стекла, а четвертой перемычки, которая могла бы замкнуть квартальное каре, вовсе нет. В то же время планировка «покоем» могла бы отдаленно напомнить об усадебном прошлом места, за тем исключением, что боковые корпуса в классической схеме были бы флигелями, а здесь они стали главным вместилищем элитного жилья. Как точно написал Николай Малинин, «…идея традиционного квартала тонко сочетается с идеей разрушения его же», то есть в числе прочего мы имеем дело с конструированием и деконструкцией городской единицы. Деконструкция салютует школе, фронт спортзала отвечает дому напротив, панельному, но поставленному вдоль красной линии, стеклянные же «ноги» корпусов смотрят в парк.

Впрочем теме парка, как мне кажется, в описаниях дома уделяется чересчур большое значение. Причина проста – маркетинговый ход совпал с добросовестным увлечением архитекторов эко-домом. Здесь всё сделано для того, чтобы соответствовать сертификату LEED, который впрочем не был получен, хотя дом, и вполне заслуженно, показывали на лекциях о зелёной архитектуре. С точки зрения энергопотребления и прочего он сделан на совесть, и может считаться образцом экологической архитектуры.

Вокруг старой спортшколы было много деревьев, и для того, чтобы компенсировать их утрату, архитекторы оборудовали кровли, террасы и даже лифтовые холлы для садов, в том числе зимних, но сады пока не обустроены. Так что на данный момент «парковая» составляющая выражена прежде всего пластически: скульптурный эффект оказывается сильнее, чем природный. Дом чутко, даже немного нервно реагирует и на природу, и на город – он как будто становится зримым сгустком конфликта между урбанистическим и природным началом на условной границе двух сред.

История «Баркли парка» любопытна в числе прочего непростой историей маркетинговых перипетий. В 2005 году «Баркли» задумывали его как сравнительно бюджетный, но после кризиса 2008 года приняли смелое решение не снизить класс жилья, как тогда поступали многие, а наоборот – повысить, причем до самого элитного премиум-класса и, следовательно, продать намного дороже. Элитарность и стратегия продаж потребовала громкого имени и для оформления квартир пригласили Филиппа Старка; далее рекламная компания, которая, как известно, развивается по своим законам, превратила проект в «дом от Старка», и как следствие стало малопонятно, какое отношение к нему имеют русские архитекторы и имеют ли вообще… Впрочем, справедливость удалось восстановить достаточно быстро. Интерьеры вестибюлей, четыре типа отделки квартир для жильцов южного корпуса сделала компания YOO Inspired by Stark, дизайнер Метью Далби. Интерьеры спорткомплекса реализованы по проекту «Атриума».

Вторым из многих следствий смелого маркетингового решения стала возможность реализовать, несмотря на кризис, все сложные, в том числе инженерные части замысла. Случилось даже некоторое увеличение бюджета на фасады, которые получили свои качественные материалы. Расчет, надо сказать, оправдался: все квартиры были проданы за свои большие деньги на стадии строительства, так что проект оказался, по-видимому, финансово успешен.

Дом, многократно показанный в журналах и на выставках, получил две экологические премии Green Awards, в 2010 и 2011 годах, одну премию недвижимости, European Property Awards, в декабре 2014 фигурировал в числе номинантов «Зодчества», в мае 2015 выиграл гран-при на конкурсе Архновация, и всё это, по-видимому, еще не предел.

Так что «Баркли-парк» – удавшийся эксперимент в разных областях. Для «Атриума» – работы с крупным жилым зданием почти в центре города, на грани компромиссов, но без чересчур болезненных утрат замысла. Особенно удачно то, что удалось сохранить характерный для Веры Бутко и Антона Надточего почерк и подход к архитектурной пластике, состоящий в скрупулезном оттачивании формы на грани между необходимым и интересным.

Архитектор:

Мастерская:

ATRIUM http://atrium.ru/

Проект:

22 Июня 2015

ATRIUM: другие проекты

Обзор

Алюминий в многоэтажном строительстве

Ключевым параметром в проектировании многоэтажных зданий является соотношение прочности и небольшого веса конструкций. Именно эти характеристики сделали алюминий самым популярным материалом при возведении небоскребов. Вместе с «АФК Лидер» – лидером рынка в производстве алюминиевых панелей и кассет – разбираемся в технических преимуществах материала для высотного строительства.