Катерина Чучалина: «Паблик-арт как ультиматум не работает»

Программный директор фонда V-A-C о конкурсе паблик-арта для Москвы «Расширение пространства» и роли объектов современного искусства в общественных пространствах города за рубежом и в России, вчера и сегодня.

mainImg
Фонд V-A-C («Виктория – Искусство быть современным») со 2 февраля по 31 марта 2015 года собирает проекты на конкурс паблик-арта в рамках художественной программы «Расширение пространства. Художественные практики в городской среде». Фонд ставит перед собой амбициозную задачу – активизировать дискуссию о роли искусства на улицах Москвы в общественной и профессиональной среде. Об особенностях этой инициативы и взгляде V-A-C на искусство для городских общественных пространств Архи.ру поговорил с программным директором фонда V-A-C Катериной Чучалиной.
zooming
«Шоссе энтузиастов». Параллельная программа архитектурной биеннале в Венеции. 2012. Вид экспозиции. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

Архи.ру:
– Фонд V-A-C реализовал несколько чисто музейных проектов с известными современными художниками, из которых, насколько я понимаю, только один касался осмысления городского пространства – выставка «Шоссе Энтузиастов» о феномене спальных районов Москвы. Как вы решили выйти за границы выставочных проектов в пространство города?

Катерина Чучалина:
– Действительно, в 2012 году мы сделали в рамках параллельной программы 13-й Международной архитектурной биеннале в Венеции несколько проектов, одним из которых была выставка «Шоссе Энтузиастов» о художественной интерпретации и осмыслении этого архитектурного феномена. Но для понимания, откуда появилась идея нашей программы «Расширение пространства», важна даже не эта история, а проекты, которые мы делали с четырьмя местными музеями в Москве. Эти музеи специализированные, не художественные, и не готовы воспринимать современные художественные практики. Они, как и мы, принадлежат сфере культурного производства, но при этом находятся как будто по другую сторону баррикад. И, как нам кажется, эта разобщенность в сфере современной культуры стала печальным следствием автономности современного искусства: художники сами себя поместили в своеобразное «гетто», выставляясь в одних и тех же музеях и галереях и замыкаясь в своей тусовке. Современное искусство не идет на контакт с другими, нехудожественными музеями, я уж не говорю о научных учреждениях. Мы решили вырваться из этих границ.
zooming
«Шоссе энтузиастов». Параллельная программа архитектурной биеннале в Венеции. 2012. Вид экспозиции. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

Началось все в 2012 году с проекта в маленьком, забытом всеми Музее предпринимателей, меценатов и благотворителей на Шаболовке. Этот частный музей тогда воевал с городской администрацией за свое полуразрушенное здание. Художник Настя Рябова курировала там выставку «Президиум ложных калькуляций», участники которой осмысливали роль рыночной экономики в нашей жизни, и руинированное пространство музея было, наверное, самым говорящим экспонатом. В том же году мы сотрудничали с Историко-мемориальным музеем «Пресня», филиалом Музея современной истории России, в котором собраны материалы о трех революциях, свершившихся на Пресне. По нашему приглашению художник Арсений Жиляев и теоретик, историк Илья Будрайтскис в течение полугода проводили там лекции и семинары об отношениях искусства, педагогики и истории, рассчитанные скорее не на художественное сообщество, а на местных жителей. Цикл лекций завершился выставкой. Прошлым летом у нас был проект в Институте Африки РАН на Патриарших прудах – это такое закрытое учреждение без выставочного пространства, с характерными следами советского НИИ в интерьерах Жолтовского. На этот раз экспозиция была посвящена современному политическому протесту против экономической и социальной системы и вопросам постколониализма. И, наконец, весной прошлого года, мы сделали еще один непростой проект в Музее вооруженных сил РФ на улице Советской Армии. Этот музей не только находится на другом полюсе культурного производства, он даже подчиняется не Министерству культуры, а Министерству обороны. Там работал художник Михаил Толмачев, который сам музей и исследовал. Музей и был его «медиум», обычно Толмачев работает с репрезентацией войны в медиа. В таких местах, как Музей вооруженных сил, понимаешь, что говорить надо именно о нем самом: о здании, о структуре, об устройстве и дизайне экспозиции, об эстетике, этике, бюрократии – словом, обо всем том, из чего он состоит. Вот из этих музейных проектов у нас и выросло желание расширить территорию современного искусства и создать новые связи с городом. Выйти на улицу.
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

– Есть множество расхожих представлений о том, что такое паблик-арт: кто-то видит в нем некий инструмент брендинга территории, кто-то – средство благоустройства и гармонизации городской среды…

– Для нас принципиально важно, что это открытый вопрос – какой паблик-арт нужен Москве и может быть осуществлен вне системы государственного и корпоративного заказа. У нас пока нет на него ответа, и в этом мы честно признаемся. Дело в том, что между советским монументальным искусством и сегодняшним фестивальным, гибридным форматом паблик-арта в рекреационных зонах – огромный разрыв. Мы пропустили многие годы, в течение которых эволюционировала эта форма современного искусства, и не имеем опыта осмысления этого явления культуры.

Нас не интересует брендинг территорий и ее благоустройство, в том числе потому что прагматика «Расширения пространства» отличается от многих паблик-арт проектов, у которых есть госзаказ. Вообще госзаказ на паблик-арт – это западный феномен, который в конечном счете привел к глубокому кризису этого жанра. На создание объектов искусства для улиц в Америке, например, выделялись и выделяются огромные деньги. В итоге, во-первых, паблик-арт стал инструментом девелоперов, средством развития территорий и джентрификации, то есть идеально встроился в общественно-политическую систему современного капитализма. А во-вторых, его стал активно использовал арт-рынок как рычаг ценообразования. Начиная с 1970-х по мере развития полемики в социологии и урбанистике о том, что же все-таки общественное пространство, в художественных практиках произошел поворот к выстраиванию связей с местными сообществами, коммуникации, активизму. Начался процесс децентрализации культурного производства в поисках различных сообществ – маленьких и больших, профессиональных, возрастных, социальных, – которые были готовы участвовать в создании объектов искусства для общественных пространств. Паблик-арт начал возвращать связь с публикой и ее интересами.

А у нас ситуация не дошла до этой точки. Стоит открытый вопрос о том, где же в Москве общественное пространство. Даже не вопрос, кому нужен паблик-арт, а где то пространство, в котором его можно делать. Паблик-арт, на мой взгляд, находится на территории общественного компромисса, как бы неприятно это, может быть, ни звучало. Если объект искусства на улице непонятен или вызывает у людей отторжение, то вовсе необязательно, что художник хороший, а люди плохие, потому что не понимают его искусства. Для создания паблик-арта необходим диалог художника с обществом, необходима гибкость. Если ты не способен на диалог, то не надо тогда рассуждать о критическом потенциале искусства и его способности вовлекать широкие слои в дискуссию о чем-то важном. Поэтому один из аспектов, которые мы хотели видеть в заявках на участие в нашем конкурсе, – это разговор с сообществом. Мы считаем, что паблик-арт как ультиматум не работает. Кроме того, есть люди, которые занимаются процессами в городе профессионально – от дворника до мэра. Художник должен и их слышать, чтобы получить ответ: к чему его художественная инициатива приведет, как она соотносится с тем, что делают профессионалы.
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C

– Вы видите свою задачу в роли посредника между художником и профессионалами, т.е. чиновниками?

– Да, и для меня это посредничество – не подводная часть айсберга, а полноценная часть проекта, потому что нет ничего важнее, чем выявить связи. Это проект про то, можно ли сделать паблик-арт, не включая министра культуры Москвы в жюри. Существует ли движение не от высшей инстанции вниз, а по горизонтали? Можно ли сделать проект, не ища поддержки влиятельных лиц? Чтобы это выяснить, мы постараемся найти заинтересованных людей. И я уверена, что они есть: это подсказывает опыт жизни в нашем городе.
zooming
«Лаборатория городской фауны». Павильон «Зерно» на ВДНХ. Вид экспозиции. Фотограф Павел Киселев. Предоставлено фондом V-A-C

– В каких именно ведомствах вы надеетесь их найти? В Департаменте культуры? В Москомархитектуре?

– Не только, а еще и в департаментах транспорта, строительства, средств массовой информации и рекламы, ЖКХ и благоустройства. Полномочия Департамента культуры ограничены территориями вокруг музеев и парками, а ведь объекты паблик-арта могут быть самые разные. Если это будет аудио-инсталляция, арт-объект в метро, разбивка клумбы – это все разные епархии. И мы, и городская администрация знаем: по закону городские чиновники должны помогать любой частной институции, которая на некоммерческой основе хочет что-то сделать в городе. Мы пока не начали общаться по делу с этими департаментами, ведь мы еще даже не завершили прием заявок, но мы прощупываем возможные пути сотрудничества. В Дирекции массовых мероприятий мне недавно объяснили, насколько сложен процесс согласования проведения всего лишь концерта на льду Патриаршего пруда. Считайте: вода – в ведении, как ни странно, Мосводоканала, земляной берег – другого учреждения, замощенный берег – третьего, дома – четвертого, скамейки – пятого, и от всех надо получить согласие. Нам придется пройти через что-то подобное. А чтобы установить объект паблик-арта, например, в каком-либо дворе, нужно будет получить на это согласие всех жильцов квартала. И мы считаем, что процедуру согласования надо перевести в режим разговора.

– В России заинтересовать сообщество жителей даже одного дома сложно – разве что, если напрямую затронуть их материальные интересы, например, установив шлагбаум. Паблик-арт, вы считаете, относится к таким насущным вопросам?

– Так вот нам и нужно такое искусство, которое вовлечет людей в наблюдение, исследование, действие, противодействие, ну и созерцание – это тоже активный процесс. Паблик-арт, который хотим видеть мы, гармонизирует среду, но не своим непосредственным физическим присутствием, а процессами, который он активизирует в обществе. При этом мы не оговариваем, для какого места наши конкурсанты должны создать произведение искусства. Работа художника должна существовать там, где у нее есть смысл, а не где ему формально выделена площадь. Нас интересует специфика места, конкретной локации или общих феноменов, свойственных московской городской среде в целом, и задача художника своим объектом ее раскрыть. Это звучит, наверное, утопично. Я смогу сказать, насколько наши планы и восприятие идеи паблик-арта реалистичны, только в конце года. Но, по крайней мере, мы хотели бы видеть искусство такого рода.

– Фонд V-A-C многие годы сотрудничает с определенным кругом «любимых» художников. Выбранная вами процедура открытого конкурса говорит о том, что вы хотите расширить охват своих программ?

– У нас нет любимых художников, мы сотрудничаем с разными художниками, круг которых постоянно расширяется. Другое дело, что формат открытого конкурса нам не свойственен. Мы его предпочли для того, чтобы понять, что именно широкому кругу художников интересно в городе, а затем предложить это городу на рассмотрение.

Для нас было важным сотрудничество с разными образовательными и профессиональными институциями, студенческой аудиторией: мы рассказывали о конкурсе школам, где изучают современное искусство и кураторские практики, кураторам, галереям. Система открытого конкурса, или, как ее называют на Западе, open call, в России несколько дискредитирована, потому что такие конкурсы, как правило, проводятся государством, и сложно избавиться от ощущения, что проект-победитель уже выбран заранее, или же что он обречен стать объектом традиционной фигуративной монументальности или имитацией условно европейского паблик-арта.

В нашем случае результат заранее неизвестен. Чтобы поддержать исследовательский характер проекта и познакомить интересующихся людей с российским и зарубежным опытом развития паблик-арта, мы делаем спецпроекты с «Теориями и практиками», с профессиональными журналами. Мы намерены вести блог о ходе проекта. А в сентябре в одном из музеев проведем выставку, на которой будет рассказано о конкурсных проектах. Для меня лично смысл «Расширения пространства» в том, чтобы в конце года прийти к пониманию, какое искусство может быть релевантно для современной городской среды Москвы. Наш фонд готов и дальше финансово, интеллектуально и как-то иначе участвовать в процессе создания паблик-арта, но, чтобы продолжать, нам важно понять – есть ли кто-то еще заинтересованный в таком формате. Такой проект не может длиться всего один год. Мы, конечно, могли бы идти вперед в одиночку, но это скучно и потом, мы же говорим об искусстве в публичной среде, нужно понимать, кто заинтересованная публика и агенты действия. Мы хотели бы найти единомышленников, которые, возможно, стали бы и финансовыми партнерами в том числе. Здесь, правда, есть много опасностей, с которыми мировое искусство уже встречалось. Первые, кто может интересоваться таким проектом, это девелоперы, которые используют паблик-арт для развития территорий и пресловутой джентрификации. Хотя искусство на территории бизнес-центров, конечно, имеет право на существование.

– А кроме такого уличного искусства для офисных работников, в Москве есть что-то интересное, на ваш взгляд?

– Любопытны проекты паблик-арта в рамках программы Марины Звягинцевой «Спальный район», что-то интересное в этом направлении пытаются развивать «Выставочные залы Москвы». Одна из самых удачных работ, когда-либо реализованных в Москве – горящая на Берсеневской набережной «Из ресторанов в космос не летают» Сергея Браткова, фраза, которой Юрий Гагарин предостерегал молодых людей от пустой праздности, побуждая стремиться к чему-то большему.
zooming
Сергей Братков. «Из ресторанов в космос не летают». Фотограф Алан Воуба. Публикуется с любезного разрешения фотографа.

– Как вы думаете, не заключается ли преграда развитию паблик-арта в России в традиции идеологизированности нашего монументального уличного искусства? Для меня ярчайшей иллюстрацией этого является пустующий центр Лубянской площади. Дзержинского убрали, а претендента на роль композиционного и смыслового стержня площади как бы и нет. Получается, ничего круче «железного Феликса» в жанре паблик-арт мы создать не можем? Возможен ли не идеологизированный паблик-арт в существующих политических условиях?

– Мне кажется, нельзя заменять монументы один другим только потому, что того требует композиция, это тупиковая практика. Если вы имеете в виду под идеологизированным паблик-артом объекты с националистически-имперским посылом, то возможно, конечно. Его много, это всевозможные фестивальные объекты, которым определено место в индустрии развлечений, они не менее вредны, потому что преподносят искусство как аттракцион.

Стоит проверять все возможности вновь и вновь и обязательно фиксировать и показывать те механизмы, в силу действия которых оно становится возможным или невозможным. Это опять же отсылает к вопросу обнажения общественной дискуссии, а также прагматики и бюрократии принятия решений в вопросах культуры. Например, государственный музей ГУЛАГа сейчас проводит конкурс на монумент жертвам политических репрессий; как известно, по этому поводу нет единого мнения в обществе. Протестуют против самого факта возведения такого монумента – причем люди с диаметрально противоположными взглядами на исторические события и на современную политическую ситуацию. Подведение итогов конкурса, в какой бы форме оно ни происходило, а в идеале и сам монумент, должны артикулировать и отобразить все эти противоречия. Это, возможно, самое важное в этом памятнике.

Но вообще, если считать, что какое-то искусство невозможно или бессильно, то лучше вообще не работать в культуре. Это вопрос синергии на территории культурного производства. Вот почему мы идем в нехудожественные музеи, к чиновникам? Потому что нет понимания и общего языка между людьми, которые работают в культуре и искусстве. Нет понимания, что мы делаем общее дело. Так обсуждение того же конкурса, на мой взгляд, не может обойтись без художников, кураторов, тем более что дискурс памяти, монументальности и антимонументальности в теории визуальных искусствах подробнейшим образом разработан еще с давних времен.

– Кого, кроме художников, скульпторов и архитекторов, которые традиционно воспринимаются как создатели паблик-арта, вы хотели бы видеть среди участников вашей программы «Расширение пространства»?

– Авторство проекта может принадлежать группе, в состав которой входят художник и архитектор, а также все те специалисты, которые нужны для создания той или иной работы. Если проект связан с ландшафтом или биологией, это могут быть почвоведы, ландшафтники, биологи; если связано с медиа, с городской медийной средой, то специалисты по медиа-технологиям. Если это ольфакторная инсталляция, т.е. связанная с запахами, то это дизайнеры запахов. Если это искусство, связанное с формированием сообщества, то это могут быть депутаты, социологи или активисты.

– Расскажите о жюри и о том, как оно будет работать.

– Жюри будет состоять из семи человек – кураторов, социологов, архитекторов, т.е. практиков и теоретиков из самых разных сфер. Они будут выбирать неограниченное количество понравившихся работ. Если список окажется слишком большим, то после обсуждения мы сузим его до двадцати участников. После этого мы сами – фонд, как сторона, которая понимает прагматику конкурса – в первую очередь, реализуемость проектов – отберет шорт-лист из трех или пяти работ. После этого мы начнем работать с каждым художником: еще раз проверять намерения в отношении выбранного им места, заново изучать проведенное им исследование. Ну а затем мы должны будем пройти все городские инстанции, которые задействованы в реализации проекта. И только тогда мы подойдем к реализации.

– Как я понимаю, 100%-ной гарантии того, что проект будет реализован, вы участникам конкурса не даете?

– Не даем, потому что многое зависит не только от нас. Но конкурсанты из шорт-листа, а также люди, которые будут помогать им в реализации, в любом случае получат гонорар: все-таки это как минимум полгода работы.

– Почему вы решились на полностью самостоятельную инициативу, зная, что в городе есть некие институции, у которых есть наработанные отношения с властью? Самый очевидный пример – Институт «Стрелка» со множеством своих проектов. Или почему вы не объединились с конкретными людьми, у кого уже есть опыт работы в области паблик-арта: скажем, один из учредителей «Стрелки», Олег Шапиро, делает фестиваль «Арт-Овраг» в Выксе.

– К сожалению, в Москве нет институций с успешным и продолжительным опытом реализации подобных проектов в долгосрочной перспективе, в отличие от Екатеринбурга, Перми, Калининграда, Петербурга. Мы пригласили в жюри людей из разных институций, в том числе и представителя «Стрелки». Опыт проведения фестивалей нам кажется нерелевантным. Мы хотим уйти от фестивального формата, потому что объекты в рамках фестивалей, как правило, обусловлены целями фестиваля и – шире – заказчиком фестиваля, они слабо связаны со средой, а по окончанию фестиваля работы исчезают, а опустевшее место снова перестает быть общественным.

– Правильно ли я поняла, что ваша задача-максимум – выработать устойчивый механизм самовоспроизводства паблик-арта, принимаемого местными сообществами, в Москве?

– Абсолютно. Это то, что мы хотели бы достичь нашей программой.

26 Марта 2015

Похожие статьи
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
Технологии и материалы
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Инновационные технологии КНАУФ в строительстве областной...
В новом корпусе Московской областной детской больницы имени Леонида Рошаля в Красногорске реализован масштабный проект с применением специализированных перегородок КНАУФ. Особенностью проекта стало использование рекордного количества рентгенозащитных плит КНАУФ-Сейфборд, включая уникальные конструкции с десятислойным покрытием, что позволило создать безопасные условия для проведения высокотехнологичных медицинских исследований.
Дизайны дворовых пространств для новых ЖК: единство...
В компании «Новые Горизонты», выступающей на российском рынке одним из ведущих производителей дизайнерских и серийных детских игровых площадок, не только воплощают в жизнь самые необычные решения архитекторов, но и сами предлагают новаторские проекты. Смотрим подборку свежих решений для жилых комплексов и общественных зданий.
Невесомость как конструктив: минимализм в архитектуре...
С 2025 года компания РЕХАУ выводит на рынок новинку под брендом RESOLUT – алюминиевые светопрозрачные конструкции (СПК), демонстрирующие качественно новый подход к проектированию зданий, где технические характеристики напрямую влияют на эстетику и энергоэффективность архитектурных решений.
Сейчас на главной
Образ малой формы
Начинаем собирать коллекцию современных скамеек – с идеей, «месседжем», архитектурной составляющей. И, главное – либо уникальных, реализованных один раз, либо запущенных в серию, но обязательно по авторскому проекту. Из предложенных проектов редакция отберет лучшие, а из победителей этого мини-конкурса сделаем публикацию, покажем всем ваши скамейки.
А пока что...
Вино из одуванчиков
Работая над интерьером кафе в Казани, архитектурное бюро «Дюплекс» постаралось воссоздать настроение, присущее безмятежному летнему дню. Для этого авторы использовали не только теплую зеленую палитру и декор в виде растений, но и достаточно неожиданные текстуры камня и текстиля, а также световой дизайн.
Растворенный в джунглях
В проекте Canopy House Марсиу Коган и его Studio MK27 предложили человечный вариант модернистского по духу дома, сливающегося с буйной тропической природой на востоке Бразилии.
Миражи наших дней
Если вы читали книгу Даши Парамоновой «Грибы, мутанты и другие: архитектура эры Лужкова», то проект торгового центра в Казани покажется знакомым. Бюро Blank называет свой подход «миражом»: кирпичные фасады снесенного артиллерийского училища возвели заново и интегрировали в объем нового здания.
Парящая вершина
Центр продаж по проекту бюро Wutopia Lab в дельте Жемчужной реки напоминает о горных вершинах – как местных, тропической провинции Гуандун, так и тяньшаньских.
Лекарство и не только
В нижегородском баре «Травник» бюро INT2architecture создало атмосферу мастерской зельевара: пучки трав-ингредиентов свисают с потолка, штукатурка имитирует землебитные стены, а самая эффектная часть – потолок с кратерами, напоминающими гнездо птицы ремез.
Наедине с лесом
Архитектор Станислав Зыков спроектировал для небольшого лесного участка, свободного от деревьев, башню с бассейном на крыше: плавая в нем, можно рассматривать верхушки елей. Все наружные стены дома стеклянные и даже водосток находится внутри, чтобы гости могли лучше слышать шум дождя.
Любовь не горит
Последняя выставка петербургской Анненкирхе перед закрытием на реставрацию вспоминает все, что происходило в здании на протяжении трех столетий: от венчания Карла Брюллова до киносеансов Иосифа Бродского, рок-концерты и выставки экспериментального искусства, наконец – пожар, после которого приход расцвел с новой силой. Успейте запечатлеть образ одного из самых необычных мест Петербурга.
Путь в три шага
Бюро HENN и C.F. Møller выиграли конкурс на проект нового больничного комплекса Ганноверского медицинского института.
Архитектура впечатлений
Бюро Planet9 выпустило книгу «Архитектура впечатлений», посвященную значению экспозиционного дизайна в современном культурном пространстве. В ней собраны размышления о ключевых принципах выставочной архитектуры, реальные кейсы и закулисные истории масштабных проектов. Предлагаем познакомиться с фрагментом книги, где речь идет о нескольких биеннале – венецианских и уральской.
Дом хорошего самочувствия
Бюро Triptyque и Architects Office создали первый в Бразилии многоквартирный дом для здоровой жизни: их башня AGE360 в самом центре вмещает спортивные и спа-объекты.
Блеск дерзновенный
Изучаем «Новый взгляд», первую школу, построенную за последние 25 лет в Хамовниках. У здания три основные особенности: оно рассчитано на универсалии современного образования, обучение через общение и прочее; второе – фасады сочетают структурное моллированное стекло и металлизированно-поливную керамику, они дороги и технологичны. Третье – это школа «Садовых кварталов», последнее по времени приобретение знаменитого квартала Хамовников. И дорогое, и, по-своему, дерзкое приобретение: есть некий молодой задор в этом высказывании. Разбираемся, как устроена школа и где здесь контраст.
Перья на ветру
Павильон по проекту шанхайского бюро GN Architects, подчеркивая красоту пейзажа, служит для привлечения туристов на островок Чайшань в Восточно-Китайском море.
Поворот ядра
Остроумное и емкое пластическое решение – поворот каждого этажа на N градусов – дал ансамбль «танцующих» башен, подобных друг другу, но разных; простых, но сложных. Авторы тщательно продумали один узел и немало повозились с конструкцией колонн, все остальное «было просто». Да, еще стены ядра на каждом этаже развернули – для максимальной эффективности офисных пространств.
Зеленый и чистый
Водно-ландшафтный парк в Екатеринбурге, созданный компанией Urban Green для проведения фестиваля ландшафтного искусства «Атмофест», включает семь «зеленых» технологий – от посевных цветников до датчиков замера качества воздуха и очищающего воду биоплато.
Пресса: Сергей Чобан: «Город-миллионник — это шедевр, который...
Архитектор Сергей Чобан объясняет замысел фасада нового здания Третьяковки в Кадашах, рассказывает о дизайне выставки русских импрессионистов и излагает свое видение развития большого города: что в нем можно строить и сносить, а что нет.
Дом из весенней материи
За этим домом мы наблюдаем уже пару лет: вроде бы простой, не очень сложный, но как удачно вписался в микрорайонный контекст после развязок МСД. Здорово запоминается этот дом всем, кто хотя бы время о времени ездит по шоссе. На наш взгляд, тут Сергею Никешкину, миксуя популярные приемы и подходы архитектуры 2010-х, удалось простое, вроде бы, здание превратить в высказывание «на тему дома как такового». Разбираемся, как так вышло.
Что я несу?
До апреля в зале ожидания московского Северного речного вокзала можно посмотреть инсталляцию, посвященную истории грузоперевозок по Москве-реке. Используя эстетику контейнеров и кранов бюро .dpt создает скульптурный павильон, который заставляет по-новому взглянуть на пышные интерьеры вокзала, а также узнать, как менялась роль реки.
Слои и синергия
Концепция «Студии 44» для конкурса редевелопмента Ижевского оружейного завода основана на выявлении и сохранении всех исторических слоев главного корпуса, который получает функцию культурно-инновационного центра. «Программа» здания помогает соединить профессионалов из разных сфер, а эспланада, набережная Ижа и «заводской» сад – провоцировать дальнейшее изменение прилегающих территорий.
Выросший из своего окружения
Объявлены результаты конкурса по концепции Большого московского цирка, и теперь можно более полно показывать конкурсные проекты. Здесь – проект Маркс Инжиниринг, вызвавший наибольший интерес и одобрение у нашей аудитории.
Райский птичий лай
Вилла Casa Seriema, построенная в окрестностях Белу-Оризонти по проекту бюро Tetro, своими общественными пространствами обращена на горы, а частными комнатами – на густой лес.
Вода и ветер точат камень
По проекту бюро Asadov в районе Дубая, где сосредоточена инфраструктура для кино- и телепроизводства, будет построен жилой комплекс Arisha. Чтобы создать затененные пространства и интригующий силуэт, архитекторы выбрали воронкообразную композицию, а также заимствованные у природы пластические приемы – выветривания и осыпания. Пространства кровли, стилобата и подземного этажа расширяют возможности для досуга в контуре рукотворного «оазиса».
Цирк в Мневниках: сравнение разрезов
Показываем все шесть конкурсных проектов нового Большого цирка, перенесенного в Мневниковскую пойму. Как стало известно сегодня, победителем по итогам общественного голосования на «Активном гражданине» стал всё тот же проект, показанный нам, в качестве победившего, в январе. Но теперь можно посмотреть на разрезы, виды сверху... Некоторые проекты новый ракурс очень освежает.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Мосты и лестницы
Дом на берегу Волги в Саратовской области архитекторы бюро SNOU снабдили большим количеством террас, которые соединяются воздушными мостами – этот элемент присутствует также и в интерьере. Простым объемам и линейной компоновке противопоставлена скульптурная винтовая лестница, которая позволяет спуститься из спальни или кабинета в сад.
Воронка комикса
Эффективное не всегда должно быть сложным: PR-специалист Кристина Шилова рассказывает, как мини-комикс привлек внимание к архитектурному конкурсу и обеспечил рекордные охваты музею «Дом Китобоя». В коллажной истории спасенная после сноса калининградского Дома Советов панель рассказывает о своем путешествии – и собирает лайки.