Катерина Чучалина: «Паблик-арт как ультиматум не работает»

Программный директор фонда V-A-C о конкурсе паблик-арта для Москвы «Расширение пространства» и роли объектов современного искусства в общественных пространствах города за рубежом и в России, вчера и сегодня.

mainImg
Фонд V-A-C («Виктория – Искусство быть современным») со 2 февраля по 31 марта 2015 года собирает проекты на конкурс паблик-арта в рамках художественной программы «Расширение пространства. Художественные практики в городской среде». Фонд ставит перед собой амбициозную задачу – активизировать дискуссию о роли искусства на улицах Москвы в общественной и профессиональной среде. Об особенностях этой инициативы и взгляде V-A-C на искусство для городских общественных пространств Архи.ру поговорил с программным директором фонда V-A-C Катериной Чучалиной.
zooming
«Шоссе энтузиастов». Параллельная программа архитектурной биеннале в Венеции. 2012. Вид экспозиции. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

Архи.ру:
– Фонд V-A-C реализовал несколько чисто музейных проектов с известными современными художниками, из которых, насколько я понимаю, только один касался осмысления городского пространства – выставка «Шоссе Энтузиастов» о феномене спальных районов Москвы. Как вы решили выйти за границы выставочных проектов в пространство города?

Катерина Чучалина:
– Действительно, в 2012 году мы сделали в рамках параллельной программы 13-й Международной архитектурной биеннале в Венеции несколько проектов, одним из которых была выставка «Шоссе Энтузиастов» о художественной интерпретации и осмыслении этого архитектурного феномена. Но для понимания, откуда появилась идея нашей программы «Расширение пространства», важна даже не эта история, а проекты, которые мы делали с четырьмя местными музеями в Москве. Эти музеи специализированные, не художественные, и не готовы воспринимать современные художественные практики. Они, как и мы, принадлежат сфере культурного производства, но при этом находятся как будто по другую сторону баррикад. И, как нам кажется, эта разобщенность в сфере современной культуры стала печальным следствием автономности современного искусства: художники сами себя поместили в своеобразное «гетто», выставляясь в одних и тех же музеях и галереях и замыкаясь в своей тусовке. Современное искусство не идет на контакт с другими, нехудожественными музеями, я уж не говорю о научных учреждениях. Мы решили вырваться из этих границ.
zooming
«Шоссе энтузиастов». Параллельная программа архитектурной биеннале в Венеции. 2012. Вид экспозиции. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

Началось все в 2012 году с проекта в маленьком, забытом всеми Музее предпринимателей, меценатов и благотворителей на Шаболовке. Этот частный музей тогда воевал с городской администрацией за свое полуразрушенное здание. Художник Настя Рябова курировала там выставку «Президиум ложных калькуляций», участники которой осмысливали роль рыночной экономики в нашей жизни, и руинированное пространство музея было, наверное, самым говорящим экспонатом. В том же году мы сотрудничали с Историко-мемориальным музеем «Пресня», филиалом Музея современной истории России, в котором собраны материалы о трех революциях, свершившихся на Пресне. По нашему приглашению художник Арсений Жиляев и теоретик, историк Илья Будрайтскис в течение полугода проводили там лекции и семинары об отношениях искусства, педагогики и истории, рассчитанные скорее не на художественное сообщество, а на местных жителей. Цикл лекций завершился выставкой. Прошлым летом у нас был проект в Институте Африки РАН на Патриарших прудах – это такое закрытое учреждение без выставочного пространства, с характерными следами советского НИИ в интерьерах Жолтовского. На этот раз экспозиция была посвящена современному политическому протесту против экономической и социальной системы и вопросам постколониализма. И, наконец, весной прошлого года, мы сделали еще один непростой проект в Музее вооруженных сил РФ на улице Советской Армии. Этот музей не только находится на другом полюсе культурного производства, он даже подчиняется не Министерству культуры, а Министерству обороны. Там работал художник Михаил Толмачев, который сам музей и исследовал. Музей и был его «медиум», обычно Толмачев работает с репрезентацией войны в медиа. В таких местах, как Музей вооруженных сил, понимаешь, что говорить надо именно о нем самом: о здании, о структуре, об устройстве и дизайне экспозиции, об эстетике, этике, бюрократии – словом, обо всем том, из чего он состоит. Вот из этих музейных проектов у нас и выросло желание расширить территорию современного искусства и создать новые связи с городом. Выйти на улицу.
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

– Есть множество расхожих представлений о том, что такое паблик-арт: кто-то видит в нем некий инструмент брендинга территории, кто-то – средство благоустройства и гармонизации городской среды…

– Для нас принципиально важно, что это открытый вопрос – какой паблик-арт нужен Москве и может быть осуществлен вне системы государственного и корпоративного заказа. У нас пока нет на него ответа, и в этом мы честно признаемся. Дело в том, что между советским монументальным искусством и сегодняшним фестивальным, гибридным форматом паблик-арта в рекреационных зонах – огромный разрыв. Мы пропустили многие годы, в течение которых эволюционировала эта форма современного искусства, и не имеем опыта осмысления этого явления культуры.

Нас не интересует брендинг территорий и ее благоустройство, в том числе потому что прагматика «Расширения пространства» отличается от многих паблик-арт проектов, у которых есть госзаказ. Вообще госзаказ на паблик-арт – это западный феномен, который в конечном счете привел к глубокому кризису этого жанра. На создание объектов искусства для улиц в Америке, например, выделялись и выделяются огромные деньги. В итоге, во-первых, паблик-арт стал инструментом девелоперов, средством развития территорий и джентрификации, то есть идеально встроился в общественно-политическую систему современного капитализма. А во-вторых, его стал активно использовал арт-рынок как рычаг ценообразования. Начиная с 1970-х по мере развития полемики в социологии и урбанистике о том, что же все-таки общественное пространство, в художественных практиках произошел поворот к выстраиванию связей с местными сообществами, коммуникации, активизму. Начался процесс децентрализации культурного производства в поисках различных сообществ – маленьких и больших, профессиональных, возрастных, социальных, – которые были готовы участвовать в создании объектов искусства для общественных пространств. Паблик-арт начал возвращать связь с публикой и ее интересами.

А у нас ситуация не дошла до этой точки. Стоит открытый вопрос о том, где же в Москве общественное пространство. Даже не вопрос, кому нужен паблик-арт, а где то пространство, в котором его можно делать. Паблик-арт, на мой взгляд, находится на территории общественного компромисса, как бы неприятно это, может быть, ни звучало. Если объект искусства на улице непонятен или вызывает у людей отторжение, то вовсе необязательно, что художник хороший, а люди плохие, потому что не понимают его искусства. Для создания паблик-арта необходим диалог художника с обществом, необходима гибкость. Если ты не способен на диалог, то не надо тогда рассуждать о критическом потенциале искусства и его способности вовлекать широкие слои в дискуссию о чем-то важном. Поэтому один из аспектов, которые мы хотели видеть в заявках на участие в нашем конкурсе, – это разговор с сообществом. Мы считаем, что паблик-арт как ультиматум не работает. Кроме того, есть люди, которые занимаются процессами в городе профессионально – от дворника до мэра. Художник должен и их слышать, чтобы получить ответ: к чему его художественная инициатива приведет, как она соотносится с тем, что делают профессионалы.
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C

– Вы видите свою задачу в роли посредника между художником и профессионалами, т.е. чиновниками?

– Да, и для меня это посредничество – не подводная часть айсберга, а полноценная часть проекта, потому что нет ничего важнее, чем выявить связи. Это проект про то, можно ли сделать паблик-арт, не включая министра культуры Москвы в жюри. Существует ли движение не от высшей инстанции вниз, а по горизонтали? Можно ли сделать проект, не ища поддержки влиятельных лиц? Чтобы это выяснить, мы постараемся найти заинтересованных людей. И я уверена, что они есть: это подсказывает опыт жизни в нашем городе.
zooming
«Лаборатория городской фауны». Павильон «Зерно» на ВДНХ. Вид экспозиции. Фотограф Павел Киселев. Предоставлено фондом V-A-C

– В каких именно ведомствах вы надеетесь их найти? В Департаменте культуры? В Москомархитектуре?

– Не только, а еще и в департаментах транспорта, строительства, средств массовой информации и рекламы, ЖКХ и благоустройства. Полномочия Департамента культуры ограничены территориями вокруг музеев и парками, а ведь объекты паблик-арта могут быть самые разные. Если это будет аудио-инсталляция, арт-объект в метро, разбивка клумбы – это все разные епархии. И мы, и городская администрация знаем: по закону городские чиновники должны помогать любой частной институции, которая на некоммерческой основе хочет что-то сделать в городе. Мы пока не начали общаться по делу с этими департаментами, ведь мы еще даже не завершили прием заявок, но мы прощупываем возможные пути сотрудничества. В Дирекции массовых мероприятий мне недавно объяснили, насколько сложен процесс согласования проведения всего лишь концерта на льду Патриаршего пруда. Считайте: вода – в ведении, как ни странно, Мосводоканала, земляной берег – другого учреждения, замощенный берег – третьего, дома – четвертого, скамейки – пятого, и от всех надо получить согласие. Нам придется пройти через что-то подобное. А чтобы установить объект паблик-арта, например, в каком-либо дворе, нужно будет получить на это согласие всех жильцов квартала. И мы считаем, что процедуру согласования надо перевести в режим разговора.

– В России заинтересовать сообщество жителей даже одного дома сложно – разве что, если напрямую затронуть их материальные интересы, например, установив шлагбаум. Паблик-арт, вы считаете, относится к таким насущным вопросам?

– Так вот нам и нужно такое искусство, которое вовлечет людей в наблюдение, исследование, действие, противодействие, ну и созерцание – это тоже активный процесс. Паблик-арт, который хотим видеть мы, гармонизирует среду, но не своим непосредственным физическим присутствием, а процессами, который он активизирует в обществе. При этом мы не оговариваем, для какого места наши конкурсанты должны создать произведение искусства. Работа художника должна существовать там, где у нее есть смысл, а не где ему формально выделена площадь. Нас интересует специфика места, конкретной локации или общих феноменов, свойственных московской городской среде в целом, и задача художника своим объектом ее раскрыть. Это звучит, наверное, утопично. Я смогу сказать, насколько наши планы и восприятие идеи паблик-арта реалистичны, только в конце года. Но, по крайней мере, мы хотели бы видеть искусство такого рода.

– Фонд V-A-C многие годы сотрудничает с определенным кругом «любимых» художников. Выбранная вами процедура открытого конкурса говорит о том, что вы хотите расширить охват своих программ?

– У нас нет любимых художников, мы сотрудничаем с разными художниками, круг которых постоянно расширяется. Другое дело, что формат открытого конкурса нам не свойственен. Мы его предпочли для того, чтобы понять, что именно широкому кругу художников интересно в городе, а затем предложить это городу на рассмотрение.

Для нас было важным сотрудничество с разными образовательными и профессиональными институциями, студенческой аудиторией: мы рассказывали о конкурсе школам, где изучают современное искусство и кураторские практики, кураторам, галереям. Система открытого конкурса, или, как ее называют на Западе, open call, в России несколько дискредитирована, потому что такие конкурсы, как правило, проводятся государством, и сложно избавиться от ощущения, что проект-победитель уже выбран заранее, или же что он обречен стать объектом традиционной фигуративной монументальности или имитацией условно европейского паблик-арта.

В нашем случае результат заранее неизвестен. Чтобы поддержать исследовательский характер проекта и познакомить интересующихся людей с российским и зарубежным опытом развития паблик-арта, мы делаем спецпроекты с «Теориями и практиками», с профессиональными журналами. Мы намерены вести блог о ходе проекта. А в сентябре в одном из музеев проведем выставку, на которой будет рассказано о конкурсных проектах. Для меня лично смысл «Расширения пространства» в том, чтобы в конце года прийти к пониманию, какое искусство может быть релевантно для современной городской среды Москвы. Наш фонд готов и дальше финансово, интеллектуально и как-то иначе участвовать в процессе создания паблик-арта, но, чтобы продолжать, нам важно понять – есть ли кто-то еще заинтересованный в таком формате. Такой проект не может длиться всего один год. Мы, конечно, могли бы идти вперед в одиночку, но это скучно и потом, мы же говорим об искусстве в публичной среде, нужно понимать, кто заинтересованная публика и агенты действия. Мы хотели бы найти единомышленников, которые, возможно, стали бы и финансовыми партнерами в том числе. Здесь, правда, есть много опасностей, с которыми мировое искусство уже встречалось. Первые, кто может интересоваться таким проектом, это девелоперы, которые используют паблик-арт для развития территорий и пресловутой джентрификации. Хотя искусство на территории бизнес-центров, конечно, имеет право на существование.

– А кроме такого уличного искусства для офисных работников, в Москве есть что-то интересное, на ваш взгляд?

– Любопытны проекты паблик-арта в рамках программы Марины Звягинцевой «Спальный район», что-то интересное в этом направлении пытаются развивать «Выставочные залы Москвы». Одна из самых удачных работ, когда-либо реализованных в Москве – горящая на Берсеневской набережной «Из ресторанов в космос не летают» Сергея Браткова, фраза, которой Юрий Гагарин предостерегал молодых людей от пустой праздности, побуждая стремиться к чему-то большему.
zooming
Сергей Братков. «Из ресторанов в космос не летают». Фотограф Алан Воуба. Публикуется с любезного разрешения фотографа.

– Как вы думаете, не заключается ли преграда развитию паблик-арта в России в традиции идеологизированности нашего монументального уличного искусства? Для меня ярчайшей иллюстрацией этого является пустующий центр Лубянской площади. Дзержинского убрали, а претендента на роль композиционного и смыслового стержня площади как бы и нет. Получается, ничего круче «железного Феликса» в жанре паблик-арт мы создать не можем? Возможен ли не идеологизированный паблик-арт в существующих политических условиях?

– Мне кажется, нельзя заменять монументы один другим только потому, что того требует композиция, это тупиковая практика. Если вы имеете в виду под идеологизированным паблик-артом объекты с националистически-имперским посылом, то возможно, конечно. Его много, это всевозможные фестивальные объекты, которым определено место в индустрии развлечений, они не менее вредны, потому что преподносят искусство как аттракцион.

Стоит проверять все возможности вновь и вновь и обязательно фиксировать и показывать те механизмы, в силу действия которых оно становится возможным или невозможным. Это опять же отсылает к вопросу обнажения общественной дискуссии, а также прагматики и бюрократии принятия решений в вопросах культуры. Например, государственный музей ГУЛАГа сейчас проводит конкурс на монумент жертвам политических репрессий; как известно, по этому поводу нет единого мнения в обществе. Протестуют против самого факта возведения такого монумента – причем люди с диаметрально противоположными взглядами на исторические события и на современную политическую ситуацию. Подведение итогов конкурса, в какой бы форме оно ни происходило, а в идеале и сам монумент, должны артикулировать и отобразить все эти противоречия. Это, возможно, самое важное в этом памятнике.

Но вообще, если считать, что какое-то искусство невозможно или бессильно, то лучше вообще не работать в культуре. Это вопрос синергии на территории культурного производства. Вот почему мы идем в нехудожественные музеи, к чиновникам? Потому что нет понимания и общего языка между людьми, которые работают в культуре и искусстве. Нет понимания, что мы делаем общее дело. Так обсуждение того же конкурса, на мой взгляд, не может обойтись без художников, кураторов, тем более что дискурс памяти, монументальности и антимонументальности в теории визуальных искусствах подробнейшим образом разработан еще с давних времен.

– Кого, кроме художников, скульпторов и архитекторов, которые традиционно воспринимаются как создатели паблик-арта, вы хотели бы видеть среди участников вашей программы «Расширение пространства»?

– Авторство проекта может принадлежать группе, в состав которой входят художник и архитектор, а также все те специалисты, которые нужны для создания той или иной работы. Если проект связан с ландшафтом или биологией, это могут быть почвоведы, ландшафтники, биологи; если связано с медиа, с городской медийной средой, то специалисты по медиа-технологиям. Если это ольфакторная инсталляция, т.е. связанная с запахами, то это дизайнеры запахов. Если это искусство, связанное с формированием сообщества, то это могут быть депутаты, социологи или активисты.

– Расскажите о жюри и о том, как оно будет работать.

– Жюри будет состоять из семи человек – кураторов, социологов, архитекторов, т.е. практиков и теоретиков из самых разных сфер. Они будут выбирать неограниченное количество понравившихся работ. Если список окажется слишком большим, то после обсуждения мы сузим его до двадцати участников. После этого мы сами – фонд, как сторона, которая понимает прагматику конкурса – в первую очередь, реализуемость проектов – отберет шорт-лист из трех или пяти работ. После этого мы начнем работать с каждым художником: еще раз проверять намерения в отношении выбранного им места, заново изучать проведенное им исследование. Ну а затем мы должны будем пройти все городские инстанции, которые задействованы в реализации проекта. И только тогда мы подойдем к реализации.

– Как я понимаю, 100%-ной гарантии того, что проект будет реализован, вы участникам конкурса не даете?

– Не даем, потому что многое зависит не только от нас. Но конкурсанты из шорт-листа, а также люди, которые будут помогать им в реализации, в любом случае получат гонорар: все-таки это как минимум полгода работы.

– Почему вы решились на полностью самостоятельную инициативу, зная, что в городе есть некие институции, у которых есть наработанные отношения с властью? Самый очевидный пример – Институт «Стрелка» со множеством своих проектов. Или почему вы не объединились с конкретными людьми, у кого уже есть опыт работы в области паблик-арта: скажем, один из учредителей «Стрелки», Олег Шапиро, делает фестиваль «Арт-Овраг» в Выксе.

– К сожалению, в Москве нет институций с успешным и продолжительным опытом реализации подобных проектов в долгосрочной перспективе, в отличие от Екатеринбурга, Перми, Калининграда, Петербурга. Мы пригласили в жюри людей из разных институций, в том числе и представителя «Стрелки». Опыт проведения фестивалей нам кажется нерелевантным. Мы хотим уйти от фестивального формата, потому что объекты в рамках фестивалей, как правило, обусловлены целями фестиваля и – шире – заказчиком фестиваля, они слабо связаны со средой, а по окончанию фестиваля работы исчезают, а опустевшее место снова перестает быть общественным.

– Правильно ли я поняла, что ваша задача-максимум – выработать устойчивый механизм самовоспроизводства паблик-арта, принимаемого местными сообществами, в Москве?

– Абсолютно. Это то, что мы хотели бы достичь нашей программой.

26 Марта 2015

Похожие статьи
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
Технологии и материалы
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
От концепции до реализации: технологии АЛБЕС в проекте...
Рассказываем об отделочных решениях в новом терминале международного аэропорта Камов в Томске, которые подчеркивают наследие выдающегося авиаконструктора Николая Камова и природную идентичность Томской области.
FAKRO: Решения для кровли, которые меняют пространство
Уже более 30 лет FAKRO предлагает решения, которые превращают темные чердаки и светлые, безопасные и стильные пространства мансард. В этой статье мы рассмотрим, как мансардные окна FAKRO используются в кровельных системах, и покажем примеры объектов, где такие окна стали ключевым элементом дизайна.
Проектирование доступной среды: 3 бесплатных способа...
Создание доступной среды для маломобильных групп населения – обязательная задача при проектировании объектов. Однако сложности с нормативными требованиями и отсутствие опыта могут стать серьезным препятствием. Как справиться с этими вызовами? Компания «Доступная страна» предлагает проектировщикам и дизайнерам целый ряд решений.
Эволюция стеклопакета: от прозрачности к интеллекту
Современные стеклопакеты не только защищают наши дома от внешней среды, но и играют центральную роль в энергоэффективности, акустическом комфорте и визуальном восприятии здания и пространства. Основные тренды рынка – смотрите в нашем обзоре.
Архитектурный стол и декоративная перегородка из...
Одним из элементов нового шоурума компании Славдом стали архитектурный стол и перегородка, выполненные из бриз-блоков Mesterra Cobogo. Конструкции одновременно выполняют функциональную роль и демонстрируют возможности материала.
​Технологии Rooflong: инновации в фальцевой кровле
Компания «КБ-Строй», занимающаяся производством и монтажом фальцевой кровли под брендом Rooflong, зарекомендовала себя как лидер на российском рынке строительных технологий. Специализируясь на промышленном фальце, компания предлагает уникальные решения для сложных архитектурных проектов, обеспечивая полный цикл работ – от проектирования до монтажа.
Архитектурные возможности формата: коллекции тротуарной...
В современном городском благоустройстве сочетание строгой геометрии и свободы нерегулярных форм – ключевой принцип дизайна. В сфере мощения для этой задачи хорошо подходит мелкоформатная тротуарная плитка – от классического прямоугольника до элементов с плавными линиями, она позволяет создавать уникальные композиции для самых разных локаций.
Полет архитектурной мысли: SIBALUX в строительстве аэропортов
На примере проектов четырех аэропортов рассматриваем применение алюминиевых и стальных композитных панелей SIBALUX, которые позволяют находить оптимальные решения для выразительной и функциональной архитектуры даже в сложных климатических условиях.
Архитектура промышленного комплекса: синергия технологий...
Самый западный регион России приобрел уникальное промышленное пространство. В нем расположилось крупнейшее на территории Евразии импортозамещающее производство компонентов для солнечной энергетики – с фотоэлектрической фасадной системой и «солнечной» тематикой в интерьере.
Текстура города: кирпичная облицовка на фасадах многоэтажных...
Все чаще архитекторы и застройщики выбирают для своих высотных жилых комплексов навесные фасадные системы в сочетании с кирпичной облицовкой. Показываем пять таких недавних проектов с использованием кирпича российского производителя BRAER.
Симфония света: стеклоблоки в современной архитектуре
Впервые в России трехэтажное здание спорткомплекса в премиальном ЖК Symphony 34 полностью построено из стеклоблоков. Смелый архитектурный эксперимент потребовал специальных исследований и уникальных инженерных решений. ГК ДИАТ совместно с МГСУ провела серию испытаний, создав научную базу для безопасного использования стеклоблоков в качестве облицовочных конструкций и заложив фундамент для будущих инновационных проектов.
Сияние праздника: как украсить загородный дом. Советы...
Украшение дома гирляндами – один из лучших способов создать сказочную атмосферу во время праздников, а продуманная дизайн-концепция позволит использовать праздничное освещение в течение всего года, будь то вечеринка или будничный летний вечер.
Тактильная революция: итальянский керамогранит выходит...
Итальянские производители представили керамогранит с инновационными поверхностями, воссоздающими текстуры натуральных материалов. «LUCIDO Бутик Итальянской Плитки» привез в Россию коллекции, позволяющие дизайнерам и архитекторам работать с новым уровнем тактильности и визуальной глубины.
Тротуарная плитка как элемент ландшафтного проектирования:...
Для архитекторов мощение – один из способов сформировать неповторимый образ пространства, акцентировать динамику или наоборот создать умиротворяющую атмосферу. Рассказываем об актуальных трендах в мощении городских пространств на примере проектов, реализованных совместно с компанией BRAER.
Сейчас на главной
Pro forma
Появились фотографии реализованной в Черняховске вискикурни архитекторов TOTEMENT / PAPER – объекта, продолжающего их же Музей коньяка. Из простого, в общем-то, технически промышленного, объема и пространства, архитекторы сделали целый театр, насыщенный впечатлениями. Смотрим. Всем советуем экскурсию на вроде бы завод, а на самом деле – эксперимент по театрализации темы приготовления крепких напитков. И не только ее, а и «чистого искусства», способного развиваться где угодно.
Исток, гнездо и колос
В конце прошлого года бюро ASADOV подвело итоги конкурса на лучший семейный клуб, который проводило при поддержке Союза архитекторов России. Принять участие в нем могли молодые архитекторы и студенты профильных вузов. С запозданием, но знакомим с победителями конкурса.
Жизнь в замке
Амалия Тавелла и ее бюро превратили замок среди виноградников Прованса в выставочное пространство, дополненное дюжиной гостиничных номеров.
Вишневая фабрика
Мастерская PROJECTLIFE разработала проект реконструкции дома культуры в городе Уварово для размещения производства энергосберегающих полиуретановых изделий. Смену функции архитекторы маркируют более динамичной композицией, соответствующей технологии перепланировкой, а также кирпичной облицовкой. Также проект предполагает использование принципов устойчивого строительства.
Крути педали
Первый участок ВЕЛО1 – маршрута между Москвой и Петербургом – соединяет города Дубна и Яхрома. Благоустройством трассы занималось бюро EASYBUREAU совместно с АНО «Вело1»: с помощью ландшафтного дизайна дорожка вписана в разнообразные пейзажи, а по пути следования появились деревянные настилы, площадки для отдыха, пункты проката и ремонта.
MADA 2025: итоги премии MosBuild для молодых архитекторов...
В начале апреля на выставке MosBuild 2025 подвели итоги премии для молодых архитекторов и дизайнеров MosBuild Architecture & Design Awards. Номинаций в этом году было семь: шесть традиционных и одна новая – от бизнес-сообщества MosBuild Connect. Рассказываем о победителях.
Славянский мотив
По проекту бюро «Лепо» в Старом Осколе открылась пекарня, которая оживила советский микрорайон: за стенами обычного торгового павильона скрывается интерьер с декоративными подзорами, мозаичными стенами и сочным терракотовым цветом.
Сечение по Краснодару
Стали известны лауреаты смотра-конкурса «Золотое сечение 2025». Гран-при достался тренировочной базе футбольного клуба «Краснодар» Максима Рымаря. Публикуем полный список награжденных.
Арт-мельница
Историческая автоматическая мельница в чешском Пардубице претерпела сложную, многосоставную реставрацию усилиями бюро TRANSAT и Prokš Přikryl, став в итоге важным художественным центром.
Приморская волна
Градсовет Петербурга рассмотрел проект санаторного комплекса в Солнечном, представленный руководителем бюро «А.Лен» Сергеем Орешкиным. Экспертам понравилась архитектура, но большие сомнения вызвала среда, которая намекает на вероятность апартаментов: дисперсная застройка, небольшое количество парковочных мест и отсутствие крытого бассейна плохо сочетаются с типологией комплекса.
Арка и треугольник
Новый бизнес-центр Stone Мневники от Kleinewelt Architekten, для того же заказчика, что и на Ходынке, в чем-то перекликается с проектами для нее. Но не во всем. В Мневниках больше углов, и сами авторы говорят, что проект построен на контрасте. Действительно, если в первой очереди присутствуют намеки на классику, хотя и очень легкие – ну, хотя бы те же арки, и просто, и перевернутые, то есть ее прообразом можно считать восьмидесятые; то во второй очереди в роли отдаленного прообраза модернизм семидесятых. Их объединяет калейдоскоп не лишенного дерзости благоустройства из лучей и треугольников.
Вторая итерация
Градсовет Петербурга повторно рассмотрел проект дома, который повлияет на панорамы Большой Невки. Бюро «А2» прислушлось к рекомендациям и поработало с ритмом, торцами и верхним террасированным уровнем. Эксперты поддержали улучшения и признали проект удачным.
Парящие ступени
В поместье в горах на юге Китая появились два павильона по проекту бюро DoDesign: они вдохновлены типичными для этой местности огромными камнями.
Солнечный дуплекс
Небольшой отель в Солнечногорске, рассчитанный на автономное размещение двух компаний, построен по проекту DO buro. В сценарий здания заложена как возможность уединения, так и совместного времяпрепровождения: у каждого жилого модуля свой двор и гостиная с панорамным окном, а объединяет их терраса, которую можно использовать в качестве дополнительной площадки для отдыха.
Домашняя триада
Дом по проекту Neogenesis+Studi0261 в Сурате на западе Индии состоит из трех почти одинаковых и независимых секций: здесь с удобством разместились несколько поколений одной семьи.
Тень от франжипани
Ресторан, построенный по проекту бюро Максима Цыбина Overhead на острове Бали, простыми и крупными формами подсвечивает колоритный контекст: на фоне белых и бетонных поверхностей ярче проступает разнообразие растительности, самобытность придомовых храмов и детали окружающих зданий.
Убежище архитектора
Собственный дом архитекторов студии Quatrobase в Московской области изобретателен и включает множество нестандартных решений: двусветную гостиную при каркасной технологии строительства, темный фасад и контрастные окна, а также целый ряд интерьерных и технических находок.
Фабрика здоровья
Работая над проектом оздоровительно-туристического комплекса на берегу Енисея, архитекторы ПТАМ Виссарионова поставили перед собой задачу создать оздоровительные пространства, усиливающие пользу воздействия природы и медицинских процедур на тело и душу. Объемно-пространственные нацелены стимулировать взаимодействие гостей с ландшафтом и друг с другом.
Рыночный куб
MVRDV предложили для тайваньского города Чжубэй новую, максимально гибкую типологию рыночной постройки, применив свой излюбленный прием штабелирования этажей и функций.
Дом над соснами
Дом на юго-западе Франции по проекту Maud Caubet Architectes приподнят над землей, чтобы владельцы могли любоваться кронами сосен.
Механика цветения стеклянного леса
Комплекс апартаментов Саввинская 27 от Level, строительство которого сейчас уже подходит к концу на вытянутом вдоль реки протяженном участке рядом с Новодевичьим монастырем, – обладает очень смелой для Москвы пластикой. Визуально он похож на результат работы стеклодува в соавторстве со скульптором, этакие стеклянно-бетонные джунгли, ритмизованные, но растущие энергично и живописно. Воплотить такую идею – не так-то просто. Рассказываем о концепции ODA и о методах, использованных архитекторами компании АПЕКС для ее реализации. Показываем узлы.
Третья пространственная
Профессор МАРХИ Максим Полещук написал книгу об инновациях. Она выйдет в свет в мае 2025, а пока показываем расширенную авторскую аннотацию. Там сказано, что книге есть разгадка освобождения архитектуры от «плена традиционных институтов: заказчик – подрядчик, проектировщик – строитель, чиновник – девелопер».
Античность и недвижимость
Бюро OMA выиграло конкурс на проект реконструкции футбольного стадиона «Сельман Стермаси» в Тиране: вокруг модернизированной арены появятся жилье, офисы и гостиница.
Между действительным и виртуальным
Интерьер бутика Nude Story на Кузнецком Мосту, реализованный по проекту Романа Гуляева и Марии Цахариас, может показаться очень уж модным: очищенный кирпич, обилие медиа-экранов. Но он освежает и даже завораживает парадоксами, начиная от обилия медиа-экранов в историческом интерьере и заканчивая «фрагментами» каннелированных колонн травянистого цвета.
Благоустройство глазами студентов
В начале марта в Минстрое России подвели итоги Национального студенческого конкурса «Благоустрой!» Были определены победители в шести номинациях, а также обладатель гран-при конкурса в миллион рублей. Рассказываем о проектах-победителях.
Вент-фасад: беда или мелочь?
Еще один памятник модернизма под угрозой: Донскую публичную библиотеку в Ростове-на-Дону архитектора Яна Заниса планируется ремонтировать «с максимальным сохранением внешнего облика» – с переоблицовкой камнем, но на подсистеме, и заменой туфа в кинозале на что-то акустическое. Это пример паллиативного подхода к обновлению модернизма: искажения не касаются «буквы», но затрагивают «дух» и материальную уникальность. Рассказываем, размышляем. Проект прошел экспертизу, открыт тендер на генподрядчика, так что надежды особенной нет. Но почему же нельзя разработать, наконец, методику работы со зданиями семидесятых?
Песнь песней
В Европейском университете в Санкт-Петербурге открылась персональная выставка Сергея Мишина «Проект проекта». По его собственному определению, на ней представлена руда, из которой добывается вещество архитектуры: графика, блокноты, заметки и осколки, предшествующие рабочим чертежам. Кроме графики есть и тексты Сергея Мишина и о нем – выдающиеся примеры того, как можно говорить об архитектуре.
Войти в ущелье
Бюро Ofis полностью перестроило входной павильон живописного ущелья Винтгар в Словении, предложив вернуться к традиционной, не наносящей вреда природе деревянной архитектуре.