Илья Мукосей: «Мы всегда ищем потенциал, скрытый в пространстве»

«… я не вижу проблемы в ограничениях. В значительной степени именно они – и почва под ногами, и стимул для творчества». Илья Мукосей – о «Русском характере», «Парке «Динамо», свободе творчества и Бертольте Брехте.

24 Октября 2014

Интервью

Архитектура Урбанистика / Градостроительство Образование

Куратор архитектурного конкурса – фигура во всем конкурсном процессе неоднозначная: он – не эксперт, чье мнение в той или иной степени может повлиять на результат, не член жюри, принимающий решение в пользу того или иного участника. Вероятнее всего, он – соавтор, работающий со всеми участниками одновременно, ибо от того, насколько тщательно он подготовил материалы и сформулировал задание, зависит точность всех принимаемых решений.

Архи.ру:
– Илья, расскажите, пожалуйста, в чем заключались ваши обязанности куратора конкурсов «Русский характер» и «Парк «Динамо»?

Илья Мукосей:
– В обоих случаях нужно было разработать правила проведения конкурса, а также собрать и обобщить исходные данные для проектирования, подготовить задание для участников. Уже в процессе я должен был отвечать на вопросы конкурсантов, а в конце – провести процедуру приема их работ. Кроме того, в мои обязанности входило проведение семинара для конкурсантов (по «Динамо», так как все участники этого конкурса находились в Москве), ведение заседаний экспертного совета и жюри, общественных обсуждений конкурсных проектов и, в некоторой степени, организация их выставочной судьбы.

Надо сказать, что этими двумя конкурсами, а сейчас уже и третьим, я занимаюсь в дуэте с агентством Юлии Зинкевич и Екатерины Артемьевой «Правила общения», и, на мой взгляд, мы неплохо дополняем друг друга.

– А Вы можете сегодня назвать точные сроки принятия решения по конкурсу «Русский характер»?

– В течение трех месяцев после объявления результатов, то есть до конца сентября 2014 года, ГК «Мортон» должна заключить с победителем, бюро «Мегабудка», договор на взаимовыгодных условиях. Думаю, шансы на реализацию велики, хотя постройки в квартале «Бутово парк» стоит ждать не раньше следующего лета. Если же контракт не будет заключен, «Мегабудка» получит денежную компенсацию.

При этом «Мортон» имеет право реализовать – в других своих кварталах – и другие конкурсные проекты. В правилах конкурса предусмотрена процедура урегулирования авторских прав и интересов заказчика. [Интервью проходило в августе 2014. На данный момент (конец октября 2014) бюро «Мегабудка» подписало договор с ГК «Мортон» и ведет диалог с генеральным проектировщиком жилого квартала «Бутово Парк» – прим. Архи.ру ].

– Этой осенью под вашим руководством студенты МАРШа должны будут придумать варианты использования пространства между стадионом «Динамо» и Ленинградским проспектом. Победитель получит приз от «ВТБ Арена парк». Подразумевается ли дальнейшая реализация студенческого проекта-победителя или кто-то параллельно делает реальный проект?

– Основная цель конкурсов, проводимых «ВТБ Арена» – коллекционирование идей. Например, в предыдущем конкурсе, на разработку концепции парка физкультуры и спорта «Динамо», вообще было два победителя: бюро «Практика» и дуэт Александра Константинова и Ильи Заливухина. Их идеи – первые в очереди на воплощение. Не надо, правда, забывать, что еще существует проект Сергея Чобана, который объединяет спортивную, деловую, жилую зону и парк. Пока трудно сказать, в какой степени будет реализован проект Чобана, а в какой – идеи победителей конкурса, но в руководстве «ВТБ Арена» к результатам конкурса относятся не без энтузиазма.

В студенческом конкурсе выше риск не получить интересных и при этом реализуемых решений. На участниках лежит меньший груз ответственности за реалистичность проекта (хотя в в МАРШе и следят, чтобы студенты проектировали «всерьез»). Но такая умеренная привязка к реальности также дает шанс получить более оригинальные и неожиданные решения.

«ВТБ Арена» пробует разные форматы: прошлогодний конкурс был закрытым, для московских профессионалов. Нынешний будет студенческим, в котором не ясно, получится ли что-нибудь интересное или нет. Пока можно сказать, что ВТБ просто поддерживает образовательный процесс. Вот мы набираем группу студентов и играем в конкурс с разных его сторон. Сначала, на этапе исследования, студенты сами соберут исходные данные, подготовят задание, условия – то есть поработают как оператор конкурса, а потом те же студенты переключатся на роль участников, и уже в ее рамках выполнят конкурсные проекты.

– Не напоминают ли Вам все эти конкурсы очередную волну «бумажной архитектуры»?

– Нынешний конкурсный процесс, который начался в значительной степени с приходом Сергея Кузнецова, ее пока напоминает. Потому что ни один из выигравших проектов до конца еще не реализован. Но есть и существенные отличия. «Бумажная архитектура» тридцатилетней давности вообще не подразумевала практической стороны дела. Некоторые из тех проектов можно было скорее отнести к современному искусству, чем к архитектуре. И, конечно, они в большинстве своем были очень литературны, очень зависимы от текста. Мой любимый проект – «Обитаемый колумбарий» Уткина и Бродского, пожалуй, без текста был бы незавершенным.

– Предполагается ли какое-то взаимодействие куратора конкурса с архитекторами и заказчиками после того, как выбраны победители?

– Как говорится, «мавр сделал свое дело»… У куратора есть абсолютно четкий круг обязанностей, я их выполняю и ухожу. Буду следить за этими историями уже из простого любопытства. Но у меня нет дальше никаких полномочий.

Что касается «ВТБ Арена», то, поскольку с ними у меня сотрудничество продолжается, мне проще следить за историей «Динамо».

– На одной из лекций Вы рассказывали о так называемых «раскрашенных» жилых домах в Раменском. Вы действительно считаете, что граффити может спасти типовые районы от безликости?

– Как один из вариантов – да! Хотя данный способ – один из самых радикальных. Если так раскрасить все типовые районы, наверно, тоже будет плохо. Я бы хотел спросить жителей Раменского, не устают ли они от постоянной атаки сильных ярких красок? Но, думается, они уже привыкли и даже гордятся своим районом.

– Тогда скажите, пожалуйста, какие вообще возможности гуманизации городской среды кажутся Вам оптимальными? Хотя граффити, видимо, это наиболее дешевый способ из всех…

– Не сказал бы, что раскрасить фасады огромных панельных домов дешево. Думаю, этот способ по уровню затрат равноценен многим другим. Главное – создать интересную среду. Когда-то, когда мы (студия «ПланАР») только начали заниматься проектом для Марфино, сказали в каком-то интервью, что на наш взгляд, «пространство между зданиями порой важнее самих зданий». Потом выяснилось, что то же самое, слово в слово, говорит и Ян Гейл. Приятно было совпасть со знаменитым урбанистом в таком принципиальном вопросе. Именно в таком убеждении мы до сих пор и пребываем. Чтобы районы перестали быть безликими, нужно, чтобы в каждом из них были свои приемы: в Раменском – одни, в Марфино – другие. И сейчас, кстати, происходит какое-то движение в этом направлении.

– Скажите, а есть ли, на Ваш взгляд, какая-то страна или место, которое может служить для нас примером?

– Любопытный пример – этнический парк Superkilen в Копенгагене, который архитекторы BIG Architects, ландшафтные дизайнеры Topotek 1 и художники Superflex реализовали на территории неблагополучного старого пригорода.

Еще я очень уважаю работы голландского бюро Carve, для которого организация городских пространств, парков, спортивных и детских площадок – основное занятие.

– В настоящее время Вы проектируете в квартале «Западное Кунцево», где контекст задан пятиэтажной жилой застройкой. Но Ваши объекты как будто образуют свою, новую и независимую среду. Будете ли Вы как-то «привязывать» ее к новым жилым домам?

– Вам кажется, что наше решение не соответствует контексту? Но о контексте можно говорить, когда вы совершаете интервенцию в существующую застройку. А здесь здания возводятся одновременно с обустройством ландшафта. Получается, что мы вместе с авторами домов формируем этот контекст. И я не считаю, что кто-то под кого-то должен подстраиваться. На самом деле, система, которая работает как единый организм, в том числе совокупность зданий и ландшафт, не обязательно должна быть решена в одной цветовой гамме. Можно и на контрасте работать. У меня не возникает ощущения какого-то противоречия, какой-то борьбы одного с другим. Скорее, это дружеское соревнование.

– Вы занимаетесь проектированием жилых домов и деловых комплексов, совершенствованием пространства жилой среды. Построили клуб-ресторан... Что из всего этого многообразия форм деятельности дает наибольшую творческую свободу?

– Мы с моим партнером, Наталией Воиновой, стараемся не браться за проекты, которые не оставляют места для творческой свободы. Не могу сказать, что к чему-то больше душа лежит, а к чему-то меньше. Мы всегда ищем потенциал, скрытый в пространстве. Потому в интерьере, например, у нас часто появляются дополнительные уровни – то, чего заказчик часто не ждет, но что оказывается очень удобным и увеличивает площадь. В «пространствах между домами» мы всегда стараемся использовать потенциал рельефа, существующую растительность и т.п.

Так вышло, что мы сделали очень успешный, по крайней мере, в плане откликов в прессе, проект для Марфино, и с тех пор регулярно получаем заказы на благоустройство. Волей-неволей пришлось заниматься ландшафтом и малыми формами, – и я считаю, это очень хорошее упражнение. Еще и в том смысле, что можно увидеть его реализацию сравнительно быстро. В Марфино от эскиза беседки до первого готового объекта прошло не больше пары месяцев.

Кроме перечисленного, одним из новых моих интересов являются выставки: в этом году я занимался экспозицией «Конкурсы» на Арх Москве, а потом делал «Тайны московских парков» для Музея Москвы. Там тоже результат видишь необыкновенно быстро. Но творческая свобода жестко ограничена финансами и техническими возможностями площадки. Впрочем, я не вижу проблемы в ограничениях. В значительной степени они – и почва под ногами, и стимул для творчества.

– Наверное, Москву в целом можно воспринимать как масштабное выставочное пространство, где постоянно появляются и исчезают новые объекты?

– Да, это хорошая мысль. Малые и временные формы в городской среде – это такая модель большой архитектуры, на которой можно обкатывать различные приемы.

В миниатюре Брехта «Архитектура» герой сообщает некому архитектору замечательную мысль: «С тех пор, как мощно развились средства уничтожения, Ваши постройки – только попытки, малообязательные предложения. Наглядный материал для дискуссий населения». В случае временных сооружений трагический оттенок этой фразы исчезает.

В Нью-Йорке, например, если хотят что-то опробовать, например, новую пешеходную зону – сначала перекрывают улицу на неделю, делают разметку, какие-то простые вещи расставляют, и смотрят, что будет. Эксперимент – это наше все. Эксперимент в этом смысле лучше конкурса. Может быть, стоит делать больше конкурсов, результатом которых будут такие вот эксперименты, такие пробные шары.

У нас была похожая идея насчет оформления Триумфальной площади. Суть заключалась в том, чтобы превратить эту площадь перед Москомархитектурой в тестовое городское пространство: выставлять там новую городскую мебель, предметы для благоустройства города и пр. Люди на площади могли бы все опробовать, и было бы видно, что хорошо, а что не очень. Это такой способ публичного голосования. Городское руководство могло бы видеть, что людям нравится, и этот опыт можно было бы распространять на другие территории. Такая вот выставка достижений городского благоустройства на Триумфальной. Может быть, еще где-нибудь получится это сделать.

24 Октября 2014

Беседовала:

Марина Глушатова

Похожие статьи