Авторы третьего, а на самом деле первого тома, обозначенного как Книга I, – представляют 70-летнюю историю Института тремя способами: очерками по хронологии десятилетий; затем по отдельным темам; и наконец через призму личного взгляда трех директоров разного времени: Валентина Иванова, Сергея Ткаченко и актуального руководителя Института Татьяны Гук.
Татьяна Гук, директор Института Генплана Москвы / фрагменты интервью, книга I
Прежде всего, надо сказать спасибо нашему учредителю, который всячески старался сохранить Институт – Комитету по архитектуре и градостроительству города Москвы, а также его «предшественникам», формирующим градостроительную и архитектурную политику в городе. Совместная работа Института Генплана и органов исполнительной власти – это хороший пример симбиоза, когда проектировщики придумывают, каким должен быть город, а управленцы знают, как реализовывать эти планы.
<...>
Любой из сотрудников Института скажет, что проектирование города, создание комфортной городской среды – главное дело его жизни. Каждый из нас гордится тем, что работает здесь.
<...>
Могу сказать одно: о том, как изменилась Москва за 10 лет, я совершенно точно не жалею. Москва 2010 года – это город дикого рынка, аляпистый, разношерстный, эклектичный в плохом смысле слова. Сейчас Москва – это интеллигентный город, в котором проводится грамотная политика по его сохранению, в том числе по сохранению культурного наследия, интеграции его в структуру жизни москвичей. Я знаю, что руководством города многое было сделано для того, чтобы показать столицу во всей красе: привести в порядок фасады, организовать пешеходные зоны, старые парки превратить в пространства, где людям нравится собираться и проводить время.
<...>
Любой из сотрудников Института скажет, что проектирование города, создание комфортной городской среды – главное дело его жизни. Каждый из нас гордится тем, что работает здесь.
<...>
Могу сказать одно: о том, как изменилась Москва за 10 лет, я совершенно точно не жалею. Москва 2010 года – это город дикого рынка, аляпистый, разношерстный, эклектичный в плохом смысле слова. Сейчас Москва – это интеллигентный город, в котором проводится грамотная политика по его сохранению, в том числе по сохранению культурного наследия, интеграции его в структуру жизни москвичей. Я знаю, что руководством города многое было сделано для того, чтобы показать столицу во всей красе: привести в порядок фасады, организовать пешеходные зоны, старые парки превратить в пространства, где людям нравится собираться и проводить время.
Логичнее всего было бы предложить, что три юбилейные книги представляют историю / современность / и взгляд в будущее. Это возможно, особенно если сказать себе, что архив градостроительных проработок Института Генплана – часть реальности не только в том смысле, в каком любой архив составляет ее «пассивную» часть, но еще и потому, что, как неоднократно повторено во всех книгах: многие вещи, задуманные в 1960-е – 1970-е, реализуются только сейчас. Самые простые и известные примеры – строительство московских хорд или развитие метро.
Другой пример, удививший лично меня – долгая история замыслов детского игрового парка в Нагатинской пойме. Его место сейчас занял «Остров мечты». Но первый проект игрового и спортивного парка Нагатино – рассказывает Валентин Иванов, директор НИиПИ в 1983–1988 годах, появился в 1977 году, а сам по себе парк был предусмотрен в генплане 1971 года в числе многих спортивных сооружений.
«То, о чем мечтали мы, было совсем не похоже на то, что сделали сегодня», – говорит Валентин Иванов, бывший в период проектирования парка руководителем мастерской №3 Института Генплана, которой Михаил Посохин-старший в 1976 году поручил проект. А мечтали вот о чем: на трети территории были запланированы площадки для «почти всех видов спорта», еще на трети пейзажный парк, и, на «золоотвалах ТЭЦ ЗИЛа – «Старинная крепость» с традиционными русскими аттракционами» (книга I, с. 98).
Еще раньше, в 1960-е годы, на противоположной стороне города проектировался детский парк «Страна чудес» с аттракционами, наложенными на рельефную карту СССР (книга II, с. 604). Он тоже не реализован.
Рассматривая книги, таких сюжетов, прямо или косвенно перекликающихся с современностью, можно найти множество. Актуальным выглядит как узнаваемое, так и – по контрасту – нереализованное, как элемент альтернативной истории, утраченной еще до приобретения.
Начнем с первой книги. Она самого большого формата, но невелика, всего 100 страниц. И в ней почти нет проектов, только фотографии: красавица-Тэтчер, Никита Хрущев над макетами, Александр Кузьмин, Юрий Лужков (заметим в скобках, Сергей Ткаченко в интервью хвалит его за адаптивность и очень хорошую память). Много фотографий сотрудников Института в разные времена, так что книжку можно просто листать, рассматривая лица. Причем часть из них традиционным способом встроена в текст, а часть добавлена в виде вклеек, как будто в книгу вложили – или точнее говоря, вшили – набор открыток, что почему-то заставляет на уровне ощущений вспомнить семидесятые.
Поначалу возмутившись тем, что вклейки не подписаны, должна к чести издателей признать – все подписи собраны в конце книги. Как и набор расшифровок аббревиатур, среди которых как очевидные, от КПСС до ТТК, и (для меня) неожиданные, как к примеру ЦТП, центральный тепловой пункт, или ЛПЗП – лесопарковый защитный пояс.
Упоминания последнего, надо сказать, складываются в целую историю их планирования, развития, передачи от Москвы к области и наоборот, и, наконец, уничтожения части достигнутого к 1980-м годам. По словам Валентина Иванова, в 1984 году в Париже зарубежные специалисты восхищались состоянием лесопаркового пояса Москвы: «это достижение советского градостроительства, которое сумели реализовать и сохранить до 1990-х годов XX века». Теперь, однако: «...езжу на дачу мимо Сколкова и ужасаюсь, что сделали с лесопарковым поясом <...> застройка там, как и по многим другим адресам, появилась, но лесопаркового защитного пояса у столицы больше нет», – продолжает Иванов. Из интервью директора НИиПИ «перестроечного» времени (напомним, 1983-1988) также узнаем, что Валентин Иванов, а ему в этом году исполняется 90 лет, работает над воспоминаниями, а в 5 номерах журнала «Архитектура, строительство и дизайн» за 2000 год ему удалось изложить в серии статей «практически всю историю советской ландшафтной архитектуры».
К слову сказать, одно из важных достоинств первой книги – библиография. Несмотря на то, что в исторических и тематических очерках сносок, увы, нет, в конце собран сравнительно небольшой, но представительный список изданий, освещающих работы Института – из него, к примеру, можно узнать, что с 1970 по 1987 год НИиПИ издавал аннотации своих проектных и научных работ. А статья Владимира Юдинцева о генплане Москвы 1989 года вполне доступна на сайте «Архитектурного вестника».
Словом, под фразой главного инженера Института Генплана Михаила Крестмейна, сказанным в предисловии к I книге: «За издание этой книги могли взяться только очень смелые люди», – вполне можно подписаться. И не только потому, что «это очень большая ответственность – толкование исторических процессов, выбор ярких личностей, о которых следует рассказать», но еще и потому, что материал огромен, а из-за своей профессиональной специфики – сложен для восприятия и изложения, даже если иметь в виду не профанного читателя, а просто околопрофессиональную аудиторию, не погруженную глубоко в специфику генпланирования.
Попытка балансировать на грани объемной публикации и, скажем так, «человекопонятного» [термин заимствован из сферы web-программирования, – прим. ред.] очерка предпринята во второй книге, самой объемной. В ней – 800 страниц без двух, 798. Она хорошо сшита и ее удобно листать. Хотя модный дизайнерский «голый» корешок не лишен некоей сиротливости – возможно, он призвана подчеркнуть предварительность издания.
Напомним, материал во II книге собран в 70 очерков по числу юбилейных лет: «70 лет 70 сюжетов». А очерки сгруппированы в 7 глав, но не по 10, как можно было бы опасаться, а тематически: от «пространственного развития» до «историко-культурного наследия» (и почему оно всегда оказывается в конце?). Главы графически обозначены на обрезе, но первые две почему-то как одна; подглавы перечислены в начале каждой главы, хотя их можно было бы свести и в едином оглавлении тоже. Любопытно, что библиография и список аббревиатур здесь продублированы из первой книги.
Все эти мелкие замечания никак не умаляют ценности издания. Очерки небольшие – 1,5–2 страницы, но отличаются большей аналитичностью и читаются лучше, чем в первой книге, поскольку коротко раскрывают суть каждого сюжета от истоков до современности. Все, вроде бы, сюжеты так или иначе знакомы, но то и дело раскрываются в несколько ином ключе. Имеется, к примеру, очерк об упомянутом выше лесопарковом поясе, который в начале 1990-х «вышел из обихода» как понятие; об исследованиях группы Гутнова, единственной реализацией которых стал пешеходный Старый Арбат; о московской агломерации, о которой градостроители размышляли раньше, чем в профессиональный обиход было введено само понятие, то есть начиная с конкурса 1932 года на генплан столицы. Здесь же находим сводную схему проектов конкурса «Большой Москвы», из которого вычитывается направление юго-западного «протуберанца»: удивительно, а ведь в 2012 году казалось, что многие участники высказывались за симметричное развитие агломерации во все стороны, а не только в одну.
Имеется очерк и о Новой Москве, и о работе Института для других городов, которая – спорадически – велась и в советское время. О промзонах, о Большом Сити. О водопроводе, тепле и электричестве. О транспорте: тут узнаем, что на месте современного МЦК еще в 1960 году планировался монорельс, а планов запустить Малое кольцо Московской железной дороги как пассажирский транспорт Институт Генплана не оставлял и в 1990-е годы.
Первое впечатление – не понять, то ли всего слишком много, то ли очень мало. С одной стороны может показаться, что каждый срез данный здесь лаконично, можно написать по целой книге, и того будет мало – а с другой стороны, как же их много: тем, сюжетов и проектов – даже притом что в данном случае число очерков подогнано под абстрактную цифру 70.
Короткие очерки дополнены комментариями к иллюстрациям, которые составляют вторую, дополняющую часть текстов, поскольку иллюстрации занимают в книге объем ощутимо больший, чем текст. Среди них много планов и схем, которые хотелось бы видеть в большем формате – чтобы можно было прочитать подписи на картинках. Однако и сейчас информации много и книгу вполне можно использовать как учебник по истории московского градостроительства. Ее хочется сделать настольной и изучить получше. Любому архитектору – кроме тех, конечно, кто и без того знает эти сюжеты наизусть, – я бы рекомендовала Книгу II как дидактические пособие для освоения темы.
Авторы Книги I:
Александр Змеул, Мария Трошина, Наталья Старосельская
Авторы Книги II:
Александр Змеул, Мария Трошина, Наталия Алексеева, Александр Молчанов, Никита Сучков, Ольга Ивлиева.
Редактор-составитель обеих книг – Александр Змеул
Третья книга, с модной сиреневой обложкой, посвящена форсайту на 30 лет вперед, то есть будущему. Здесь вновь, если смотреть из рамок трехтомника, меняется не только дизайн, но и жанр: со схемами, эссе аналитиков из разных сфер и цитатами архитекторов соседствуют рассказы писателей. Это, конечно, сознательный прием по расширению спектра высказываний: с одной стороны, привлечены – как и в заседаниям были привлечены – специалисты из разных сфер, не только градостроители, но и экономисты, географы, социополитики – все это созвучно современным тенденциям в градостроительстве, которое давно перестало быть отдельной наукой и развивается в сторону все большей профессиональной кроссплатформенности.
С другой стороны – писатели, авторы рассказов в жанре фантастики разной степени научности.
Литературная часть, как кажется, служит для снятия излишнего пафоса, мешает читателям на полном серьезе решить, что здесь представлены выкладки реального будущего, указывает на то, что часть идей любого форсайта основывается на анализе, но другая часть неизбежно становится плодом фантазии.
С другой стороны, интересно наблюдать, как писатели временами скатываются в пересказ урбанистических штампов, экологических мечтаний и апокалипитически-дигитальных опасений на предмет того, что мы будем меньше общаться из-за интернет технологий – но вдруг, оторвавшись от предсказуемых высказываний, начинают делать литературу в духе «Фаренгейта» или – ну, если не Стругацких, то хотя бы Лукьяненко. Неплох рассказ Алексея Евтушенко, в котором робот обретает сознание в процессе нуль-транспортировки в Хабаровск, а затем спасенная им девочка-вундеркинд отправляет его к повстанцам в Хабаровск же.
Не менее интересен обзор декана факультета географии и геоиформационных технологий ВШЭ Николая Куричева, из жанра аналитических эссе, который упоминает о том, что в Москве разнообразие городской среды на 80% работает на узкую группу людей, располагающих одновременно свободными деньгами и свободным временем, остальные же либо живут непрерывным трудом, и это далеко не только трудовые мигранты, либо не имеют ресурсов для «участия в значительной доле практик потребления городского пространства».
Любопытен обзор Екатерины Шульман о разнообразии как социокультурной парадигме, а на самом деле об уплотнении городов и причинах миграции.
Высказывания поддерживают и «уплотняют» схемы, посвященные, в частности, росту креативной экономики, числа москвичей, поддерживающих новую этику, субъективности и мобильности или росту социального и пространственного неравенства и геттоизации; или росту возможностей кирберконтроля. Разным темам. Между тем «главным городского пространства Москвы-2050, который был определен участниками форсайта, стал город-сервис», – подчеркивает в своем, первом по счету, очерке Елена Борисова.
В то же время «особенность форсайта «Москва-2050» заключается в сложности предмета, а именно динамики и альтернатив развития глобального города», – так резюмируют авторы книги-III методологию форсайта. Действительно, само по себе развитие мегаполиса, которым еще неизвестно, возможно ли по-настоящему управлять, или на самом деле он развивается сам и управляет нами, – очень сложная, а в футуристическом ракурсе гипер-сложная. Ведь будущее, как мы знаем и чувствуем, еще не написано.
Так что будем удивляться и радоваться смелости и профессионализму авторов трехтомника, отважившихся на столь основательную серию юбилейных мероприятий, от выставки в Музее Москвы до издания трехтомника.