«Архитектура начинается с иррационального пространства»

Публикуем расшифровку беседы теоретика архитектуры Александра Раппапорта и архитектора Сергея Чобана, состоявшейся в Латвии осенью этого года. Поводом для встречи и разговора послужила вышедшая в издательстве НЛО книга «30:70. Архитектура как баланс сил», написанная Сергеем Чобаном и Владимиром Седовым.

mainImg
Александр Раппапорт: Я бы начал наш разговор с известной провокации. Вы в своей книге много пишете о развитии городов и о том, как они могут/должны застраиваться. На мой же взгляд, главная проблема современного градостроительства в другом – город, по крайней мере в том виде, в каком мы его знаем, начинает исчезать. И в ближайшее время исчезнет. Его разрушит компьютерная культура, интернет. Ведь главной миссией города всегда была коммуникация, а сегодня для ее осуществления нет необходимости находиться физически рядом с другими людьми. Мы все больше работаем удаленно. Я, например, живу и работаю здесь, у себя на хуторе в Латвии, работаю очень интенсивно, и в городе, в той же Москве, появляюсь в лучшем случае раз в год.

Сергей Чобан: Честно говоря, не могу с вами согласиться. Я, как и вы, вырос в Петербурге, в Ленинграде. И я всегда обожал город. Наш город – и город вообще. Я по своей сути очень городской человек, и, честно говоря, убежден, что таких людей если и не абсолютное большинство, то действительно очень много. Посмотрите на статистику: и количество городских жителей на планете постоянно растет, и городской туризм уверенно продолжает набирать обороты. Жизнь в городах кипит, и мне кажется, причина этого очень проста: людям недостаточно того, что они могут с помощью компьютера общаться друг с другом и выполнять огромное количество работ. На мой-то взгляд, наоборот, сегодня доказал свою несостоятельность феномен disappearing city Райта. Модель, когда люди распространялись по маленьким городам и автономным территориям, не прижилась.

Другое дело, что уровень недовольства городами, их современным устройством, их архитектурным наполнением сегодня очень высок. На мой взгляд, он почти достиг критической отметки. И именно это стало для меня поводом написать книгу. Города растут, укрупняются, но как сделать так, чтобы они нравились населяющим их людям, чтобы новые здания вызывали положительные эмоции и желание сохранять их?

АР: Я не отрицаю того, что в настоящий момент города продолжают развиваться. И убежден, что по инерции города, конечно, еще долго будут существовать. Но внутреннее мое ощущение таково, что мегаполис постепенно рассасывается, и человек сейчас оказывается перед новой колоссальной проблемой: что будет вместо города? Как вообще жить на этой Земле и какова роль архитектуры в этом столь меняющемся мире? Я убежден в том, что архитектура – это искусство мистическое, эзотерическое. И оно гибнет в техническую эру.

СЧ: То есть становится излишне прагматичным?

АР: Да, теряет установку на трансцендентные ценности. На долговечность, на жизнь, на чудо. Архитектура фактически превратилась в дизайн. Знаете, почему она перестала быть искусством? Потому что все высокие здания имеют внутри себя этажи. А не обще-интерьерное пространство. Здание, которое большое и внутри пустое, оно – архитектура. А если его разбить вот на такие курятнички...

СЧ: То оно превращается просто в оболочку, согласен с вами. Конечно, архитектура в большой степени начинается с пространства абсолютно иррационального.

АР: С интерьера. Интерьера, который и является прообразом мира. Знаете, сейчас вспомнил одно очень сильное свое впечатление: здание Кронштадтского собора, который был перестроен под офисы. Огромный собор пятиэтажный был разбит вот на эти клетушки.

СЧ: О, меня эта тема тоже невероятно занимает. У меня еще 15 лет назад в Берлине была инсталляция, посвященная проектам 1920-х годов, когда в многоэтажное офисное здание были превращены и гигантский купол церкви, и огромная полая изнутри голова Ленина. И действительно, в советской реальности таких примеров было достаточно много. Например, в Ленинграде Комбинат живописно-оформительского искусства был расположен именно в церкви. В этом году я, кстати, снова вернулся к этому образу – для спектакля «Светлый путь. 1917», который режиссер Александр Молочников поставил в МХТ по случаю столетия Октябрьской революции, придумал оформить пространство сцены в виде гигантской арки, которая затем превращается в вертикальную коммунальную квартиру, наполненную этажами.

АР: Подобная десакрализация архитектуры сегодня происходит повсеместно. Вместе с этой пустотой исчезает и душа. Как теоретика архитектуры меня это связывает с проблемой живого и мертвого. Конечно, с точки зрения биологии в архитектуре нет ничего живого, но в метафизическом смысле архитектура, безусловно, бывает живой и мертвой. И мертвенность архитектуры, к сожалению, до сих пор не стала предметом ни вдумчивого анализа, ни тем более критики. В масштабе города, мне кажется, это проявляется в том, что сейчас город перестал быть тем местом, в котором реализуются великие проекты. Было время, когда все делалось в городах. Человек переезжал из итальянской деревни в Рим и становился Леонардо... Сегодня, наверно, только в масштабах всей планеты можно стать соразмерным нынешней ситуации человеком.

СЧ: Мне кажется, еще в XIX веке это было возможно. Но с тех пор плотность общежития, сосуществования людей изменилась на несколько порядков. Сегодня на сравнительно небольшом участке живет огромное количество людей. Небоскребы, метро, отели гигантские – вот лишь некоторые форматы сосуществования, которые сегодня стали нашей реальностью. Вообще говоря, сегодня люди только с большим достатком могут позволить себе уединение. В основном же они, я бы сказал, приговариваются к существованию в довольно плотном общежитии. Можно предположить, что в этом общежитии не будет места великим идеям. Но в то же время, наверно, нужно признать, что все равно огромное количество людей будут проживать, ну, скажем так, рядом друг с другом. То есть в любом случае будет всегда возникать некое продолжение развития структуры города как места проживания большого количества людей. И, на мой взгляд, вряд ли это будет обживаемый ландшафт.

АР: А мне кажется, это будет как раз ландшафт. Хотя я произношу «ландшафт» и сам до конца не понимаю, какой же смысл вкладываю в это слово. Но интуитивно чувствую, что в понятии «ландшафт» таится какая-то удивительная, фантастическая, сравнимая с пространственными чудесами логика. Вот что, собственно, входит в ландшафт? Рельеф? Деревья? Или звуки природы, или ритм? В архитектуре целостность и полнота определяются технически довольно просто. В ландшафте же почти не бывает не-целостности. Тогда как город, наоборот, свою целостность практически полностью утратил. Возьмем, например, исчезновение улиц как таковых. Даже там, где города растут, улицы в них исчезают.

СЧ: Многие города сегодня пытаются вернуть себе улицы.

АР: Каким образом? Новые улицы делают? Где? В микрорайонах? Или в столь модной ныне квартальной застройке?

СЧ: Само ощущение замкнутого фронта перед улицей, оно сейчас, конечно, очень популярно. И ощущение общественного первого этажа, раскрытого по отношению к улице. Сегодня именно первый этаж разграничивает уличное пространство от дворового. И на мой взгляд, это очень правильная тенденция. Но есть и другая проблема: поколение людей, которые выросли в панельных домах, они не осознают ценность улицы. И именно эти люди сейчас довольно активно приходят в том числе на рынок недвижимости, как покупатели. И выясняется, что они любят ездить в города с красивыми, насыщенными жизнью улицами, но сами жить в доме, где будут смотреть, как у них это называется, «окна в окна», они не хотят. И возникает довольно интересная и одновременно трагическая двойственность. Людям нравятся одни города, но жить они предпочитают в других. И когда проектируешь кварталы – казалось бы, абсолютно сомасштабные человеку, – они смотрят на макет и спрашивают: «Вы нам что, двор-колодец делаете?». И им все равно, что этот «двор-колодец» имеет ширину 60 метров.

На преодоление этого разрыва в сознании, на мой взгляд, необходимо время. И тем не менее градостроительная стратегия развития большинства европейских городов сегодня базируется именно на улицах, прилегающих к ним фронтах домов, за которыми уже располагаются полузамкнутые или замкнутые кварталы. В Берлине это практически единственный способ застройки – причем не только центра города, но и большого количества новых кварталов. Это, безусловно, и в Москве сейчас превалирующий тип застройки, и в Петербурге. И когда мы делаем проекты развития городских территорий, мы всегда предлагаем уличные пространства, бульварные пространства, площади, которые либо ограничены со всех сторон, либо как-то связаны с крупными рекреационными пространствами. На мой взгляд, это если не единственный, то точно один из самых действенных способов гармоничного развития города.
zooming
zooming
Александр Раппапорт и Сергей Чобан на Балтийском побережье, Латвия, 2017. Фотография Анны Мартовицкой

АР: Я бы, кстати, оспорил предложенную вами пропорцию 30:70. Я думаю, в реальности это 2:98.

СЧ: Это если мыслить категориями соборов и самых выдающихся сооружений... Но есть ведь в структуре города и доминанты чуть более низкого ранга, но от этого не менее заметные. Хотя я сам всегда подчеркиваю: 30:70 – это максимальная пропорция. В реальной городской среде процент фоновой застройки, по моим наблюдениям, составляет 80-85 процентов. И именно поэтому так важен вопрос о ее качестве и разнообразии деталей. Высокий темп развития технологий, конечно, заставляют искать совершенно новые формы реализации этой идеи. Но в любом случае мне бы очень не хотелось потерять ощущение тактильности городской ткани. Сейчас оно почти ушло. Мне бы очень хотелось его вернуть.

АР: На мой взгляд, это почти так же утопично, как и вернуть улицы пешеходам или, скажем, гужевому транспорту. Ведь вы никуда не денете машины, правильно? Или вы считаете это возможным?

СЧ: Я думаю, что сейчас это сложно сделать. И не только из градостроительных соображений или соображений скорости перемещения, но и в связи с тем, что кардинально поменялось отношение к животным. И подобная эксплуатация лошадей, мне кажется, теперь неизбежно встретит очень серьезное сопротивление. Например, в Берлине сейчас успехом увенчалась инициатива по отмене катания туристов в упряжках. На мой взгляд, отношение к животным – это важный индикатор общей, так сказать, доброты и нравственности общества. Поэтому, я думаю, здесь не будет поддержки. И, конечно, с тактильностью поверхности похожая ситуация: вернуть ручную обработку облицовочного материала невозможно. Но необходимо искать новые формы производства. Понятно, что мы не сможем возродить, с одной стороны, очень тяжелый труд каменщиков, но, тем не менее наш глаз все равно нуждается в том, чтобы видеть определенную сложность и поверхности, и здания в целом. И эту потребность необходимо удовлетворять, если мы хотим думать о возвращении детально проработанных поверхностей фасадов зданий. Перенастраивать производство, делать его результаты по обработке фасадных поверхностей более совершенными. Думать о желаемом результате и искать способы его получения. В конце концов, ведь и машины со временем будут выглядеть по-другому – рано или поздно водители-люди перестанут быть им нужны.

АР: При этом один мой новосибирский коллега, очень молодой человек, взял и поехал на месяц в Тарусу – нанялся каменщиком, захотел понять, как это – уметь складывать своды.

СЧ: Это тоже способ и, кстати, очень верный. Но он уже никогда не будет массовым, хотя понятно, что сегодня мы практически все получаем образование, которое дает нам крайне слабое представление о том, как строятся здания. На мой взгляд, архитекторы уже давно ничего мы не строят. Более того, построить не могут. Мы только можем наладить этот процесс, можем этот процесс куда-то направить, организовать, в принципе понять, как он функционирует, но мы не в состоянии сами этот процесс реализовать от начала до конца. Это, конечно, большая проблема. Но она связана и с определенным уровнем комфорта, которого мы ожидаем от своей жизни, от жизни вокруг нас. И поэтому, с моей точки зрения, ни гужевой транспорт, ни труд каменщиков или штукатуров того качества, которое было в Петербурге прошлых столетий, сегодня, к сожалению, не представим. Именно в сочетании с комфортом повседневной жизни.

АР: И тут опять ландшафт выходит на первый план. Мощение, например, становится одной из главных тем городского пространства. Причем мощение может быть не только, так сказать, камнями разной фактуры. Это и мелкая пластика, какие-то маленькие пандусы, лестнички, парапеты, – и вся эта сцена, собственно то, что находится на уровне ног прохожих, она становится темой фантастического самоопределения человека.

СЧ: Согласен с вами, что архитектурное решение улицы складывается не только из фасадов домов. Это тем более важно, что мы воспринимаем город не столько из окна автомобиля, сколько взглядом пешехода. И все больше современных городов ставят именно пешеходов во главу угла, создавая для них разнообразные возможности познания ландшафта. При этом мне кажется очень важным, чтобы в сечении каждой улицы было достаточное место для того, чтобы уместиться и пешеходам, и машинам. Этот баланс необходим – все эти проекты, связанные с разведением транспорта и пешеходов по разным уровням, как это сделано, например, в Гонконге, вызывают у меня самое неблагоприятное ощущение. Если ты, например, пытаешься пешком пройти в таком городе вдоль набережной, то попадаешь в пространство, абсолютно для человека не предназначенное. Поэтому и в масштабе отдельного здания, и в масштабе улицы в целом я считаю столь важным возвращение к структуре поверхности. Это, кажется, довольно простая цель, но, откровенно говоря, пока она не достигнута, говорить о других целях в современной архитектуре представляется мне довольно сложным. Потому что в конечном итоге именно это служит залогом удовлетворения от современной архитектуры – не только сегодня, в момент, когда она только построена и впечатляет своей новизной, но и в будущем, когда это ощущение исчезнет и должно уступить место удовольствию от восприятия достойно стареющих деталей зданий.

АР: Должен сказать, ваша теория близка мне не только с прикладной точки зрения, но и идеологически. Пережив три революции – коммунистическую, научно-техническую и информационную (самую последнюю), – архитектура вступила в эпоху индивидуальности. Но не в смысле создания иконических объектов (это как раз позади), а именно в смысле важности работы каждого с мелкими, частными деталями и смыслами. Из интересных качеств, любопытных, индивидуальных мелких деталей сегодня может складываться бесконечное количество вариантов решений. Я называю это «калейдоскопом архитектора»: архитектор должен искать не теорию, которая объяснит ему, как строить хорошие здания, а дорабатывать, сочетать и складывать то, что его окружает. Индивидуальность человека, индивидуальность архитектора и его теоретических средств и дает ему в руки самый важный инструмент, который позволит ему генерировать по-настоящему индивидуальные решения, живые и интересные. Мне видится в этом очень важный принцип функционирования архитектуры в будущем, когда высшая механика индивидуации заменит уже порядком изношенную категорию прогресса.

18 Декабря 2017

Похожие статьи
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Лама из тетраметилбутана
Петр Виноградов рассказал об экспериментальной серии скульптур «Тетрапэд», которая исследует принципы молекулярной архитектуры, адаптивных структур и интерактивного взаимодействия с городской средой. Конструкции реагируют на движение, собеседуют с пространством, допускают множественные сценарии использования и интерпретации. Скульптуры уже побывали на «Зодчестве» и фестивале «Дикая мята», а дальше отправятся на Forum 100+.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Технологии и материалы
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
Сейчас на главной
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.
Город древний, но пока еще несколько запущенный
Город Касимов Рязанской области – русско-татарский, тут до 1681 года (!) существовало ханство, впрочем, под общим руководством московских князей... Сейчас это туристический город с памятниками XVI–XVIII и далее веков, но небольшой. Задачей летнего практикума Института Генплана было предложить Касимову изменения, способные увеличить туристический поток и быть полезными жителям. Получилось много разных идей: от пешеходных маршрутов до переноса автовокзала.
Осторожно отмыто
В издательстве «Подписные издания» выходит книга Ксюши Сидориной – со-основательницы сообщества волонтеров-реставраторов Гэнгъ, которое с 2019 года отмывает и скоблит парадные Петербурга, открывая жильцам исторических домов сокровища: печи, мозаики, витражи. А еще – плитку. Именно плитка стала «цементом» книги, соединившим все – исторический экскурс, способы поиска ценных экземпляров, «каталог» парадных, а также опыт «партизанской» реставрации. О книге рассказывает редактор издательства Артем Макоян.
Кубок чемпионов
Небоскреб Bell на 1-й улице Ямского поля, 12 на первый взгляд строг и лаконичен, хотя скромным его назвать никак не возможно. Экономная стереометрия построена на работе с формой, близкой к овалу – а это одна из излюбленных тем архитекторов UNK. Обтекаемая поверхность основной формы с металлическими ламелями дважды посечена стеклянными срезами, графически демонстрируя суть исходной формы: ее простоту и одновременно сложность. К тому же здесь решены десятки сложнейших инженерных головоломок.
Полуцифровая среда
В Иннополисе под Казанью открылся первый 4-звездочный отель, спроектированный бюро MAD Architects. Интерьеры отеля сочетают элегантность и иронию, технологичность и комфорт, напоминая декорации компьютерной игры или фантастического фильма о недалеком будущем.
Y-школа
По проекту «БалтИнвест-Проект» в Гатчине построена школа на 800 учеников. Лучевая планировка позволила разделить младшую и старшую школы, а также спортивный блок, обеспечив помещения большим количество естественного света. На многослойны фасадах оштукатуренные поверхности сочетаются с навесными элементами разных цветов и фактур.
Тропа к центру Земли
Посетительский центр в Национальном парке ледника Снайфедльсйёкюдль в Исландии, спроектированный бюро Arkis, служит также смотровой платформой и пропускает через себя пешеходную тропу.
Краеугольный храм
В московском Музее архитектуры на днях открылась выставка, посвященная всего одному памятнику средневековой русской архитектуры. Зато какому: Георгиевский собор Юрьева-Польского это последний по времени храм, сохранившийся от домонгольского периода. Впрочем, как сказать сохранившийся... Это один из самых загадочных и в то же время привлекательных памятников нашего средневековья. Которому требуется внимание и грамотная реставрация. Разбираемся, почему.
Блеск глубокий и хрустальный
Новый клубный дом про проекту ADM architects спроектирован для района Патриарших, недалеко от Новопушкинского сквера. Он заменит три здания, построенных в начале 1990-х. Авторы нового проекта, Андрей Романов и Екатерина Кузнецова, сделали ставку на разнообразие трех частей объема, современность решений и внимание к деталям: в одном из корпусов планируются плавно изогнутые балконы с керамическим блеском нижней поверхности, в другом стеклянные колонны-скульптуры.
Фасад под стальной вуалью
Гостиница Vela be Siam по проекту местного бюро ASWA в центре Бангкока напоминает о таиландских традициях, оставаясь в русле современной архитектуры.
Спокойствие, только спокойствие
В издательстве «Кучково поле Музеон» вышла книга Александра Змеула «Большая кольцевая линия. Новейшая история московского метро». Ее автор – историк архитектуры и знаток подземки – разобрал грандиозный проект БКЛ в подробностях, но главное – сохранил спокойную и взвешенную позицию. С равным сочувствием он рассказал о работе всех вовлеченных в строительство архитекторов, сосредоточившись на их профессиональном вкладе и вне зависимости от их творческих разногласий.
Вся мудрость океана
В Калининграде открылся новый корпус Музея мирового океана «Планета океан». Примечательно не только здание в виде 42-метрового шара, но и экспозиция, которая включает научные коллекции – их собирали около 10 лет, аквариумы с 3000 гидробионтов, а также специально разработанные инсталляции. Дизайн разработало петербургское бюро музейной сценографии «Метаформа», которое соединило все нити в увлекательное повествование.
Перепады «высотного напряжения»
Третья очередь ÁLIA с успехом доказывает, что внутри одного квартала могут существовать объемы совершенно разной высотности и масштаба: сто метров – и тридцать, и даже таунхаусы. Их объединяет теплая «кофейная» тональность и внимание к пешеходным зонам – как по внешнему контуру, так и внутри.
Хрупкая материя
В интерьере небольшого ресторана M.Rest от студии дизайна интерьеров BE-Interno, расположенного на берегу Балтийского моря в Калининградской области, воплощены самые характерные черты меланхоличной природы этого края, и сам он идеально подходит для неторопливого времяпрепровождения с видом на закат.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Уступы, арки и кирпич
По проекту PRSPKT.Architects в Уфе достроен жилой комплекс «Зорге Премьер», честно демонстрирующий роскошь, присущую заявленному стилю ар-деко: фасады полностью облицованы кирпичом, просторные лобби украшает барельефы и многоярусные люстры, вместо остекленных лоджий – гедонистические балкончики. В стройной башне-доминанте располагается по одной квартире на этаже.
Карельская кухня
Концепция ресторана на берегу Онежского озера, разработанная бюро Skaträ, предлагает совмещать гастрономический опыт с созерцанием живописного ландшафта, а также посещением пивоваренного цеха. Обеденный блок с панорамными окнами и деревянной облицовкой соединяется с бетонным цехом аркой, открывающей вид на гладь воды.
От кирпича к кирпичу
Школа Тунтай на северо-востоке Китая расположена на месте карьера по добыче глины для кирпичного производства: это обстоятельство не только усложнило работу бюро E Plus и SZA Design, но и стало для них источником вдохновения.
У лесного пруда
Еще один санаторный комплекс, который рассмотрел Градостроительный совет Петербурга, находится недалеко от усадьбы «Пенаты». Исходя из ограничений, связанных с площадью застройки на данной территории, бюро «А.Лен» рассредоточило санаторно-курортные функции и гостиничные номера по 18 корпусам. Проект почти не обсуждался экспертами, однако коэффициент плотности все же вызвал сомнения.
Вечный август
Каким должен быть офис, если он находится в месте, однозначно ассоциирующемся не с работой, а с отдыхом? Наверное, очень красивым и удобным – таким, чтобы сотрудникам захотелось приходить туда каждый день. Именно такой офис спроектировало бюро AQ для IT-компании на Кипре.
Санаторий в стилях
Градсовет Петербурга рассмотрел проект реконструкции базы отдыха «Маяк», которая располагается на территории Гладышевского заповедника в окружении корабельных сосен. Для многочисленных объектов будущего оздоровительного комплекса бюро Slavyaninov Architects предложило использовать разные стили и единый материал. Мнение экспертов – в нашем репортаже.
Налетай, не скупись…
В Москве открылся магазин «Локалы». Он необычен не только тем, что его интерьером занималось DA bureau, что само по себе привлекает внимание и гарантирует высокий уровень дизайна, но и потому, что в нем продаются дизайнерские предметы и объекты модных российских брендов.
Ласточкин хвост
Бюро Artel architects спроектировало для московского жилого комплекса «Сидней Сити» квартал, который сочетает застройку башенного и секционного типа. Любопытны фасады: клинкерный кирпич сочетается с полимербетоном и латунью, пилоны в виде хвоста ласточки формируют ритм и глубокие оконные откосы, аттик выделен белым цветом.
Белый дом с темными полосками
Многоквартирный дом Taborama по проекту querkraft architekten на севере Вены включает на разных этажах библиотеку, художественную студию, зал настольного тенниса и другие разнофункциональные пространства для жильцов.
Ступени в горах
Бюро Axis Project представило проект санаторно-курортного комплекса в Кисловодске, который может появиться на месте недостроенного санатория «Каскад». Архитекторы сохранили и развили прием предшественников: террасированные и ступенчатые корпуса следуют рельефу, образуя эффектную композицию и открывая виды на живописный ландшафт из окон и приватных террас.
Сопряжение масс
Загородный дом, построенный в Пензенской области по проекту бюро Design-Center, отличают брутальный характер и разноплановые ракурсы. Со стороны дороги дом представляет одноэтажную линейную композицию, с торца напоминает бастион с мощными стенами, а в саду набирает высоту и раскрывается панорамными окнами.