«Архитектура — это ленивец». Разговор с Мартином Райнишем

Интервью с чешским мастером деревянной архитектуры Мартином Райнишем, чья выставка проходит сейчас в московской Галерее ВХУТЕМАС.

mainImg


Мартин Райниш (Martin Rajniš) – чешский архитектор и урбанист, один из основателей Чешской палаты архитекторов. Сторонник «естественной архитектуры», он проектирует и строит разнообразные объекты из дерева – от смотровых башен и арт-объектов до детских садов и мостов. Его проекты были показаны в национальном павильоне Чехии в рамках 12-й Венецианской биеннале архитектуры в 2010, а в 2015 он вошел в состав жюри премии AРХИWOOD.

Публикуемое интервью Мартин Райниш дал в 2014 в связи со своей персональной выставкой в пражской галерее DOX.

Выставка Мартина Райниша в Галерее ВХУТЕМАС продлится до 1 июля 2015.

* * *

Яна Тича: Мартин, выставка в галерее DOX представляет итоги двенадцатилетнего труда, двенадцати лет проектирования и строительства архитектуры в гармонии с природой в самом широком смысле слова. Ты называешь ее «Естественной архитектурой». Она рождалась постепенно, с тех пор, как ты в 2001 году вернулся из путешествия по миру и прочел в «Рокси» лекцию, в которой впервые сформулировал то, что ты вынес из этого путешествия. Ты говорил о том, как тебя раздражает современная западная архитектура, какое множество интересных вещей ты встретил у так называемых «примитивных» людей, и ты начал бороться за то, чтобы архитектура изменила направление, слегка абстрагировалась от достижений цивилизации и стала естественной. Если сегодня, 13 лет спустя, оглянуться на все это, как ты это видишь? Какие из тех идей, о которых ты тогда говорил, воплотились в жизнь?

Мартин Райниш: Мое решение отправиться путешествовать и попытаться в своей «третьей жизни» немного лучше сориентироваться в мире, научиться чему-то, было абсолютно верным. А то, что я тогда в «Рокси» назвал профессиональным самоубийством, превратилось в целебный и укрепляющий бальзам. Мое возмущение современной западной, восточной и центральной архитектурой было сильным. Та часть возмущения, которая проистекала из моего ежедневного общения с крупными инвесторами, с тех пор, конечно, улеглась. Но решительно не изменилось мое убеждение, что архитектура находится в кризисе. И этот кризис даже углубился. Архитектура перестала заниматься тем основным, что она должна делать.
Структурная конструкция из веток – Максов. Фото: Давид Кубик. Предоставлено Галереей ВХУТЕМАС
Структурная конструкция из веток – Максов. Фото: Давид Кубик. Предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: А что должна делать архитектура?

МР: Архитектура должна быть всемогущей подругой, всемогущей, всеобъемлющей основой человеческой жизни. Архитектура должна быть доброжелательной, пригодной для жизни, гармоничной, понятной, читаемой, близкой людям. Она должна помогать людям жить хорошо, весело, дружно. Архитектура – это гнездо нашей жизни. А в тот момент, когда мы начали смотреть на архитектуру как на техническую систему, как на функционирующий механизм, мы начали воспринимать людей как повторяющиеся детали какой-то гигантской шестеренки. Чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что это была тотальная ошибка, провал. Эпоха современности выскользнула у архитектуры из-под ног. Архитектура – это прекрасный, милый, добродушный ленивец. Она передвигается медленно, потому что чтобы какой-нибудь дом действительно прижился в обществе, он должен оставаться неизменным, по крайней мере, в течение жизни десяти поколений. Чтобы стало понятно, как людям там живется и умирается, как человек там влюбляется и разочаровывается, насколько трудна и прекрасна там жизнь, как этот дом выглядит в тумане, в мороз, как он приспосабливается к ландшафту, к обществу. А все это происходит не быстро, это дело, требующее долгосрочного совместного труда поколений.
 
Башня Шолцберг. Фото предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: Но где найти это равновесие, чтобы при этом не отказываться от современных достижений, облегчающих нам жизнь?

МР: Единственный путь – это возвращение к корням и поиск. Нам невероятно повезло жить в огромном, непрерывно длящемся эксперименте, который ставит природа. Она ставит его вот уже 4 миллиарда лет, и каждое мгновение в нем участвуют миллиарды клеток, единиц информации, структур. Нас окружает неисчерпаемый арсенал удивительных вещей. Одну из лучших мы носим у себя в голове. Эти 130 грамм человеческого мозга, которые думают, и оставшиеся 1,3 кг, которые поддерживают этот процесс, наверное, это самое лучшее, что пока встречается в природе. Это позволяет нам понять целый ряд вещей. Я думаю, что безумием было бы утверждать, что мы от чего-то откажемся. Мы не откажемся от вещей, которые нам служат, но вместе с тем мы не позволим им превратиться в наших хозяев, которые нас каким-либо образом подавляют, деформируют, огорчают. Ведь мы же homo sapiens. Как мы одолели кроманьонцев? Благодаря нашей любви к искусству и нашей способности к общению. Архитектура не функционирует, архитектура – это магическая структура, в которой можно жить. Современная архитектура – это всеми оставленный ленивец, у которого разъехались лапки, эпоха выскользнула у него из-под ног, исчезла где-то впереди, в облаке пыли, и он не знает, что ему делать.
 
Поленница у Славонице. Фото: Андреа Тил Лготакова. Предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: Ты думаешь, что путь из этого кризиса, из этой западни, в которую попал бедняга ленивец, ведет через возвращение к корням, как ты только что говорил? Может, это скорее дорога вперед, где ленивец найдет что-то новое, чего он еще не знает?

МР: Для меня путь назад – это не путь к исторической архитектуре, ни к чему такому я возвращаться не собираюсь. Такие попытки уже были, и они ни к чему не привели. Я понимаю путь назад как путь к качеству, пониманию, прочувствованию вещей. Да, мы живем не в первобытном сообществе, мы живем в обществе. Мы не изготавливаем вещи, которые нужны нам в повседневной жизни, мы поручаем кому-то их изготовить, покупаем их. При этом самая важная архитектура та, которую мы воспринимаем ежедневно: гостиная, спальня, терраса, детский садик, школа, пивная. Пивная – это очень важно, особенно в Чехии. Все эти вещи последние 180 лет переживают тяжкие времена. Как архитекторы, мы оказались в ужасно странной ситуации. Мы сами виноваты в том, что нас отодвинули на край общества. Мы наделали столько ошибок и столько глупостей, что люди нам не доверяют. Если мы не хотим просто сидеть и обиженно жаловаться, то разумно было бы попробовать поискать пути и примеры, как можно сделать иначе. Мы пытаемся это сделать. Зачастую это всего лишь пара первых шажков, это не готовые концепты, не что-то сложное. Самое главное – попробовать, можно ли это сделать за небольшие деньги, или все должно быть дорогим и пафосным. И мы проводим такие опыты.
 
Поленница у Славонице. Фото предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: Значит, эксперимент? Какое место занимает эксперимент в архитектуре?

МР: Абсолютно принципиальное. Я не говорю, что это исключительно эксперимент. Это поиск пути. Эксперимент нацелен на доказательство определенной гипотезы. Мы стараемся продвинуть эксперимент куда-то дальше. Мы строим разнообразные дома. И одновременно с этим мы пытаемся привнести какие-то вещи, которые делают нечасто, но они могут быть приятными и интересными. Например, «трансбордер». Это гибрид между канатной дорогой и мостом, жесткая конструкция которого расположена на большой высоте, так что паводок ее не снесет. И вместе с тем он забавный. Это один из многих примеров того, в каком направлении мы хотим двигаться. Иди деревянный маяк Яры да Цимрмана, вырастающий из бетонно-каменной стены. То, что является совершенно обычным явлением в Сахаре, где дома построены из тех самых камней, которые лежат рядом, и являются прямым продолжением ландшафта. Когда из ландшафта вырастает дом, это вызывает у человека приятное чувство, это логично, это легко, это самое простое, что можно было сделать в этом месте.
 
Башня Бара II. Фото предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: В течении столетий архитектура отделяла себя от природы, и только в эпоху современности настал перелом. Сегодня у нас нет потребности как-то отделять себя от природы, наоборот, мы ее ищем. Когда мы хотим отдохнуть, мы ищем ее, потому что она нам просто необходима.

МР: Да, мы потомки людей (теперь я говорю об эпохе миллионы лет назад), которые были счастливы в природе. У тех людей, которые не были счастливы в природе, которым не нравился зеленый цвет, не нравилось голубое небо, облака, пятнистые жирафы и тому подобное, и на которых все это навевало тоску, было меньше детей, чем у других, у тех, кому все это нравилось. Мы потомки тех, кому в природе нравилось. Это называется «биофилия», любовь к жизни. Мы берем у природы материалы, но что самое главное – мы перенимаем определенные принципы, определенные конфигурации, которые в ней встречаются. А эти принципы чем дальше, тем больше проникают в архитектуру. В то время как в 2001 году это казалось чем-то подозрительным, в настоящее время есть тысячи архитекторов и других творческих людей, которые возвращаются к природе, возвращаются к природным материалам, к природным структурам. Я думаю, что незаметно, но повсеместно в мире рождается нечто, что не является стилем, эстетикой, а весьма многообразным потоком вещей. Это похоже на дельту реки. Первоначально широкое русло разделяется на множество островков, ручейков, которые расходятся, сливаются и текут дальше, текут медленнее. Возможно, это и есть метод, который позволит архитектуре вновь вступить в дружеские отношения с людьми. Дружественная архитектура. Такие понятия, как уют, понятность, гармония, чем дальше, тем больше стоят в основе того, что происходит в архитектуре. Каждая эпоха несет в себе остатки старого, но одновременно в ней рождается новое. Это и является содержанием этой выставки. Эта выставка рассказывает об итогах более чем десятилетнего труда небольшой группы людей, которые стараются выдумать, прожить, отвоевать иную архитектуру, стараются вернуться к чудесному труду на службе у людей. Конечно, у нас впереди еще долгий путь. То, что мы делаем, это некий намек на то, как можно было бы подходить к сочинению увертюры. Здесь есть свои ученические трудности, но иногда эти несколько нот увертюры соединяются и создают новую мелодию. Возникают вещи, объединяющие несоединимое, малийских догонов с дзеном, лепку из глины со строительством из веток, вещи, имеющие сложную математику, с вещами совершенно примитивными. И одновременно на заднем плане постоянно ведется широкая дискуссия о планировании и непланировании. Я подозрительно отношусь к планам, но при этом постоянно их черчу. Я говорю себе: как можно подозрительно относиться к тому, что является твоим хлебом насущным? Но долгая жизнь научила меня всегда кусать руку, которая меня кормит.
 
Башня Бара II. Фото предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: Или ты твоя подозрительность происходит именно из-за того, что ты за свою жизнь начертил столько планов? Потому что ты знаешь, сколько в них подводных камней?

МР: Конечно. Я знаю, что план уничтожает на корню некоторые вещи, которые несут жизнь, те кривые линии, которые не создашь на компьютере.
 
Башня Бара II. Фото предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: А что если строится такая вещь, как слоновий хребет здесь, на террасе в галерее DOX? Как выглядит проект такого объекта?

МР: Проект-непроект. Давид Кубик сказал: давайте сделаем слоновий хребет. И начертил эскиз слоновьего хребта. И я начертил эскиз слоновьего хребта. И мы оба прекрасно понимаем, что между тем, что мы здесь начертим в эскизе, и тем, что будет стоять на террасе, будет большая разница. Почему? Из кривых веток нельзя создать точную топологию. Вместо проекта, привязанного к определенной топологии, это скорее инструкция. Мы знаем, какие нам нужны ветки и крепления, мы в общем виде знаем, какая будет плотность соединений, и можем в уме сформировать закругленность спины слона, и поскольку Кубик скульптор и анархист, то гибкость вещей и неопределенность нашего пути нас не пугают. Надеюсь, получится хорошо. Именно это мне и нравится в догонах и в народном искусстве. Это равновесие между определенной мерой умеренности, ритма функциональности и одновременно там есть определенная степень беспорядка, случайности, хаоса. Хаос делает вещи приемлемыми для нас. Если мы встретимся с тридцатью идентичными людьми, это уж точно произведет на нас неприятное впечатление. Смотри «Матрицу», там очень точно выражено то, к чему приводит современная эпоха, мистер Браун – это, иными словами, ходячая многоэтажка. Их сотни, все они одинаковые, они механистичны, это не наш мир. Наш мир – это многообразие. Я сравнил бы это с той ситуацией, как если бы в коммуникации у нас бы исчезли невербальные средства, жесты, выражение лица, причмокивания, тон голоса, то нас ускользало бы 80 процентов смысла. Аналогично, если мы сделаем совершенно гладкую, чистую, асептическую архитектуру, произойдет то же самое. В природе и в народной архитектуре такого не бывает.
 
Студия над рекой. Фото: Радка Циглерова. Предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: А теперь скажи мне, как ты сопротивляешься тому, чтобы этого не случалось в архитектуре, которая должна быть точной и спланированной. Вы же строите не одни только слоновьи хребты, вы строите совершенно другие, серьезные дома, получившие разрешение на строительство, и люди в них живут и работают. Какая связь между домами, которые должны быть точно спроектированы, и слоновьими хребтами?

МР: Я стараюсь сделать все возможное, чтобы наше понимание того, что есть законно возведенная постройка, включало и слоновьи хребты. Потому что ряд предписаний a priori губит некоторые замечательные и необходимые качества. Я бы сказал, что между этими вещами нет никакой разницы. Потому что (а теперь самое важное, что я хочу сказать) семечко дерева несет в себе информацию об этом дереве. Это как бы проект дерева. Но проект – это неверный термин, скорее, это инструкция, как дерево должно жить, как должен протекать фотосинтез, это не буквальный план. Семечко не заключает в себе проект, по которому у дерева будет 8721 листьев на расстоянии 21 мм друг от друга, у каждого листа будет 67 зубчиков, включая такое-то количество больших, средних и маленьких. Ничего подобного. У дерева есть инструкция, какие у него должны быть листья, но каждый лист уникален, точно так же, как наши пальцы, или уши, или глаза. Потому что они сделаны по инструкции, а не по схеме. В этом вся разница. Инструкция заключается в том, что кто-то знает, как это делается, и вместе с тем некоторым образом приспосабливает это знание к ситуации. В ней есть место для определенной меры иррациональности. Разных подходов и путей неизмеримое множество. Нельзя сказать, что какой-то из них a priori единственный и самый лучший. Есть пути надежные и есть пути весьма рискованные, но и то, и другое – это путь. Так что я вместе с остальными отправился искать путь, как приласкать, накормить и не подгонять все время вперед ласкового ленивца, брошенного всеми в дорожной пыли. Как устроить для этого ленивца у дороги множество местечек и сказать: ленивец, здесь тебе достаточно один раз взмахнуть когтями, и тебе будет что пожевать. Этих местечек становится все больше, ленивец может поживиться чем-нибудь вкусненьким, он будет сытым, ласковым и дружелюбным. Мне только жаль, что я не могу жить до трехсот или до четырехсот лет и однажды сказать: да, ХХ век – вот это было веселье! XXI век – ничего особенного, но XXII век – это самое лучшее!
 
Купол РайнМаха. Фото предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: Вернемся к самому началу: тогда в Рокси мы говорил о том, как достичь видения архитектуры 2030 года. Почему ты выбрал именно этот год?

МР: Аналогичным методом, что и Оруэлл, который в 1954 году написал «1984» и представил жизнь на одно поколение вперед. Это одно поколение – 30 лет. Но мне показалось как-то неудобно сказать «2031», и я слегка округлил, сократил поколение до 29 лет.
Структурная конструкция из веток – Кыйе. Фото: Давид Кубик. Предоставлено Галереей ВХУТЕМАС



ЯТ: Ты думаешь, что уже в течение жизни одного поколения эти изменения станут заметны?

МР: Совершенно определенно. Теперь мы, скажем, в 40 процентах одного поколения. Кое-что мы сделали, мы живем с этим, анализируем это. Путь не ведет по прямой, он ведет, поворачивая. Некоторые вещи нам открылись только тогда, когда мы их воплощали – не в технических деталях, они очевидны, а относительно того смысла, как этот дом живет в мире. Какие волны он создает вокруг себя. Как он проник в подсознание людей, и как люди на него реагируют. Все это продвинуло нас вперед, мы добрались до следующей стоянки, но до вершины еще очень далеко. Кислородную маску надевать пока еще рано.
Структурная конструкция из веток – Кыйе. Фото: Давид Кубик. Предоставлено Галереей ВХУТЕМАС

25 Июня 2015

Похожие статьи
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Лама из тетраметилбутана
Петр Виноградов рассказал об экспериментальной серии скульптур «Тетрапэд», которая исследует принципы молекулярной архитектуры, адаптивных структур и интерактивного взаимодействия с городской средой. Конструкции реагируют на движение, собеседуют с пространством, допускают множественные сценарии использования и интерпретации. Скульптуры уже побывали на «Зодчестве» и фестивале «Дикая мята», а дальше отправятся на Forum 100+.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Технологии и материалы
Баварская кладка в Ижевске
ЖК «ARTNOVA» стал в Ижевске пилотным проектом комплексного развития территории и получил признание профессионального сообщества. Одним из ключевых факторов успеха является грамотное решение фасадных систем с использованием облицовочного кирпича.
Формула света
Как превратить мансардное пространство из технического чердака в полноценное помещение премиум-класса? Ключевой фактор – грамотное проектирование световой среды. Разбираемся, как оконные решения влияют на здоровье жильцов и какие технологии помогают создавать по-настоящему комфортные пространства под крышей.
Будущее за химически упрочненным стеклом
В архитектуре премиум-класса безупречный внешний вид остекления – ключевое требование. Однако традиционно используемое термоупрочненное стекло часто создает оптические искажения. Российская Стекольная Компания (РСК) представляет инновационное для российского рынка решение этой проблемы – переработку стекла методом химического упрочнения.
Архитектура игры
Проекты научных детских площадок от компании «Новые горизонты» – основаны на синтезе игры, образования и городской среды. Они создают принципиально новый уровень игрового опыта, провоцирующий исследовательский интерес, и одновременно работают как градостроительная доминанта, формирующая уникальный образ места и новую точку притяжения.
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Сейчас на главной
Туркомплекс на месте колонии
Бюро MAD FOX architects разработало мастер-план туристско-рекреационного комплекса в селе Выдрино на Байкале. Проект займет более 25 гектаров на южном берегу озера, в том числе территорию бывшей исправительной колонии №4.
Курорт на Каме
Архитектурное бюро Wowhaus разработало проект реконструкции санатория «Корабельная роща» – оздоровительного комплекса на берегу реки Кама.
Модель многоуровневой жизни
Показываем отчет о круглом столе Арх Москвы 2025, посвященном высотному строительству. Он вполне актуален: опытные градо- и башне-строители сошлись на том, что высокие дома стали нормой, и пора переходить от «гвоздиков в панораме» к целым разновысотным и разноуровневым мегаструктурам. Ну, а как иначе?
Снос Энтузиаста
В Москве снесли кинотеатр «Энтузиаст». Хороший авторский модернизм, отмеченный игрой в контраст пластического равновесия, непринужденно парящими консолями, и чем-то даже похожий на ГТГ. С ним планировали разобраться где-то с 2013 года, и вот наконец. Но поражает даже не сам снос – а то, что приходит на смену объекту, отмеченному советской госпремией.
Истина в муке
Бюро Mast разработало интерьер кафе для сети кафе-пекарен «Лицей», как будто исследуя выразительные возможности самых простых, самых сдержанных дизайнерских средств, чтобы у посетителей была возможность насладиться ароматом свежеиспеченной сдобы и хлеба.
Гнезда в Приморье
Проект эко-парка «Гнезда», разработанный Алексеем Полищуком и компанией Пауэр Технолоджис, был отмечен первой премией фестиваля Союза архитекторов Эко-Берег 2025. Для глэмпминга в Филинской бухте авторы предложили дома-птицы, дома на деревьях, смотровую площадку-гнездо и входной акцент – павильон в виде филина.
Фабрика Матти
Креативные кластеры добрались до Выборга – бюро KLAUZURA подготовило проект ревитализации бывшей мебельной фабрики Матти Пиетинена, который предполагает восстановление исторического облика корпусов на 1916 год, а также включение новых выразительных элементов: металлической арки входа, объемной кладки на месте утрат, опоясывающей двор террасы.
Руины. Второе дыхание
Международное архитектурное бюро Alvisi Kirimoto представило новый выставочный маршрут в базилике Максенция в Археологическом парке Колизея в Риме.
Новый образ Искры
ТП-РП 2820 или «Искра» – новое небольшое кафе на нижегородской Стрелке, по силе обаяния и привлекательности достойно конкурирующее с более статусными объектами. Этот осколок постконструктивизма – епархиальное кафе. Весной этот небольшой объект признан лучшим в номинации «Реконструкция и приспособление» на Мосбилд-2025.
Формула воды
По проекту ‘nefa’architects’ в центре Йошкар-Олы благоустраивается так называемая набережная Брюгге: променад между рекой Малая Кокшага и сплошным фронтом «бельгийских» домиков, построенных в начале 2000-х. Изучив опыт Амстердама и Брюгге, архитекторы закольцевали сухопутный пешеходный маршрут с помощью водного, проходящего по понтонной системе. Потенциал участка у воды раскрывает сцена с амфитеатром на воде, безопасный бассейн для купания, а также плавучие сады. Марийский образ в архитектуре и дизайне
Себя показать…
Видовой ресторан «Пижоны», расположенный на 14-м этаже башни в центре Ижевска, быстро стал популярен – и во многом благодаря не столько открывающимся видам, сколько дизайну интерьера от бюро Egodesign.studio, в котором средиземноморские мотивы причудливо переплелись с удмуртскими.
Время архитектора: премия имени Сергея Ткаченко-2025
Учрежденная Институтом Генплана Москвы и Архитектурным центром Сергея Ткаченко премия подвела итоги. Из 160 студенческих выпускных квалификационных работ экспертное жюри выбрало три: медицинский центр для больных сахарным диабетом, морской технопарк и проект градостроительной организации периферийных зон на примере Волгограда.
Главный экспонат
Написалось содержательное алаверды с картинками к тексту о выставке в центре «Зотов», посвященной архитектурным макетам. Очень плотно на ней собран материал, кажется, настолько плотно, что перестает «слушаться» куратора, создавая собственные смыслы и завихрения. Давно столько раритетов нового и старого времени из области макета не было собрано в одном месте. Пробуем разобраться, как все устроено и кто тут главный.
С открытым сердцем
Модульное здание общежития для студентов Делфтского технического университета возвели всего за 26 недель. Авторы проекта – бюро Studioninedots.
Арктика вместо Мороженого
Rokot Studio предложили концепцию воссоздания исторического павильона «Мороженое» на ВДНХ по проекту 1950 года. Здание сохраняет форму ледяной глыбы, но внутри вместо кафе-мороженого размещается экспозиция павильона «Арктика».
Футляр для наследия
Национальный центр Виктора Астафьева построен по проекту бюро А2 в родном селе писателя Овсянка. Три «оболочки» здания – деревянная, оштукатуренная и стеклянная – связывают его с контекстом, а расположение между двумя главными улицами формирует общественные площади. Несущий каркас, хорошо просматриваемый через витражи, отсылает к образам железной дороги. Здание построено рядом с домом-музеем писателя и напоминает большое «облако», в котором хранится память об Астафьеве и его наследии.
Пиранези для первокурсников
В калифорнийском Клермонтском колледже открылось первое из запланированных зданий по проекту BIG: Научный центр имени Роберта Дея, где масштабные стальные фермы снаружи обшиты стеклофибробетоном, а внутри – древесиной.
Какого цвета нефть?
Для компании, чья миссия – работать на завтрашний день, крайне важно уже сегодня закладывать основу будущих успехов. Поэтому в штаб-квартире компании «ЛУКОЙЛ-Инжиниринг», спроектированной бюро «АРХИСТРА», целый этаж занимает многофункциональный образовательный центр.
Парковка за ширмой
Бюро S4S Architects спроектировало для московского жилого комплекса «Эко Бунино» паркинг, который успешно маскирует свою утилитарность за фасадом из перфорированных панелей. В комбинации с ламелями скрывают жесткую сетку ярусов и выравнивают пропорции, одновременно обеспечивая пространства естественным светом, вентиляцией и, как ни странно, видами на лесистую территорию. Первый этаж занимают коммерческие помещения, благодаря которым здание используют не только автомобилисты.
Пресса: Примеры из практики: 100 проектов Юрия Аввакумова
В книге «Примеры. Экспозиция искусства или искусство экспозиции», выпущенной издательством музея «Гараж», известный архитектор поведал о десятилетиях работы на поприще проектирования художественных выставок
Больше арок
В Сент-Луисе после реконструкции по проекту Snøhetta открылся концертный зал городского симфонического оркестра.
Море фантазии
Студия EgoDesign разработала для сети частных детских садов KIDO в Ижевске дизайн-концепцию, которая должна способствовать творческому развитию детей за счет тематических игровых компонентов и оформления, индивидуального для каждой группы.
Бумеранг на скалах
Архитекторы Snøhetta вписали здание рыболовецкой и рыбоводческой компании Magne Arvesen & sønner в скалистый берег острова Андёрья на севере Норвегии.
Гнезда, мосты, штиль и балтийская колючка в Филинской...
Ключевым событием завершившегося на днях фестиваля «ЭкоБерег» стало объявление победителей конкурса на разработку проекта туристической инфраструктуры на побережье Балтики в Филинской бухте. Победителем стал проект эко-парка «Гнезда» компании «Пауэр Технолоджис». Показываем все награжденные проекты.
Падел на взморье
Бюро 3 BY THREE разработало для Калининградской области концепцию падел-центра с фасадами из поликарбоната, которые за счет своей полупрозрачности делают спорт частью городской жизни. Объем с пятью кортами и балконом для зрителей дополняет блок лобби с эксплуатируемой кровлей.
Эндорфиновый всплеск
По проекту дизайн-студии TONKO на набережной Волги в Самаре появилась яркая площадка для тренировок на открытом воздухе. Уличная спортивная мебель произведена по чертежам архитекторов, а для зонирования активно используется цвет. Можно заниматься йогой, боксом, паркуром, настольным теннисом или же просто отдыхать в шезлонге.