English version

Архитектор об архитектуре и архитекторах

Тезисное изложение лекции Александра Скокана. Авторский подзаголовок – субъективная попытка рассказать о профессиональных проблемах.

Почему я архитектор?
Тому были семейные предпосылки. Прадед мой, Петр Иванович Макушин, меценат, общественный деятель и просветитель Сибири, основавший первое книжное издательство в Томске с филиалом в Иркутске, открывший книжные магазины и первую бесплатную библиотеку, в 1916 году на свои деньги построил в городе Томске «Дом Науки» для народного университета.

Сын сельского дьячка, сам получивший образование в Духовной Академии Петербурга, он реализовал этот свой замысел в лучших архитектурных традициях: организовал конкурс на проект постройки, который выиграл, тогда еще молодой и неизвестный, архитектор А.Д. Крячков.

Возможно, это событие повлияло на выбор профессии для его внука-архитектора Петра Ивановича Скокана, ставшего одним из учеников школы-мастерской И.В. Жолтовского.

П.И. Скокан, мой дядя – известный в свое время человек разнообразных дарований и огромного обаяния, в свою очередь, не мог не повлиять на мой профессиональный выбор. Впоследствии оказалось, что практически все члены моей семьи (дети, племянники, их жены) – архитекторы. Надеюсь, что внуков удастся уберечь от этого соблазна.

В МАРХИ 1960-х моими учителями были известные авангардисты 1920–1930-х годов М.А. Туркус и В.Ф. Кринский, в соседних группах преподавали М.О. Барщ и М.И. Синявский. В коридоре института, прервав на минуту порочно-популярную тогда игру в «жоску»[1], нужно было посторониться, пропуская Г.Б. Бархина, автора «Известий», одного из лучших домов в Москве ХХ века, который шел на занятия с огромными книгами подмышкой. А сын Григория Борисовича, Борис Григорьевич Бархин был руководителем нашей группы. Именно он привил нам первичные профессиональные навыки или, проще говоря, научил работать.

После окончания института в 1966 году меня «по распределению» направили в Моспроект-2. Студенческая романтика сменилась скучной реальностью. В мастерской, где я работал, проектировали, в основном, жилые дома для ХОЗУ ЦК, которые по тем временам можно было смело назвать «элитным» жильем. Сил, энергии и энтузиазма было в молодом архитектурном организме много, а государственная служба не позволяла в полной мере реализовывать свои амбиции, поэтому, когда меня пригласили участвовать в работе группы НЭР, я с радостью согласился – честь была большая оказаться рядом с Алексеем Гутновым, Ильей Лежавой, Андреем Бабуровым и другими легендарными личностями. Именно тогда я приобрел навык работы в команде, очень полезный для дальнейшей профессиональной деятельности – теперь, когда успешная работа – это обязательно слаженная работа в команде, где роли ясно и четко распределены, и, кроме того, всех участников связывают взаимные симпатии и дружеские, а не только профессиональные отношения.

Надо понимать, что в 1960-е годы источников информации, кроме официальных, практически не существовало, и поэтому так важно и необходимо было ОБЩЕНИЕ. Общаясь, мы обменивались своими субъективными суждениями и знаниями. Например, мой друг Андрей Бабуров заметил, а я запомнил, что фортепианные произведения Скрябина, нужно слушать только в исполнении Владимира Софроницкого. Именно в том подвале можно было поговорить о новом романе Фолкнера или Макса Фриша, именно там я впервые познакомился с джазовыми композициями в аранжировке Gil Evans и там же было сделано много других «открытий» и получено знаний.

Как только срок обязательной работы «по распределению» закончился, я поступил в аспирантуру ВНИиТИА. Моим научным руководителем был Андрей Владимирович Иконников – достойнейший ученый муж и теоретик архитектуры. И опять мне повезло – в интеллектуальном эпицентре Института, курилке под лестницей, в течение двух лет раз в неделю (в обязательный присутственный день для аспирантов) я слушал Андрея Леонидова (сына Ивана Леонидова), Александра Раппапорта, моих друзей Андрея Бокова и Владимира Юдинцева. А еще в то время в институте работали такие корифеи, как С.О. Хан-Магомедов, А.В. Опполовников и Н.Ф. Гуляницкий.

Через несколько лет Владимир Юдинцев и я снова оказались вместе. На этот раз в отделе перспективных исследований НИ и ПИ Генплана, который спустя некоторое время возглавил Алексей Гутнов. Благодаря организаторским и прочим талантам Гутнова мы имели как бы особый статус и занимались только тем, что нас интересовало и казалось нам по-настоящему важным, самостоятельно придумывая темы для исследований и проектов.

Главным стимулом нашей деятельности было «опрокинуть» действовавший в то время Генплан, деливший город на несколько, семь или восемь, самостоятельных городов – планировочных зон, со своими центрами. Главный идеолог того Генплана Матвеев Симон Матвеевич, припираемый в дискуссиях нами к стенке, выворачивался от нас ответом, что «плохой Генплан лучше, чем никакого Генплана». Это стремление сделать все «НЕ ТАК», увидеть по-другому, по-своему, в своем ракурсе позволила нашей команде сделать множество открытий и направлений, по которым в дальнейшем шла работа.

Мы предлагали рассматривать город в контексте сложной системы агломерационных связей, чему тогда, как, впрочем, во многом и сейчас, препятствовали административные препоны, отделяющие город от окружающих его территорий, именуемых областью. Также мы говорили, что городу нужна полицентрическая структура деловых многофункциональных центров, располагавшихся на транспортных узлах (по-нынешнему ТПУ), вместо одного, намечавшегося тогда, так называемого «Сити». Тогда же было открыто еще одно важное и оказавшееся перспективным направление – работа с историческим городом и его средой, не соответствовавшей никаким действовавшим нормативам. «Открывая» этот знакомый по жизни, но незнакомый профессионально город, свои исследования мы начали с исторического, морфологического, функционального и даже попыток социального анализа. Проблемы города были увидены как бы с иных, новых точек зрения.

Тогда, в 1980-е, архитекторы, хотя и работали много, но жили бедно, а их друзья-художники: живописцы, графики, скульпторы, монументалисты (оформители), если у них были заказы, зарабатывали прилично. Поэтому архитекторов так привлекала работа в Художественных комбинатах, где они вступали в творческий симбиоз с художниками. Совместно создавались экспозиции музеев, выставок, делалось оформление театров, клубов, промышленных зданий.

Сотрудничество с художниками это очень хорошая профессиональная школа, опыт свободной интуитивной деятельности, без архитекторской запрограммированности.

Здесь моими учителями были: скульптор Николай Никогосян, семейство скульпторов Рукавишниковых и, наконец, монументалист и живописец Иван Лубенников, с которым мы сделали несколько очень важных работ-экспозицию советского раздела мемориального музея Освенцим, ХVII Молодежную, выставку общества «Мемориал», несколько конкурсов, а также еще много чего.

Из великих учителей нельзя не упомянуть Л.Н. Павлова, с которым мне посчастливилось почти месяц работать в Ваймаре ( Баухаус) в 1978 году в рамках международного проектного семинара. Ясность, четкость и выразительность его архитектурных жестов, беседы с ним и вообще, обаяние Мастера произвели на меня большое впечатление.

И, наконец, 30 лет назад, в 1989 году, проект на реконструкцию района Остоженка породил и образовал наше архитектурное бюро, впоследствии получившее название АБ Остоженка.

Здесь и пригодился мне весь, накопленный прежде, профессиональный опыт, а также опыт работы в дружной команде единомышленников.

Работа в исторической среде, после опыта работы в Генплане с территориями Замоскворечья, Столешниковом, Покровкой и др. была привычна и понятна. Пригодились парцеллы, открытые еще в работе над Столешниковым переулком – новая застройка стала легко вписываться в историческую среду при соблюдении этих исторических линий. Работа на Остоженке это также и колоссальный опыт работы с робкими поначалу заказчиками и девелоперами, которые вежливо спрашивали: «сколько здесь можно построить квадратных метров?», и общение с нарождавшимся тогда классом чиновников, многие из которых еще недавно были братьями-архитекторами.

Был у меня очень интересный опыт работы с иностранными архитекторами: финнами, итальянцами, англичанами, турками, югославами (была такая страна Югославия!), голландцами, французами.

С 2003 года наступило время больших международных конкурсов, в которых участвовало наше Бюро.

Это конкурс на Мариинский театр в Санкт-Петербурге, конкурс «Большая Москва» (2012 год), конкурс Москва-река. Последние два конкурса мы делали совместно с французскими коллегами (бюро Ив Лион). Опять были сделаны очень важные для нас и для нашего города открытия – железная дорога, река, 100 городов и 140 рек). Нашими партнерами в конкурсах были также географы, транспортники, социологи и историк-архитектор Андрей Балдин.

Не подводя никаких итогов, не претендуя на открытие окончательных истин, и заканчивая этот разговор об архитектуре и архитекторах, хотел бы попытаться сформулировать несколько, кажущихся для меня, важными тезисов:

Тезис первый: «УМЕСТНОСТЬ АРХИТЕКТУРЫ»
Уместность означает соответствие месту, его свойствам и характеристикам. В то же время нельзя не замечать, что значение и смысл понятия «место» на наших глазах постоянно умаляется и размывается, то есть чем дальше, тем больше мы находимся как бы не здесь, как бы не в этом месте.

С одной стороны, это является результатом возросшей мобильности – мы посетили, увидели, полюбили огромное количество мест в мире и нам теперь трудно оставаться приверженным только одному-единственному, даже если это место является нашей так называемой «малой Родиной».

С другой стороны, благодаря смартфонам и прочим умным игрушкам-гаджетам и девайсам, которые теперь с нами всегда и всюду, мы находимся в данном конкретном месте, здесь, только физически, на самом же деле, глядя в экраны смартфонов, мы далеко – совсем в других географических точках и других ситуациях.[2]

То есть теперь, в связи с цифровизацией, гаджетизацией и прочей телефонизацией, качества и свойства места пребывания, из которого мы выходим в космос, кроме как удобства сидения или стояния, не имеют больше важного значения.

В связи с этим не будет неуместным затронуть еще одну актуальную тему: архитектура и дизайн.

Кто мы? Еще архитекторы или уже скорее дизайнеры, проектировщики совершенных объектов, включая дома, их оболочки или внутреннее обустройство?

Дизайн экстерриториален и космополитичен, нечувствителен к контексту. Дизайнерское изделие (про архитектуру так не скажешь) будет хорошо везде, если оно технически и эстетически совершенно. Дизайн глобален. Глобализм отчасти дитя дизайна.

Архитектор более локален, приземлен. Результат его труда, как правило, крепко стоит на земле. Хотя говорят и про архитектуру кораблей, и архитектуру (но не дизайн) каких-то институций, типа Евросоюза, совсем недавно еще были «архитекторы перестройки» и так далее.

Не углубляясь в подобные рассуждения, думаю, что можно более-менее определенно отнести дизайн, и все, что с ним связано, к явлениям глобальным и скорее встроенным во временной контекст – своевременным, актуальным. А архитектурой будем называть то, что УМЕСТНО для конкретного места, встроено в него, соответствует его духу (genius loci), вкусу, запаху, истории...

Тезис второй: «ВСЕ УЖЕ ЕСТЬ»
То есть не надо ничего придумывать, надо только учиться видеть то, что уже есть, что уже давно или даже всегда присутствует: в виде исторических следов границ землевладений, старых улиц или дорог, засыпанных речек и оврагов, заброшенных промышленных территорий и ж/д путей («веток»), которыми были опутаны, расчерчены большие города в первой половине ХХ века – все это уже есть или уже было и мимо этого не пройдет внимательный городской исследователь.

Такие «открытия» не что иное, как видение уже известного в новом ракурсе или новое прочтение существующих контекстов в свете «вновь выявленных обстоятельств». Известный дурной пример глупого или злостного придумывания того, «чего никогда не было» – присоединение в 2011 году новых территорий к Москве, вместо поиска резервов и ресурсов для дальнейшего развития в самом городе. Тогда умными проектировщиками было предложено переосмысление существующих бросовых территорий в городе (recycling), неэффективно используемых промышленных, а также прилегающих к реке и железным дорогам, земель – так называемый «забытый город». Это вторичное освоение, переработка городской субстанции с изменением смыслов и функций, процесс естественный и неизбежный (Лизин пруд – Тюфелева Роща – АМО – ЗИС – ЗИЛ – Зиларт…).

Проблема только в том, как мы относимся к остаткам или следам предыдущего использования – с любопытством, с брезгливостью или с уважением. Это тест на нашу культурность и поэтому снос пятиэтажек в рамках так называемой реновации – проблема отнюдь не только архитектурная.

И, наконец, тезис, который я называю: «НЕ ТАК»
Это когда делают не так как все и не как сейчас здесь принято. Не вместе, не в унисон, а по-своему, своим голосом. То есть стараться быть не только внутри процесса, но и вне его, немного со стороны – тогда и будет больше шансов увидеть, откуда и куда идет движение.

Искусство, очевидно, в том, чтобы оптимально чередовать положение внутри и вне процесса.

Положение «не так», не вместе со всеми, иначе, с иного ракурса, как бы со стороны, может давать возможность больше и дальше видеть и даже предвидеть будущее.

Ведь архитектура всегда про будущее. От момента проектирования до реализации его всегда есть временной промежуток – месяц, год, десятилетия, века... Проектирование – это проброс в будущее. Поэтому одна из задач архитектуры и архитекторов, создание не только уместных объектов. Но также и задача давать картину, образ будущего. Но сейчас этим, к сожалению, занимаются люди по призванию или по специальности являющиеся скорее охранителями, или просто «охранниками» уже существующего от будущего, в котором они видят только угрозы и вызовы. И экономисты, считающие, во что обойдутся ответы на эти вызовы, и юристы, которые обеспечивают необходимое всему этому юридическое сопровождение.
 
[1]«Жоской» называлась особым образом скомканная бумажка, которую следовало подбрасывать, перекидывая партнерам по игре.
[2] В отличие от архаических средств связи – телефонов и ТВ, которые были стационарно привязаны к конкретной точке, например, в коммунальной квартире телефон висел на стене, правда, позже появился длинный шнур и стало возможным передвигаться в пространстве, но только на длину шнура. У телевизора также было определенное место в комнате напротив дивана.

11 Января 2019

Похожие статьи
Константин Трофимов: «Нас отсеяли по формальному...
В финал конкурса на концепцию вестибюля станции метро «Лиговский проспект-2» вышло 10 проектов, 2 самостоятельно снялись с дистанции, а еще 11 не прошли конкурс портфолио, который отсекал участие молодых или иногородних бюро. Один из таких участников – «Архитектурная мастерская Трофимовых», главный архитектор которой четыре года работал над проектом Высокоскоростной железнодорожной магистрали, но не получил шанса побороться за вестибюль станции метро. О своем опыте и концепции рассказал руководитель мастерской Константин Трофимов.
Угадай мелодию
Архитектурная премия мэра Москвы позиционирует себя как представляющая «главные проекты года». Это большая ответственность – так что и мы взяли на себя смелость разобраться в структуре побед и не-побед 2025 года на примере трех самых объемных номинаций: офисов, жилья, образования. Обнаружился ряд мелких нестыковок вроде не названных авторов – и один крупный парадокс в базисе эмотеха. Разбираемся с базисом и надстройкой, формулируем основной вопрос, строим гипотезы.
Казус Нового
Для крупного жилого района DNS City был разработан мастер-план, но с началом реализации его произвольно переформатировали, заменили на внешне похожий, однако другой. Так бывает, но всякий раз обидно. С разрешения автора перепубликовываем пост Марии Элькиной.
«Рынок неистово хочет общаться»
Арх Москва уже много лет – не только выставка, но и форум, а в этом году количество разговоров рекордное – 200. Человек, который уже пять лет успешно управляет потоком суждений и амбиций – программный директор деловой программы выставки Оксана Надыкто – проанализировала свой опыт для наших читателей. Строго рекомендовано всем, кто хочет быть «спикером Арх Москвы». А таких все больше... Так что и конкуренция растет.
Опровержение и сравнение: конкурс красноярского театра
Начали писать опровержение – ошиблись, при рассказе о проекте Wowhaus, который занял 1 место, с оценкой объема сохраняемых конструкций, из-за недостатка презентационных материалов – а к опровержению добавилось сравнение с другими призерами, и другие проекты большинства финалистов. Так что получился обзор всего конкурса. Тут, помимо разбора сохраняемых разными авторами частей, можно рассмотреть проекты бюро ASADOV, ПИ «Арена» и «Четвертого измерения». Два последних старое здание не сохраняют.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
Пользы не сулит, но выглядит безвредно
Мы попросили Марию Элькину, одного из авторов обнародованного в августе 2020 года письма с критикой законопроекта об архитектурной деятельности, прокомментировать новую критику текста закона, вынесенного на обсуждение 19 января. Вывод – законопроект безвреден, но архитектуру надо выводить из 44 и 223 ФЗ.
Буян и суд
Новость об отмене парка Тучков буян уже неделю занимает умы петербуржцев. В отсутствие каких-либо серьезных подробностей, мы поговорили о ситуации с архитекторами парка и судебного квартала: Никитой Явейном и Евгением Герасимовым.
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: Европа и отказ от формы
Рассматривая тематические павильоны и павильоны европейских стран, Григорий Ревзин приходит к выводу, что «передовые страны показывают, что архитектура это вчерашний день», главная тенденция состоит в отсутствии формы: «произведение это процесс, лучшая вещь – тусовка вокруг ничего».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Помпиду наизнанку
Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.
Спасение Саут-стрит глазами Дениз Скотт Браун
Любое радикальное вмешательство в городскую ткань всегда вызывает споры. Джереми Эрик Тененбаум – директор по маркетингу компании VSBA Architects & Planners, писатель, художник, преподаватель, а также куратор выставки Дениз Скотт Браун «Wayward Eye» на Венецианской биеннале – об истории масштабного проекта реконструкции Филадельфии, социальной ответственности архитектора, балансе интересов и праве жителей на свое место в городе.
Победа прагматиков? Хроники уничтожения НИИТИАГа
НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства сопротивляется реорганизации уже почти полгода. Сейчас, в августе, институт, похоже, почти погиб. В недавнем письме президенту РФ ученые просят перенести Институт из безразличного к фундаментальной науке Минстроя в ведение Минобрнауки, а дирекция говорит о решимости защищать коллектив до конца. Причем в «обстановке, приближенной к боевой» в институте продолжает идти научная работа: проводят конференции, готовят сборники, пишут статьи и монографии.
Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре
«Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре» Дениз Скотт Браун – это результат личного исследования вопросов авторства, иерархической и гендерной структуры профессии архитектора. Написанная в 1975 году, статья увидела свет лишь в 1989, когда был издан сборник "Architecture: a place for women". С разрешения автора мы публикуем статью, впервые переведенную на русский язык.
ВХУТЕМАС versus БАУХАУС
Дмитрий Хмельницкий о причудах историографии советской архитектуры, о роли ВХУТЕМАСа и БАУХАУСа в формировании советского послевоенного модернизма.
Еще одна история
Рассказ Феликса Новикова о проектировании и строительстве ДК Тракторостроителей в Чебоксарах, не вполне завершенном в девяностые годы. Теперь, когда рядом, в парке построено новое здание кадетского училища, автор предлагает вернуться в идее размещения монументальной композиции на фасадах ДК.
Арки, ворота, окна, проемы, пустоты, дырки
В архитектуре АБ «Остоженка», особенно в крупных комплексах, значительную роль играют арки, организующие пространство и массу: часто большие, многоэтажные. В публикуемой статье Александр Скокан размышляет о роли и смысле масштабных цезур, проемов и арок.
Вавилонская башня культуры?
Реконструкция ГЭС-2 для Фонда V-A-C по замыслу Ренцо Пьяно в центре Москвы – яркий пример глобальной архитектуры, льстящей заказчику, но избежать воздействия сложного контекста этот проект все же не может.
Технологии и материалы
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
D5 Render – фотореализм за минуты и максимум гибкости...
Рассказываем про D5 Render – программу для создания рендеринга с помощью инструментов искусственного интеллекта. D5 Render уже покоряет сердца российских пользователей, поскольку позволяет значительно расширить их профессиональные возможности и презентовать идею на уровне образа со скоростью мысли.
Алюмо-деревянные системы UNISTEM: инженерные решения...
Современная архитектура требует решений, где технические возможности не ограничивают, а расширяют художественный замысел. Алюмо-деревянные системы UNISTEM – как раз такой случай: они позволяют решать архитектурные задачи, которые традиционными методами были бы невыполнимы.
Цифровой двойник для АГР: автоматизация проверки...
Согласование АГР требует от архитекторов и девелоперов обязательного создания ВПН и НПМ, высокополигональных и низкополигональных моделей. Студия SINTEZ.SPACE, глубоко погруженная в работу с цифровыми технологиями, разработала инструмент для их автоматической проверки. Плагин для Blender, который обещает существенно облегчить эту работу. Сейчас SINTEZ предлагают его бесплатно в открытом доступе. Публикуем рассказ об их проекте.
Фиброгипс и стеклофибробетон в интерьерах музеев...
Компания «ОРТОСТ-ФАСАД», специализирующаяся на производстве и монтаже элементов из стеклофибробетона, выполнила отделочные работы в интерьерах трех новых музеев комплекса «Новый Херсонес» в Севастополе. Проект отличает огромный и нестандартный объем интерьерных работ, произведенный в очень сжатые сроки.
​Парящие колонны из кирпича в новом шоуруме Славдом
При проектировании пространства нового шоурума Славдом Бутырский Вал перед командой встала задача использовать две несущие колонны высотой более четырех метров по центру помещения. Было решено показать, как можно добиться визуально идентичных фасадов с использованием разных материалов – кирпича и плитки, а также двух разных подсистем для навесных вентилируемых фасадов.
Сейчас на главной
Парящий дом
Сложный план и форма дома, построенного по проекту студии VFORM в Подмосковье, – ответ на ограничения компактного участка: архитекторы тщательно подбирали не только видовые характеристики, но и световые сценарии. «Левитацию» пластичного второго этажа обеспечивают тонкие колонны из нержавеющей стали, а также глянцевые и полупрозрачные материалы облицовки первого уровня дома.
Замковый камень
Еще недавно премиальные жилые и офисные комплексы в Москве воспринимались как привилегия центра. Сегодня ситуация меняется: качественная архитектура выходит за пределы Третьего транспортного кольца и появляется на окраинах. Бизнес-центр «STONE Калужская» – один из таких примеров. Подобные проекты децентрализуют мегаполис и делают престижными жизнь и работу в любой части города.
Перпетум мобиле
Интерьер штаб-квартиры компании «Нацпроектстрой», созданный командой студии IND, максимально наглядно и столь же эффектно воплощает сферу деятельности заказчика – одного из крупнейших российских инфраструктурных холдингов: логистику и транспортные коммуникации всех возможных форматов.
Вода и свет
В церковном искусстве много символики, и одна ее часть, действительно, каноничная, другая сформирована традицией и кем-то воспринимается как обязательная. Из-за такого рода ложного консерватизма современная церковная архитектура медленно развивается и не выглядит как современная. Тем не менее подвижники у этой темы есть: кладбищенский храм Архангела Михаила в Апатитах, спроектированный Дмитрием Остроумовым и бюро Прохрам, совмещает традиции и эксперимент. Но не эксперимент ради самого себя – а продуманную работу современного архитектора с символикой пространства, объема и, главное, света.
Модульная ротонда
Круглое в плане офисное здание с деревянно-бетонным каркасом по проекту HENN строится в Юлихе на западе Германии: оно должно стать центром инновационного бизнес-парка.
Торжество во дворце
Проект дворца бракосочетания во Всеволожске, подготовленный мастерской «Головин & Шретер», стал победителем ежегодного конкурса «Концепций пространственного развития муниципальных образований Ленинградской области». Архитекторы предложили комплекс в духе дворцово-парковых ансамблей пригородов Санкт-Петербурга: с симметричной композицией и регулярным садом. А также позаботились о том, чтобы на памятные фотографии не попадали припаркованные автомобили.
Пространство для диалога эпох
Бюро Urbanus ревитализировало бывшее место нахождения важнейшего даосского храма Юнлэ-гун, откуда он был перенесен в 1960-х из-за угрозы затопления при строительстве плотины на реке Хуанхэ.
Город древний, но пока еще несколько запущенный
Город Касимов Рязанской области – русско-татарский, тут до 1681 года (!) существовало ханство, впрочем, под общим руководством московских князей... Сейчас это туристический город с памятниками XVI–XVIII и далее веков, но небольшой. Задачей летнего практикума Института Генплана было предложить Касимову изменения, способные увеличить туристический поток и быть полезными жителям. Получилось много разных идей: от пешеходных маршрутов до переноса автовокзала.
Осторожно отмыто
В издательстве «Подписные издания» выходит книга Ксюши Сидориной – со-основательницы сообщества волонтеров-реставраторов Гэнгъ, которое с 2019 года отмывает и скоблит парадные Петербурга, открывая жильцам исторических домов сокровища: печи, мозаики, витражи. А еще – плитку. Именно плитка стала «цементом» книги, соединившим все – исторический экскурс, способы поиска ценных экземпляров, «каталог» парадных, а также опыт «партизанской» реставрации. О книге рассказывает редактор издательства Артем Макоян.
Кубок чемпионов
Небоскреб Bell на 1-й улице Ямского поля, 12 на первый взгляд строг и лаконичен, хотя скромным его назвать никак не возможно. Экономная стереометрия построена на работе с формой, близкой к овалу – а это одна из излюбленных тем архитекторов UNK. Обтекаемая поверхность основной формы с металлическими ламелями дважды посечена стеклянными срезами, графически демонстрируя суть исходной формы: ее простоту и одновременно сложность. К тому же здесь решены десятки сложнейших инженерных головоломок.
Полуцифровая среда
В Иннополисе под Казанью открылся первый 4-звездочный отель, спроектированный бюро MAD Architects. Интерьеры отеля сочетают элегантность и иронию, технологичность и комфорт, напоминая декорации компьютерной игры или фантастического фильма о недалеком будущем.
Y-школа
По проекту «БалтИнвест-Проект» в Гатчине построена школа на 800 учеников. Лучевая планировка позволила разделить младшую и старшую школы, а также спортивный блок, обеспечив помещения большим количество естественного света. На многослойны фасадах оштукатуренные поверхности сочетаются с навесными элементами разных цветов и фактур.
Тропа к центру Земли
Посетительский центр в Национальном парке ледника Снайфедльсйёкюдль в Исландии, спроектированный бюро Arkis, служит также смотровой платформой и пропускает через себя пешеходную тропу.
Краеугольный храм
В московском Музее архитектуры на днях открылась выставка, посвященная всего одному памятнику средневековой русской архитектуры. Зато какому: Георгиевский собор Юрьева-Польского это последний по времени храм, сохранившийся от домонгольского периода. Впрочем, как сказать сохранившийся... Это один из самых загадочных и в то же время привлекательных памятников нашего средневековья. Которому требуется внимание и грамотная реставрация. Разбираемся, почему.
Блеск глубокий и хрустальный
Новый клубный дом про проекту ADM architects спроектирован для района Патриарших, недалеко от Новопушкинского сквера. Он заменит три здания, построенных в начале 1990-х. Авторы нового проекта, Андрей Романов и Екатерина Кузнецова, сделали ставку на разнообразие трех частей объема, современность решений и внимание к деталям: в одном из корпусов планируются плавно изогнутые балконы с керамическим блеском нижней поверхности, в другом стеклянные колонны-скульптуры.
Фасад под стальной вуалью
Гостиница Vela be Siam по проекту местного бюро ASWA в центре Бангкока напоминает о таиландских традициях, оставаясь в русле современной архитектуры.
Спокойствие, только спокойствие
В издательстве «Кучково поле Музеон» вышла книга Александра Змеула «Большая кольцевая линия. Новейшая история московского метро». Ее автор – историк архитектуры и знаток подземки – разобрал грандиозный проект БКЛ в подробностях, но главное – сохранил спокойную и взвешенную позицию. С равным сочувствием он рассказал о работе всех вовлеченных в строительство архитекторов, сосредоточившись на их профессиональном вкладе и вне зависимости от их творческих разногласий.
Вся мудрость океана
В Калининграде открылся новый корпус Музея мирового океана «Планета океан». Примечательно не только здание в виде 42-метрового шара, но и экспозиция, которая включает научные коллекции – их собирали около 10 лет, аквариумы с 3000 гидробионтов, а также специально разработанные инсталляции. Дизайн разработало петербургское бюро музейной сценографии «Метаформа», которое соединило все нити в увлекательное повествование.
Перепады «высотного напряжения»
Третья очередь ÁLIA с успехом доказывает, что внутри одного квартала могут существовать объемы совершенно разной высотности и масштаба: сто метров – и тридцать, и даже таунхаусы. Их объединяет теплая «кофейная» тональность и внимание к пешеходным зонам – как по внешнему контуру, так и внутри.
Хрупкая материя
В интерьере небольшого ресторана M.Rest от студии дизайна интерьеров BE-Interno, расположенного на берегу Балтийского моря в Калининградской области, воплощены самые характерные черты меланхоличной природы этого края, и сам он идеально подходит для неторопливого времяпрепровождения с видом на закат.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Уступы, арки и кирпич
По проекту PRSPKT.Architects в Уфе достроен жилой комплекс «Зорге Премьер», честно демонстрирующий роскошь, присущую заявленному стилю ар-деко: фасады полностью облицованы кирпичом, просторные лобби украшает барельефы и многоярусные люстры, вместо остекленных лоджий – гедонистические балкончики. В стройной башне-доминанте располагается по одной квартире на этаже.
Карельская кухня
Концепция ресторана на берегу Онежского озера, разработанная бюро Skaträ, предлагает совмещать гастрономический опыт с созерцанием живописного ландшафта, а также посещением пивоваренного цеха. Обеденный блок с панорамными окнами и деревянной облицовкой соединяется с бетонным цехом аркой, открывающей вид на гладь воды.
От кирпича к кирпичу
Школа Тунтай на северо-востоке Китая расположена на месте карьера по добыче глины для кирпичного производства: это обстоятельство не только усложнило работу бюро E Plus и SZA Design, но и стало для них источником вдохновения.
У лесного пруда
Еще один санаторный комплекс, который рассмотрел Градостроительный совет Петербурга, находится недалеко от усадьбы «Пенаты». Исходя из ограничений, связанных с площадью застройки на данной территории, бюро «А.Лен» рассредоточило санаторно-курортные функции и гостиничные номера по 18 корпусам. Проект почти не обсуждался экспертами, однако коэффициент плотности все же вызвал сомнения.
Вечный август
Каким должен быть офис, если он находится в месте, однозначно ассоциирующемся не с работой, а с отдыхом? Наверное, очень красивым и удобным – таким, чтобы сотрудникам захотелось приходить туда каждый день. Именно такой офис спроектировало бюро AQ для IT-компании на Кипре.
Санаторий в стилях
Градсовет Петербурга рассмотрел проект реконструкции базы отдыха «Маяк», которая располагается на территории Гладышевского заповедника в окружении корабельных сосен. Для многочисленных объектов будущего оздоровительного комплекса бюро Slavyaninov Architects предложило использовать разные стили и единый материал. Мнение экспертов – в нашем репортаже.