Российская Бумажная архитектура – довольно специфическое явление, которое имело исторические прецеденты, но не современные ему зарубежные аналоги. Этот феномен был порожден особыми условиями, которые сложились в отечественной архитектуре в последние десятилетия советской власти. Будучи людьми художественно одаренными, молодые зодчие в силу известных причин не имели возможности самореализоваться в профессии и уходили в «параллельное измерение» чисто фантазийного творчества.
История отечественной Бумажной архитектуры неразрывно связана с концептуальными конкурсами, которые проводили OISTAT, ЮНЕСКО, а также журналы Architectural Design, Japan Architect и «Архитектура СССР». Их устроители стремились к поиску новых идей, а не получению решений конкретных «прикладных» задач. И наибольшее количество наград досталось участникам из Советского Союза, которые смогли привлечь внимание к российской архитектуре после долгого перерыва.
Александр Бродский, Илья Уткин. Стеклянная башня. 1984/1990. Офорт
Александр Бродский, Илья Уткин. Хрустальный дворец. 1982/90. Офорт
Специфика Бумажной архитектуры заключалась в синтезе выразительных средств изобразительного искусства, зодчества, литературы и театра. При всем многообразии стилей и творческих манер, большинство «бумажных» проектов объединял особый язык: пояснительная записка принимала форму литературного эссе, в проект вводился персонаж – «главный герой», настроение и характер среды передавались рисунками или комиксами. В целом все это соединялось в своеобразный увраж, произведение станковой живописи или графики. Возникло особое направление концептуализма с характерной комбинацией визуальных и вербальных средств. Вместе с тем, Бумажная архитектура была связана не столько с параллельными формами концептуального искусства, сколько являлась, по сути, одной из разновидностей постмодернизма, заимствовав как его визуальные образы, так и иронию, «знаки», «коды» и прочие «игры» ума.
Название «Бумажная архитектура» возникло спонтанно – участники выставки 1984 года, организованной редакцией журнала «Юность», взяли на вооружение словосочетание из двадцатых годов, имевшее изначально ругательное значение. Название сразу же прижилось, так как обыгрывало два смысла. Во-первых, все работы были выполнены на ватмане. Во-вторых, это были концептуальные архитектурные проекты, которые не предполагали осуществления.
Юрий Аввакумов, Михаил Белов. Погребальный небоскреб, или столичный самовозводящийся колумбарий. 1983. Шелкография
Александр Бродский, Илья Уткин. Корабль дураков, или деревянный небоскреб для веселой компании. 1988/90. Офорт
Произведения Бумажной архитектуры, увы, не слишком доступны широкой публике. Одна из причин – принципиальная невозможность их постоянного или хотя бы частого экспонирования: в отличие от холста бумага очень чувствительна к свету. Пока не произойдет технологической революции в этой сфере, гипотетический музей Бумажной архитектуры будет виртуальным, что в принципе конгениально самому ее феномену.
Николай Каверин, Ольга Каверина. Второе жилище горожанина. 1985. Тушь, цветной карандаш, рапидограф
Вид экспозиции. Фотография: Сергей Коробов. Предоставлена Юрием Аввакумовым
Открытие выставки. Фотография: Сергей Коробов. Предоставлена Юрием Аввакумовым
Вид экспозиции. Фотография: Сергей Коробов. Предоставлена Юрием Аввакумовым
Спонсор выставки – AVC Charity.
Михаил Филиппов, Вавилонская башня. 1989. Акварель
Дмитрий Буш, Александр Хомяков, Дмитрий Подъяпольский. Складная Родина (Жилище для экстремальных условий). 1990. Тушь, рапидограф
Дмитрий Шелест, Алексей Шелест. Profundus. 1985. Калька, светокопия
Александр Зосимов, коллаж №23. 1990. Коллаж
Александр Бродский, Илья Уткин. Forum de mille veritatis. 1987/90. Офорт
