Леон Крие

Публикуем остроумный очерк об одном из самых противоречивых архитекторов наших дней – Леоне Крие – из книги Деяна Суджича «B как Bauhaus: Азбука современного мира», выпущенной издательством Strelka Press.

mainImg
С любезного разрешения Strelka Press публикуем эссе о Леоне Крие из книги пубициста и директора лондонского Музея дизайна Деяна Суджича «B как Bauhaus: Азбука современного мира», выпущенной издательством Strelka Press.

zooming
Фото © Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка»



Бóльшую часть своей профессиональной жизни Леон Крие посвятил тому, чтобы заставить архитектуру свернуть с ее нынешнего пути. Одни считают его идеи глубоко реакционными, другие – иконоборческими, но оптимистичными по существу. Так или иначе, эти идеи в равной мере и обнажают ненавистные Крие аспекты современности, и предлагают им альтернативу.

Внешне Крие не особо похож на архитектора. Большинство представителей этого вида одеваются во все черное, придерживаясь пусть и немного устаревшего, но по-прежнему господствующего в их среде стиля Йодзи Ямамото. В гардеробе Крие, напротив, много льна, он носит очки в тонкой оправе, широкополые шляпы и шейные платки – все это обычно ассоциируется с второстепенными персонажами фильмов компании Merchant Ivory, снятых по мотивам литературной классики. Его прическу уместнее всего сравнить с птичьим гнездом; вообще, в его манере есть что-то от священника. Однако при всей внешней мягкости Крие все-таки настоящий архитектор: он беспощаден в спорах, а его влияние отнюдь не ограничивается небольшим, хотя и растущим числом осуществленных им проектов. Свои теоретические декларации Крие формулирует с интонациями фундаменталиста – в них слышны отголоски его марксистского прошлого и чувствуется страстность неофита. Два его главных врага – это консюмеризм и модернизм, воплощением которых являются типичный современный город, затерявшийся в пустыне бизнес-парков, и бескрайние пригородные районы c торчащими здесь и там, агрессивно выпячивающими себя произведениями современной архитектуры. Крие превозносит скромность города традиционного – мир добротно спланированных, красивых, но не претенциозных улиц, где время от времени, но всегда к месту возникает памятник в классическом стиле. Он не видит препятствий для того, чтобы и сегодня создавать пространства, сравнимые по своим качествам с центральными районами Оксфорда, Праги или Любляны, хотя обоснованность такого оптимизма вызывает определенные сомнения.

О масштабе полемических дарований Крие можно судить по тому, что свои личные взгляды он смог возвести в ранг официальной архитектурной политики и будущего короля Англии, и мэра Рима. Предисловие к его недавно вышедшей книге написал Роберт Стерн, в прошлом член совета директоров корпорации Disney, а теперь декан Архитектурной школы Йельского университета, а заодно автор проекта президентской библиотеки Джорджа Буша-младшего в штате Техас. Ученики Крие разбросаны по всему миру от Флориды до Румынии. Он – отец-основатель того, что его последователи в США обозначают термином «новый урбанизм»: в Британии эта концепция воплотилась прежде всего в градостроительном начинании принца Уэльского – городке Паундбери, расположенном в окрестностях Дорчестера. Крие не берет пленных в словесных баталиях и, очевидно, не приемлет никаких компромиссов.

Крие точно не боится идти против моды. Самый сомнительный его архитектурный герой – Альберт Шпеер, о котором он много писал и которого провозгласил последней великой надеждой классического урбанизма. В глазах Крие Шпеер – трагическая жертва Нюрнберга, угодившая в тюрьму Шпандау за любовь к дорическим колоннам. Куда более разрушительный талант Вернера фон Брауна, создателя ракет Фау-2, союзники признали достаточно полезным, чтобы без лишнего шума вывезти его в Штаты, где он возглавил исследовательский проект, со временем подаривший миру крылатые ракеты и дроны Predator.

«Проекты Шпеера продолжают вызывать у архитекторов почти такой же напускной ужас, какой секс вызывает у девственницы… Нынешняя неспособность к разумному восприятию этого явления никак не характеризует архитектуру национал-социализма, но многое говорит о нравственном упадке в профессии, которая, с одной стороны, всеми правдами и неправдами силится доказать, что модернистская архитектура лучше, чем выглядит, а с другой – утверждает, что нацистская архитектура глубоко отвратительна, как бы хороша на вид она ни была.»

В молодости Леон Крие утверждал, что любой архитектор с принципами обязан меланхолично отказаться от самой мысли что-либо строить. «В наше время ответственный архитектор строить ничего не может… Строить сегодня – значит лишь вносить посильный вклад в саморазрушение цивилизованного общества». Работа над реальными проектами была для него равносильна соучастию в преступлении века, а именно – разрушении традиционного европейского города. «Я создаю Архитектуру, – заявил он в 1970-е годы, – именно потому, что ничего не строю. Я не строю, потому что я Архитектор».

Однако теперь Крие решил, что пришла пора наладить контакт с миром, и выступил с набором инструкций, следуя которым саморазрушение можно остановить. «После многих лет обещаний, которые так и остались невыполненными, и экспериментов, ни один из которых не удался, ситуация в пригородах стала критической, и теперь мы просто обязаны заняться поиском практических решений. На самом деле эти решения уже найдены, но модернистские предрассудки, ведущие к возникновению идеологических и психологических барьеров, очевидно заставляют нас игнорировать и отбрасывать эти традиционные решения, а то и полагать, что они себя дискредитировали».

Здесь мы, безусловно, имеем дело не только с Крие, который решил сменить тактику, но и с Крие, который пытается умерить свою ненависть к окружающему миру. Но даже когда он настроен примирительно, в его речах чувствуется обличительный накал. Деятельность своих оппонентов он провозглашает «бессмыслицей, которой нет оправдания». Даже если они заняты такой простой вещью, как проектирование уличного освещения, Крие объявляет их нормативы «безумными». «Сама мысль заменить все блистательное разнообразие мира традиционной архитектуры одним-единственным интернациональным стилем –опасное безумие», – пишет он, и с ним сложно не согласиться, но поскольку едва ли отыщется человек, который выступит с таким предложением, замечание Крие представляется излишним. При этом черты фамильного сходства легко заметить и в его собственных работах – скажем, в вальяжном зале собраний в штате Флорида и в проектах для итальянского города Александрия.

Крие задался целью создать учебное пособие по «новому урбанизму». «Недостаточно ясное словоупотребление, смешение терминов и обширное использование бессмысленного профессионального жаргона стоят на пути ясного архитектурного и средового мышления… Сейчас я дам определение некоторым важнейшим концепциям и понятиям». (Эй, внимание на задней парте!) «Понятия „современный“ (modern) и „модернистский“ (modernist) постоянно путают. Первое указывает на отрезок времени, второе является идеологическим определением», – отмечает он, желая продемонстрировать, что реакционность его взглядов не безнадежна, что он совершенно не против скоростных автомобилей и готов ловко подрисовать серебристый четырехвинтовой самолет Super Constellation к плану реконструкции Вашингтона, выдержанному в высокопарном классическом стиле, который полюбился бы пришедшему к власти президенту Линдбергу из романа Филипа Рота «Заговор против Америки». [Чарльз Линдберг (1902–1974) – знаменитый американский летчик, отличавшийся во второй половине 1930-х годов изоляционистскими и германофильскими взглядами. В романе Филипа Рота он выведен как победоносный лидер американских нацистов.]

Крие верит в типологию. Мы знаем, как должна выглядеть церковь, и поэтому нам незачем каждый раз изобретать ее заново. Мы прекрасно умеем создавать новые архитектурные типологии, когда и если нам это потребуется, – например, железнодорожный вокзал или даже, с некоторым запозданием, аэропорт; о зоне вылета в новом терминале аэропорта Париж – Шарль-де-Голль и о работе, которую Сезар Пелли проделал в Вашингтоне, Крие отзывается вполне одобрительно.

Ненависть Крие направлена на новаторство ради самого новаторства, хотя теми же соображениями всегда руководствовался и Мис ван дер Роэ, который хотел создавать хорошую, а не интересную архитектуру.

«В традиционных культурах изобретение, нововведение и открытие являются средствами для модернизации проверенных и практичных систем быта, мышления, планирования, строительства и репрезентации… Все эти средства служат достижению определенной цели – постигать, осмыслять и сохранять прочный, надежный, практичный, красивый и человечный мир.»

В модернистских культурах, согласно Крие, все устроено наоборот: «Здесь изобретение, нововведение и открытие оказываются целью в себе… В традиционных культурах имитация – это способ производства сходных, но уникальных вещей». В понимании Крие «традиционную архитектуру образуют две взаимодополняющие дисциплины – местная строительная культура и классическая или монументальная архитектура».

Крие не только предлагает нам дефиниции, но и делится некоторыми проницательными наблюдениями – так, он замечает, что в низких домах с высокими потолками куда больше архитектуры, чем в высоких домах с низкими потолками. Еще он приводит четкие инструкции для расчета правильного соотношения общественных и частных пространств в городе: 70 процентов общественных пространств – слишком много, 25 – слишком мало. Удобоваримыми все эти наставления делает то, что он снабжает их бьющими наповал иллюстрациями иногда незабываемой красоты. Зачастую в них видно то исключительное остроумие, которое отличало «Контрасты» Огастеса Уэлби Пьюджина, прославленного защитника «истинных принципов Стрельчатой, или Христианской, архитектуры» [«Контрасты, или Параллели между величественными постройками Средневековья и современными зданиями, демонстрирующими отсутствие вкуса» (1836)]. Каллиграфический стиль подписей будто позаимствован у слоненка Бабара [Герой иллюстрированной детской книги «История Бабара, маленького слоненка» (1931) французского писателя Жана де Брюноффа], а сам формат во многом подсмотрен в полемическом трактате Ле Корбюзье «К архитектуре». Все, что Крие и Ле Корбюзье не нравится, перечеркивается большими крестами, а когда нужно сказать что-то ВАЖНОЕ, они оба переходят на прописные буквы. Вообще, это постоянное равнение на Ле Корбюзье наводит на мысль о значении психологического фактора для понимания профессионального пути Леона Крие.

Крие, родившийся и выросший в Люксембурге, описывает, как однажды они всей семьей отправились в Марсель смотреть Жилую единицу Ле Корбюзье. Подростком он, по его собственным словам, влюбился в работы Ле Корбюзье по фотографиям. Но когда ему наконец довелось увидеть Единицу собственными глазами, она привела его в ужас, оказавшись сумасшедшим домом из полосатого бетона. То, что обещало стать трансцендентным переживанием, обернулось обманом. Сам Крие считает это поворотным моментом в своей биографии. Несомненно, его враждебное отношение к модернизму развилось именно из этих обманутых ожиданий. Через десятки лет после марсельского путешествия он даже предпримет трогательную попытку спасти своего падшего Люцифера. Преподавая в Йельском университете, Крие предложит студентам перепроектировать ослепительно-белую виллу Савой, сохранив энергетику созданных Ле Корбюзье плана и композиции, но используя традиционные материалы и строительные методы.

Что бы ни довелось Крие пережить в Марселе, это не помешало ему отправиться в 1968 году в Лондон и шесть лет проработать в мастерской Джеймса Стирлинга. Стирлинга часто называют величайшим британским архитектором XX века, но к любимцам принца Уэльского он точно не относился. Наоборот, кембриджские энтузиасты, разделяющие архитектурные взгляды его высочества, сделали все возможное, чтобы уничтожить построенную Стирлингом библиотеку исторического факультета. А построенное Стирлингом офисное здание №1 Poultry, которое использует многие композиционные принципы, характерные для творчества самого Крие, принц тем не менее раскритиковал в выражениях почти столь же резких, как и приземистую стекляшку Миса ван дер Роэ, которую собирались возвести на этом месте раньше.

Мастерство Крие в обращении с пером и тушью вовсю использовалось Стирлингом в годы их совместной работы. В уголке перспективного эскиза учебного центра компании Olivetti Крие расположил массивную фигуру своего начальника, восседающего на стуле работы Томаса Хоупа, чьи произведения Стирлинг коллекционировал. Крие внес большой вклад в конкурсный проект нового центрального квартала в городе Дерби. Стирлинг тогда проиграл, но его вариант предполагал строительство масштабной полукруглой галереи и сохранение классического фасада существующего дома городских собраний, который, впрочем, планировалось превратить в плоскую декорацию и наклонить под углом 45 градусов. Наконец, Крие выступил составителем полного собрания сочинений Стирлинга, за образец для которого он взял «Oeuvre complète» Ле Корбюзье. Очевидно, умонастроения Крие изменились не сразу. В 1970-е годы он еще признавался, что центр Сейнсбери, построенный Норманом Фостером из стали и алюминия и представлявший собой помесь самолетного ангара с греческим храмом, произвел на него более сильное впечатление, чем он сам ожидал.

Уйдя от Стирлинга, Крие начал преподавать в Архитектурной ассоциации – частном высшем учебном заведении, которое в Лондоне 1970-х годов воспринималось как неформальная оппозиция блеклому мейнстриму британской архитектуры. Он развил в себе почти такое же презрение к избранной им профессии, как Рем Колхас, – еще один архитектор, болезненно одержимый Ле Корбюзье и по воле случая преподававший в Ассоциации в те же годы. Но если Крие пришел к выводу, что ни один уважающий себя архитектор, не желающий запятнать свою совесть, ничего строить не должен, то Колхас высмеивал сентиментальность и бессилие архитекторов, которые смогли противопоставить волне бизнес-парков и мегамоллов, захлестнувшей весь мир, лишь затворническую, аутичную погруженность в вопросы, связанные с точностью прилегания дверей к косяку или шириной зазора между половыми досками и нависающей над ними оштукатуренной стеной. В поисках выхода Колхас оспаривал саму возможность существования архитектуры. Физические, материальные возможности архитектуры, похоже, не интересовали ни его, ни Крие. Но если у Крие современность вызывала такой же ужас, как у Уильяма Морриса, то Колхас избавился от этого чувства, подняв на щит кошмарный образ того, что он сам назвал «мусорным пространством», – мягкое подбрюшье торговых центров, необъятных складов и терминалов аэропортов.

Работая в Архитектурной ассоциации, оба они оказались учителями Захи Хадид. Вместо того чтобы строить, Крие на протяжении двадцати лет вел партизанскую войну против современного градостроительства и архитектуры. Он хотел подготовить почву для городов, укорененных в традициях прошлого.

С тех пор и Колхас, и Крие успели сменить подход. Колхас познакомился с Миуччей Прадой и директором китайской государственной телекомпании CCTV, а Крие оказался при дворе принца Уэльского. И вот теперь-то, полагает Крие, мир готов к нему прислушаться. Он явно уверен, что смог повернуть ход истории вспять. Еще один, последний бросок, и все будет кончено. В дискуссии о градостроительстве он, кажется, уже победил. Осталось лишь справиться со стеклянными небоскребами и эксгибиционизмом нынешнего поколения архитектурных звезд:

«Модернизм отрицает все, что составляет полезность архитектуры, – крыши, несущие стены, колонны, арки, вертикальные окна, улицы, площади, уют, величественность, декоративность, ремесленное мастерство, историю и традицию. Следующим шагом, безусловно, должно стать отрицание этого отрицания. Несколько лет назад неомодернисты вынуждены были признать, что при работе с городской тканью ничто не способно по-настоящему заменить традиционные улицы и площади. Тем не менее они продолжают отрицать традиционную архитектуру, прибегая к тем же избитым аргументам, которыми вчера обосновывали отрицание традиционного градостроительства.»

В войне против модернистов Крие не щадит никого, но если сравнить его идеи – все, что он говорит про оживленные улицы и кипучие общественные пространства, – с идеями Ричарда Роджерса, страстно пропагандирующего уличные кафе и крытые пассажи, то мы, к своему удивлению, обнаружим, что никакого противоречия между ними, по сути, и нет.

Крие сотрудничал с самыми разными заказчиками, от застройщиков утопического прибрежного курорта Сисайд в штате Флорида до принца Уэльского, для которого он подготовил генеральный план нового поселения Паундбери; он работал на муниципалитеты итальянских и румынских городов и на лорда Ротшильда, а сэр Стюарт Липтон заказал ему план реконструкции лондонского рынка Спиталфилдс. Его заказчиком – что уж скрывать – был даже я. Когда я работал редактором в журнале Blueprint, мы вместе с моим коллегой Дэном Крукшанком попросили Крие подготовить проект перестройки лондонского Саут-Банка. [Вытянувшийся вдоль южного берега Темзы ансамбль важнейших культурных учреждений Лондона, среди которых галерея Тейт Модерн, Королевский фестивальный зал, Британский институт кино и театр «Глобус». Расположенные там же здания Национального театра и галереи Хейворд относятся к самым знаменитым образцам британского брутализма.]. Он предложил спрятать Национальный театр за нагромождением палладианских фасадов – и первым из современных градостроителей вернул в оборот слово «квартал», впоследствии очень полюбившееся девелоперам.

Одержимость Крие работами Шпеера отчасти может восприниматься как провокация, но доказывать, что классицизм вовсе не обязательно связан с авторитарными режимами, – это одно, а развернуть кампанию против «варварского уничтожения» шпееровских уличных фонарей (а именно так Крие воспринимал попытку снести то единственное, что Шпееру удалось осуществить из своего плана по превращению Берлина в «Столицу мира Германию») – совсем другое.

Симпатии Крие к нацистской архитектуре (которых он теперь почти не демонстрирует), конечно же, не могут обесценить его воззрения. Он сам отмечает, что Мис ван дер Роэ приложил все усилия, чтобы получить у Гитлера заказ на проектирование здания Рейхсбанка, и участвовал в конкурсе на строительство павильона Германии для Всемирной выставки в Брюсселе: минималистичный проект из стекла и стали был выдержан в той же манере, что и павильон Германии в Барселоне, только теперь на плоской крыше должны были появиться орел и свастика. Но ведь никому не приходит в голову называть Миса нацистом, а небоскреб Сигрем-билдинг – образцом нацистской архитектуры.

Но восторги Крие по поводу гнусного плана реконструкции Берлина, который Шпеер разработал для Гитлера, – с широкими бульварами для триумфальных шествий и монструозным Залом народа, – пожалуй, свидетельствуют о наивности и неискушенности, от которых он так и не смог избавиться. В его книге «Архитектура сообщества» на странице 18 можно увидеть три нарисованные автором головы, якобы являющие собой идеализированные, гармоничные образы представителей европейской, африканской и азиатской рас. Все три портрета равноценны и объединены подписью «Истинный плюрализм». На той же странице представлен другой рисунок – лицо, в котором грубо соединены характерные черты всех трех рас; подпись под ним гласит: «Ложный плюрализм». Неужели столь опытный полемист может и в самом деле не понимать, возможность каких сомнительных прочтений заложена в такой композиции?

Принц Уэльский любил окружить себя целым роем архитектурных советников. Большинство из них позже один за другим получили отставку за неуместную склонность к саморекламе. Крие – фигура серьезная, и его никто в отставку не отправлял; наоборот, если верить молве, его пришлось настойчиво уговаривать не уходить, когда он впал в отчаяние от того, что из проекта Паундбери вымываются заложенные им принципы.

Архитектура Крие мощна и изобретательна. Он на много световых лет обогнал немощного неопалладианца Куинлана Терри, не говоря уже о неповоротливом Роберте Адаме, или о Джоне Симпсоне, или даже о его собственном брате Робе Крие, тоже архитекторе.

В своих проектах Крие использует традиционные элементы, но складывает из них новые, непривычные комбинации. Они производят впечатление не потому, что выдают себя за что-то, чем не являются. Дело как раз в присущих именно им силе и энергии, в качестве вызываемых ими пространственных переживаний, в том глубоком уме, который мы различаем за изощренными манипуляциям Крие с архитектурными деталями.

Курорт Сисайд во Флориде проектировали два ученика Крие – Андрес Дуани и Элизабет Платер-Зиберк. Оказавшись съемочной площадкой фильма «Шоу Трумана», Сисайд преподнес настоящий подарок всем тем, кто видел в нем лишь ностальгическое чудачество, не имеющее никакого отношения к реальному миру.

Хотя от Крие этого ни за что не узнаешь, то, как выглядят и функционируют наши города, определяется отнюдь не только решениями архитекторов. Город – это продукт экономической и политической системы, его судьба зависит от роста численности населения, от уровня благосостояния и бедности, от развития транспорта и работы инженеров-дорожников. Но Крие и его покровители о таких вещах почти не задумываются. Подобная узость взглядов укрепляет нашего героя в сознании собственной значимости, которое, по-видимому, составляет основу психического устройства всех архитекторов, а вовсе не только модернистов. В воинствующем смирении Крие, скорее всего, нет вообще никакого смирения.
 

05 Октября 2017

Похожие статьи
Константин Трофимов: «Нас отсеяли по формальному...
В финал конкурса на концепцию вестибюля станции метро «Лиговский проспект-2» вышло 10 проектов, 2 самостоятельно снялись с дистанции, а еще 11 не прошли конкурс портфолио, который отсекал участие молодых или иногородних бюро. Один из таких участников – «Архитектурная мастерская Трофимовых», главный архитектор которой четыре года работал над проектом Высокоскоростной железнодорожной магистрали, но не получил шанса побороться за вестибюль станции метро. О своем опыте и концепции рассказал руководитель мастерской Константин Трофимов.
Угадай мелодию
Архитектурная премия мэра Москвы позиционирует себя как представляющая «главные проекты года». Это большая ответственность – так что и мы взяли на себя смелость разобраться в структуре побед и не-побед 2025 года на примере трех самых объемных номинаций: офисов, жилья, образования. Обнаружился ряд мелких нестыковок вроде не названных авторов – и один крупный парадокс в базисе эмотеха. Разбираемся с базисом и надстройкой, формулируем основной вопрос, строим гипотезы.
Казус Нового
Для крупного жилого района DNS City был разработан мастер-план, но с началом реализации его произвольно переформатировали, заменили на внешне похожий, однако другой. Так бывает, но всякий раз обидно. С разрешения автора перепубликовываем пост Марии Элькиной.
«Рынок неистово хочет общаться»
Арх Москва уже много лет – не только выставка, но и форум, а в этом году количество разговоров рекордное – 200. Человек, который уже пять лет успешно управляет потоком суждений и амбиций – программный директор деловой программы выставки Оксана Надыкто – проанализировала свой опыт для наших читателей. Строго рекомендовано всем, кто хочет быть «спикером Арх Москвы». А таких все больше... Так что и конкуренция растет.
Опровержение и сравнение: конкурс красноярского театра
Начали писать опровержение – ошиблись, при рассказе о проекте Wowhaus, который занял 1 место, с оценкой объема сохраняемых конструкций, из-за недостатка презентационных материалов – а к опровержению добавилось сравнение с другими призерами, и другие проекты большинства финалистов. Так что получился обзор всего конкурса. Тут, помимо разбора сохраняемых разными авторами частей, можно рассмотреть проекты бюро ASADOV, ПИ «Арена» и «Четвертого измерения». Два последних старое здание не сохраняют.
ЛДМ: быть или не быть?
В преддверии петербургского Совета по сохранению наследия в редакцию Архи.ру пришла статья-апология, написанная в защиту Ленинградского дворца молодежи, которому вместо включения в Перечень выявленных памятников грозит снос. Благодарим автора Алину Заляеву и публикуем материал полностью.
Пользы не сулит, но выглядит безвредно
Мы попросили Марию Элькину, одного из авторов обнародованного в августе 2020 года письма с критикой законопроекта об архитектурной деятельности, прокомментировать новую критику текста закона, вынесенного на обсуждение 19 января. Вывод – законопроект безвреден, но архитектуру надо выводить из 44 и 223 ФЗ.
Буян и суд
Новость об отмене парка Тучков буян уже неделю занимает умы петербуржцев. В отсутствие каких-либо серьезных подробностей, мы поговорили о ситуации с архитекторами парка и судебного квартала: Никитой Явейном и Евгением Герасимовым.
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: Европа и отказ от формы
Рассматривая тематические павильоны и павильоны европейских стран, Григорий Ревзин приходит к выводу, что «передовые страны показывают, что архитектура это вчерашний день», главная тенденция состоит в отсутствии формы: «произведение это процесс, лучшая вещь – тусовка вокруг ничего».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: «страны с проблематичной...
Продолжаем публиковать тексты Григория Ревзина об ЭКСПО 2020. В следующий сюжет попали очень разные павильоны от Белоруссии до Израиля, и даже Сингапур с Бразилией тоже здесь. Особняком стоит Польша: ее автор считает «играющей в первой лиге».
Григорий Ревзин об ЭКСПО 2020: арабские страны
Серия постов Григория Ревзина об ЭКСПО 2020 на fb превратилась в пространный, остроумный и увлекательный рассказ об архитектуре многих павильонов. С разрешения автора публикуем эти тексты, в первом обзоре – выставка как ярмарка для чиновников и павильоны стран арабского мира.
Помпиду наизнанку
Ренцо Пьяно и ГЭС-2 уже сравнивали с Аристотелем Фиораванти и Успенским собором. И правда, она тоже поражает высотой и светлостию, но в конечном счете оказывается самой богатой коллекцией узнаваемых мотивов стартового шедевра Ренцо Пьяно и Ричарда Роджерса, Центра Жоржа Помпиду в Париже. Мотивы вплавлены в сетку шуховских конструкций, покрашенных в белый цвет, и выстраивают диалог между 1910, 1971 и 2021 годом, построенный на не лишенных плакатности отсылок к главному шедевру. Базиликальное пространство бывшей электростанции десакрализуется практически как сам музей согласно концепции Терезы Мавики.
Спасение Саут-стрит глазами Дениз Скотт Браун
Любое радикальное вмешательство в городскую ткань всегда вызывает споры. Джереми Эрик Тененбаум – директор по маркетингу компании VSBA Architects & Planners, писатель, художник, преподаватель, а также куратор выставки Дениз Скотт Браун «Wayward Eye» на Венецианской биеннале – об истории масштабного проекта реконструкции Филадельфии, социальной ответственности архитектора, балансе интересов и праве жителей на свое место в городе.
Победа прагматиков? Хроники уничтожения НИИТИАГа
НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства сопротивляется реорганизации уже почти полгода. Сейчас, в августе, институт, похоже, почти погиб. В недавнем письме президенту РФ ученые просят перенести Институт из безразличного к фундаментальной науке Минстроя в ведение Минобрнауки, а дирекция говорит о решимости защищать коллектив до конца. Причем в «обстановке, приближенной к боевой» в институте продолжает идти научная работа: проводят конференции, готовят сборники, пишут статьи и монографии.
Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре
«Есть ли места на Олимпе? Сексизм и «звездность» в архитектуре» Дениз Скотт Браун – это результат личного исследования вопросов авторства, иерархической и гендерной структуры профессии архитектора. Написанная в 1975 году, статья увидела свет лишь в 1989, когда был издан сборник "Architecture: a place for women". С разрешения автора мы публикуем статью, впервые переведенную на русский язык.
ВХУТЕМАС versus БАУХАУС
Дмитрий Хмельницкий о причудах историографии советской архитектуры, о роли ВХУТЕМАСа и БАУХАУСа в формировании советского послевоенного модернизма.
Еще одна история
Рассказ Феликса Новикова о проектировании и строительстве ДК Тракторостроителей в Чебоксарах, не вполне завершенном в девяностые годы. Теперь, когда рядом, в парке построено новое здание кадетского училища, автор предлагает вернуться в идее размещения монументальной композиции на фасадах ДК.
Арки, ворота, окна, проемы, пустоты, дырки
В архитектуре АБ «Остоженка», особенно в крупных комплексах, значительную роль играют арки, организующие пространство и массу: часто большие, многоэтажные. В публикуемой статье Александр Скокан размышляет о роли и смысле масштабных цезур, проемов и арок.
Вавилонская башня культуры?
Реконструкция ГЭС-2 для Фонда V-A-C по замыслу Ренцо Пьяно в центре Москвы – яркий пример глобальной архитектуры, льстящей заказчику, но избежать воздействия сложного контекста этот проект все же не может.
Технологии и материалы
Кирпич с душой
Российская керамика «Донские зори» обновила коллекции облицовочного кирпича, объединяющие традиционные технологии с современными производственными возможностями. Их особенность – в неоднородной фактуре с нюансами оттенков, характерными для ручной формовки.
Баварская кладка в Ижевске
ЖК «ARTNOVA» стал в Ижевске пилотным проектом комплексного развития территории и получил признание профессионального сообщества. Одним из ключевых факторов успеха является грамотное решение фасадных систем с использованием облицовочного кирпича.
Формула света
Как превратить мансардное пространство из технического чердака в полноценное помещение премиум-класса? Ключевой фактор – грамотное проектирование световой среды. Разбираемся, как оконные решения влияют на здоровье жильцов и какие технологии помогают создавать по-настоящему комфортные пространства под крышей.
Будущее за химически упрочненным стеклом
В архитектуре премиум-класса безупречный внешний вид остекления – ключевое требование. Однако традиционно используемое термоупрочненное стекло часто создает оптические искажения. Российская Стекольная Компания (РСК) представляет инновационное для российского рынка решение этой проблемы – переработку стекла методом химического упрочнения.
Архитектура игры
Проекты научных детских площадок от компании «Новые горизонты» – основаны на синтезе игры, образования и городской среды. Они создают принципиально новый уровень игрового опыта, провоцирующий исследовательский интерес, и одновременно работают как градостроительная доминанта, формирующая уникальный образ места и новую точку притяжения.
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Сейчас на главной
Speed-dating с героями 90-х и другие причины пойти на Архитектон-2025
На этой неделе в петербургском Манеже открывается Архитектон – 10-дневный фестиваль с выставкой, премией и деловой программой, которая обещает северной столице встряску: придет ОАМ, будут новые форматы, обсудят намыв, конкурсы, философское и социальное измерение архитектуры. Советуем запастись абонементом и начать составлять график. В этом материале – хайлайты, на которые мы обратили внимание.
Кто в Сити, кто в горы?
Второй по счету конкурс архитектурных идей телеграм-канала Небоскребы привлек профессиональное жюри и присудил, в главной номинации, денежный приз. Как водится, за горизонтальный небоскреб – все остальные, в основном, предложили вертикальные башни... Показываем победившие и не победившие идеи, размышляем о влиянии башни участка номер один. Где? Смотрите ближе к концу материала.
На династической тропе
Дома и таунхаусы комплекса «Царская тропа» строятся в поселке Гаспра – с запада и востока от дворцов бывшей великокняжеской резиденции «Ай-Тодор». Так что одной из главных задач разработавших проект архитекторов бюро KPLN было соответствовать значимому соседству. Как это отразилось на объемном построении, как на фасадах и каким образом авторы используют рельеф – читайте в нашей статье.
Крылья Маяковского
Проект реконструкции главного входа в парк Маяковского в Екатеринбурге, который подготовил Алексей Гуров совместно с Уральским центром реставрации и проектирования, возвращает арке исторический облик и градостроительное значение. Помимо реставрационных работ предусмотрена особая подсветка, цветник, приспособление боковых павильонов, а также восстановление утраченных чугунных торшеров и афишных стен.
Новый путь
Главная особенность проекта Яр Парка, спроектированного Сергеем Скуратовым в Казани – он объединен вдоль «хребта» многофункционального молла с эффектным многосветным пространством. А вся территория на уровне города: со стороны как жилых районов, так и набережной Казанки – открыта для горожан. Комплекс призван стать не «очередным забором», а, как говорят градостроители, «полицентром» – местом притяжения для всей Казани и особенно ее северной, состоящей из микрорайонов, части, ранее не знавшей столь активного общественного пространства. Новый градостроительный подход к высокоплотному многофункциональному комплексу в центре города. В некотором роде – антиквартал. Такого и в Москве, с позволения сказать, пока что не было. Ура Казани.
Перекресток культур
Бюро MAST, вдохновляясь атмосферой Тбилиси, превратило интерьер грузинского ресторана NENE в диалог культур, которым, на самом деле, и является этот прекрасный город.
Пресса: Движимые недвижимостью: Архитектурные и жилищные...
Что можно сказать об архитекторе по его дому, как традиции трансформируются под влиянием разгерметизации сообществ, где прорастают спустя полвека бумажные замки концептуалистов. Поступления на тематические полки ко Дню архитектора.
Песнь совриска и пламени
В минувшие выходные в Выксе торжественно открыли пересобранную на новом месте водонапорную башню 1930-х шуховской решетчатой конструкции, две выставки и «детский технопарк». Развиваясь с 2011 в формате фестиваля современного искусства, город в последние годы заметным образом берет «новую планку»: не забывая о совриске, строит детский образовательный центр и университет, планирует вдвое большие вложения в инфраструктуру. Попробовали суммировать все разноплановые наблюдения, от выставок до завода, в формате репортажа. Что прекрасно и чего не хватает?
Под небом голубым
По проекту «Студии 44» в национальном парке «Кенозерский» будет построен депозитарий, предназначенный для хранения и экспонирования «небес» – характерного для деревянного храмового зодчества Русского Севера потолочного перекрытия, расписанного на библейские сюжеты. Для каждого «неба» архитекторы создали объем, по габаритам и масштабам приближенный к их родному храму. Получились «соты», чей модуль основан прямо на исходных памятниках и позволяет смотреть на иконы в исторически мотивированном ракурсе, снизу вверх. А вот как это устроено – читайте в нашем тексте.
Крыша из чешуек
Здание плавательного бассейна по проекту бюро LYCS Architecture в Цзяншане на востоке Китая свернулось как серебристая змея между рекой и лесистым холмом.
Русский Север и Арктика: четыре проекта
В Архангельской, Вологодской, Мурманской областях и Республике Карелия утверждена Туристическая межрегиональная схема территориального планирования. Ее цель – превратить сложный для путешествий регион в связанное и доступное направление. Ключевой инструмент – создание четырех межрегиональных «коридоров», которые укрепят горизонтальные связи между точками притяжения. В рамках стратегии разработаны пилотные проекты, которые и показываем.
Жила, жива и будет жить
Как сейчас принято, выставка куратора Сергея Хачатурова «Готический ампир» совмещает открытия исследователя в области истории искусства с крупной современной гризайлью Егора Кошелева, уверенно внедряющей в сознание зрителя эмоционально заряженный миф. Была готика в ампире, есть и сейчас; все связано. Вашему вниманию – рецензия, написанная арт-критиком и магистранткой МГУ Юлией Тихомировой.
Равнение на Дунай
Zaha Hadid Architects совместно с мастерской Bureau Cube Partners выиграли конкурс на проект башни для сербского банка Alta в Белграде.
Рай с видом на Кремль
Остров Балчуг постепенно утрачивает последние черты промышленного кластера, которым он был на протяжении полутора веков. На месте дореволюционных заводов и советских вычислительных центров сегодня вырастают современные жилые комплексы, предлагающие формат загородной жизни, тишину и приватность буквально у стен Кремля. Один из них – ЖК «Садовническая 69», новый ориентир в панораме Водоотводного канала.
Живопись и графика
Недавно построенный в Москве музей «Коллекция» интересен не только своей концепцией, архитектурой от бюро СПИЧ и впечатляющей программой выставок, но и интерьером офиса, созданного бюро .dpt, вдохновлявшегося произведениями искусства.
Осмысление фьорда
Дипломная работа Арины Андросовой, бакалавра кафедры «Дизайн архитектурной среды» МАРХИ, создавалась под влиянием проекта «Национальные туристические дороги», благодаря которому в Норвегии появились знаковые объкты от ведущих архитекторов мира. Диплом отмечен руководителем за анализ скандинавской архитектуры и эстетическую привлекательность комплекса, который включает гостевые дома, пеший маршрут, спа и музей.
Архитектура дипломатии
В историческом центре Риги, на месте бывшего советского вычислительного центра, открылось новое здание посольство Эстонии. Проект бюро Архип (United Riga Architects) бережно сохраняет память о модернистском прошлом, сочетая ее с современными архитектурными решениями и технологиями.
Сила линий
Здание в самом начале Нового Арбата – результат долгих размышлений о вариантах замены Дома Связи. Оно стало заметным акцентом как в перспективе бывшего проспекта Калинина, так и в панораме Арбатской площади. Хотя авторский замысел реализован увы, не целиком. В 2020 году архсовет поддержал проект здания с экзоскелетом: внешней несущей конструкции сродни ферме. Она превратилась в декоративную – но сила суперграфики все же «держит» здание, придает ему качество акцента иконического плана. Как сложился замысел, какие неочевидные аллюзии, вероятно, лежат в основе формы сетки и почему не реализован экзоскелет – читайте в нашей статье.
Зеленая гостиная
Дом в Переделкино, построенный по проекту мастерской АРХИВУД, представляет собой вариацию на тему современной дачи. Лаконичное по архитектуре здание вписано в пространство между соснами, соответствует классу энергоэффективности «А» и предназначено как для уединения, так и совместного досуга большой семьи.
Отзовись, Атлантида!
Платформа IDOARCH, специализирующаяся на конкурсах архитектурных идей, подвела итоги соревнования «Переосмыслить Эльбскую филармонию». На почетном втором месте – студентки МАРХИ. Показываем работы всех трех победителей
Катализатор дизайна
Новый магазин известного бренда ТРИО Интерьер, созданный бюро SINITSA, – это особое пространство, которое изначально должно было соответствовать высочайшему уровню стиля, ведь это дизайнерский магазин с дизайнерской мебелью для дизайнеров.
Собери конструктор
В старинном городе Сысерть Свердловской области строится жилой комплекс, в котором с удовольствием поселились бы и жители мегаполисов. Его особенность – сложно скомпонованная малоэтажность.
Жителям каменоломни
Архитекторы DRNH вписали жилой комплекс «Диорит» в заброшенный карьер на окраине чешского города Брно, сохранив и даже развив местную экосистему.
Туркомплекс на месте колонии
Бюро MAD FOX architects разработало мастер-план туристско-рекреационного комплекса в селе Выдрино на Байкале. Проект займет более 25 гектаров на южном берегу озера, в том числе территорию бывшей исправительной колонии №4.
Курорт на Каме
Архитектурное бюро Wowhaus разработало проект реконструкции санатория «Корабельная роща» – оздоровительного комплекса на берегу реки Кама.