Сергей Семенов: «Нельзя построить целостную систему исходя из интересов отдельных механизмов»

Доцент РАНХиГС – о планировании стратегии изменения городов, образовании чиновников и большой ответственности и недооцененной роли архитектора в городском развитии.

mainImg
В апреле 2018 года стартует образовательная программа «Управление территориальным развитием (УТРО)», организованная архитектурной школой МАРШ и ИГСУ РАНХиГС. Накануне старта мы поговорили с Сергеем Семеновым, кандидатом экономических наук, доцентом кафедры управления проектами и программами ИГСУ РАНХиГС о том, зачем городам нужны изменения, в каких случаях допустимы силовые решения, а также о городе и стране, как системе, и роли архитектуры в ней.

– Сергей Александрович, программа УТРО собирается учить «управляющих» территориями. Что это за профессия и зачем она нужна?

– Говоря о любой территории, будь то регион, мегаполис или небольшой город, мы всегда можем выявить различные части общей экономической системы. Если все это хорошо организовано и собрано в целостный механизм, то это и будет тем фундаментом, который позволит развиваться и экономике и социальной среде, улучшая качество жизни людей. Но сборку системы нужно кому-то делать. Традиционный бизнес на это, на мой взгляд, не способен, потому что он рассматривает территорию как то, из чего можно извлечь прибыль. Но и традиционный чиновник часто видит только те детали механизма, которые он использует в рамках своего функционала. Между тем навык рассматривать систему в целом и на перспективу с учетом интересов всех сторон – необходимое условие для развития территории. Этому навыку мы и стараемся учить наших студентов.

– Откуда в риторике экспертов по городскому планированию, урбанистов появилась безусловная ценность развития территории? Когда на город наступают перемены, он начинает сопротивляться. Это, в частности, хорошо заметно по Москве – столице перемен. Почему считается, что люди хотят изменений?

– Горожане хотят перемен и боятся их одновременно. У всех есть личный и коллективный опыт того, что инициативный дурак страшнее сотни консерваторов.

– Кто сегодня является заказчиком городских перемен?

– Общую стратегию невозможно построить из суммы интересов ее элементов. Ее можно построить только сверху. Кто-то должен проявить инициативу, убедить, что перемены возможны, взять на себя ответственность и начать действовать. Все настоящие изменения сгенерированы не коллективами, а отдельными людьми.

– Оцените Москву как управленческий механизм, в частности в сфере архитектурно-градостроительной политики.

– Одна из проблем Москвы заключается в том, что решения принимались и часто до сих пор принимаются исходя из соображения выгоды для своего горизонта планирования. Может быть, это грубовато прозвучит, но развитием города управляют временщики. Ведь если просчитывать результаты решений на 5 лет, то ты предпринимаешь одни действия, если на 20-30 лет – другие. А если ты хотя бы пытаешься представить, что будет через 100 лет, то это – совершенно иной способ действий и стратегического планирования. Мне кажется, что Москва – это мегаполис, которому, с одной стороны, обязательно нужно долгосрочное прогнозирование, а также сценарии развития, которые охватывают горизонт хотя бы на 20-30 лет вперед. Сейчас решения принимаются исходя из эффективности той или иной инвестиционной площадки для относительно близкого горизонта.

– Короткие деньги – короткие решения?

– Да. Такова типичная современная логика. Возьмем актуальный для Москвы пример, когда данная логика дает сбой: если по городу движутся толпы машин и создают пробки, а попытки расширить улицы и иные действия не приводят к уменьшению этих пробок, то значит, что город в принципе неправильно организован для жителей, вынужденных куда-то ежедневно двигаться потоками личного транспорта. Значит, что-то здесь принципиально ошибочно.

Часто в этом контексте приводят в пример Париж, в котором силовым решением (так называемая «Османизация» Парижа в конце XIX века) были приняты меры, и многие улицы, что называется, «прорезали по живому», снеся дома, переделав все вокруг, превратив тем самым город в более удобную и дружелюбную для горожан жилую среду с возможностью дальнейшего развития. Для изменений в некоторых случаях действительно нужны силовые решения, которые многим могут не понравиться. Но они будут работать на перспективу. А попытки выиграть от продажи, допустим, нескольких территорий или земельных участков, чтобы сегодня пополнить городской бюджет, уже завтра могут обернуться тем, что город будет вынужден дотировать или переделывать эту территорию, потому что она не эффективна.

– В Москве в рамках программы реновации стало принято спрашивать (или имитировать опрос) мнение жителей, проводить слушания, организовывать голосования. Что вы думаете по этому поводу?

– В теории систем есть один принцип, который звучит так: без целеориентирующего воздействия любая система стремится к максимизации своей энтропии, то есть к смерти. Упростив эту формулу получим следующее: если силой или общей идеей не толкать людей в какую-нибудь одну сторону, то они будут тащить в разные стороны. На самом деле, чтобы процесс двигался, интересы людей, безусловно, нужно знать. Стратегия развития города должна соответствовать интересам людей. Но нельзя из коллективного обсуждения, из суммы мнений людей получить стратегию. Как именно спроектировать здание или квартал с учетом того, что ты знаешь интересы людей – это не вопрос советов с людьми, это – вопрос профессиональной деятельности обученных экспертов. Поэтому я считаю, что как архитектор нарисовал – так и правильно. Либо вы просто не того архитектора поставили на позицию, которую он занимает.

– Программу УТРО организуют школа МАРШ, ориентированная на архитектурное сообщество, и ИГСУ РАНХиГС, готовящий государственных служащих. Как за пределами учебных аудиторий в реальной среде взаимодействуют архитекторы и чиновники?

– Я считаю, что деятельность государственных и муниципальных служащих должна быть подчинена интересам развития территории. Госслужащий, на мой взгляд, не должен, вопреки распространенному мнению, управлять, например, тем же городом. Он должен организовывать условия для его развития, объединяя все интересы: жителей, бизнеса, власти.

– То есть чиновник – это все-таки слуга народа?

– Скажем так: речь идет о не столько управленческой, сколько обслуживающей функции.

– Какая роль в вашем варианте городской системы отводится архитектору?

– Что касается роли архитектора и архитектуры в целом, то вопрос о приоритете этой функции в городе стоит особенно остро. Я бы просто не поселился в доме, если кто-то пытался его строить, только управляя строительством, но не имея при этом навыков проектирования и конструирования. Конструктор, с точки зрения технологий, и архитектор, с точки зрения строительства и градостроительства, – это первые лица. Огромные предприятия выполняют то, что придумали конструкторы. Огромные города строятся и развиваются так, как придумали архитекторы.

В эффективной системе обязательно должен быть тот, кто придумывает. В масштабе города архитектор должен быть одним из главных действующих лиц. Его деятельности должна быть дана большая свобода и большее доверие. В современном городском устройстве ответственность архитекторов чрезвычайно высока, но при этом их деятельность крайне недооценена обществом. Не архитектор должен обслуживать интересы бизнес-сообщества или государства. Все наоборот: бизнес-сообщество должно быть вовлечено государственно-муниципальным управлением в реализацию идей тех, кто способен конструировать, проектировать, создавать. Не может быть у корабля десять капитанов. Не может быть стратегия развития арифметической суммой интересов десяти или даже сотни интересов неких управленцев или отдельных функционеров. Кто-то должен брать на себя ответственность, а общество должно доверять тем, кто способен эту ответственность взять на себя и иметь смелость придумать что-то новое.

– Как возникают ошибки при управлении территориями и как их минимизировать?

– Ошибки вырастают, с одной стороны, из той логики и тех регламентов, в которых функционируют государственные, муниципальные служащие разного уровня, а, с другой стороны – из той образовательной среды, в которой они обучаются управлять. Ведь госслужащего традиционно учат чрезвычайно широкому спектру знаний: от использования нормативно-правовой базы и управления финансами до имущественно-земельных отношений, организации закупок, вопросов оценки эффективности проектов, решения социальных задач, развития инфраструктуры и т.д. Считается, что нужно обеспечить чиновнику как можно больший кругозор, чтобы, придя на работу, он там научился на практике, как применять полученные знания.

Но что же получается на самом деле при таком подходе? – Допустим, у человека при выходе из вуза есть в наличии «чемодан» с набором инструментов, которыми он никогда не пользовался, просто знает, о чем они. И вот наш герой попадает, образно говоря, на строительство здания или городского квартала. Его начинают срочно учить на месте, «затачивая» молодого специалиста под конкретные задачи проекта. Так потихоньку он набирается чужого опыта. Других вариантов у него нет – ведь своими «инструментами» он не владеет, поэтому смотрит, как делают его более опытные коллеги, и повторяет их действия, не важно, согласен он с их решениями, или не согласен, эффективны их действия или абсурдны.

– Он просто воспроизводит ту действительность, в которую пришел?

– Да. Он живет и работает в очень сильно зарегламентированной среде, поэтому вынужден перенимать опыт, возможно, далеко не самый хороший. Так вот, программы, подобные УТРО, как раз и направлены на то, чтобы специалист не был «обречен» на воспроизводство решений и правил той среды, в которую он попадет. Принцип работы над реальными кейсами по развитию территорий позволяет занять экспертную позицию и анализировать на местах, что именно требуется для строительства, например, того или иного здания, или реорганизации промышленной зоны, или создания концепции развития парка. Параллельно реальной деятельности наши студенты изучают, какие инструменты бывают вообще. При таком образовательном подходе теория не разрывается с практикой. Такой специалист в большей степени будет готов проявлять инициативу в той среде, куда придет работать, потому что он имеет представление, что вообще-то можно и по-другому строить.

– Почему это возможно только в программах дополнительного образования? Почему нельзя так учить в рамках основного образовательного процесса?

– Образовательная сфера очень консервативна. Многие преподаватели совершенно искренне и не без оснований считают, что они очень хорошо разбираются в том или ином вопросе. Проблема в том, что они всегда рассказывают студентам про прошлое, правила и практика которого скорее всего уже не будут работать, когда студенты окончат вуз. Механизм интеграции преподавателей в текущую практическую деятельность, чтобы они перенимали то, как это делается сейчас, отсутствует. В частности, потому что для обучения и освоения новой реальности просто нет времени. Сотни часов аудиторной нагрузки на преподавателя – это график «в вуз – домой – и обратно» – без экскурсий в реальный мир. Да и в официальной нормативной нагрузке преподавателя такие «экскурсии» не предусмотрены.

С другой стороны, образовательная среда всегда была такой и, наверное, всегда будет. Ее консерватизм – суть системы. Особенно это видно сейчас, когда скорость перемен такая, что подстроить под них академический образовательный процесс практически невозможно. Да я и не уверен, что это требуется.

– За рынком и его требованиями бегать бессмысленно?

– Не стоит. Чем чаще вы меняете вектор движения, дергаете, образно говоря, рулем, тем больше шансов, что вы улетите из дороги в кювет.

– Как потом устраиваются ваши студенты?

– Студенты наших программ MPA – Master of Public Administration (аналог MBA в области государственного и муниципального управления), к которым относится и программа УТРО, достаточно быстро продвигаются по карьерной лестнице после окончания образования. Одни говорят, что мы, дескать, увидели картину мира более объемно, другие – что у них получилась систематизация ранее полученных знаний. Это создает условия для более высокой активности и инициативности. А еще такая учеба формирует новый круг общения и связей.

– А плоды их управленческой деятельности так же объемны?

– Обучение, действительно, позволяет анализировать любую систему с разных сторон, учит видеть и просчитывать варианты. Наши выпускники готовы создавать новое, потому что видят возможности не только для себя, но и для территорий, на которых работают. Очень важно, что они готовы объединять ресурсы. Это не характерно для типичного чиновника, у которого его «земля» – отдельная планета, а территория рядом – отдельная.

– Как сегодня работает управление территориями в масштабе страны?

– Начну ответ с краткого исторического экскурса. Во времена СССР наша страна управлялась по функциональному принципу через министерства и ведомства. И совершенно логично, что общие ресурсные потоки направлялись в нужное русло для решения некой функциональной задачи, новой масштабной стройки, например. Что произошло после разрушения Союза? Страна попыталась управлять всеми компонентами системы не через функцию, а по территориальному принципу. Ничего из этого не получилось, поскольку у территорий не оказалось необходимых ресурсов, а у министерств и ведомств были отняты управленческие полномочия и ресурсы.

Еще один важный момент. В СССР развитие городов, территорий, производственных комплексов осуществлялось по принципу экономического районирования. При этом экономический район мог не совпадать с территориальным делением страны, но он был выделен в отдельную системную единицу, потому что обладал территориально-хозяйственным единством, своеобразием природных и экономических условий, потому что в нем находилась комбинация ресурсов, которая позволяла что-то создавать. Но дробление страны на субъекты федерации разрезало целостный механизм на дольки, объединить которые в единое целое в рамках логики территориального управления практически не реально.

Так вот, эти ошибки в настоящее время исправляются посредством 172 Федерального закона «О стратегическом планировании в РФ». По сути, этот закон восстанавливает централизованное управление всей социально-экономической системы в нашей стране. Так, как это, на мой взгляд, и должно быть. Нельзя построить целостную систему исходя из интересов отдельных механизмов. Это также бессмысленно, как если бы характеристики автомобиля зависели бы оттого, какие интересы проявит коробка передач или двигатель. Ведь даже звучит глупо, не правда ли? А пытаться строить сумму интересов страны из суммы интересов регионов почему-то не глупо. И долгое время так позволяли себе делать. Сейчас от этого бессмысленного и недалекого принципа ушли. 172 Федеральный закон подразумевает, что страна будет планировать свое развитие, по сути дела, шестилетками, сгруппированными в циклы из нескольких таких шестилетних периодов и, что особенно важно – сверху-вниз, от общегосударственных интересов к частным.

– Получается, что в «цифровую» эпоху мы возвращаемся к плановой экономике?

– Речь не идет о восстановлении модели плановой экономики полностью, такой, какой она была в советское время. Происходит восстановление смысловой логики, потому что систему можно строить только от общих системных интересов.

– Кода у нас запланирована первая «шестилетка»?

– Закон официально появился в 2014 году, но некоторые нормативные акты, которые должны сделать закон работоспособным, еще не доделаны. К концу 2018 года все части этой сложной системы стратегического планирования страны должны быть собраны, и закон должен заработать.

– То есть после выборов президента?

– Видимо, да.

– Кстати о президенте. В конце прошлого года на заседании совета по культуре и искусству он поддержал инициативу создания некоего министерства или агентства архитектуры, градостроительства и территориального развития, которое бы «в одном окне» решало бы все задачи. Что вы думаете по этому поводу? Не будет ли это очередной ведомственный «двойник»?

– Я сомневаюсь в возможности решения архитектурных, градостроительных и территориальных задач в «одном окне» в Москве. С другой стороны, компетентный и уважаемый экспертный орган, судя хотя бы по проблемам с разрешительной деятельностью, в этой сфере нужен. Может, там занялись бы всерьез так называемой оценкой регулирующих воздействий (ОРВ) и оценкой фактических воздействий (ОФВ) соответствующей нормативно-правовой базы. А может, в такой организации смогли бы предложить новые принципы развития территорий, в том числе и ограничивающие «близорукость» принимаемых решений, например, предложив эффективный инструментарий обоснования и поддержки принятия стратегических решений. 
Сергей Семенов, доцент кафедры управления проектами и программами ИГСУ РАНХиГС

02 Февраля 2018

Похожие статьи
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Лама из тетраметилбутана
Петр Виноградов рассказал об экспериментальной серии скульптур «Тетрапэд», которая исследует принципы молекулярной архитектуры, адаптивных структур и интерактивного взаимодействия с городской средой. Конструкции реагируют на движение, собеседуют с пространством, допускают множественные сценарии использования и интерпретации. Скульптуры уже побывали на «Зодчестве» и фестивале «Дикая мята», а дальше отправятся на Forum 100+.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Технологии и материалы
Архитектура игры
Проекты научных детских площадок от компании «Новые горизонты» – основаны на синтезе игры, образования и городской среды. Они создают принципиально новый уровень игрового опыта, провоцирующий исследовательский интерес, и одновременно работают как градостроительная доминанта, формирующая уникальный образ места и новую точку притяжения.
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
Сейчас на главной
Больше арок
В Сент-Луисе после реконструкции по проекту Snøhetta открылся концертный зал городского симфонического оркестра.
Море фантазии
Студия EgoDesign разработала для сети частных детских садов KIDO в Ижевске дизайн-концепцию, которая должна способствовать творческому развитию детей за счет тематических игровых компонентов и оформления, индивидуального для каждой группы.
Бумеранг на скалах
Архитекторы Snøhetta вписали здание рыболовецкой и рыбоводческой компании Magne Arvesen & sønner в скалистый берег острова Андёрья на севере Норвегии.
Гнезда, мосты, штиль и балтийская колючка в Филинской...
Ключевым событием завершившегося на днях фестиваля «ЭкоБерег» стало объявление победителей конкурса на разработку проекта туристической инфраструктуры на побережье Балтики в Филинской бухте. Победителем стал проект эко-парка «Гнезда» компании «Пауэр Технолоджис». Показываем все награжденные проекты.
Падел на взморье
Бюро 3 BY THREE разработало для Калининградской области концепцию падел-центра с фасадами из поликарбоната, которые за счет своей полупрозрачности делают спорт частью городской жизни. Объем с пятью кортами и балконом для зрителей дополняет блок лобби с эксплуатируемой кровлей.
Эндорфиновый всплеск
По проекту дизайн-студии TONKO на набережной Волги в Самаре появилась яркая площадка для тренировок на открытом воздухе. Уличная спортивная мебель произведена по чертежам архитекторов, а для зонирования активно используется цвет. Можно заниматься йогой, боксом, паркуром, настольным теннисом или же просто отдыхать в шезлонге.
Дыхание банковского дела
Новая штаб-квартира банка Lombard Odier на берегу Женевского озера задумана авторами проекта, Herzog & de Meuron, «дышащей», открытой природному окружению.
МАРШ: Уместность II
Магистранты студии «Уместность II», которую в 2024-2025 учебном году курировали Евгения Репина и Сергей Малахов, работали над мастер-планами исторических центров трех малых городов: Бирска, Зарайска и Камышина. Индивидуальная часть включила средовые проекты реконструкции и опиралась на авторский метод под названием «спонтанный ордер».
Пещеры и каньоны
В Алматы открылся частный музей современного искусства, построенный по проекту Chapman Taylor и CT Architects. Архитектурное решение обыгрывает контраст между статикой горного массива и динамикой современного города. Центральный атриум отсылает к линиям Чарынского каньона.
Свет и камень
DA bureau разработало для обувной сети Ekonika новую концепцию оформления магазинов, первым из которых стал флагманский шоу-рум в «Афимолле». На смену респектабельности пришла актуальная женственность, воздушность и легкая ирония.
Выбирая лучшее
Очередная книга Александра Змеула о московском метро посвящена конкурсам на проекты станций со середины 1950-х до 1991 года. Издание выпущено Музеем современного искусства «Гараж».
Гламур без излишеств
Форма идеального минимального жилища волнует архитекторов не одно десятилетие, начиная от крошечного «Кабанона» Ле Корбюзье, построенного на Лазурном берегу в 1952 году, до «Жилища первой необходимости» Нормана Фостера, показанного на 18-й Венецианской биеннале, и современных модульных кабин Nokken. Каждая эпоха по-своему отвечает на вопрос, как мало пространства человеку действительно нужно для жизни. «Хижина», спроектированная бюро Arhbro, продолжает эту традицию.
Современная изба
Современная изба – это оксюморон, потому что сама суть избы заключена в ее архаичности, простоте и резистентности к изменениям. Она была утилитарным жилищем, построенным по веками выверенным канонам, где каждая деталь имела функцию и символику. Попытка придать ей современность часто приводит к стилизации под народный стиль с декоративными излишествами. Создание современной избы в рамках архитектурных приличий – редкость. Но иногда, как в случае с проектом AI-architects, это удается.
Концептуальные музеи
Показываем проекты бакалавров 4 курса кафедры «Дизайн архитектурной среды» МАРХИ, выполненные под руководством Оскара Мамлеева и Ивана Колманка. Все посвящены музеям, а для публикации преподаватели выбрали работы самых увлеченных авторов. Все музеи, правда, более чем не обычны.
Взращенный на молоке
Жилой дом FRESH по проекту бюро KAAN как будто приобнял консольным выносом исторический корпус бывшего молокозавода в Эйндховене.
В лесах и на горах
В удивительных по красоте природных локациях по проектам «Генпро» строятся сразу два масштабных туристических кластера: один в Заполярье, в окрестностях Салехарда, другой – на Камчатке, у подножия вулкана Вилючинская Сопка.
Следующий уровень
Руководители Центрального университета поставили во главу угла новаторство как в методике обучения по системе STEM, так и в уникальности интерьеров, разработанных командой ABD Architects.
Точки роста
Дипломные проекты выпускников кафедры советской и современной зарубежной архитектуры МАРХИ традиционно охватывают широкий спектр тем. В этом году среди них – исследование ансамблей набережных в Москве, творчество авангардиста Виктора Калмыкова, анализ послевоенного социального жилья в Лондоне и феномен цифровых плоскостей в городе.
Угол натяжения струн
Дом Музыки, спроектированный Владимиром Плоткиным и архитекторами ТПО «Резерв», напоминает арфу, а при взгляде сверху еще и басовый ключ. Но если бы все было так просто. В архитектуре зданий комплекса соседствуют два вида образности: решетчатый, прозрачный и проницаемый язык «классического» модернизма и объемно-скульптурные ленты, любимые неомодернизмом нашего времени. Как все устроено, где катарсис, а где оси построения, где проект похож на ЦКЗ Зарядье, а где не очень – читайте в нашем тексте.
Огонь в скале
В конкурс на проект здания Национального музея архитектуры и дизайна в Хельсинки было подано 624 заявки. Принять участие удалось и российскому бюро Rhizome: команда предложила «оболочку» в виде скального массива, общественное пространство на кровле и конструктивную схему, которая сочетает железобетон и клееную древесину.
Лечебный трилистник
Модульная стальная конструкция больницы в Ханчжоу по проекту Архитектурного института Чжэцзянского университета (UAD) позволила сократить время и бюджет строительства. «Футуристический» замысел авторов при этом не пострадал.
Деревянный пролет
Компания «Норвекс НЛК» и проектная группа «Поле дизайн» построили пешеходный мост через судоходный канал в коттеджном поселке Ленинградской области. Мост выполнен из гнутой древесины и не имеет опор в воде, благодаря чему органично вписывается в ландшафт береговой линии.
АрхиWOOD-16: со вкусом к жизни
В этом году премия получила рекордное количество заявок: одних только загородных домов в длинном списке было 44. Однако вновь обошлось без яркого гран-при, было учреждено лишь два специальных приза в небольших номинациях. Отмеченные наградами проекты – все до одного, от усадьбы до вышки сотовой связи – говорят о желании отдыха, эскапизма и радости: уехать от большого города, смотреть на воду и деревья, сделать что-то руками и никуда не торопиться.
True-ля-ля в квадрате
Сетевые рестораны обычно – не самая креативная типология. Но ESENINS design studio опровергает эту точку зрения интерьером уже четвертого кафе сети True Cost, в котором архитекторы вновь находят оригинальное прочтение ее дизайн-кода.
По волнам памяти
Говорят, в советское время выпускники архитектурных вузов могли спроектировать завод или целый микрорайон, но почти ничего не знали о планировке частного дома. Сегодня все иначе: не потому, что студенты стали лучше разбираться в индивидуальном жилье, а потому что промышленные объекты их мало интересуют. Их основная миссия – работа с наследием: переосмысление руин, реновация заброшенных фабрик, фестивали в опустевших деревнях, проекты, связанные с памятью места. В этой подборке – самые интересные дипломы выпускников Школы дизайна НИУ ВШЭ.
Свет в пустоте
Культурный центр «Чжанбэйский мираж», расположенный среди полей северо-востока Китая, превращен бюро Puri Lighting Design в гигантскую световую инсталляцию.
Как старинный Тобольск становится порталом в будущее
За последнее десятилетие архитектурное бюро Wowhaus подготовило концепции развития для ряда российских городов – Выксы, Тулы, Нижнекамска. На этом фоне мастер-план Тобольска выделяется своим масштабом – охваченная преобразованиями территория превышает 220 км² – и сложностью.
Шепот песка
Бюро HAAST спроектировало многофункциональный спа-комплекс в Алматы, чтобы воплотить мечту заказчицы о пространстве, оказывающем терапевтический и расслабляющий эффект благодаря дизайну интерьера.