Павел Андреев: «Не хочу заниматься проектами, которые разрушают социальную среду»

Мастерской «Гран» Павла Андреева в 2016 году исполнилось 10 лет, а работе архитектора в Моспроекте-2 – 20. Говорим о бюро «Гран», о Большом театре и Детском мире, и о том, почему архитектор предпочитает работать в центре города, а не на окраинах.

mainImg
Archi.ru:
– Как и когда была создана мастерская «Гран»?

Павел Андреев:
– В разных ипостасях моя собственная мастерская существовала с 1990 года. Сразу после возвращения из Испании я начал заниматься частной практикой. Потом было совместное бюро с Алексеем Воронцовым и Никитой Бирюковым (бюро АБВ было создано как совместное и названо по первым буквам трёх фамилий: Андреев, Бирюков, Воронцов – прим. Архи.ру). Затем Леонид Васильевич Вавакин и Михаил Михайлович Посохин пригласили меня в Моспроект-2, где я почти сразу вёл достаточно крупные проекты, начиная с филиала Большого театра (Новая сцена ГАБТа расположена на Театральной площади, за ТЮЗом – прим. ред.). Я пришёл в 1996 году, в тот момент, когда я уже подписывал договор на реконструкцию малого корпуса ГУМа. Вавакин сказал: если хочешь делать ГУМ, иди в Моспроект.
Павел Андреев
zooming
Реконструкция филиала Большого театра © мастерская Павла Андреева, 1996-2002

Но сам Моспроект-2 – это огромная проектная машина, в которой одна мастерская могла состоять из ста человек и за год подписывать до 11 закрывающих актов на законченные объекты; не каждый советский институт такое делал. У этой махины были свои преимущества. Например, можно было очень быстро собрать высококлассную команду под любой проект, будучи уверенным в квалификации специалистов. Причём институт работал не только на городской или государственный заказ. До 75 % нашего портфеля составляли коммерческие проекты. Чтобы получать такие заказы, необходимо было участвовать в конкурсах, готовить предложения. Для разработки таких блиц-концепций, проведения исследований нужна была совсем другая команда, более мобильная, с другими приоритетами, которая могла бы быстро реагировать на поступающий от заказчика запрос, готовить предложения, подводить к заключению договора и потом уже, при необходимости, передавать проект для более детальной разработки в Моспроект-2, где ресурс, человеческий и финансовый, был совершенно уникален и позволял справиться с абсолютно любой задачей. Так около десяти лет назад была создана моя мастерская «Гран» – как лаборатория, совмещающая идейное, концептуальное проектирование и исследовательскую деятельность.

– Что было дальше?

Мы развивались постепенно со всей структурой Москомархитектуры, делая довольно крупные работы. Вместе с моим одногруппником Сергеем Бусиным сделали два крупных объекта: реконструкцию здания Лукойла на Тургеневской площади и превратили здание на Пушкинской площади после пожара «Московских новостей» в гостиницу, которая сейчас называется СтандАрт. В «Гран» мы сделали концепцию интерьеров «Детского мира» и начали работать по ревизии некоторых положений проекта Политехнического музея, который сейчас перешел в Моспроект-2, где делается рабочая документация. У нас огромное количество работ было всегда связано с реконструкцией и, в основном, в центре города, и с реставрацией. Мы работали в несколькими федеральными памятниками, Манежем и ГУМом. Это разделено административно, но мне очень сложно разделить себя пополам. Десятилетие «Грана» во многом обеспечило двадцатилетие моей работы в Моспроекте-2. Потому что одно – это линейный цех по выпуску и конвейер, другое – лаборатория, в которой делается концепт.
Реконструкция здания Большого ГУМа © мастерская Павла Андреева, 2000-2002

Но в какой-то момент ситуация на проектном рынке начала диктовать другие требования и «Гран» превратилась в достаточно самостоятельное образование, которое начало выполнять от начала до конца весь комплекс проектных работ. Я пришёл к ещё одной перестройке, раньше мы работали с очень заметными, знаковыми проектами, а теперь проектируем отдельные дома. Но не могу сказать, что я не доволен. Мы выполняем достаточно важные работы, работаем в центре города.

– Каких принципов вы придерживаетесь, работая в центре города? Вероятно, за эти десять лет ваш подход претерпел какие-то изменения?

– Я всегда придерживаюсь формулы, которую узнал двадцать пять лет назад. В чём состоит цель работы архитектора? В том, чтобы профессионально грамотно выполнить условия, поставленные как заказчиком, так и средой, в которой ты работаешь. В этом плане ничего не изменилось.

– А что изменилось?

– В частности сузилась профессиональная специализация. Если раньше мы тратили большое количество энергии на то, чтобы сформулировать задачу, довести её до определения параметров ГПЗУ, на основе которых разрабатывался проект, то на сегодняшний день часть этой работы происходит на уровне городской администрации, задающей нам чёткие ограничения, внутри которых мы обязаны проявлять свою профессиональную грамотность. Мы стремились к этому, но оказались не до конца готовы принять спущенные сверху лимиты. Изменилось отношение заказчиков и всех игроков рынка.

С другой стороны, архитектор начинает принимать участие в выработке решений на ранних стадиях развития проекта, чтобы помочь заказчику уточнить бизнес-концепцию, корректнее сформулировать задание, определить уникальные качества будущего проекта для повышения его имиджа и рентабельности. К примеру для одного из наших проектов гостиниц мы делаем специальный альбом, в котором представлен её «дизайн-код»: стилевой формат, который может быть каким-то образом проявлен и на фасаде, и в дизайне интерьеров, и в униформе персонала. Помните, спектакль «Десять дней, которые потрясли мир» на Таганке? На входе в театр стоял парень с винтовкой и накалывал билеты на штык. Это сразу же задавало определенное настроение и восприятие всего действа. И люди уже начинали в это верить, встраиваться в эту концепцию.

– Теперь и эти функции входят в обязанности архитектора?

– Видимо, да. И мне кажется, это правильно. Лучшие архитектурные объекты создавались внутри каких-то канонов, имеющих ясную логику. Эту логику, систему ограничений нужно самому себе определять. Раньше она заключалась в рамках физических параметров. Сегодня мы её создаем в рамках эмоциональных, психологических, литературных или формальных характеристик, которые заставляли бы поверить в правильность выбранной идеи и следовать за ней. Это необходимое условие для организации любой системы.
zooming
Реконструкция здания Московского Манежа © Мастерская Павла Андреева, 2004-2005
Административно-жилое здание на Малой Трубецкой улице
© Архитектурная мастерская «ГРАН»
Жилой комплекс на Симоновской набережной. Проект, 2016
© Архитектурная мастерская «ГРАН»
Жилая застройка на территории Бадаевского завода. Конкурсный проект, 2016
© Архитектурная мастерская «ГРАН»

– Как Вы для себя формулируете идею, которой руководствуетесь в профессиональной деятельности?

– Для меня, наверное, смыслом является какая-то естественная организация пространства и поиск индивидуального ответа на требования конкретного места. Когда мне удается понять это и найти правильное решение, я счастлив. Больше всего я рад, когда в проекте больше проявляется его собственное внутреннее я, чем моё «я» архитектора.

Когда мы делали «Детский мир», мы использовали для решения сложнейшей проблемы решение, подсказанное самим зданием. В атриуме, который мы открыли, два этажа были нарисованы Алексеем Николаевичем Душкиным, а выше находились еще пять этажей. Как нивелировать разницу между ними? И тогда мы подумали, что это все можно сделать так, как сделал бы сам Душкин – развив тему арок. Проект был очень сложным и, как известно, горячо обсуждался общественностью, нам же удалось примирить всех этим решением. И точно так же корректно мы подошли к проектированию дома на Тверской улице и к реконструкции ГУМа, где мы делали переходные мосты и эскалаторы.
Многофункциональный комплекс в Раменках. Проект, 2013
© Архитектурная мастерская «ГРАН»

В проекте реконструкции Большого театра мы постарались использовать этот же принцип, четко разделяя новое и старое за счёт освоения подземного пространства. Истории реконструкции Большого театра больше двадцати лет. Когда я пришёл в 1996 году в Моспроект, Вавакин рассказал мне о проблеме: у театра нет вестибюля. Гардероб исторически был совсем маленьким, потому что в нём раздевался только партер; бенуар раздевался в бенуаре, ложи в ложах, а галерка вообще никуда не сдавала пальто. Поэтому требовалось найти место и для того, чтобы расширить гардероб. Непонятно было, как расширить вестибюль, не отодвигать же портик. К тому же прямо перед портиком шёл подземный коллектор – и я предложил его отодвинуть поближе к скверу. И мы предложили разместить там двухъярусный паркинг с продолжением гардероба.
Павел Андреев. Атриум «Детского мира». Макет, 2012
Фотография: Юлия Тарабарина / CC BY-SA 4.0
Подземная часть зрительской зоны Большого театра
© мастерская Павла Андреева

Пришлось вырыть 25-метровую яму и построить 100 000 м2, чтобы сформировать новую логику использования обновленного Большого театра, чтобы старый театр оставался старым театром, а всё новое ушло под землю. Разделение начинается прямо на входе. Те люди, которые идут в историческую часть театра, не видят новую. И наоборот. Многие мне говорили, что никогда не замечали на Театральной площади стеклянные павильоны, ведущие в подземный вестибюль. Нам было очень важно добиться симбиоза, при котором две столь разные части не мешали бы друг другу и, при этом сохранялся бы целостность городского ансамбля и единство Театральной площади. В Москве ведь очень мало полноценных площадей, кроме Красной…

– А Триумфальная?

– Да, вот появилась Триумфальная – и сразу стала востребованной. Остальные же площади у нас скорее перекрёстки. Пушкинская пыталась стать площадью, местом, где собирались люди тех или иных убеждений, но не стала. Сейчас там рядом интересна череда внутренних дворов между Пушкинской и Козицким переулком: там обосновалось несколько ресторанов, пешеходный путь очень востребованный, приятная среда… То, что происходит на Малой Бронной, тоже впечатляет. Хотя к сожалению, на сегодняшний день так живёт только центр Москвы.

Сейчас происходит социализация городского пространства, она стала важным критерием оценки проектов. Именно в этом, на мой взгляд, состоит средовой подход. Среда – это среда для жизни и для человека. Раньше вся наша жизнь была сосредоточена внутри нашего жилья. Сегодня люди стали гораздо более открыты всему миру, и хотят получать тот самый уровень общественной жизни, похожий на то, что происходит во всем мире. Человек может получить это личное пространство уже внутри общественного пространства. В городе, на бульваре, в Интернет-кафе, в любом месте. А это уровень жизни в большей степени общественный, чем индивидуальный. Поэтому необходимо формировать пространства для общественной жизни, жизни первых этажей, жизни площадей.

Именно по этим принципам мы делали комплекс «Легион» на Ордынке, стремясь сформировать контрастную и современную, но при этом органичную среду внутри старого города, так, чтобы масштаб нового не испортил Ордынку и Пятницкую. Мы закладывали большое количество открытых публичных пространств, проходов, маленьких площадей. К сожалению, арендаторы и владельцы перекроили эту структуру, изолировав многие пространства.
Площадь между зданиями «Легион-I» и «Росгосстрах» © Архитектурная мастерская Павла Андреева

– Значит, Вы приветствуете новые тенденции интереса к городскому благоустройству?

– Конечно, это совершенно необходимые вещи. Но на мой взгляд благоустройство города сейчас слишком подчинено пиару. Похоже на рекламные журналы с очень красивой обложкой, а внутри газетная бумага. Это, в какой-то степени, вынужденная ситуация, потому что, вероятно, если нет возможности направить огромные силы и средства на кардинальное обновление и реконструкцию, то нужно хоть в какой-то степени улучшить жизнь людей. Она понемногу улучшается, конечно: должен сказать, что я пару раз посетил обновлённые центры обслуживания населения – меня даже шокировало, как теперь легко и просто там всё работает.

Но всё же нельзя забывать, что благоустройство города – это не только плитка на дорогах, а это благоустройство социальной среды, обеспечение её безопасности. А вся та массовая застройка, которая сегодня ведётся и во многом поддерживает финансовое состояние наших архитектурных компаний – она абсолютно деструктивная с точки зрения социального сознания и вообще психики человека. Всё это формируется, к сожалению, и по заказу коммерческих застройщиков, но руками архитекторов. Массовая жилая застройка, все эти моно-образования, которые столь удачно поддерживают финансовое положение наших архитектурных бюро – абсолютно деструктивна с точки зрения социального сознания и вообще психики человека. Зачем строятся эти дома? Только для получения коммерческой выгоды. Это ложный урбанизм. От этого плохо всем: людям, живущим за 1,5–2 часа езды до города, людям, живущим в этом городе, для страны, где в одном городе живет десятая часть всего населения.

Я не умею и не хочу заниматься проектами, которые разрушают социальную среду. Когда-то финская хартия провозгласила, что архитектура – это искусственная среда для человека. Так вот, я не хочу принимать участие в строительстве такой жизни, которую люди проводят внутри квартир и за заборами, а выходя наружу, вляпываются в лужу.

– И у вас есть такая возможность?

– У нас нет амбиций по увеличению объема. Должен сказать, что некоторое время назад мы выиграли конкурс на массовую жилую застройку объёмом 600 000 м2, поделились с Моспроектом-1 и в детальную разработку взяли только часть – 150 000 м2. Но и это – 40 домов в трёх вариантах фасадов. Тогда я понял, что это абсолютно не моя тема.
Подземная часть зрительской зоны Большого театра
© мастерская Павла Андреева

Кроме того, мне сложно строить в чистом поле, в среде, которая не дает каких-то сигналов. Мы сейчас делали какие-то объекты в новой застройке – это достаточно сложно, потому что объект должен быть внутри себя, нужно искать какие-то внутренние элементы, которые не находятся в органической связи с окружением. Я вообще ценю ту архитектуру, которую хочется нарисовать. И когда после возвращения хочется что-то нарисовать. А вот я был в Дубаи, Эмиратах – это экономическое чудо поражает, но как-то за душу не берет, не то что рисовать – даже фотографировать не хотелось. Как-то мы там вылезли из такси на развязке и нам надо было перейти на другую сторону в торговый центр: это был явный риск для жизни, просто ужас.

– Москва лучше?

– Не могу сказать, что Москва для меня – символ удобства. Безусловно, историческая Москва – достаточно своеобразный и достаточно гуманный город, хотя его феодальная структура, которая досталась нам, ведь город почти не был переделан в эпоху капитализма, создает множество сложностей не только в отношении транспорта. Огромные кварталы, гигантские наделы с огородами внутри, которые нам достались, гораздо менее удобны, чем мелконарезанный город – об этом градостроительная теория многие века уже говорит. Мелкие кварталы дают ту самую необходимую капиллярную систему, которая городу позволяет жить на всех уровнях. Мы же сегодня имеем магистральный город, и потребуется немало сил, чтобы организовать в нём второй уровень жизни. 

27 Января 2017

Похожие статьи
Валерий Каняшин: «Нам дали свободу»
Жилой комплекс Headliner, строительство основной части которого не так давно завершилось напротив Сити – это такой сосед ММДЦ, который не «подыгрывает» ему. Он, наоборот, решен на контрасте: как город из разноформатных строений, сложившийся естественным путем за последние 20 лет. Популярнейшая тема! Однако именно здесь – даже кажется, что только здесь – ее удалось воплотить по-настоящему убедительно. Да, преобладают высотки, но сколько стройных, хрупких в профиль, ракурсов. А главное – как все это замиксовано, скомпоновано... Беседуем с руководителем проекта Валерием Каняшиным.
Григорий Ревзин: «Что нам делать с архитектурой семидесятых»
Советский модернизм был хороший, авторский и плохой, типовой. Хороший «на периферии», плохой в центре – географическом, внимания, объема и прочего. Можно ли его сносить? «Это разрушение общественного консенсуса на ровном месте». Что же тогда делать? Сохранять, но творчески: «Привнести архитектуру туда, где ее еще нет». Относиться не как к памятникам, а как к городскому ландшафту. Читайте наше интервью с Григорием Ревзиным на актуальную тему спасения модернизма – там предложен «перпендикулярный», но интересный вариант сохранения зданий 1970-х.
Лама из тетраметилбутана
Петр Виноградов рассказал об экспериментальной серии скульптур «Тетрапэд», которая исследует принципы молекулярной архитектуры, адаптивных структур и интерактивного взаимодействия с городской средой. Конструкции реагируют на движение, собеседуют с пространством, допускают множественные сценарии использования и интерпретации. Скульптуры уже побывали на «Зодчестве» и фестивале «Дикая мята», а дальше отправятся на Forum 100+.
В преддверии Архстояния: интервью с Валерием Лизуновым,...
25 июля в Никола-Ленивце стартует очередной, юбилейный, фестиваль «Архстояние». Ему исполняется 20 лет. Тема этого года: «Мое главное». Накануне открытия поговорили с архитектором Archpoint Валерием Лизуновым, который стал автором одного из объектов фестиваля «Исправительное учреждение».
Сергей Кузнецов: «Мы не стремимся к единому стилю...
Некоторое время назад мы попросили у главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова комментарий по Архитектурной премии мэра Москвы: от схемы принятия решений до того, каким образом выбор премии отражает архитектурную политику. Публикуем полученные ответы, читайте.
Дина Боровик: хрущёвки попадают в Рай
Молодая художница из Челябинска Дина Боровик показывает в ЦСИ Винзавод выставку, где сопоставляет пятиэтажки, «паутинки» и прочие приметы немудрящей постсоветской жизни с динозаврами. И хотя кое-где ее хрущевки напоминают инсталляцию Бродского на венецианской биеннале, страшно сказать, 2006 года, лиричность подкупает.
Дюрер и бабочки
Рассматриваем одну из работ выставки «Границы видимости», которая еще открыта на Винзаводе, поближе. Объект называется актуальным для современности образом: «Сакральная геометрия», сделан из лотков для коммуникаций, которые нередко встречаются в открытом виде под потолком, с вкраплениями фрагментов гравюры Дюрера, «чтобы сбить зрителя с толку».
«Коллизии модернизма и ориентализма»
К выходу в издательской программе Музея «Гараж» книги о Ташкенте, уже 4-м справочнике-путеводителе из серии о советском модернизме, мы поговорили с его авторами, Борисом Чуховичем, Ольгой Казаковой и Ольгой Алексеенко, о проделанной ими работе, впечатлениях и размышлениях.
Александр Пузрин: как получить «Золотого Льва» венецианской...
В 2025 году главная награда XIX Венецианской архитектурной биеннале – «Золотой Лев» досталась национальному павильону Бахрейна за экспозицию Heatwave. Среди тех, кто работал над проектом, был Александр Пузрин – выпускник Московского инженерно-строительного института, докторант израильского Техниона, а ныне – профессор Швейцарской высшей технической школы Цюриха (ETH Zurich). Мы попросили его рассказать о технических аспектах Heatwave, далеко неочевидных для простых зрителей. Но разговор получился не только об инженерии.
Комментарии экспертов. Цирк
Объявлены результаты голосования: москвичи (29%) и дети (42%) проголосовали за первоначально победившее в конкурсе здание цирка в виде разноцветного шатра. Мы же собрали по разным изданиям комментарии экспертов архитектурно-строительной среды, включая авторов конкурсных проектов. Получилась внушительная подборка. Эксперты, в основном, приветствуют идею переноса в Мневники, далее – приветствуют обращение к общественному голосованию, и, наконец, кто-то отмечает уместность эксцентричной архитектуры победившего проекта для типологии цирка. Читайте мнения лучших людей отрасли.
Женская доля: что говорят архитекторы
Задали несколько вопросов женщинам-архитекторам. У нас – 27 ответов. О том, мешает ли гендер работе или, наоборот, помогает; о том, как побеждать, не сражаясь. Сила – у кого в упорстве, у кого в многозадачности, у кого в сдержанности... А в рядах идеалов бесспорно лидирует Заха Хадид. Хотя кто-то назвал и соотечественниц.
Григорий Ревзин: «Сильный жест из-под полы. Нечто победило»
Обсуждаем дискуссии вокруг конкурса на цирк и сноса СЭВ с самым известным архитектурным критиком нашего времени. В процессе проявляется парадокс: вроде бы сейчас принято ностальгировать по брежневскому времени, а знаковое здание, «ось» Варшавского договора, приговорили к сносу. Не странно ли? Еще мы выясняем, что wow-архитектура вернулась – это новый после-ковидный тренд. Однако, чтобы жест получился действительно сильным, без профессионалов все же не обойтись.
Сергей Скуратов: «Если обобщать, проект реализован...
Говорим с автором «Садовых кварталов»: вспоминаем историю и сюжеты, связанные с проектом, который развивался 18 лет и вот теперь, наконец, завершен. Самое интересное с нашей точки зрения – трансформации проекта и еще то, каким образом образовалась «необходимая пустота» городского общественного пространства, которая делает комплекс фрагментом совершенно иного типа городской ткани, не только в плоскости улиц, но и «по вертикали».
2024: что говорят архитекторы
Больше всего нам нравится рассказывать об архитектуре, то есть о_проектах, но как минимум раз в год мы даем слово архитекторам ;-) и собираем мнение многих профессионалов о том, как прошел их профессиональный год. И вот, в этом году – 53 участника, а может быть, еще и побольше... На удивление, среди замеченных лидируют книги и выставки: браво музею архитектуры, издательству Tatlin и другим площадкам и издательствам! Читаем и смотрим. Грустное событие – сносят модернизм, событие с амбивалентной оценкой – ипотечная ставка. Читаем архитекторов.
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Технологии и материалы
Архитектура игры
Проекты научных детских площадок от компании «Новые горизонты» – основаны на синтезе игры, образования и городской среды. Они создают принципиально новый уровень игрового опыта, провоцирующий исследовательский интерес, и одновременно работают как градостроительная доминанта, формирующая уникальный образ места и новую точку притяжения.
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Благоустройство курортного отеля «Славянка»: опыт...
В проекте благоустройства курортного отеля «Славянка» в Анапе бренд axyforma использовал малые архитектурные формы из трех коллекций, которые отлично подошли друг к другу, чтобы создать уютное и функциональное пространство. Лаконичные и гармоничные формы, практичное и качественное исполнение позволили элементам axyforma органично дополнить концепцию отеля.
Правильный угол зрения: угловые соединения стеклопакетов...
Угловое соединение стекол с минимальным видимым “соединительным швом” выглядит эффектно в любом пространстве. Но как любое решение, выходящее за рамки типового, требует дополнительных затрат и особого внимания к качеству реализации и материалов. Изучаем возможности и инновации от компании RGС.
«АЛЮТЕХ» в кампусе Бауманки: как стекло и алюминий...
Воплощая новый подход к организации образовательных и научных пространств в городе, кампус МГТУ им. Н.Э. Баумана определил и архитектурный вектор подобных проектов: инженерные решения явились здесь полноценной частью архитектурного языка. Рассказываем об устройстве фасадов и технологичных решениях «АЛЮТЕХ».
Сейчас на главной
Больше арок
В Сент-Луисе после реконструкции по проекту Snøhetta открылся концертный зал городского симфонического оркестра.
Море фантазии
Студия EgoDesign разработала для сети частных детских садов KIDO в Ижевске дизайн-концепцию, которая должна способствовать творческому развитию детей за счет тематических игровых компонентов и оформления, индивидуального для каждой группы.
Бумеранг на скалах
Архитекторы Snøhetta вписали здание рыболовецкой и рыбоводческой компании Magne Arvesen & sønner в скалистый берег острова Андёрья на севере Норвегии.
Гнезда, мосты, штиль и балтийская колючка в Филинской...
Ключевым событием завершившегося на днях фестиваля «ЭкоБерег» стало объявление победителей конкурса на разработку проекта туристической инфраструктуры на побережье Балтики в Филинской бухте. Победителем стал проект эко-парка «Гнезда» компании «Пауэр Технолоджис». Показываем все награжденные проекты.
Падел на взморье
Бюро 3 BY THREE разработало для Калининградской области концепцию падел-центра с фасадами из поликарбоната, которые за счет своей полупрозрачности делают спорт частью городской жизни. Объем с пятью кортами и балконом для зрителей дополняет блок лобби с эксплуатируемой кровлей.
Эндорфиновый всплеск
По проекту дизайн-студии TONKO на набережной Волги в Самаре появилась яркая площадка для тренировок на открытом воздухе. Уличная спортивная мебель произведена по чертежам архитекторов, а для зонирования активно используется цвет. Можно заниматься йогой, боксом, паркуром, настольным теннисом или же просто отдыхать в шезлонге.
Дыхание банковского дела
Новая штаб-квартира банка Lombard Odier на берегу Женевского озера задумана авторами проекта, Herzog & de Meuron, «дышащей», открытой природному окружению.
МАРШ: Уместность II
Магистранты студии «Уместность II», которую в 2024-2025 учебном году курировали Евгения Репина и Сергей Малахов, работали над мастер-планами исторических центров трех малых городов: Бирска, Зарайска и Камышина. Индивидуальная часть включила средовые проекты реконструкции и опиралась на авторский метод под названием «спонтанный ордер».
Пещеры и каньоны
В Алматы открылся частный музей современного искусства, построенный по проекту Chapman Taylor и CT Architects. Архитектурное решение обыгрывает контраст между статикой горного массива и динамикой современного города. Центральный атриум отсылает к линиям Чарынского каньона.
Свет и камень
DA bureau разработало для обувной сети Ekonika новую концепцию оформления магазинов, первым из которых стал флагманский шоу-рум в «Афимолле». На смену респектабельности пришла актуальная женственность, воздушность и легкая ирония.
Выбирая лучшее
Очередная книга Александра Змеула о московском метро посвящена конкурсам на проекты станций со середины 1950-х до 1991 года. Издание выпущено Музеем современного искусства «Гараж».
Гламур без излишеств
Форма идеального минимального жилища волнует архитекторов не одно десятилетие, начиная от крошечного «Кабанона» Ле Корбюзье, построенного на Лазурном берегу в 1952 году, до «Жилища первой необходимости» Нормана Фостера, показанного на 18-й Венецианской биеннале, и современных модульных кабин Nokken. Каждая эпоха по-своему отвечает на вопрос, как мало пространства человеку действительно нужно для жизни. «Хижина», спроектированная бюро Arhbro, продолжает эту традицию.
Современная изба
Современная изба – это оксюморон, потому что сама суть избы заключена в ее архаичности, простоте и резистентности к изменениям. Она была утилитарным жилищем, построенным по веками выверенным канонам, где каждая деталь имела функцию и символику. Попытка придать ей современность часто приводит к стилизации под народный стиль с декоративными излишествами. Создание современной избы в рамках архитектурных приличий – редкость. Но иногда, как в случае с проектом AI-architects, это удается.
Концептуальные музеи
Показываем проекты бакалавров 4 курса кафедры «Дизайн архитектурной среды» МАРХИ, выполненные под руководством Оскара Мамлеева и Ивана Колманка. Все посвящены музеям, а для публикации преподаватели выбрали работы самых увлеченных авторов. Все музеи, правда, более чем не обычны.
Взращенный на молоке
Жилой дом FRESH по проекту бюро KAAN как будто приобнял консольным выносом исторический корпус бывшего молокозавода в Эйндховене.
В лесах и на горах
В удивительных по красоте природных локациях по проектам «Генпро» строятся сразу два масштабных туристических кластера: один в Заполярье, в окрестностях Салехарда, другой – на Камчатке, у подножия вулкана Вилючинская Сопка.
Следующий уровень
Руководители Центрального университета поставили во главу угла новаторство как в методике обучения по системе STEM, так и в уникальности интерьеров, разработанных командой ABD Architects.
Точки роста
Дипломные проекты выпускников кафедры советской и современной зарубежной архитектуры МАРХИ традиционно охватывают широкий спектр тем. В этом году среди них – исследование ансамблей набережных в Москве, творчество авангардиста Виктора Калмыкова, анализ послевоенного социального жилья в Лондоне и феномен цифровых плоскостей в городе.
Угол натяжения струн
Дом Музыки, спроектированный Владимиром Плоткиным и архитекторами ТПО «Резерв», напоминает арфу, а при взгляде сверху еще и басовый ключ. Но если бы все было так просто. В архитектуре зданий комплекса соседствуют два вида образности: решетчатый, прозрачный и проницаемый язык «классического» модернизма и объемно-скульптурные ленты, любимые неомодернизмом нашего времени. Как все устроено, где катарсис, а где оси построения, где проект похож на ЦКЗ Зарядье, а где не очень – читайте в нашем тексте.
Огонь в скале
В конкурс на проект здания Национального музея архитектуры и дизайна в Хельсинки было подано 624 заявки. Принять участие удалось и российскому бюро Rhizome: команда предложила «оболочку» в виде скального массива, общественное пространство на кровле и конструктивную схему, которая сочетает железобетон и клееную древесину.
Лечебный трилистник
Модульная стальная конструкция больницы в Ханчжоу по проекту Архитектурного института Чжэцзянского университета (UAD) позволила сократить время и бюджет строительства. «Футуристический» замысел авторов при этом не пострадал.
Деревянный пролет
Компания «Норвекс НЛК» и проектная группа «Поле дизайн» построили пешеходный мост через судоходный канал в коттеджном поселке Ленинградской области. Мост выполнен из гнутой древесины и не имеет опор в воде, благодаря чему органично вписывается в ландшафт береговой линии.
АрхиWOOD-16: со вкусом к жизни
В этом году премия получила рекордное количество заявок: одних только загородных домов в длинном списке было 44. Однако вновь обошлось без яркого гран-при, было учреждено лишь два специальных приза в небольших номинациях. Отмеченные наградами проекты – все до одного, от усадьбы до вышки сотовой связи – говорят о желании отдыха, эскапизма и радости: уехать от большого города, смотреть на воду и деревья, сделать что-то руками и никуда не торопиться.
True-ля-ля в квадрате
Сетевые рестораны обычно – не самая креативная типология. Но ESENINS design studio опровергает эту точку зрения интерьером уже четвертого кафе сети True Cost, в котором архитекторы вновь находят оригинальное прочтение ее дизайн-кода.
По волнам памяти
Говорят, в советское время выпускники архитектурных вузов могли спроектировать завод или целый микрорайон, но почти ничего не знали о планировке частного дома. Сегодня все иначе: не потому, что студенты стали лучше разбираться в индивидуальном жилье, а потому что промышленные объекты их мало интересуют. Их основная миссия – работа с наследием: переосмысление руин, реновация заброшенных фабрик, фестивали в опустевших деревнях, проекты, связанные с памятью места. В этой подборке – самые интересные дипломы выпускников Школы дизайна НИУ ВШЭ.
Свет в пустоте
Культурный центр «Чжанбэйский мираж», расположенный среди полей северо-востока Китая, превращен бюро Puri Lighting Design в гигантскую световую инсталляцию.
Как старинный Тобольск становится порталом в будущее
За последнее десятилетие архитектурное бюро Wowhaus подготовило концепции развития для ряда российских городов – Выксы, Тулы, Нижнекамска. На этом фоне мастер-план Тобольска выделяется своим масштабом – охваченная преобразованиями территория превышает 220 км² – и сложностью.
Шепот песка
Бюро HAAST спроектировало многофункциональный спа-комплекс в Алматы, чтобы воплотить мечту заказчицы о пространстве, оказывающем терапевтический и расслабляющий эффект благодаря дизайну интерьера.