English version

«Ничто не возможно без сопротивления»

Интервью с основателями дублинского бюро heneghan peng о проектировании музейных зданий, в том числе об их Большом Египетском музее в Гизе, участии и победах в международных конкурсах и особенностях работы в России.

mainImg
0 Бюро было основано архитекторами Ройшн Хенеган (Róisín Heneghan) и Ши Фу Пэном (Shi-Fu Peng) в 1999 в Нью-Йорке. В 2001 они переместились в Дублин. В конце 2013 heneghan peng architects выиграли международный конкурс на проект нового здания ГЦСИ на Ходынском поле в Москве.

Архи.ру:
– Значительная часть проектов вашего бюро – это музеи (посетительский центр Тропы гигантов в Северной Ирландии, Большой Египетский музей в Гизе, расширение Национальной галереи Ирландии в Дублине, Палестинский музей на Западном берегу Иордана). Это подразумевает необходимость взаимодействия с экспонатами – внутри и/или снаружи спроектированных вами зданий. Каким должно быть отношение между архитектурой и экспонированием артефактов или природных достопримечательностей?

Ройшн Хенеган:
– Мне кажется, архитектура должна создавать условия для того, чтобы выставляемые объекты могли быть увидены и оценены. Однако никому не интересна «белая коробка», кураторы и художники ищут интересное пространство. Нам кажется, что архитектура не должны быть совершенно пресной, необязательно все красить в белый цвет. Выставочное пространство может иметь свои особенные черты, иногда это помогает лучше подготовить выставку за счет того, что художнику есть, с чем работать. Вспомните Арсенал на Венецианской биеннале. Он никогда не задумывался как музей, но он стал прекрасном выставочным пространством, обладающим собственной пространственной силой, благодаря которой там приятно находиться.

Иногда нам кажется, что площадки, у которых нет характеристик – самые трудные объекты, потому что, работая с ними, не от чего оттолкнуться. Здорово, когда на площадке есть что-то сложное – как тот торговый центр в Москве. Он не отличается красотой, но он задал контекст для работы [имеется в виду ТЦ «Авиапарк» на Ходынском поле, рядом с местом строительства ГЦСИ – прим. Архи.ру].

Посетительский центр Тропы гигантов в Северной Ирландии © Marie-Louise Halpenny



– Ты упомянула, что можно «отталкиваться от среды» (working against) и «работать со средой» (working with). Который из этих подходов вы используете, когда строите поблизости от объектов Всемирного наследия? Как найти компромисс между прошлым и современностью?

Ройшн Хенеган:
– Мы работали с несколькими объектами Всемирного наследия ЮНЕСКО, причем как с историческими (пирамиды в Гизе или Гринвич), так и с природными памятниками (Тропа гигантов в Северной Ирландии и долина Рейна в Германии). Объекты Всемирного наследия считаются выдающимися образцами культуры и исключительными местами. То есть архитектор просто обязан обращать на них внимание. Но мы должны руководствоваться этим принципом всегда: мы должны быть внимательны к среде, для которой мы проектируем. Нет причин не строить современные здания в исторических местах. Посмотрите на Гринвич, где мы только что закончили строительство здания Школы архитектуры. Там есть Квинс-хаус Иниго Джонса и постройки Кристофера Рена XVII века, памятники истории и архитектуры, но в момент своего возведения все они были современными постройками.

Посетительский центр Тропы гигантов в Северной Ирландии © Marie-Louise Halpenny



– Ставите ли вы перед собой задачу создания «иконических», знаковых зданий?

Ши-Фу Пэн:
– Мы не верим в музеи-символы, музеи-иконы. Я всегда говорил, что в мире символов нет символов. Наступает пресыщение символами, когда один перестает быть отличим от другого. Есть достаточно талантливых архитекторов, создающих яркие узнаваемые здания, здания-логотипы. Нет нужды заниматься тем же, к тому же мы не сильны в проектировании подобных зданий. Мы верим, что здание и его архитектурное качество не должны быть центром музея.

Например, наш проект Большого Египетского музея основан на вписывании конуса в композицию трех пирамид Гизы. Музей посвящен пирамидам. Если убрать пирамиды, спроектированное нами треугольное здание будет выглядеть глупо и бессмысленно. Иконичность этого проекта заключается в двухкилометровой дистанции между музеем и пирамидами.

Подобно археологам, мы раскрываем то, что уже существует. Мы помогаем людям лучше увидеть архитектурные объекты и ландшафт. Наш подход созвучен Мишелю Фуко, который не изобретал ничего нового, а лишь обнажал те условия, которые существуют в обществе в определенное время.

Другая говорящая деталь проекта Египетского музея заключается в его расположении на краю пустынного плато. Получается, что музей не более чем обрыв скалы. Заказчик очень грамотно выбрал площадку на стыке геологических структур. Сконструированная нами светопроницаемая каменная стена – это символическое выражение ландшафта, который разделяет горы и пустыню, или жизнь и смерть.

Большой Египетский музей в Гизе © heneghan peng architects
zooming
Большой Египетский музей в Гизе © heneghan peng architects



– К слову о Большом Египетском музее, почему его проектирование оказалось таким затяжным процессом? На какой стадии находится реализация этого проекта сегодня?

Ройшн Хенеган:
– Мы выиграли конкурс в 2003, а закончили проектирование музея в 2008. После этого мы долго дискутировали с египетским Министерством культуры, и строительство началось в 2012. Нынешняя ориентировочная дата завершения строительства – 2018 год. Если посмотреть на стройплощадку с помощью Google Earth, можно найти довольно свежее фото нашего проекта, увидеть бетонную крышу, уже возведенную на некоторых участках.

– Связано ли замедление строительства музея с Арабской весной и, в частности, с переменами в правительстве Египта?

Ройшн Хенеган:
– В какой-то степени наше участие в проекте практически прекратилось в 2008, поэтому я не могу сказать, какое влияние политические изменения в Египте оказали на реализацию. Определенно, последствия были, поскольку на смену предыдущей министерской команде, курировавшей работу по возведению музея, пришли новые люди, и некоторые из них не понимали идею нашего проекта.

Большой Египетский музей в Гизе © heneghan peng architects



– Как вы ведете авторский надзор над процессом строительства Большого Египетского музея – если вы в принципе производите такой надзор?

Ройшн Хенеган:
– Мы не занимаемся надзором, мы лишь отвечаем на вопросы, касающиеся изменений в проекте. Честно говоря, мы не играем той роли, которую нам бы хотелось играть. Так, были утверждены некоторые неудачные изменения в проекте, которые уже не исправить.

– Ройшн, в твоей лекции на конференции TED ты описала сложные тесты для материалов, которые использовались при строительстве Большого Египетского музея и посетительского центра Тропы гигантов. Как вы выбирали материал для Палестинского музея и нового здания Государственного центра современного искусства в Москве?

Ройшн Хенеган:
– В той речи я останавливаюсь на музее в Гизе и на центре для посетителей Тропы гигантов в Северной Ирландии, поскольку в этих двух случаях камень был использован сложным, нетипичным способом, для которого его не тестировали раньше. Именно поэтому нам было необходимо провести собственные эксперименты. В Палестинском музее мы используем известняк, традиционный для этого региона материал. Что касается нового ГЦСИ, его сложность заключается в структуре, а не в материале.

– Ожидается, что ваш музей станет первым энергоэффективным зданием в Палестине. Затрудняло ли работу над проектом отсутствие там опыта возведения «зеленых» зданий?

Ройшн Хенеган:
– Иногда в процессе строительства было сложно придерживаться уровня качества, необходимого для стандартов энергоэффективности. Возведение энергоэффективного здания отличается от простого строительства. Например, установка окон с терморазрывом не является обязательным этапом строительства, но это совершенно необходимо для достижения энергоэффективности.

Проект моста Миттельрайнбрюке через Рейн близ Санкт-Гоара © heneghan peng architects



– Вы выиграли несколько архитектурных конкурсов на строительство мостов, включая строительство мостов в лондонском Олимпийском парке и моста Миттельрайнбрюке через Рейн близ Санкт-Гоара. Как вы обычно работаете с этим типом объектов?

Ши-Фу Пэн:
– Раньше мосты всегда возводились инженерами, и при этом имело ключевое значение инженерное проектирование, а не архитектурное решение. Это неудивительно: зачастую полотно моста имеет длину в несколько сотен метров и поддерживается только двумя опорами. Архитектор не может немного переместить опору в соответствии со своим замыслом, иначе мост рухнет. Когда мы занимаемся мостами, мы начинаем сотрудничать с инженерами на очень ранней стадии проекта.

В последнее время городская среда, в которой мы живем, стала крайне важна, а мосты существуют именно в ней. Городские мосты не могут быть сугубо инженерными объектами, им также необходимо быть воплощением архитектурного замысла.

Удивительно, но работая с мостами, нам совершенно не интересен мост сам по себе, потому что городские мосты обычно довольно короткие. Настоящая загвоздка состоит в том, как «приземлить» мост, как соединить его с городским ландшафтом. Как только архитектор завершил вписывание моста в ландшафт, считай, вся работа сделана – любой может спроектировать мост. Планируя городские мосты, мы начинаем с анализа городского ландшафта: в каких условиях предстоит существовать мосту, какие транспортные и человеческие потоки идут по нему и вокруг него. Наши представления о строительстве мостов не всегда правильные. Мы проигрываем чаще, чем выигрываем, но это наш типичный образ мысли в отношении мостов как объектов городской среды.

Мосты в лондонском Олимпийском парке © Hufton + Crow
Мосты в лондонском Олимпийском парке © Hufton + Crow



– Как вы обычно выбираете конкурсы, в которых будете участвовать?

Ройшн Хенеган:
– Мы смотрим на жюри. Затем мы спрашиваем себя, интересен ли нам проект и подходит ли нам его масштаб. Кроме того, мы обязательно обращаем внимание на объем работы, который необходимо выполнить для участия в конкурсе. Если ты участвуешь в большом открытом конкурсе, то стараешься не вдаваться в излишние детали сразу же.

Для участия в конкурсе на проектирование Большого Египетского музея от нас изначально требовалось предоставить пять планшетов А3. Это был посильный объем работы. Затем было отобрано двадцать лучших проектов, и работы стало значительно больше. Конкурс на проектирование центра для посетителей Тропы гигантов также был совершенно открытым и в качестве заявки предполагал подготовку трех А1. В проекте нового ГЦСИ был этап отбора по портфолио, после которого к участию было приглашено двадцать претендентов.

– Как вы работаете в незнакомой среде?

Ройшн Хенеган:
– Мы непременно начинаем с изучения площадки для строительства, стараемся понять климат и почувствовать место. Несмотря на сказанное, мы совершили множество ошибок и порой неправильно воспринимали среду. Например, на Ближнем Востоке мы не до конца понимали, что общественное пространство должно быть защищенным от окружающей среды, а любые занятия на открытом воздухе крайне ограничены из-за невыносимой жары. А мы пытались привнести туда европейское чувство общественного уличного пространства, где оно интерпретируется как нечто ключевое и прекрасное. Работать в Европе несколько проще. Конечно, здесь тоже есть различия, но здесь существует общий язык и понимание отношений с открытым пространством.

Музейно-выставочный комплекс ГЦСИ. Heneghan Peng Architects. Материалы предоставлены пресс-службой ГЦСИ



Ши-Фу Пэн:
– Действительно, мы являемся представителями того поколения, которому необходимо понимание среды. Наш проект для ГЦСИ основан на анализе среды. Если бы аналогичные средовые характеристики существовали в каком-либо другом месте, мы бы предложили аналогичный проект.

В какой-то степени мы должны были выиграть, потому что наша победа была одержана на стратегическом уровне. Площадка расположена на Ходынском поле, где новый парк примыкает к самому большому в мире торговому центру. Все участники пришли к выводу, что этот торговый центр представляет собой урбанистическую проблему, поэтому все предложили проекты горизонтально вытянутых зданий, которые могли бы загородить торговый центр.
Музейно-выставочный комплекс ГЦСИ. Heneghan Peng Architects. Материалы предоставлены пресс-службой ГЦСИ

Мы решили действовать иначе и предложили вертикальное здание, которое должно фокусировать внимание на себе, сделав торговый центр лишь фоном. Концептуально наш проект схож с Эйфелевой башней. Если вы взглянете на Эйфелеву башню, ваше внимание будет приковано именно к ней, а не к простирающемуся за ней Парижу, потому что это вертикальная доминанта, противопоставленная линии горизонта. Можно сказать, мы решили проблему, отказавшись от решения проблемы, мы сжульничали.
Музейно-выставочный комплекс ГЦСИ. Heneghan Peng Architects. Материалы предоставлены пресс-службой ГЦСИ



Форма здания довольна русская. Нас часто спрашивают, почему в этом проекте мы используем столько консольных выносов. Мой ответ таков: мы в России, современные консоли были изобретены именно здесь, как мы можем построить здание без них? Все здание будущего музея буквально посвящено консольным выносам. Я всегда говорю, что чем сильнее ужать консольный вынос, тем сильнее здание будет напоминать американский небоскреб. Американские небоскребы в какой-то мере – совершенные экономические объекты. Консольные выносы противоположны экономической целесообразности. Этот элемент кажется нам воплощением идей русского авангарда.

– Россия – непростая страна для зарубежных архитекторов. Каковы основные положительные и отрицательные моменты в вашей работе над московским проектом?

Ройшн Хенеган:
– Нам нравится брать на себя всю работу на ранней стадии проектирования, а потом постепенно передавать воплощение наших идей партнерам, при этом сохраняя вовлеченность в проект в качестве наблюдателей. Такая схема работы была невозможна в реализации московского проекта. В нем мы играем роль проектных консультантов (design advisers). Однако это также значит, что мы будем участвовать в процессе до завершения строительства здания, что нам импонирует.

С одной стороны, мы были несколько удивлены невозможностью более плотно участвовать в проекте. С другой стороны, наши партнеры из Москомархитектуры всегда прислушивались к нашему мнению. Россия – страна с очень жесткими СНИПами. Сравнивая работу в Москве и в Лондоне, нам очевидно, что в России пространство для переговоров значительно уже.

Ши-Фу Пэн:
– Мы были удивлены множеством правил и изобретательностью в манипулировании ими. В любой стране правила не могут регулировать 100% населения. Всегда найдется 10%, которые выпадают из общей схемы. В конце концов, нельзя ограничить людей в желании творчески мыслить и придумывать нестандартные решения. Люди всегда находят лазейки. Русские очень хорошо знают, как обходить правила.

– А в чем особенность вашей работы в Ирландии?

Ройшн Хенеган:
– В Ирландии, как, пожалуй, и в Лондоне мы лучше знакомы с процессом строительства и сильнее вовлечены в него. Сейчас мы ведем реконструкцию Национальной галереи Ирландии в Дублине и постоянно находимся на площадке. Преимуществом такой включенности является хорошее знание пространства, доскональное понимание того, как люди его используют и как в нем перемещаются. Недостаток заключается в невозможности взглянуть на объект со стороны. Выполняя проекты в своей стране, архитектурное бюро невольно разделяет все исходные установки, свойственные этой среде, не подвергая их сомнению. Привилегия специалистов извне состоит в том, что они могут напомнить о необязательности следования привычному пути.

Проект реконструкции Национальной галереи Ирландии в Дублине © heneghan peng architects
Проект реконструкции Национальной галереи Ирландии в Дублине © heneghan peng architects



– Чувствуете ли вы связь с современной ирландской архитектурой?

Ройшн Хенеган:
– Если честно, мы никогда не чувствовали себя представителями ирландской архитектуры. Несмотря на то, что я ирландка и здесь окончила бакалавриат, Ши-Фу американец и мы оба учились в Штатах. Хотя в настоящий момент мы работаем в Дублине и, конечно, привносим некоторые элементы ирландской культуры в наши проекты, мы не были взращены этой системой настолько, насколько другие ирландские архитектурные бюро – как Grafton Architects или O’Donnell & Tuomey.

– С момента создания вашего бюро в Нью-Йорке вы успели переехать в Дублин и открыть филиал в Берлине. Каковы были причины и результаты таких перемещений?

Ройшн Хенеган:
– Верно, наше бюро открылось в Нью-Йорке, в то время мы там работали. Потом мы выиграли конкурс в Дублине, и удаленная разработка этого проекта была бы сложной задачей. В какой-то степени у нас не было причин оставаться в Нью-Йорке. В Европе куда более сильная культура конкурсов для молодых архитектурных бюро, поэтому мы решили переехать в Дублин. Наш первый заказ в Дублине был довольно крупным, офисное здание с бюджетом в 40 млн евро, что создало для нас определенную материальную базу.

– Ши-Фу, что ты думаешь о жизни в Ирландии? Каково было переехать в эту страну?

Ши-Фу Пэн:
– По-моему, место расположения для нас не имеет значения. По большому счету, у нас не было выбора, где жить. С точки зрения ведения бизнеса, Дублин довольно хорош. Существует такая аббревиатура ФЛАП (Франкфурт-на-Майне, Лондон, Амстердам, Париж), она обозначает ведущие узлы авиаперевозок бизнес-класса. В отличие от них, Дублин – высоко котирующийся аэропорт для туризма, использование которого в два-три раза дешевле, чем ФЛАП. Как видите, у нашего местоположения есть определенные преимущества.

Ройшн Хенеган:
– Открытие дополнительного офиса в Берлине произошло следующим образом: у нас было несколько сотрудников из Германии, один из которых хотел переехать в Берлин. Мы не хотели его терять, к тому же у нас в то время был проект в Веймаре, поэтому мы решили открыть филиал в Берлине. Сегодня там работает пять сотрудников.

– Похоже, у вас интернациональная команда?

Ройшн Хенеган:
– Наверно, мы до сих пор наполовину ирландцы. У нас также немало немцев и поляков. Раньше у нас был более интернациональный коллектив, но с началом экономического кризиса многие уехали из Ирландии.

– Ваше бюро стартовало в формате небольшой команды и постепенно стало расширяться. Каковы основные сложности в проведении таких организационных перемен?

Ши-Фу Пэн:
– Когда мы выиграли конкурс на проектирование Большого Египетского музея, нас было всего трое. В конце работы над проектом наша команда разрослась до более сотни сотрудников (из них примерно сорок работают в дублинском офисе).
Разумеется, мы переживали взлеты и падения. Наша первостепенная задача – ослабить контроль. Если посмотреть на ведущих мировых лидеров, скажем, на председателя правительства Китая, они инженеры, не архитекторы. Архитекторы не могут управлять государством, они слишком хотят все контролировать. В процессе работы с архитекторами, которые проектировали крупные здания, мы поняли логику оптимальной организации бюро. В какой-то момент мы решили частично стать менеджерами проектов, а не только архитекторами. Мы стали разбивать проект на части таким образом, чтобы разные сотрудники могли выполнять отдельные его компоненты. Обычно такие части довольно очевидны. Например, в московском проекте у нас есть парк на заднем плане и башня на переднем плане, это два нераздельных элемента. Башня производила бы куда более скромное впечатление, если бы она располагалась в городской среде. За счет расположения в большом парке башня будет его композиционной доминантой, словно пагода в японском саду. В Нью-Йорке она не имела бы смысла.

– Удивительно, что осуществление такого крупного международного проекта, как музей в Гизе, вы начинали втроем. Как вам это удалось?

Ши-Фу Пен:
– С самого начала работы над проектом Большого Египетского музея мы решили, что будем рассматривать всю площадку, на которой расположен объект, как одно целое. Таким образом, все элементы внутри и снаружи музейного здания, включая скамейки в прилегающем парке, были вписаны в планировочную сетку. Именно благодаря разработке этой сетки мы смогли выполнить проект, требующий сотни сотрудников, командой из трех человек.

– Ройшн, ты преподаешь в нескольких университетах. Как общение со студентами влияет на твою работу?

Ройшн Хенеган:
– Разговор с людьми, которые сосредоточенно разрабатывают какие-либо идеи и прикладывают серьезные усилия для их воплощения, очень воодушевляет. Работа в офисе очень практическая, обремененная мыслями о контрактах и бюджетах. Преподавание дает мне возможность проводить концептуальные эксперименты, говорить об идеях и мыслить свободнее.

– Как вы хотели организовать учебный процесс для молодых архитекторов в проекте Гринвичской школы архитектуры?

Ройшн Хенеган:
– Мы хотели построить Школу вокруг студии – большого удобного пространства для студентов, где они могут делать макеты, рисовать, заниматься и видеть друг друга. Понимаете, у всех однажды наступает момент, когда он/она «застревает». Когда это случается, полезно побродить, поговорить с другими, узнать, что у них на уме.

Архитектурная школа Гринвичского университета © Hufton + Crow
Архитектурная школа Гринвичского университета © Hufton + Crow



– Что обычно вдохновляет вас в процессе работы?

Ши-Фу Пэн:
– Это может быть что угодно. На самом деле, я не участвую в начальной стадии подготовки конкурсных проектов. На старте у меня нет идей. Мне нужно своего рода облако космической пыли, [из которой образуются звезды и планеты], с которым я мог бы работать. Я хороший критик.

По утрам я занимаюсь плаванием. В действительности, плавание – это единственное занятие, во время которого человек может быть наедине с собой в состоянии невесомости, что позволяет думать и генерировать идеи. Мне кажется, именно поэтому Ле Корбюзье также любил плавать.

– Что вы можете посоветовать молодым архитекторам?

Ши-Фу Пэн:
– Мы можем посоветовать, как участвовать в конкурсах, но не как стать архитектором. Терпеть не могу, когда говорят, что у каждого свой путь, но, как ни странно, люди подходят к решению одних и тех же задач по-разному. Каким-то образом все могут добиться хороших результатов. Совет прост – надо работать. Редкий человек рожден Фрэнком Гери, и даже он, наверняка, много и упорно работает.

– Что для вас проект вашей мечты?

Ройшн Хенеган:
– Я бы хотела построить аэропорт. Очень жаль, что аэропорты превратились в места, где главное – безопасность. Было бы здорово построить маленький аэропорт, который по-прежнему бы создавал ощущение волшебства полета.

Ши-Фу Пен:
– Мне не важно, каким проектом я занимаюсь. Чем сложнее проект, чем больше проблем необходимо решить при его исполнении – тем интереснее работать. Если заказчик дает нам полмиллиарда долларов, предоставляет площадку и просит построить здание, не ограничивая себя в расходах, мне не хочется работать над этим проектом. Если клиент сообщает, что у него всего полмиллиона долларов, участок представляет собой оспариваемую территорию и не имеет водоснабжения, тогда нам интересно.
Существует хорошее высказывание Рема Колхаса. Однажды его спросили, почему он никак не построит себе дом. Рем ответил: «В этом случае мне будет не с кем спорить». Ничто не возможно без сопротивления.

16 Марта 2016

Беседовала:

Екатерина Михайлова
Похожие статьи
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Архитектор в метаверс
Поговорили с участниками фестиваля креативных индустрий G8 о том, почему метавселенные – наша завтрашняя повседневность, и каким образом архитекторы могут влиять на нее уже сейчас.
Арсений Афонин: «Полученные знания лучше сразу применять...
Яндекс Кью проводит бесплатную онлайн-конференцию «Архитектура, город, люди». Мы поговорили с авторами докладов, которые могут быть интересны архитекторам. Первое интервью – с руководителем Софт Культуры. Вебинар о лайфхаках по самообразованию, в котором он участвует – в среду.
Устойчивость метода
ТПО «Резерв» в честь 35-летия покажет на Арх Москве совершенно неизвестные проекты. Задали несколько вопросов Владимиру Плоткину и показываем несколько картинок. Пока – без названий.
Сергей Надточий: «В своем исследовании мы формулируем,...
Недавно АБ ATRIUM анонсировало почти завершенное исследование, посвященное форматам проектирования современных образовательных пространств. Говорим с руководителем проекта Сергеем Надточим о целях, задачах, специфике и структуре будущей книги, в которой порядка 300 страниц.
Технологии и материалы
«Атмосферные» фасады для школы искусств в Калининграде
Рассказываем о необычных фасадах Балтийской Высшей школы музыкального и театрального искусства в Калининграде. Основной материал – покрытая «рыжей» патиной атмосферостойкая сталь Forcera производства компании «Северсталь».
Фасадные подсистемы Hilti для воплощения уникальных...
Как возникают новые продукты и что стимулирует рождение инженерных идей? Ответ на этот вопрос знают в компании Hilti. В обзоре недавних проектов, где участвовали ее инженеры, немало уникальных решений, которые уже стали или весьма вероятно станут новым стандартом в современном строительстве.
ГК «Интер-Росс»: ответ на запрос удобства и безопасности
ГК «Интер-Росс» является одной из старейших компаний в России, поставляющей системы защиты стен, профили для деформационных швов и раздвижные перегородки. Историю компании и актуальные вызовы мы обсудили с гендиректором ГК «Интер-Росс» Карнеем Марком Капо-Чичи.
Для защиты зданий и людей
В широкий ассортимент продукции компании «Интер-Росс» входят такие обязательные компоненты безопасного функционирования любого медицинского учреждения, как настенные отбойники, угловые накладки и специальные поручни. Рассказываем об особенностях применения этих элементов.
Стоимостной инжиниринг – современная концепция управления...
В современных реалиях ключевое значение для успешной реализации проектов в сфере строительства имеет применение эффективных инструментов для оценки капитальных вложений и управления затратами на протяжении проектного жизненного цикла. Решить эти задачи позволяет использование услуг по стоимостному инжинирингу.
Материал на века
Лиственница и робиния – деревья, наиболее подходящие для производства малых архитектурных форм и детских площадок. Рассказываем о свойствах, благодаря которым они заслужили популярность.
Приморская эклектика
На месте дореволюционной здравницы в сосновых лесах Приморского шоссе под Петербургом строится отель, в облике которого отражены черты исторической застройки окрестностей северной столицы эпохи модерна. Сложные фасады выполнялись с использованием решений компании Unistem.
Натуральное дерево против древесных декоров HPL пластика
Вопрос о выборе натурального дерева или HPL пластика «под дерево» регулярно поднимается при составлении спецификаций коммерческих и жилых интерьеров. Хотя натуральное дерево может быть красивым и универсальным материалом для дизайна интерьера, есть несколько потенциальных проблем, которые следует учитывать.
Максимально продуманное остекление: какими будут...
Глубина, зеркальность и прозрачность: подробный рассказ о том, какие виды стекла, и почему именно они, используются в строящихся и уже завершенных зданиях кампуса МГТУ, – от одного из авторов проекта Елены Мызниковой.
Кирпичная палитра для архитектора
Свыше 300 видов лицевого кирпича уникального дизайна – 15 разных форматов, 4 типа лицевой поверхности и десятки цветовых вариаций – это то, что сегодня предлагает один из лидеров в отечественном производстве облицовочного кирпича, Кирово-Чепецкий кирпичный завод КС Керамик, который недавно отметил свой пятнадцатый день рождения.
​Панорамы РЕХАУ
Мир таков, каким мы его видим. Это и метафора, и факт, определивший один из трендов современной архитектуры, а именно увеличение площади остекления здания за счет его непрозрачной части. Компания РЕХАУ отразила его в широкоформатных системах с узкими изящными профилями.
Топ-15 МАФов уходящего года
Какие малые архитектурные формы лучше всего продавались в 2023 году? А какие новинки заинтересовали потребителей?
Спойлер: в тренды попали как умные скамейки, так и консервативная классика. Рассказываем обо всех.
Металл с олимпийским характером
Алюминий – материал, сочетающий визуальную привлекательность и вариативность применения с выдающимися механико-техническими свойствами.
Рассказываем о 5 знаковых спорткомплексах, при реализации которых был использован фасадный алюминий компании Cladding Solutions.
Частная жизнь в кирпиче
Что происходит с обликом малоэтажной застройки в России? Архи.ру поговорил с экспертами и выяснил, какие тренды отмечают архитекторы в частном домостроении и почему кирпич остается самым популярным материалом для проектов загородных домов с очень разной экономикой.
Новая деталь: 10 лет реконструкции гостиницы «Москва»
В 2013 году был завершен третий этап строительства современной гостиницы «Москва» на Манежной площади, на месте разобранного здания Савельева, Стапрана и Щусева. В этом году исполняется ровно 10 лет одному из самых громких воссозданий 2010-х. Фасады нового здания выполнялись компанией «ОртОст-Фасад».
Сейчас на главной
Золотое кольцо
Показываем работы трех финалистов конкурса на эскизный проект нового международного аэропорта Ярославля. Концепцию победителя планируют реализовать к 2027 году.
Энергия [пост]модернизма
В Аптекарском приказе Музея архитектуры открылась выставка Владимира Кубасова. Она состоит, по большей части, из новых поступлений – архива, переданного в музей дочерью архитектора Мариной, но, с другой стороны, рисунки Кубасова собраны по проектам и неплохо раскрывают его творческий путь, который, как подчеркивают кураторы, прямо стыкуется с современной архитектурой, так как работал архитектор всю жизнь до последнего вздоха, почти 50 лет.
Кристаллы и минералы
Архитектор Дмитрий Серегин, успевший поработать в Coop Himmelb(l)au MAD Architects , предлагает новый подход к реабилитационной архитектуре. С помощью нейросети он стирает грань между архитектурой и природой, усиливая целительное воздействие последней на человека.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Там русский дух
Второй проект, реализованный бюро Megabudka на территории парка «Кудыкина гора» – гостиничный комплекс. В нем архитекторы продолжили поиски идентичности, но изменили направление: в сторону белокаменных церквей, уюта избы, уездного быта и космизма. Не обошлось и без драмы.
Счастье независимого творчества
Немало уже было сказано с трибуны и в кулуарах – как это хорошо, что в период застоя и типовухи развивались другие виды архитектурного творчества: НЭР, бумажная архитектура... Но не то чтобы мы хорошо знаем этот слой. Теперь, благодаря книге Андрея Бокова, который сам принимал участие во многих моментах этой деятельности, надеемся, станет намного яснее. Книга бесценная, написана хорошо. Но есть сомнения. В пророческом пафосе.
Новый «Полёт»
Архитекторы бюро «Мезонпроект» разработали проект перестройки областного молодежного центра «Полёт» в Орле. Летний клуб, построенный еще в конце 1970-х годов, станет всесезонным и приобретет много дополнительных функций.
Минимализм за Полярным кругом
Участники архитектурно-градостроительного конкурса «Деревянный минимализм улицы Смидовича» работали над образом центральной улицы Нарьян-Мара, условием было использование деревянных конструкций, а победивший проект планируют положить в основу мастер-плана центра города. Судило профессиональное жюри, а потом жители города. Публикуем 4 победивших проекта.
Яуза towers
В столице не так много зданий и проектов Никиты Явейна и «Студии 44». Представляем вашему вниманию концепцию большого многофункционального комплекса на Яузе, между двумя парками, с набережной, перекрестьем пешеходных улиц, развитым общественным пространством и оригинальным пластическим решением. Оно совмещает сложную, асимметричную, как пятнашки, сетку фасадов и смелые заострения верхних частей, полностью скрывающее техэтажи и вылепливающее силуэт.
И опять о птицах
Завершается строительство первого аэропорта в китайском городе Лишуй. Архитекторы пекинского бюро MAD выбрали для своего проекта самый очевидный визуальный прототип – серебристо-белую птицу.
Подражание природе
Открываем новую рубрику «Нейросети» работой для конкурса AI&Biomimicry. Для концепции музейного комплекса авторы позаимствовали природные световые явления и принцип биомимикрии. Этот промт не был простым: использовались слова трабекулы, мезоглея, сцинтиллоны и динофлагелляты.
Мастер яркого высказывания
Искусство архитектора и художника Владимира Сомова построено на столь ярких контрастах, что, входя на выставку, в какой-то момент думаешь, что получил кулаком в нос. А потом очень интересно. Мало кто, даже из модернистов, допущенных к работе с уникальными проектами, искал сложности так увлеченно, чтобы не сказать самозабвенно. ММОМА показывает выставку, основанную на работах, переданных автором в музей в 2019–2020 годах, но дополненную так, чтобы раскрыть Сомова и как художника, и как архитектора.
Тайный пруд
Благодаря проекту команды TISS Garden у жильцов клубного дома Ordynka в центре Москвы появился вид на воду: на плите подземного паркинга удалось создать водоем с системой фильтрации, высадить взрослые деревья и другую растительность.
Офисы с «ленточкой»
В Берлине началось строительство офисного (и немного жилого) «кампуса» LXK по проекту MVRDV. Проект связан с развитием района Восточного вокзала.
Венец из пентхаусов
Первое многоэтажное здание Монако, жилая башня Le Schuylkill, получит после реконструкции по проекту Zaha Hadid Architects завершение из шести пентхаусов.
«Красный просвещенец» в Нижнем Новгороде: снос или...
В Нижнем Новгороде прямо сейчас идет «битва экспертиз»: удивительный заросший зеленью квартал двадцатых годов «Красный просвещенец», с одной стороны, пытаются поставить на охрану как достопримечательное место, а с другой стороны, похоже, есть желание отдать его под застройку полностью или частично. Мы попросили журналиста и активиста Иру Маслову рассказать о ситуации.
Вулканическое
В Никола-Ленивце сожгли Черную гору – вулкан. Ее автор – она же автор Вавилонской башни 2022 года, и два объекта заметно перекликаются между собой. Только если предыдущий был про человеческое дерзновение, то теперь форма ушла в природные ассоциации и растворилась там. Вашему вниманию – фотографии сожжения.
Черный, белый и стекло
Лаконичный в формах и отделке дом для подмосковного коттеджного поселка, основным приемом которого стал контраст – цвета, материалов и масс.
Два, пять, десять, девятнадцать: Нижегородский рейтинг
В Нижнем Новгороде наградили победителей XV, по-своему юбилейного, архитектурного рейтинга. Вручали пафосно, на большой сцене недавно открывшейся «Академии Маяк», а победителей на сей раз два: Школа 800 и Галерея на Ошарской. А мы присоединили к двум трех, получилось пять: сокращенный список шорт-листа. И для разнообразия каждый проект немного поругали, потому что показалось, что в этом году в рейтинге есть лидеры, но абсолютного – вот точно нет.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
Вплотную к демократии
Конкурс на проект реконструкции зданий датского парламента выиграли бюро Cobe, Arcgency и Drachmann совместно с конструкторами Sweco. Цель трансформации – позволить любому гражданину приблизиться вплотную к оплоту демократии.
Арка, жемчужина, крыло и ветер
В соцсетях губернатора Омской области началось голосование за лучший проект нового аэропорта. Мы попросили у финалистов проекты и показываем их. Все довольно интересно: заказчик просил сделать здание визуально проницаемым насквозь, а образы, с которыми работают авторы – это арки, крылья, порывы ветра и даже «Раковина» Врубеля, который родился в Омске.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Парк архитектуры и отдыха
Для подмосковного гостиничного комплекса, предполагающего разные форматы отдыха, бюро T+T Architects предложило несколько типов жилья: от классического «стандарта» в общем корпусе до «пещеры в холме» и «домика на дереве». Дополнительной задачей стала интеграция в «архитектурно-лесной» парк существующих на территории резиденций, построенных в классическом стиле.
Лирически-энергетическая архитектура
Здание поста управления солнечной электростанцией Kalyon Karapınar SPP по проекту Bilgin Architects в Центральной Анатолии служит «пользовательским интерфейсом» для бесконечного поля солнечных батарей.
Пресса: Архитектура без излишеств: есть ли рецепты, позволяющие...
На нынешнем рынке застройщики лавируют между неуклонно растущей себестоимостью и растущими же потребностями покупателей, отдающих за свои типовые квартиры впечатляющие суммы. Способна ли архитектура стать дополнительным конкурентным преимуществом реализуемых проектов? И есть ли рецепты, позволяющие строить «дешево и красиво»?