Катерина Чучалина: «Паблик-арт как ультиматум не работает»

Программный директор фонда V-A-C о конкурсе паблик-арта для Москвы «Расширение пространства» и роли объектов современного искусства в общественных пространствах города за рубежом и в России, вчера и сегодня.

mainImg
Фонд V-A-C («Виктория – Искусство быть современным») со 2 февраля по 31 марта 2015 года собирает проекты на конкурс паблик-арта в рамках художественной программы «Расширение пространства. Художественные практики в городской среде». Фонд ставит перед собой амбициозную задачу – активизировать дискуссию о роли искусства на улицах Москвы в общественной и профессиональной среде. Об особенностях этой инициативы и взгляде V-A-C на искусство для городских общественных пространств Архи.ру поговорил с программным директором фонда V-A-C Катериной Чучалиной.
zooming
«Шоссе энтузиастов». Параллельная программа архитектурной биеннале в Венеции. 2012. Вид экспозиции. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

Архи.ру:
– Фонд V-A-C реализовал несколько чисто музейных проектов с известными современными художниками, из которых, насколько я понимаю, только один касался осмысления городского пространства – выставка «Шоссе Энтузиастов» о феномене спальных районов Москвы. Как вы решили выйти за границы выставочных проектов в пространство города?

Катерина Чучалина:
– Действительно, в 2012 году мы сделали в рамках параллельной программы 13-й Международной архитектурной биеннале в Венеции несколько проектов, одним из которых была выставка «Шоссе Энтузиастов» о художественной интерпретации и осмыслении этого архитектурного феномена. Но для понимания, откуда появилась идея нашей программы «Расширение пространства», важна даже не эта история, а проекты, которые мы делали с четырьмя местными музеями в Москве. Эти музеи специализированные, не художественные, и не готовы воспринимать современные художественные практики. Они, как и мы, принадлежат сфере культурного производства, но при этом находятся как будто по другую сторону баррикад. И, как нам кажется, эта разобщенность в сфере современной культуры стала печальным следствием автономности современного искусства: художники сами себя поместили в своеобразное «гетто», выставляясь в одних и тех же музеях и галереях и замыкаясь в своей тусовке. Современное искусство не идет на контакт с другими, нехудожественными музеями, я уж не говорю о научных учреждениях. Мы решили вырваться из этих границ.
zooming
«Шоссе энтузиастов». Параллельная программа архитектурной биеннале в Венеции. 2012. Вид экспозиции. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

Началось все в 2012 году с проекта в маленьком, забытом всеми Музее предпринимателей, меценатов и благотворителей на Шаболовке. Этот частный музей тогда воевал с городской администрацией за свое полуразрушенное здание. Художник Настя Рябова курировала там выставку «Президиум ложных калькуляций», участники которой осмысливали роль рыночной экономики в нашей жизни, и руинированное пространство музея было, наверное, самым говорящим экспонатом. В том же году мы сотрудничали с Историко-мемориальным музеем «Пресня», филиалом Музея современной истории России, в котором собраны материалы о трех революциях, свершившихся на Пресне. По нашему приглашению художник Арсений Жиляев и теоретик, историк Илья Будрайтскис в течение полугода проводили там лекции и семинары об отношениях искусства, педагогики и истории, рассчитанные скорее не на художественное сообщество, а на местных жителей. Цикл лекций завершился выставкой. Прошлым летом у нас был проект в Институте Африки РАН на Патриарших прудах – это такое закрытое учреждение без выставочного пространства, с характерными следами советского НИИ в интерьерах Жолтовского. На этот раз экспозиция была посвящена современному политическому протесту против экономической и социальной системы и вопросам постколониализма. И, наконец, весной прошлого года, мы сделали еще один непростой проект в Музее вооруженных сил РФ на улице Советской Армии. Этот музей не только находится на другом полюсе культурного производства, он даже подчиняется не Министерству культуры, а Министерству обороны. Там работал художник Михаил Толмачев, который сам музей и исследовал. Музей и был его «медиум», обычно Толмачев работает с репрезентацией войны в медиа. В таких местах, как Музей вооруженных сил, понимаешь, что говорить надо именно о нем самом: о здании, о структуре, об устройстве и дизайне экспозиции, об эстетике, этике, бюрократии – словом, обо всем том, из чего он состоит. Вот из этих музейных проектов у нас и выросло желание расширить территорию современного искусства и создать новые связи с городом. Выйти на улицу.
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
«Десять тысяч уловок и сто тысяч хитростей» .Meeting Points 7. Вид экспозиции. Институт Африки РАН. Фотограф Юрий Пальмин. Предоставлено фондом V-A-C

– Есть множество расхожих представлений о том, что такое паблик-арт: кто-то видит в нем некий инструмент брендинга территории, кто-то – средство благоустройства и гармонизации городской среды…

– Для нас принципиально важно, что это открытый вопрос – какой паблик-арт нужен Москве и может быть осуществлен вне системы государственного и корпоративного заказа. У нас пока нет на него ответа, и в этом мы честно признаемся. Дело в том, что между советским монументальным искусством и сегодняшним фестивальным, гибридным форматом паблик-арта в рекреационных зонах – огромный разрыв. Мы пропустили многие годы, в течение которых эволюционировала эта форма современного искусства, и не имеем опыта осмысления этого явления культуры.

Нас не интересует брендинг территорий и ее благоустройство, в том числе потому что прагматика «Расширения пространства» отличается от многих паблик-арт проектов, у которых есть госзаказ. Вообще госзаказ на паблик-арт – это западный феномен, который в конечном счете привел к глубокому кризису этого жанра. На создание объектов искусства для улиц в Америке, например, выделялись и выделяются огромные деньги. В итоге, во-первых, паблик-арт стал инструментом девелоперов, средством развития территорий и джентрификации, то есть идеально встроился в общественно-политическую систему современного капитализма. А во-вторых, его стал активно использовал арт-рынок как рычаг ценообразования. Начиная с 1970-х по мере развития полемики в социологии и урбанистике о том, что же все-таки общественное пространство, в художественных практиках произошел поворот к выстраиванию связей с местными сообществами, коммуникации, активизму. Начался процесс децентрализации культурного производства в поисках различных сообществ – маленьких и больших, профессиональных, возрастных, социальных, – которые были готовы участвовать в создании объектов искусства для общественных пространств. Паблик-арт начал возвращать связь с публикой и ее интересами.

А у нас ситуация не дошла до этой точки. Стоит открытый вопрос о том, где же в Москве общественное пространство. Даже не вопрос, кому нужен паблик-арт, а где то пространство, в котором его можно делать. Паблик-арт, на мой взгляд, находится на территории общественного компромисса, как бы неприятно это, может быть, ни звучало. Если объект искусства на улице непонятен или вызывает у людей отторжение, то вовсе необязательно, что художник хороший, а люди плохие, потому что не понимают его искусства. Для создания паблик-арта необходим диалог художника с обществом, необходима гибкость. Если ты не способен на диалог, то не надо тогда рассуждать о критическом потенциале искусства и его способности вовлекать широкие слои в дискуссию о чем-то важном. Поэтому один из аспектов, которые мы хотели видеть в заявках на участие в нашем конкурсе, – это разговор с сообществом. Мы считаем, что паблик-арт как ультиматум не работает. Кроме того, есть люди, которые занимаются процессами в городе профессионально – от дворника до мэра. Художник должен и их слышать, чтобы получить ответ: к чему его художественная инициатива приведет, как она соотносится с тем, что делают профессионалы.
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C
zooming
Михаил Толмачев «Вне зоны видимости». Музей вооруженных сил РФ. Вид экспозиции. Фотограф Михаил Толмачев. Предоставлено фондом V-A-C

– Вы видите свою задачу в роли посредника между художником и профессионалами, т.е. чиновниками?

– Да, и для меня это посредничество – не подводная часть айсберга, а полноценная часть проекта, потому что нет ничего важнее, чем выявить связи. Это проект про то, можно ли сделать паблик-арт, не включая министра культуры Москвы в жюри. Существует ли движение не от высшей инстанции вниз, а по горизонтали? Можно ли сделать проект, не ища поддержки влиятельных лиц? Чтобы это выяснить, мы постараемся найти заинтересованных людей. И я уверена, что они есть: это подсказывает опыт жизни в нашем городе.
zooming
«Лаборатория городской фауны». Павильон «Зерно» на ВДНХ. Вид экспозиции. Фотограф Павел Киселев. Предоставлено фондом V-A-C

– В каких именно ведомствах вы надеетесь их найти? В Департаменте культуры? В Москомархитектуре?

– Не только, а еще и в департаментах транспорта, строительства, средств массовой информации и рекламы, ЖКХ и благоустройства. Полномочия Департамента культуры ограничены территориями вокруг музеев и парками, а ведь объекты паблик-арта могут быть самые разные. Если это будет аудио-инсталляция, арт-объект в метро, разбивка клумбы – это все разные епархии. И мы, и городская администрация знаем: по закону городские чиновники должны помогать любой частной институции, которая на некоммерческой основе хочет что-то сделать в городе. Мы пока не начали общаться по делу с этими департаментами, ведь мы еще даже не завершили прием заявок, но мы прощупываем возможные пути сотрудничества. В Дирекции массовых мероприятий мне недавно объяснили, насколько сложен процесс согласования проведения всего лишь концерта на льду Патриаршего пруда. Считайте: вода – в ведении, как ни странно, Мосводоканала, земляной берег – другого учреждения, замощенный берег – третьего, дома – четвертого, скамейки – пятого, и от всех надо получить согласие. Нам придется пройти через что-то подобное. А чтобы установить объект паблик-арта, например, в каком-либо дворе, нужно будет получить на это согласие всех жильцов квартала. И мы считаем, что процедуру согласования надо перевести в режим разговора.

– В России заинтересовать сообщество жителей даже одного дома сложно – разве что, если напрямую затронуть их материальные интересы, например, установив шлагбаум. Паблик-арт, вы считаете, относится к таким насущным вопросам?

– Так вот нам и нужно такое искусство, которое вовлечет людей в наблюдение, исследование, действие, противодействие, ну и созерцание – это тоже активный процесс. Паблик-арт, который хотим видеть мы, гармонизирует среду, но не своим непосредственным физическим присутствием, а процессами, который он активизирует в обществе. При этом мы не оговариваем, для какого места наши конкурсанты должны создать произведение искусства. Работа художника должна существовать там, где у нее есть смысл, а не где ему формально выделена площадь. Нас интересует специфика места, конкретной локации или общих феноменов, свойственных московской городской среде в целом, и задача художника своим объектом ее раскрыть. Это звучит, наверное, утопично. Я смогу сказать, насколько наши планы и восприятие идеи паблик-арта реалистичны, только в конце года. Но, по крайней мере, мы хотели бы видеть искусство такого рода.

– Фонд V-A-C многие годы сотрудничает с определенным кругом «любимых» художников. Выбранная вами процедура открытого конкурса говорит о том, что вы хотите расширить охват своих программ?

– У нас нет любимых художников, мы сотрудничаем с разными художниками, круг которых постоянно расширяется. Другое дело, что формат открытого конкурса нам не свойственен. Мы его предпочли для того, чтобы понять, что именно широкому кругу художников интересно в городе, а затем предложить это городу на рассмотрение.

Для нас было важным сотрудничество с разными образовательными и профессиональными институциями, студенческой аудиторией: мы рассказывали о конкурсе школам, где изучают современное искусство и кураторские практики, кураторам, галереям. Система открытого конкурса, или, как ее называют на Западе, open call, в России несколько дискредитирована, потому что такие конкурсы, как правило, проводятся государством, и сложно избавиться от ощущения, что проект-победитель уже выбран заранее, или же что он обречен стать объектом традиционной фигуративной монументальности или имитацией условно европейского паблик-арта.

В нашем случае результат заранее неизвестен. Чтобы поддержать исследовательский характер проекта и познакомить интересующихся людей с российским и зарубежным опытом развития паблик-арта, мы делаем спецпроекты с «Теориями и практиками», с профессиональными журналами. Мы намерены вести блог о ходе проекта. А в сентябре в одном из музеев проведем выставку, на которой будет рассказано о конкурсных проектах. Для меня лично смысл «Расширения пространства» в том, чтобы в конце года прийти к пониманию, какое искусство может быть релевантно для современной городской среды Москвы. Наш фонд готов и дальше финансово, интеллектуально и как-то иначе участвовать в процессе создания паблик-арта, но, чтобы продолжать, нам важно понять – есть ли кто-то еще заинтересованный в таком формате. Такой проект не может длиться всего один год. Мы, конечно, могли бы идти вперед в одиночку, но это скучно и потом, мы же говорим об искусстве в публичной среде, нужно понимать, кто заинтересованная публика и агенты действия. Мы хотели бы найти единомышленников, которые, возможно, стали бы и финансовыми партнерами в том числе. Здесь, правда, есть много опасностей, с которыми мировое искусство уже встречалось. Первые, кто может интересоваться таким проектом, это девелоперы, которые используют паблик-арт для развития территорий и пресловутой джентрификации. Хотя искусство на территории бизнес-центров, конечно, имеет право на существование.

– А кроме такого уличного искусства для офисных работников, в Москве есть что-то интересное, на ваш взгляд?

– Любопытны проекты паблик-арта в рамках программы Марины Звягинцевой «Спальный район», что-то интересное в этом направлении пытаются развивать «Выставочные залы Москвы». Одна из самых удачных работ, когда-либо реализованных в Москве – горящая на Берсеневской набережной «Из ресторанов в космос не летают» Сергея Браткова, фраза, которой Юрий Гагарин предостерегал молодых людей от пустой праздности, побуждая стремиться к чему-то большему.
zooming
Сергей Братков. «Из ресторанов в космос не летают». Фотограф Алан Воуба. Публикуется с любезного разрешения фотографа.

– Как вы думаете, не заключается ли преграда развитию паблик-арта в России в традиции идеологизированности нашего монументального уличного искусства? Для меня ярчайшей иллюстрацией этого является пустующий центр Лубянской площади. Дзержинского убрали, а претендента на роль композиционного и смыслового стержня площади как бы и нет. Получается, ничего круче «железного Феликса» в жанре паблик-арт мы создать не можем? Возможен ли не идеологизированный паблик-арт в существующих политических условиях?

– Мне кажется, нельзя заменять монументы один другим только потому, что того требует композиция, это тупиковая практика. Если вы имеете в виду под идеологизированным паблик-артом объекты с националистически-имперским посылом, то возможно, конечно. Его много, это всевозможные фестивальные объекты, которым определено место в индустрии развлечений, они не менее вредны, потому что преподносят искусство как аттракцион.

Стоит проверять все возможности вновь и вновь и обязательно фиксировать и показывать те механизмы, в силу действия которых оно становится возможным или невозможным. Это опять же отсылает к вопросу обнажения общественной дискуссии, а также прагматики и бюрократии принятия решений в вопросах культуры. Например, государственный музей ГУЛАГа сейчас проводит конкурс на монумент жертвам политических репрессий; как известно, по этому поводу нет единого мнения в обществе. Протестуют против самого факта возведения такого монумента – причем люди с диаметрально противоположными взглядами на исторические события и на современную политическую ситуацию. Подведение итогов конкурса, в какой бы форме оно ни происходило, а в идеале и сам монумент, должны артикулировать и отобразить все эти противоречия. Это, возможно, самое важное в этом памятнике.

Но вообще, если считать, что какое-то искусство невозможно или бессильно, то лучше вообще не работать в культуре. Это вопрос синергии на территории культурного производства. Вот почему мы идем в нехудожественные музеи, к чиновникам? Потому что нет понимания и общего языка между людьми, которые работают в культуре и искусстве. Нет понимания, что мы делаем общее дело. Так обсуждение того же конкурса, на мой взгляд, не может обойтись без художников, кураторов, тем более что дискурс памяти, монументальности и антимонументальности в теории визуальных искусствах подробнейшим образом разработан еще с давних времен.

– Кого, кроме художников, скульпторов и архитекторов, которые традиционно воспринимаются как создатели паблик-арта, вы хотели бы видеть среди участников вашей программы «Расширение пространства»?

– Авторство проекта может принадлежать группе, в состав которой входят художник и архитектор, а также все те специалисты, которые нужны для создания той или иной работы. Если проект связан с ландшафтом или биологией, это могут быть почвоведы, ландшафтники, биологи; если связано с медиа, с городской медийной средой, то специалисты по медиа-технологиям. Если это ольфакторная инсталляция, т.е. связанная с запахами, то это дизайнеры запахов. Если это искусство, связанное с формированием сообщества, то это могут быть депутаты, социологи или активисты.

– Расскажите о жюри и о том, как оно будет работать.

– Жюри будет состоять из семи человек – кураторов, социологов, архитекторов, т.е. практиков и теоретиков из самых разных сфер. Они будут выбирать неограниченное количество понравившихся работ. Если список окажется слишком большим, то после обсуждения мы сузим его до двадцати участников. После этого мы сами – фонд, как сторона, которая понимает прагматику конкурса – в первую очередь, реализуемость проектов – отберет шорт-лист из трех или пяти работ. После этого мы начнем работать с каждым художником: еще раз проверять намерения в отношении выбранного им места, заново изучать проведенное им исследование. Ну а затем мы должны будем пройти все городские инстанции, которые задействованы в реализации проекта. И только тогда мы подойдем к реализации.

– Как я понимаю, 100%-ной гарантии того, что проект будет реализован, вы участникам конкурса не даете?

– Не даем, потому что многое зависит не только от нас. Но конкурсанты из шорт-листа, а также люди, которые будут помогать им в реализации, в любом случае получат гонорар: все-таки это как минимум полгода работы.

– Почему вы решились на полностью самостоятельную инициативу, зная, что в городе есть некие институции, у которых есть наработанные отношения с властью? Самый очевидный пример – Институт «Стрелка» со множеством своих проектов. Или почему вы не объединились с конкретными людьми, у кого уже есть опыт работы в области паблик-арта: скажем, один из учредителей «Стрелки», Олег Шапиро, делает фестиваль «Арт-Овраг» в Выксе.

– К сожалению, в Москве нет институций с успешным и продолжительным опытом реализации подобных проектов в долгосрочной перспективе, в отличие от Екатеринбурга, Перми, Калининграда, Петербурга. Мы пригласили в жюри людей из разных институций, в том числе и представителя «Стрелки». Опыт проведения фестивалей нам кажется нерелевантным. Мы хотим уйти от фестивального формата, потому что объекты в рамках фестивалей, как правило, обусловлены целями фестиваля и – шире – заказчиком фестиваля, они слабо связаны со средой, а по окончанию фестиваля работы исчезают, а опустевшее место снова перестает быть общественным.

– Правильно ли я поняла, что ваша задача-максимум – выработать устойчивый механизм самовоспроизводства паблик-арта, принимаемого местными сообществами, в Москве?

– Абсолютно. Это то, что мы хотели бы достичь нашей программой.

26 Марта 2015

Похожие статьи
Наталья Шашкова: «Наша задача – показать и доказать,...
В Анфиладе Музея архитектуры открылась новая выставка, и у нее две миссии: выставка отмечает 90-летний юбилей и в то же время служит прообразом постоянной экспозиции, о которой музей мечтает больше 30 лет, после своего переезда и «уплотнения». Мы поговорили с директором музея: о нынешней выставке и будущей, о работе с современными архитекторами и планах хранения современной архитектуры, о несостоявшемся пока открытом хранении, но главное – о том, что музею катастрофически не хватает площадей. Не только для экспозиции, но и для реставрации крупных предметов.
Юрий Виссарионов: «Модульный дом не принадлежит земле»
Он принадлежит Космосу, воздуху... Оказывается, 3D-печать эффективнее в сочетании с модульным подходом: дом делают в цеху, а затем адаптируют к местности, в том числе и с перепадом высот. Юрий Виссарионов делится свежим опытом проектирования туристических комплексов как в средней полосе, так и на юге. Среди них хаусботы, дома для печати из легкого бетона на принтере и, конечно же, каркасные дома.
Дерево за 15 лет
Поемия АРХИWOOD опрашивает членов своего экспертного совета главной премии: что именно произошло с деревянным строительством за эти годы, какие заметные изменения происходят с этим направлением сейчас и что ждет деревянное домостроение в будущем.
Марина Егорова: «Мы привыкли мыслить не квадратными...
Карьерная траектория архитектора Марины Егоровой внушает уважение: МАРХИ, SPEECH, Москомархитектура и Институт Генплана Москвы, а затем и собственное бюро. Название Empate, которое апеллирует к словам «чертить» и «сопереживать», не должно вводить в заблуждение своей мягкостью, поскольку бюро свободно работает в разных масштабах, включая КРТ. Поговорили с Мариной о разном: градостроительном опыте, женском стиле руководства и даже любви архитекторов к яхтингу.
Андрей Чуйков: «Баланс достигается через экономику»
Екатеринбургское бюро CNTR находится в стадии зрелости: кристаллизация принципов, системность и стандартизация помогли сделать качественный скачок, нарастить компетенции и получать крупные заказы, не принося в жертву эстетику. Руководитель бюро Андрей Чуйков рассказал нам о выстраивании бизнес-модели и бонусах, которые дает архитектору дополнительное образование в сфере управления финансами.
Василий Бычков: «У меня два правила – установка на...
Арх Москва начнется 22 мая, и многие понимают ее как главное событие общественно-архитектурной жизни, готовятся месяцами. Мы поговорили с организатором и основателем выставки, Василием Бычковым, руководителем компании «Экспо-парк Выставочные проекты»: о том, как устроена выставка и почему так успешна.
Влад Савинкин: «Выставка как «маленькая жизнь»
АРХ МОСКВА все ближе. Мы поговорили с многолетним куратором выставки, архитектором, руководителем профиля «Дизайн среды» Института бизнеса и дизайна Владиславом Савинкиным о том, как участвовать в выставках, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно потраченные время и деньги.
Сергей Орешкин: «Наш опыт дает возможность оперировать...
За последние годы петербургское бюро «А.Лен» прочно закрепило за собой статус федерального, расширив географию проектов от Санкт-Петербурга до Владивостока. Получать крупные заказы помогает опыт, в том числе международный, структура и «архитектурная лаборатория» – именно в ней рождаются методики, по которым бюро создает комфортные квартиры и урбан-блоки. Подробнее о росте мастерской рассказывает Сергей Орешкин.
2023: что говорят архитекторы
Набрали мы комментариев по итогам года столько, что самим страшно. Общее суждение – в архитектурной отрасли в 2023 году было настолько все хорошо, прежде всего в смысле заказов, что, опять же, слегка страшновато: надолго ли? Особенность нашего опроса по итогам 2023 года – в нем участвуют не только, по традиции, москвичи и петербуржцы, но и архитекторы других городов: Нижний, Екатеринбург, Новосибирск, Барнаул, Красноярск.
Александра Кузьмина: «Легко работать, когда правила...
Сюжетом стенда и выступлений архитектурного ведомства Московской области на Зодчестве стало комплексное развитие территорий, или КРТ. И не зря: задача непростая и очень «живая», а МО по части работы с ней – в передовиках. Говорим с главным архитектором области: о мастер-планах и кто их делает, о том, где взять ресурсы для комфортной среды, о любимых проектах и даже о том, почему теперь мало хороших архитекторов и что делать с плохими.
Согласование намерений
Поговорили с главным архитектором Института Генплана Москвы Григорием Мустафиным и главным архитектором Южно-Сахалинска Максимом Ефановым – о том, как формируется рабочий генплан города. Залог успеха: сбор данных и моделирование, работа с горожанами, инфраструктура и презентация.
Изменчивая декорация
Члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023 продолжают рассуждать о том, какими будут общественные интерьеры будущего: важен предлагаемый пользователю опыт, гибкость, а в некоторых случаях – тотальный дизайн.
Определяющая среда
Человекоцентричные, технологичные или экологичные – какими будут общественные интерьеры будущего, рассказывают члены экспертного совета премии Innovative Public Interiors Award 2023.
Иван Греков: «Заказчик, который может и хочет сделать...
Говорим с Иваном Грековым, главой архитектурного бюро KAMEN, автором многих знаковых объектов Москвы последних лет, об истории бюро и о принципах подхода к форме, о разном значении объема и фасада, о «слоях» в работе со средой – на примере двух объектов ГК «Основа». Это квартал МИРАПОЛИС на проспекте Мира в Ростокино, строительство которого началось в конце прошлого года, и многофункциональный комплекс во 2-м Силикатном проезде на Звенигородском шоссе, на днях он прошел экспертизу.
Резюмируя социальное
В преддверии фестиваля «Открытый город» – с очень важной темой, посвященной разным апесктам социального, опросили организаторов и будущих кураторов. Первый комментарий – главного архитектора Москвы Сергея Кузнецова, инициатора и вдохновителя фестиваля архитектурного образования, проводимого Москомархитектурой.
Прямая кривая
В последний день мая в Москве откроется биеннале уличного искусства Артмоссфера. Один из участников Филипп Киценко рассказывает, почему архитектору интересно участвовать в городских фестивалях, а также показывает свой арт-объект на Таможенном мосту.
Бетонные опоры
Архитектурный фотограф Ольга Алексеенко рассказывает о спецпроекте «Москва на стройке», запланированном в рамках Арх Москвы.
Юлий Борисов: «ЖК «Остров» – уникальный проект, мы...
Один из самых больших проектов жилой застройки Москвы – «Остров» компании Донстрой – сейчас активно строится в Мневниковской пойме. Планируется построить порядка 1.5 млн м2 на почти 40 га. Начинаем изучать проект – прежде всего, говорим с Юлием Борисовым, руководителем архитектурной компании UNK, которая работает с большей частью жилых кварталов, ландшафтом и даже предложила общий дизайн-код для освещения всей территории.
Валид Каркаби: «В Хайфе есть коллекция арабского Баухауса»
В 2022 году в порт города Хайфы, самый глубоководный в восточном Средиземноморье, заходило рекордное количество круизных лайнеров, а общее число туристов, которые корабли привезли, превысило 350 тысяч. При этом сама Хайфа – неприбранный город с тяжелой судьбой – меньше всего напоминает туристический центр. О том, что и когда пошло не так и возможно ли это исправить, мы поговорили с архитектором Валидом Каркаби, получившим образование в СССР и несколько десятилетий отвечавшим в Хайфе за охрану памятников архитектуры.
О сохранении владимирского вокзала: мнения экспертов
Продолжаем разговор о сохранении здания вокзала: там и проект еще не поздно изменить, и даже вопрос постановки на охрану еще не решен, насколько нам известно, окончательно. Задали вопрос экспертам, преимущественно историкам архитектуры модернизма.
Фандоринский Петербург
VFX продюсер компании CGF Роман Сердюк рассказал Архи.ру, как в сериале «Фандорин. Азазель» создавался альтернативный Петербург с блуждающими «чикагскими» небоскребами и капсульной башней Кисе Курокавы.
2022: что говорят архитекторы
Мы долго сомневались, но решили все же провести традиционный опрос архитекторов по итогам 2022 года. Год трагический, для него так и напрашивается определение «слов нет», да и ограничений много, поэтому в опросе мы тоже ввели два ограничения. Во-первых, мы попросили не докладывать об успехах бюро. Во-вторых, не говорить об общественно-политической обстановке. То и другое, как мы и предполагали, очень сложно. Так и получилось. Главный вопрос один: что из архитектурных, чисто профессиональных, событий, тенденций и впечатлений вы можете вспомнить за год.
KOSMOS: «Весь наш путь был и есть – поиск и формирование...
Говорим с сооснователями российско-швейцарско-австрийского бюро KOSMOS Леонидом Слонимским и Артемом Китаевым: об учебе у Евгения Асса, ценности конкурсов, экологической и прочей ответственности и «сообщающимися сосудами» теории и практики – по убеждению архитекторов KOSMOS, одно невозможно без другого.
КОД: «В удаленных городах, не секрет, дефицит кадров»
О пользе синего, визуальном хаосе и общих и специальных проблемах среды российских городов: говорим с авторами Дизайн-кода арктических поселений Ксенией Деевой, Анастасией Конаревой и Ириной Красноперовой, участниками вебинара Яндекс Кью, который пройдет 17 сентября.
Никита Токарев: «Искусство – ориентир в джунглях...
Следующий разговор в рамках конференции Яндекс Кью – с директором Архитектурной школы МАРШ Никитой Токаревым. Дискуссия, которая состоится 10 сентября в 16:00 оффлайн и онлайн, посвящена междисциплинарности. Говорим о том, насколько она нужна архитектурному образованию, где начинается и заканчивается.
Архитектурное образование: тренды нового сезона
МАРШ, МАРХИ, школа Сколково и руководители проектов дополнительного обучения рассказали нам о том, что меняется в образовании архитекторов. На что повлиял уход иностранных вузов, что будет с российской архитектурной школой, к каким дополнительным знаниям стремиться.
Технологии и материалы
​И шахматный клуб, и скалодром: как строился ФОК...
В 2023 году на юго-востоке Москвы открылся новый дворец спорта. Здание напоминает сложенный из бумаги самолётик. Фасадные и интерьерные решения реализованы с применением технологий КНАУФ, в том числе системы каркасно-обшивных стен (КОС).
​За фасадом: особенности применения кирпича в современных...
Навесные фасадные системы (НФС) с кирпичом – популярное решение в современной архитектуре, позволяющие любоваться эстетикой традиционного материала даже на высотных зданиях. Разбираемся в преимуществах кирпичной облицовки в «пироге» вентилируемого фасада.
Силиконо-акрилатная штукатурка: секрет долговечности
Компания LAB Industries (ТМ Церезит) представила на рынке новый продукт – силиконо-акрилатную штукатурку Церезит CT 76 для фасадных работ. Она подходит для выполнения тонкослойных декоративных покрытий интенсивных цветов, в том числе самых темных, гарантируя прочность и устойчивость к внешним воздействиям.
Свет и материя
​В новой коллекция светильников Центрсвет натуральные материалы – алебастр, латунь и кожа – создают вдохновляющие сюжеты для дизайнеров. Минимализм формы подчеркивается благородством материала и скрывает за собой самую современную технологию.
Teplowin: новое имя, проверенный опыт в фасадном строительстве
Один из крупнейших производителей светопрозрачных конструкций на российском строительном рынке – «ТД Окна» – объявил о ребрендинге: теперь это бренд Teplowin, комплексный строительный подрядчик по фасадам, осуществляющий весь спектр услуг по производству и установке фасадных систем, включая алюминиевые и ПВХ конструкции, а также навесные вентилируемые фасады.
Архитектурная подсветка фасадов ЖК и освещение придомовой...
Уютно должно быть не только внутри жилого комплекса, но и рядом с ним. В этой статье мы рассмотрим популярные осветительные решения, которые придают ЖК респектабельности и обеспечивают безопасную среду вокруг дома.
Облицовочный кирпич: какой выбрать?
Классический керамический, клинкерный или кирпич ручной формовки? Каждый из видов облицовочного кирпича обладает уникальным набором технических и эстетических характеристик. На примере продукции ГК «Керма» разбираемся в тонкостях и возможностях материала для современных проектов.
Sydney Prime: «Ласточкин хвост» из кирпича
Жилой комплекс Sydney Prime является новой достопримечательностью речного фронта Большого Сити и подчеркивает свою роль эффектным решением фасадов. Авторский подход к использованию уникальной палитры кирпича в навесных фасадных системах раскрывает его богатый потенциал для современной архитектуры.
Возрождение лесной обители. Как восстанавливали старинный...
Во Владимирской области возрожден из руин памятник церковного зодчества начала XIX века – Смоленская церковь на Веретьевском погосте. Реставрационные работы на каменном храме проводились с использованием материалов компании Baumit.
Урбанистика здоровья: спорт в проектах благоустройства
Уличные спортивные зоны являются неотъемлемой частью современной урбанистической среды и призваны, как и благоустройство в целом, стимулировать жителей больше времени проводить на улице и вести здоровый образ жизни. Компания «Новалур» предлагает комплексные решения в области уличного спорта и также является производителем линейки уличных тренажеров с регулируемой нагрузкой, подходящих максимально широкому кругу пользователей.
​Архитектура света: решения для медиафасадов в...
Медиафасады – это инновационное направление, объединяющее традиционные архитектурные формы с цифровыми технологиями. Они позволяют создавать интерактивные здания, реагирующие на окружающую среду, движение пешеходов или даже социальные медиа. Российская компания RGC представляет технологию, интегрирующую медиа непосредственно в стеклопакеты.
Как уменьшить запотолочное пространство для коммуникаций?
Повысить уровень потолка за счет сокращения запотолочного пространства – вполне законное желание девелопера, архитектора и дизайнера. Но этому активно сопротивляются инженеры. Сегодня мы расскажем о красивом и нестандартном решении этой проблемы.
Холст из стекла
Открытие нового корпуса Третьяковской галереи на Кадашевской набережной в мае 2024 года ознаменовало не только расширение знаменитого музея, но и знаковое событие в области использования архитектурного стекла с применением технологии печати. О том, как инновационное остекление расширило границы музейной архитектуры – в нашем материале.
От эскиза до «Дракона»: творческая кухня «Новых Горизонтов»
Компания «Новые Горизонты», отметившая в 2024 году свое 25-летие, прошла путь от дистрибьютора известного финского производителя Lappset до разработчика собственных линеек детского игрового оборудования. За четверть века они эволюционировали от импортера до инновационного проектировщика и производителя, способного воплощать самые смелые идеи в реальность.
​Палитра вашего путешествия
Конкурс авторских палитр для интерьера «Время, место и цвет» в самом разгаре. Его проводит дизайнер, декоратор и преподаватель Виктория Малышева в партнерстве с брендом красок Dulux. Виктория рассказала об идее конкурса и собственных палитрах.
От плоскости к объему: революция в остеклении с помощью...
Моллирование стекла – технология, расширяющая границы архитектурного проектирования и позволяющая создавать сложные геометрические формы в остеклении зданий. Этот метод обработки стекла открывает новые возможности для реализации нестандартных архитектурных решений, сочетая эстетику и функциональность.
Девять правил работы с инженерами
Проектная компания «Траст инжиниринг», работающая с известными архитектурными бюро на знаковых объектах, составила топ-9 правил взаимодействия архитекторов и инженеров, чтобы снизить трудозатраты обеих команд.
Амфитеатры, уличное искусство и единение с природой
В сентябре 2023 года в Воронеже завершилось строительство крупнейшей в России школы вместимостью 2860 человек. Проект был возведен в знак дружбы между Россией и Республикой Беларусь и получил название «Содружество». Чем уникально новое учебное заведение, рассказали архитекторы проектного института «Гипрокоммундортранс» и специалист компании КНАУФ, поставлявшей на объект свои отделочные материалы.
Сейчас на главной
Сказки Нёноксы
Архитектурная экспедиция «Русский Север», организованная СПбГАСУ, посвящена исследованию туристического потенциала двух арктических сёл. В этой публикации рассказываем о поморском поселении Нёнокса, сохранившем пятишатровую церковь и другие характерные деревянные постройки. Пять студенческих команд из разных городов на месте изучали архитектурное наследие и дух места, а затем предложили концепции развития с модным «избингом» и экотропами, а также поработали над брендом и событийной программой.
Шаг вперед
Жилой комплекс HIDE стал для архитекторов ADM, Андрея Романова и Екатерины Кузнецовой, существенным рубежом в поиске новой пластики высотных башен: гибкой и дискретной, позволяющей оживлять объем и силуэт, моделировать форму. За последние годы подход стал «фирменной фишкой» ADM, а его в становлении ключевую роль сыграла, в частности, золотистая башня HIDE. Рассказываем историю, рассматриваем подробности построения комплекса, находим его стержень.
Роль фактуры
Активная поверхность бетона на фасадах и в интерьерах – основа архитектурного образа виллы в пригороде Бразилиа по проекту Studio Bruno Porto.
WAF Inside 2024: голодный город
Жюри Всемирного фестиваля архитектуры признало лучшим интерьерным проектом года пекинскую лапшичную. Новозеландское бюро Office AIO сумело найти оптимальные планировочные решения для гибридной концепции обслуживания, а также, оставаясь в рамках минимализма, предложило яркие решения, которые притягивают посетителей и располагают к общению. Рассказываем подробнее об этом проекте и показываем победителей других категорий.
Зодчество 2024: шесть причин зайти на фестиваль
Сегодня в 32 раз стартует фестиваль Союза архитекторов «Зодчество». Он продлится 3 дня: Гостиный двор будет заполнен экспозициями, программа же заполнена мероприятиями. Мы посмотрели на анонсы и сделали свою выборку, чтобы помочь вам сориентироваться. Дедала – вручают в четверг вечером.
WAF 2024: инклюзия
Всемирный фестиваль архитектуры подвел итоги. Главный приз забрала школа, тесно связанная с сообществом аборигенов Австралии, проектом года стал религиозный центр алевитов в Турции, а в лучшем ландшафтном проекте используются традиционные архитектурные мотивы китайского субэтноса хакка. И даже работа российского бюро в этом году попала в список финалистов – при соблюдении условия, что сделана она для другой страны. Рассказываем о победителях и финалистах.
Черное кимоно
Бюро IDEOLOGIST подготовило проект реконструкции позднесоветской базы отдыха, расположенной на скале у Черного моря, недалеко от Геленджика. Концепция выдержана в японском духе, что с одной стороны соответствует вектору развития курорта, с другой – логично соотносится с созерцательными пейзажами субтропического пояса.
Золото в песках
В Дубае открылся офис трансконтинентальной компании, связанной с добычей и обработкой ресурсов. Его интерьер реализован по проекту T+T Architects, а они мастера своего дела, умеют организовать пространство современно, разнообразно, гибко и оригинально. В данном случае на представительском этаже «царит» гигантская, облицованная золотистой латунью, перегородка, а контекстуально обоснованный фон дает слоистая фактура прессованной земли.
Новые проекты в малых городах
Показываем отчет о паблик-токе «Большие амбиции малых городов», предоставленный его организаторами. Среди проектов – два для Палеха, по одному для Наро-Фоминска и Зеленоградска
Пресса: Это Валентин Коган (бюро SLOI) — пожалуй, самый востребованный...
Основателя бюро SLOI Валентина Когана можно назвать самым успешным молодым архитектором Петербурга — по его проектам строят сразу несколько больших объектов, в том числе протестантскую церковь в Парголово и жилой комплекс и гостиницу рядом с Островом фортов в Кронштадте. Как успевать за глобальными профессиональными трендами, что общего у придуманного им деревянного храма с айфоном и какие КОНКРЕТНЫЕ (да, капсом!) меры помогут сделать архитектуру Петербурга лучше, специально для отдела «Петербург будущего» Собака.ru архитектурный критик Мария Элькина узнала у Валентина Когана.
«Открытый город 2024»: Алтари неизведанного. Стихийное...
Знакомим еще с одним воркшопом фестиваля «Открытый город» – «Алтари неизведанного. Стихийное сакральное» под руководством MARKS GROUP. Основная цель воркшопа – провести самостоятельное исследование и получить практические навыки, которые студенты могли бы применить в дальнейшей работе. Объектом исследования была предложена гора Воттоваара в западной Карелии.
Культурный треугольник
Еще один проект мастерской «Арканика» для Альметьевска – трехэтажная художественная галерея, которая расположится у Каскада прудов в пешей доступности от штаб-квартиры «Татнефти». Главными аттракторами послужат подсвеченные фасады и кровля-амфитеатр, ориентированная на мечеть, а также функциональная программа, продуманная компанией «Новая земля».
Архитектура будущего глазами сегодняшних выпускников
В Паркинг Галерее парка «Зарядье» проходит выставка дипломных работ выпускников художественных вузов ВЫПУСК’24. Специальный раздел выставки посвящен архитектурным проектам, о которых мы расскажем. Среди них досуговый комплекс в Ярославской области, городской рынок в Суздале, университет в Сочи, музей в Калуге, научно-исследовательский кластер в Сколково и целый город Николоград.
Временно белоснежный дракон
В китайском Уси после реконструкции по проекту бюро Wutopia Lab открылся парковый павильон Emerald Screen Pergola: эта белоснежная эфемерная конструкция скоро действительно станет изумрудно-зеленой.
«Открытый город 2024»: Дом Евангелия в Санкт-Петербурге
Цикл публикаций о воркшопах проекта «Открытый город» в этом году начинаем с рассказа о проекте «Дом Евангелия: функционализм vs сакраментализм» в Санкт-Петербурге. Проект реализован под руководством бюро «СИВИЛ» и призван обратить внимание на проблему сохранения исторической архитектуры и включения ее в современный городской контекст. Реконструкция Дома Евангелия – это реальный проект бюро, в ходе которого будут реализованы идеи участников воркшопа.
Жилые проекты Московской области:
12 примеров
Мособлархитектура постоянно работает над новыми нормативами, цель которых – сделать проекты качественными, в том числе визуально. Следите за обновлениями! О них, в числе прочего, рассказали на региональном Форуме проектировщиков. Там же показали позитивные примеры жилых проектов: 4 от «Лабва» Станислава Кулиша, 3 от арх-подразделения ГК «Самолет», которым руководит Андрей Перлич, 5 переселенческих малоэтажек от «Алев Груп».
Вторая ступень
Парк покорителей космоса имени Юрия Гагарина, расположенный недалеко от Саратова в месте приземления космонавта, власти города планируют развивать как тематический развлекательно-познавательный кластер. Согласно концепции, подготовленной архитектурной мастерской Алексея Ильина и медиагруппой «Красный квадрат», на его территории появится серия объектов, главным из которых станет павильон «Восток-1».
Механическое «облако»
Инженерно-технический корпус Cloud Engine по проекту шанхайского бюро XING DESIGN переосмысляет тип инфраструктурного объекта в парковом окружении.
Арочные традиции
В интерьерах Центра исполнительских искусств в шанхайском комплексе New Bund 31 главную роль играет мотив арок, напоминающий об античных аренах. Авторы проекта – Neri&Hu Design and Research Office.
Культурный метаморфоз
В рамках реконструкции дома культуры в селе Алтайского края, которая фактически обернулось новым строительством, новосибирское бюро «Формат Проект» решило сохранить функциональную схему предшественника, но критически переработало фасады, добавив современные материалы, большой витраж и, по настоянию заказчика, скатную кровлю.
Бюро эпохи Возрождения
В проектировании новой штаб-квартиры компании BIG в Копенгагене были задействованы все ее подразделения: архитекторы, конструкторы, городские планировщики, ландшафтные архитекторы и промышленные дизайнеры.
МГАХИ 2024: часть II
Еще пять бакалаврских работ, защищенных на «отлично» на факультете Архитектуры МГАХИ: жилой комплекс в Казани, а также несколько туристических кластеров разной специфики – от устричных ферм и терм до горнолыжного курорта и городского общественного центра.
Очередная революция
Здание нового сеульского Музея робототехники и искусственного интеллекта по проекту турецкого бюро Melike Altınışık Architects по сути и по образу стало его самым крупным экспонатом.
Арт-лабаз
К своему 800-летию Юрьевец планирует обзавестись арт-резиденцией, которая займет здание лабаза – исторической деревянной постройки, сохранившейся недалеко от дома-музея Весниных. В проекте приспособления бюро APRELarchitetcs руководствуется идеями знаменитых братьев-архитекторов и на первый план выводит подлинные конструкции.
МГАХИ 2024: часть I
Представляем восемь бакалаврских дипломных работ факультета Архитектуры, которые были отмечены на защите и получили оценку «отлично». Все они посвящены образовательных комплексам и культурным центрам с разнообразной географией – от Сириуса до Павловского Посада.
Светопись
Разбираем архитектурное решение дома «Чайка» архитекторов DNK ag – не так давно, в 2023 году, он реализован в составе «коллекции» авторских решений ЗИЛАрта. Там, как известно, все дома подчинены дизайн-коду, но различны. Этот – отличается не только белизной и лаконизмом, но и тонкой работой на ограниченном числе приемов, которые вместе дают то, что можно смело назвать синергией.
Красота и нюансы материи
Книга «Архитектурный бетон. Практика применения в России» соединяет два подхода к рассказу о технологии: практическую, точную, – и творческую: тут собраны примеры современных российских реализаций, которые используют бетон, эстетизируя его открытую поверхность. С обзора книги, главным редактором которой стала Анна Мартовицкая, мы начинаем спецпроект, посвященный архбетону, и планируем в дальнейшем его развивать.
Настоящая «Большая глина №4»
В китайском Исине открылся Музей глины UCCA по проекту Кэнго Кумы. Покрытый глиняной черепицей гороподобный объем отсылает к форме традиционных печей для обжига керамики.