Наталия Воинова, Илья Мукосей: «Скрижалей нет и быть не должно»

Архитектура и архитекторы могут быть очень разными. Кому-то ближе техническая, материальная сторона профессии, кому-то – скорее художественная и формообразующая, кто-то ценит возможность модерировать функции, кто-то на первое место ставит свою миссию влиять на жизнь и самоощущение людей. Есть архитекторы-поэты и архитекторы-философы. И даже есть архитекторы-исследователи, которые не следуют общепринятым стандартам, а ищут и открывают свои пути в профессии и свои ценности. Такие архитекторы всегда ухитряются найти самые неожиданные решения даже для самых банальных задач, и самый неожиданный ответ на расхожий вопрос. И никогда нельзя предугадать, какой.
Руководители студии «ПланАР» Наталия Воинова и Илья Мукосей – именно такие исследователи. Они стремятся не столько за количеством и масштабом проектов, сколько за качеством разрабатываемых решений, тратя на изучение темы и поиск оптимального решения немало сил и времени. Они проверяют и тестируют на соответствие их профессиональному самоощущению любую задачу или любой принцип. И они находят что-то такое, что никому раньше в голову не приходило, но будучи один раз показано, найденное ими решение уже кажется самоочевидным – настолько оно эффективно, интересно и удобно. Это особый талант – делать открытия там, где никто и не предполагал, что они нужны. И так происходит в каждом проекте студии «ПланАР».

Представляем интервью Наталии Воиновой и Ильи Мукосея, в котором они подвергают сомнению и изучают идею проекта «Эталон качества».


Видеосъемка и монтаж: Сергей Кузьмин

Наталия Воинова и Илья Мукосей,
архитектурная студия «ПланАР»:

Илья: К эстетической стороне дела, мне кажется, мы все-таки подходим с точки зрения «нравится – не нравится». И это определяется, конечно, некой средой, в которой мы существуем. Сто лет назад нравилось другое, например. Но все равно нет четких критериев.

Наталия: Качество, не качество – тоже довольно странная вещь. Качество в чем? Если это качество в исполнении, это немножко не совсем про архитектуру. Это про качество строительства, технологии, материалы, адекватности заказчика в том числе, который что-то менял или не менял в процессе – скорее про организацию работы. Если про качество архитектуры как про эстетику, то здесь понятие «нравится – не нравится» довольно странное. Кому-то что-то ближе, кому-то дальше. Но профессионально ты всегда понимаешь, что здесь есть мысль, за этим есть работа. За этим стоит большая долгая красивая история. Тогда ты понимаешь, что это качественно. Или когда оно совсем неочевидно, кажется неуместным, необъяснимым. Иногда эти дома в первый момент вызывают удивление, но потом ты не находишь никаких признаков, по которым ты можешь для себя понять, начать переживать, испытать хоть какой-то опыт рядом с этим домом. Тогда это, да, какая-то случайная вещь может быть. Вообще-то мне кажется, это базовая вещь – думать, как потом придет другой человек, что он увидит, что он поймет, что он там почувствует. На мой взгляд, хорошая архитектура, она про это в первую очередь, она про переживания. Может быть, про свет, про звук, про фактуру, про объем, про интересный сценарий движения внутри или про интересную геометрию. Это обязательно должно быть что-то, иначе оно все равно спущено, иначе это все равно будет один и тот же навес.

Илья: Я совершенно согласен с тем, что сказала Наташа. Но на практике, признаюсь, я, наверное, начинаю думать все-таки с функций всегда. Я думаю, что ты тоже начинаешь думать с функций.

Наталия: Скорее про анализ технического задания и участка.

Илья: Это другая сторона вопроса.

Наталия: Это опять-таки переводится в сценарий, как в движение по или вокруг.

Илья: Самый идеальный вариант: когда эти две вещи, конечно, сливаются потом. Есть и визуально интересное пространственное переживание, и польза, эффект. На самом деле от этого тоже можно получать удовольствие и как автору, и как потребителю, от того, как все здорово придумано именно с функциональной точки зрения. Из этого тоже может вырасти эстетическое качество. На самом деле мне кажется, есть такие проекты у нас, которые нам самим нравятся. Они есть. И в них как раз все эти размышления и прагматические, и поэтические, они как-то перемешиваются, перемешиваются, и бац – получается какая-то штука, которая хороша.

Наталия: Поэтому сложно говорить, что такое хорошая архитектура, а что такое плохая архитектура. Потому что это собирательная профессия. И в чем я абсолютно уверена – если архитектор решает какую-то одну задачу, хорошая архитектура не получится. Если это просто функциональный дом, то, в принципе, достаточно инженера или каких-то типовых решений. И каждый раз, как только начинает не хватать этих составляющих, такого большого тотального супа, когда все-все-все и все срослось, и что-то из этого выросло новое, интересное, дорогое, то, о чем можно говорить, думать, рассуждать, а не просто пройти мимо, сказать: ну да, много денег… и пойти спокойно дальше. Тогда, мне кажется, начинает продвигаться к какому-то качеству, про которое ты пытаешься говорить.

Илья: Эталон – это из области точных наук. Это некая мера длины, веса или чего-нибудь в этом роде, с чем можно сравнить конкретный объект, и сказать: вот эта рулетка правильная, тут метр равняется метру.

Наталия: А главное, это дорога в никуда. Как только мы определяем эталон, дальше мы все не нужны, потому что уже есть эталон, его можно просто размножать. Есть идеальный жилой дом, идеальный музей, идеальный концертный зал. Их можно просто тиражировать. Дальше архитектурная мысль уже не нужна. Уже есть идеальная. Но это невозможно. Общество меняется, запросы меняются, мы меняемся. Не существует эталона. Эталон в разные времена был разный, в разных регионах – разный. Для каждого бюро он более-менее разный, но его не существует. Попытка найти эталон, она такая тупиковая. Потому что после этого – все.

Илья: Если мы возьмем какую-нибудь классическую эпоху. Был у нее эталон? С одной стороны, был. Это античность с ее образцами. С другой стороны, все эти дома немного разные. Именно в этих нюансах их красота и богатство. Каждый архитектор, который пользовался этими шаблонами, не эталонами вовсе, а шаблонами, он применял их по-своему, и чем интереснее, остроумнее он их применял, тем лучше было здание. Поэтому эталон в самом прямом смысле этого слова, как некий образец недостижимый, к которому надо стремиться, который визуализируем, который имеет материальное выражение, такая штуковина вредна для архитектуры.

Наталия: Я не согласна с Ильей на 100% по обоим пунктам. Первое, на мой взгляд, считаю, что абсолютно необходимо пытаться понять, что делают твои современники и внутри локального контекста, и глобально, и писать про это, и говорить об этом. И чем больше говорить и писать об этом, тем ближе можно подходить к некоему условному эталону, не эталону, к немножко другому пониманию архитектуры как профессии. И для меня очень важно понимать, чем я занимаюсь, понимать, что архитектура – это не просто решение чужих проблем, помощь некоему заказчику, спасение какого-то конкретного места или куска города, или квартиры. Архитектура – она немножко про другое. И каждый раз как раз самое интересное понять – про что. И на это уходит в моем случае довольно много времени. И мне это безумно интересно, я до сих пор не могу на 100% сказать, что архитектура – это вот это. Как-то пыталась нарисовать две шкалы, что вот архитектор, он какой-то такой. Нет, они все разные, мы все разные, где там мое место. Это тоже очень-очень важно. Я не могу сказать, что у меня есть ответ, потому что у меня только путь, по которому я иду и пытаюсь понять, нащупать.

Илья: По нему всю жизнь можно идти.

Наталия: И слава богу. Как только мы находим эталон, идти уже некуда. Слава богу, что его нет. И, слава богу, что нет точного ответа, чем должен заниматься архитектор. Каждое бюро формулирует это для себя по-разному, каждый архитектор формулирует по-разному. Большинство архитекторов, они пишущие архитекторы, пытающиеся анализировать. Часть интересных архитекторов пишут про других архитекторов и пытаются найти ту методологию, вынуть из них те приемы, тот способ мышления, то видение, которое они используют. И потом так или иначе использовать, обогащать через это свой архитектурный язык.

Илья: Скрижалей не должно быть и не существует. Потому что скрижали – это конкретная запись. Действительно, пишутся периодически манифесты. Но если проанализировать как следует, мало кто из архитекторов свои собственные манифесты досконально выполняет. По крайней мере, всю жизнь – точно никто. И это тоже важный очень момент, потому что манифест – это такой способ, может быть, избавиться от того, что накопилось. Сформулировать, что в данный момент пришло в голову, отодвинуть это в сторону и пойти дальше. Возможно, кто-то еще воспользуется этим, как полезным знанием. Почему нет? Вот я абсолютно уверен, что любая мысль, произнесенная вслух, она что-то теряет, что-то приобретает. Понятно, что все обертоны никакой фразой не выразишь, с одной стороны, а с другой стороны, другие люди, каждый, поймут эту фразу по-своему, как-то по-своему воспользуются. Именно поэтому диалог необходим. Или даже не диалог, а, извините за такое слово, дискурс необходим. Нужно в него кидать новые слова, не новые смыслы. Новые смыслы в нем находят те, кто эти слова подбирает и читает. А нужно туда кидать новые слова и, действительно, из этого супа каждый себе может зачерпнуть пару половников.