Kleinewelt Architekten: «В каждом проекте мы стараемся чинить мир»

Бюро Kleinewelt Architekten было создано в 2013 году тремя партнерами: Николаем и Сергеем Переслегиными и Георгием Трофимовым. За прошедшие годы бюро успело реализовать проекты в Москве и регионах и выиграть несколько крупных закрытых конкурсов для частных компаний. Только за прошлый год количество сотрудников бюро увеличилось в три раза. Портал archi.ru встретился с партнерами, чтобы обсудить их восприятие профессии и принципы работы, которые позволяют им добиваться столь значимых результатов.

Archi.ru:
– Как вы выбрали профессию? Что для вас архитектура?

Николай Переслегин:
– С детства для меня самым интересным было придумывать и создавать какие-то миры, какие-то пространства. Но вначале я хотел поступать в МГИМО, чтобы изучать международные отношения. Правда, достаточно быстро понял, что это совершенно не моё, и остановил свой выбор на профессии архитектора, в которой, на мой взгляд, сфокусировано намного больше возможностей и сфер применения различных навыков. В том числе умение слышать, слушать, и, наоборот, отстаивать свою точку зрения. В какой-то период мне хотелось стать ученым, заниматься физикой или математикой, как мой дедушка (он физик-океанолог). Мои родители окончили МАРХИ, архитектором была и бабушка. Так что, отвечая на ваш вопрос, выбор профессии для меня – это и совокупность личных факторов, и общая атмосфера в семье. Архитектура интересней, чем экономика, чем юриспруденция, чем международные отношения и молекулярная физика. Я занимаюсь архитектурой потому, что она мне близка и сочетает в себе множество смежных сфер из самых разных областей. Возможно, это самая многогранная профессия. Вообще, я не представляю, как можно заниматься чем-то, если ты это не любишь, если ты этим не горишь каждый день. Многие люди каждый день ходят на работу, но с самого утра уже всё прокляли, а им нужно куда-то ехать, и там всё плохо. В архитектуре это точно невозможно, потому что так ни одно здания нельзя будет ни спроектировать, ни придумать, ни, тем более, построить.

Сергей Переслегин:
– Лично мне все время хотелось заниматься чем-то созидательным, абсолютно разным, но чем-то таким, что можно показать и что останется. Я рассматривал разные варианты, вплоть до микробиологии, что в моём случае было вполне реалистично. Но в какой-то момент понял, что абстрактная фундаментальная наука не для меня. Мне хотелось видеть результат своей работы, и чтобы люди его видели. Но элемент научного, исследовательского подхода я постарался сохранить, и он помогает нам в работе. Именно поэтому мы все рассматриваем то, чем занимаемся, в значительной части как изобретение.

Георгий Трофимов:
– Мой выбор профессии был абсолютно осознанный и неслучайный. Я с детства любил рисовать, собирать из конструктора дома и всё время что-то мастерил. Тяга к изобретениям, созиданию и привела меня в архитектуру. Но до того, как стать архитектором, я попробовал себя в разных творческих профессиях. В числе прочего был дизайнером-графиком и фотографом. Что позволило мне понять: 99% творческого продукта недолговечны и рассчитаны на короткий срок службы. В отличие от архитектуры. Осознание того, что ты работаешь на долгую перспективу, делаешь что-то серьёзное, то, что останется надолго, даёт колоссальную внутреннюю энергию. И это сказывается на нашем подходе.

Мы не любим какие-то «пакетные», готовые решения. Мы все время что-то придумываем, изобретаем, начиная от каких-то простых вещей и заканчивая целыми фасадами. Каждый элемент нашего продукта – это маленькое изобретение.

– А что является предметом ваших исследований? Формы? Сценарии существования человека внутри объекта? Или что-то ещё?

Н.П.: Предмет исследования, первичный импульс – это, как правило, сам человек. Самое интересное – посмотреть, как будут реагировать совершенно разные люди на какое-то наше решение. К примеру, люди, которые будут жить в наших домах или воспринимать их как часть города. Как это будет сказываться на их настроении и мироощущении. Вот это интересно – пытаться моделировать какие-то сценарии для людей, для конечных потребителей нашего продукта, и делать это не просто потому что нам это нравится, а для того, чтобы привнести в окружающую действительность какие-то ценности, которые для нас имеют значение. И мы надеемся, что люди почувствуют это.

С.П.: Я добавлю, что чаще всего предмет исследований – информация. На первом этапе решения любой стоящей перед нами задачи мы занимаемся сбором любой информации, которая поможет нам конкретизировать объект и его особенности. Это может быть информация из совершенно разных слоев, от исторического до социального, от культурного до функционального и самого простого бытового. В недрах этой информации заключается какая-то правда, которая присуща этому объекту. Она не выдуманная, не высосанная из пальца.

Г.Т.: Мы не занимаемся пустым формотворчеством. У нас ко всему осознанный подход.

Н.П.: Первый этап любого нашего проекта – это научное исследование. Огромное количество данных, графики. Эскизы появляются позже.

С.П.: Именно исследование дает возможность сделать проект изобретением, открытием.

Н.П.: Изначально мы стараемся себя ограничивать, чтобы отнестись к новому проекту без эмоций. Потому что эмоция может перебить фактуру, не даст увидеть какое-то индивидуальное качество. Только потом мы начинаем рефлексировать, реагировать, эмоционально воспринимать собранную информацию.

– Анализ потенциального потребителя и сбор информации может продолжаться бесконечно. В какой момент вы переходите к проектированию?

Н.П.: У нас в бюро достаточно жесткий менеджмент, и мы сами это всячески культивируем, в том числе и в своей личной части работы. Чёткая и даже жёсткая организация процесса, в первую очередь, с точки зрения сроков. Я считаю, что это сильная сторона нашего бюро. И это даёт нам возможность спокойно заниматься работой. Сначала наукой и исследованиями, потом – реакцией на эту науку, выработкой концепции, учитывающей всю массу собранной информации.

С.П.: Да, можно бесконечно накапливать информацию. Но в какой-то момент наступает понимание, что её достаточно и можно дальше с ней работать.

Г.Т.: И конечно, мы не исключаем из процесса интуицию.

– Как интуиция встраивается в проектную историю?

Г.Т.: Наука тоже интуитивна. Как совершаются открытия? Никто же не знает. Точно так же мы собираем информацию, обдумываем, а дальше зарождаются какие-то мысли, понимание, что правильно, что неправильно. Начинается творческий поиск.

– Что же тогда для вас форма? Какое значение она имеет?

С.П.: Мы получаем удовлетворение, когда понимаем, что форма обоснована, когда она соответствует и функции, и месту, и целому ряду функций.

Н.П.: Мы считаем непрофессиональным обсуждать отдельно форму, планировку или материалы. Когда вы садитесь в автомобиль «Тесла», вы можете не знать, как он едет, какое количество изобретений и научных разработок в нем собрано, какой гигантский труд огромного количества людей в нем заложен. Но вы получаете удовольствие от совершенства этой машины, от ощущения того, что перед вами качественный продукт.

Мы не считаем себя какими-то творцами великого искусства, которые провели некую кривую линию – и все должны побежать её реализовывать. Это совсем не так. Просто мы качественно и очень хорошо делаем свою работу. Так же как хороший учитель хорошо учит детей, хороший врач очень хорошо лечит своих пациентов, хороший почтальон очень хорошо разносит почту. То, чем занимаемся мы, называется архитектурой. Это то, что мы делаем очень хорошо, соединяя воедино огромное количество самых разных элементов и решений, чтобы создать качественное и очень интересное пространство. Но самое главное – ощущение, настроение людей и, в итоге, стиль их жизни. Мы продюсируем жизнь.

– Какое же настроение должно возникать у людей?

Н.П.: Для нас важны общечеловеческие ценности и мы хотим, чтобы в результате нашей работы люди были добрее, больше думали о том, как создавать и созидать, чем разрушать и конфликтовать. Мы стараемся апеллировать к каким-то высоким ценностям, каким-то понятиям, которые достаточно абстрактны, но при этом их важно и можно донести через конкретные проектные решения. Сочетая знание технологий и высокоэмоциональную составляющую, мы стараемся сделать так, чтобы жизнь, которая будет происходить в наших зданиях и пространствах, каждую секунду делала людей счастливыми. Это очень важно.

С.П.: Форма – это итоговый ответ. Каждый проект – это многогранная, многоуровневая история, которая становится ответом на изначальный вопрос и складывается в общий образ здания, в котором найденные решения развиваются на каждом уровне, вплоть до последней детали. Этот первый вопрос очень важно правильно сформулировать – он как раз и требует изучения, исследования.

– Что такое архитектура Kleinewelt Architekten? Какие её черты вы могли бы выделить?

Г.Т.: Конечно, все мы индивидуальности, но любой наш продукт – результат работы целого коллектива. Любое решение, которое можно увидеть в нашем объекте – результат многократных обсуждений, внутренних споров. У нас всегда бывают внутренние конкурсы, какие-то маленькие внутренние клаузуры, когда буквально на час всё бюро отрывается, и каждый делает какие-то эскизы, а потом мы садимся и все вместе обсуждаем, выбираем какие-то лучшие решения или определяем направление движения вперед.

Н.П.: Индивидуальность нашей архитектуры формируется благодаря трём слоям, из которых состоит каждый проект. Первый слой – это наука. Второй слой – это рефлексия, наши эмоции, наше отношение. И третий слой – это уже работа над проектом. И это, конечно, накладывает отпечаток на любое решение, на любой фасад, на любое пространство, на любую структуру, которая выходит из нашего бюро. Благодаря этому методу, каждое решение обосновано и индивидуально.

С.П.: Большой отпечаток накладывают наши внутренние установки, тот внутренний кодекс, на который мы опираемся, независимо ни от чего. Он сложился в результате многократных обсуждений и охватывает основные принципы нашей работы. И формообразование, и работу с материалами. Например, мы точно знаем, что никогда не сделаем имитацию, не будем выдавать за камень или дерево пластик. Это можно назвать материальной честностью.

– Существует ли для вас вопрос поиска оригинального архитектурного языка?

Г.Т.: Этот вопрос решается в рамках каждого проекта и зависит от конкретной задачи. Например, если место или функция требуют какого-то яркого высказывания, мы, конечно, не будем стесняться.

Н.П.: В каждом своём проекте мы пытаемся заштопать кусочек порванной или потертой от времени ткани, чтобы эта ткань жила дальше. В каждом своём проекте мы стараемся чинить мир, и каждый раз пытаемся найти правильный гаечный ключ или отвертку, чтобы всё ювелирно подходило, чтобы резьбу ни в коем случае не сорвать. Но когда мы понимаем, что починить ничего уже нельзя и можно только создать новое, идём на это, заново создавая фрагмент мира, полностью отдавая себе отчет в той мере ответственности, которую возлагаем на себя. И если мы берёмся какой-то мир строить, то будьте уверены, что он будет очень хорошим.