Основные итоги и проблемы изучения зодчества Древней Руси

При закладке Кремлевского дворца (1773) замечательный русский архитектор В. И. Баженов произнес речь, в которой высоко оценил памятники
московской архитектуры XVII в.(1) Выступление это не было случайным: именно в конце XVIII в. в русском обществе пробуждался интерес к древнерусскому зодчеству. Правда, интерес вызывали лишь сохранившиеся сооружения, а так как это были главным образом памятники XVI—XVII вв., то естественно, что домонгольской поре уделяли гораздо меньше внимания. Древнейший период развития русской архитектуры для архитекторов и историков этого времени, по существу, характеризовался несколькими сооружениями — киевской Софией, новгородской Софией, черниговским Спасским собором, церквами во Владимире.
На первых порах изучение памятников древнерусского зодчества было тесно связано с практическими нуждами и проводилось почти исключительно в процессе ремонтов или перестроек древних храмов. И все же ценность памятников древней архитектуры именно как памятников культуры независимо от их использования постепенно завоевывала признание. Когда в 30-е годы XIX в. производили восстановление Спасской церкви Евфросиниева монастыря в Полоцке, аргументировали это тем, что здание представляет «драгоценный для России памятник древнего зодчества»(2). Некоторые исследователи уже прямо формулировали свою задачу как задачу изучения развития древнерусской архитектуры. Так, А. Мартынов писал:
«...не любопытно ли и вместе с тем не поучительно ли знать, как возникла Архитектура в нашем Отечестве? Какой был ее ход, развитие, ее действие и успехи?»(3). А несколько позднее Д. Тихомиров начал раскопки храмов Старой Рязани, «чтобы лучше можно было иметь понятие об архитектуре XII века»(4).
В 1809—1810 гг. состоялось «ученое путешествие по России» К. Бороздина и сопровождавших его А. Ермолаева, рисовальщика Д. И. Иванова и архитектора П. С. Максютина. Это была первая попытка целеустремленного изучения памятников древнего зодчества. Результатом путешествия были альбомы рисунков и чертежей древних памятников, в том числе рисунок руин Десятинной церкви, обмерные чертежи киевской Софии, черниговских Спасского и Елецкого соборов, церкви Георгия в Старой Ладоге. К сожалению, альбомы эти не были опубликованы и даже сведения о них проникли в научную литературу только в третьей четверти XIX в.(5) С 1846 г. начали выходить в свет выпуски «Русской старины в памятниках церковного и гражданского зодчества» с рисунками А. Мартынова и текстом Н. М. Снегирева — первое в России издание, специально посвященное публикации памятников древнерусской архитектуры(6). Об успехе этого начинания свидетельствует тот факт, что с 1852 г. начался выпуск уже третьего издания «Русской старины...». В 1850 г. вышла первая тетрадь «Памятников древнего русского зодчества», издававшаяся Ф. Рихтером, где произведения русской архитектуры фиксировались уже не в рисунках, а в документальных чертежах(7).
1. Снегирев В. Архитектор В. И. Баженов. М., 1937, с. 184.
2. ЦГИА СССР (Ленинград), ф. 797, он. 4, д. 16087, л. 58. (Запись в журнале Синода, 1836 г.).
3. Речь об архитектуре в России до XVIII столетия,говоренная учеником первого класса Алексеем Мартыновым.— В кн.: Отчет Московского дворцового архитектурного училища за 1836 и 1837 годы и речи, говоренные на акте оного. М., 1838, с. 3.
4. Тихомиров Д. Исторические сведения об археологических исследованиях в Старой Рязани. М., 1844, с. 15.
5. Описание Бороздинского собрания рисунков к его археологическому путешествию по России в 1809— 1810 гг.— В кн.: Труды I археологического съезда, 1869. М.. 1871, т. I, с. 62-74.
6. Русская старина в памятниках церковного и гражданского зодчества. М., 1846—1855. Тетр. 1—15.
7. Памятники древнего русского зодчества. М., 1850, Тетр. 1.
Во всех этих публикациях основное внимание по-прежнему уделялось памятникам московского зодчества и включались лишь единичные постройки домонгольского времени. Однако в середине XIX в. появились и первые серьезные исследования, посвященные отдельным памятникам русской архитектуры древнейшей поры(8).
Более интенсивное развитие историко-архитектурной науки началось с 70-х годов XIX в. Произошло заметное повышение научного уровня исследований, поскольку вместо любителей эту работу взяли в свои руки профессионалы-архитекторы. Заметную роль в деле изучения памятников древнего зодчества сыграли археологические съезды. Под археологическим изучением в то время понимали не столько археологические раскопки зданий, сколько их детальное архитектурное изучение. Уже в «Трудах I археологического съезда», опубликованных в 1871 г., была помещена статья А. С. Уварова «Взгляд на архитектуру XII века в Суздальском княжестве»(9). Статья начинается с фразы: «Наши архитектурные памятники так мало подвергались ученой и обстоятельной критике, что не могли доселе еще достигнуть до прямого своего значения — источников для определения характера русской архитектуры». В том же томе был опубликован целый ряд статей по домонгольским постройкам, а вскоре появилась обстоятельная работа Н. А. Артлебена, в которой дан обзор 11 памятников Владимиро-Суздальского княжества XII—XIII вв.(10) На III археологическом съезде особое внимание было обращено на памятники Киева. В издании В. Прохорова, а затем в статьях П. Г. Лебединцева и П. А. Лашкарева были рассмотрены все сохранившиеся древние памятники архитектуры Киева и даже сделаны попытки дать некоторые обобщения(11). В архитектурных журналах все чаще стали появляться статьи и информация об исследовании древних зданий(12).
Внимание, уделявшееся памятникам древнерусского зодчества, определялось, как и прежде, не одними только научными интересами, но и практическими нуждами. Раньше эти нужды заключались в необходимости реставрировать древние церкви, используемые по их прямому, культовому назначению. Теперь, в 70—80-е годы XIX в., это часто было связано с попытками создания нового, современного национального стиля русской архитектуры(13). Статью об исторических исследованиях памятников зодчества В. Даль начал с утверждения, что изучение истории русского зодчества «необходимо для развития отечественной архитектуры»(14). Памятники средневекового зодчества оказались особенно актуальными именно в то время, когда архитекторы стремились освободиться от уз классицизма и основанной на классицизме эстетики, чтобы создать архитектуру, «в которой наружные части строений и украшения были бы, так сказать, продолжением внутреннего устройства и конструкции здания, а не представляли бы набор прилепленных к стене... украшений»(15).
Академические вопросы истории архитектуры приобрели актуальность и остроту еще и потому, что оказались тесно связанными перипетиями идеологической борьбы славянофилов и западников. В этом отношении характерно выступление В. И. Бутовского против Ф. И. Буслаева(16). Хотя материалом, на который опирались спорившие стороны, служил древнерусский орнамент, в дискуссии затрагивались и некоторые вопросы происхождения архитектурных форм. Ф. И. Буслаев полагал, что основные архитектурные импульсы шли на Русь из Византии, к ним позднее присоединились романские влияния, а чисто восточные элементы также проникали главным образом через Византию. В. И. Бутовский считал, что Русь все получила непосредственно с Востока, и преимущественно в качестве древних традиций. Именно это обстоятельство он считал основой самобытности русского искусства(17).
В конце столетия дискуссия о самобытности древнерусского зодчества несколько утихла, но непосредственная связь изучения древних памятников с нуждами современного строительства оставалась непоколебленной. В 1895 г.
8. Строганов С. Дмитриевский собор во Владимире. М., 1849.
9. Труды I археологического съезда, т. I, с. 252.
10. Древности суздальско-владпмирской области, сохранившиеся в памятниках зодчества в пределах Владимирской губернии. Владимир. 1880. Вып. I.
11. Христианские древности/Под ред. В. Прохорова. СПб., 1875; Труды III археологического съезда. Киев, 1878. т. I, с. 53, 263.
12. См., например, выступление К. М. Быковского об изучении черниговского Спасского собора (Неделя строителя, 1881, № 9, с. 61) и возражения ему А. А. Авдеева (Зодчий, 1882, вып. VI, с. 81), а также статью: Павлинов А. О древних церковных сооружениях.— Зодчий, 1886, № 11/12, с. 81.
13. Подробнее об этом см.: Кириченко Е. И. Проблема национального стиля в архитектуре России 70-х гг. XIX в.— В кн.: Архитектурное наследство. М., 1976, т. 25, с. 131.
14. Даль В. Историческое исследование памятников русского зодчества.— Зодчий, 1872, № 2, с. 9.
15. Даль В. Материалы для истории русского гражданского зодчества.— Там же, 1874, № 3, с. 30.
16. Бутовский В. И. Русское искусство и мнение о нем Е. Виолло ло Дюка, французского ученого-архитектора, и Ф. И. Буслаева, русского ученого-археолога. М., 1879.
17. Более подробно об этой дискуссия см.: Ремпель Л. И. Искусство Среднего Востока. М., 1978, с. 221-231.
Академия художеств начала издавать серию книг «Памятники древнего русского зодчества», и в предисловии было четко сформулировано, что «потребность к более широкому изучению наших древних памятников» возникла «ввиду возрастающего с каждым годом числа построек в русском стиле»(18). В этом издании публиковались главным образом памятники XVI— XVII вв., а здания, относящиеся к домонгольской поре, составляли очень незначительную часть. Как и прежде, в издание включались только полностью сохранившиеся постройки и совершенно не учитывались памятники, открытые раскопками. Между тем уже во второй половине XIX в. было осуществлено несколько достаточно серьезных археологических раскрытий остатков домонгольских сооружений. Раскопки вели большей частью местные краеведы (например, М. П. Полесский-Щепилло в Смоленске, А. В. Селиванов в Старой Рязани), но иногда работали и специалисты (А. В. Прахов во Владимире-Волынском). Количество изученных памятников домонгольской поры возрастало.
В конце XIX в. некоторые ученые впервые поставили перед собой задачу не просто давать описание памятников или характеризовать различные архитектурные школы, а разрабатывать общий взгляд «на ход искусства, на его, так сказать, внутреннюю жизнь»(19). Первым попытался осуществить это А. М. Павлинов(20).
Ускорение темпов развития историко-архитектурной науки сопровождалось ростом научного уровня исследований. В начале XX в. были проведены такие серьезные работы, как реставрация и восстановление первоначальных форм церкви Спаса Нередицы в Новгороде(21). Автор реставрации П. П. Покрышкин произвел детальные исследования еще целого ряда древних памятников — церкви Василия в Овруче, церкви Спаса на Берестове в Киеве и других, причем в большинстве случаев эти исследования сопровождались раскопками. Следует отметить тщательно разработанную методику детальных обмеров древних памятников, впервые осуществленную П. П. Покрышкиным в натуре(22). Первоклассные по методике раскопки древних памятников, в том числе участка фундаментов Десятинной церкви, провел Д. В. Милеев. Все эти работы производились уже как чисто научные исследования, не зависевшие от практических нужд восстановления действующих храмов и не связанные с развитием «русского стиля» в современном зодчестве.
С 1910 г. начала издаваться «История русского искусства» И. Э. Грабаря, в первом томе которой, помимо общего введения, изложена история русской архитектуры от древнейших времен до расцвета архитектуры Москвы. В написании разделов, кроме самого И. Э. Грабаря, принимали участие Г. Г. Павлуцкий, А. В. Щусев, В. А. Покровский. Написанная на высоком для того времени научном уровне и прекрасно изданная, «История русского искусства» как бы подвела итоги изучения древнерусского зодчества в дореволюционный период.
Существенно изменился характер изучения древнерусского зодчества в послереволюционные годы. Практическая реставрация памятников и их раскопки получили в отличие от большинства дореволюционных целеустремленный исследовательский характер, что позволило проводить их на высоком научном уровне. Серьезные исследования памятников Киева, Чернигова, Полоцка, Смоленска 20—30-х годов принадлежат И. В. Моргилевскому, Н. И. Брунову, И. М. Хозерову и др.(24)
Гораздо больше стало уделяться внимание общим проблемам развития архитектуры. В дореволюционный период даже в наиболее серьезных трудах исследователи, как правило, не пытались выявить развитие архитектурного стиля, ограничиваясь изложением фактической стороны дела, т. е. описанием памятников и в лучшем случае определением культурных влияний. Теперь впервые делаются попытки разобраться в закономерностях развития архитектурных форм. На смену архитекторам приходят искусствоведы. Их исследования, и в первую очередь труды А. И. Некрасова и Н. И. Брунова, значительно продвинули вперед разработку основных проблем истории древнерусского зодчества. Благодаря новому подходу к памятникам начали слагаться общие представления о развитии зодчества как единого художественного явления. К сожалению, искусствоведческий анализ был на этом этапе еще оторван от конкретного исследования материальной и конструктивной основы сооружений и приводил порой к созданию отвлеченных, искусственных схем развития архитектуры. На эту опасность
18. Памятники древнего русского зодчества/Сост. В. В. Суслов. СПб., 1895. Вып. I.
19. Суслов В. В. Материалы к истории древней новгородско-псковской архитектуры. СПб., 1883, с. 3; см. также: Суслова А. В., Славина Т. А. Владимир Суслов. Л„ 1978, с. 62.
20. Павлинов А. М. История русской архитектуры. М„ 1894.
21. Покрышкин П. П. Отчет о капитальном ремонте Спасо-Нередипкой церкви в 1903 и 1904 гг. СПб., 1906.
22. Покрышкин П. П. Краткие советы для производства точных обмеров в древних зданиях. СПб., 1910.
23. Грабарь И. История русского искусства. М., 1910. Т. I.
24. Библиография приведена в кн.: Некрасов А. И. Очерки по истории древнерусского зодчества XI— XVII вв. М., 1936.
с тревогой указывали архитекторы — историки архитектуры(25).
Необходимо отметить, что в это время ряд исследователей пытались связать проблемы истории искусств с социальной проблематикой. Подобные работы коснулись по некоторым частным вопросам и истории древнерусского зодчества(26).
Попытки выявить общую картину развития древнерусской архитектуры крайне усложнялись чрезвычайно малым количеством изученных памятников X—XIII вв. В настоящее время полностью или частично сохранилось около 30 русских каменных храмов домонгольской поры. Большинство их сильно перестроено, и судить о первоначальном облике этих памятников можно лишь после длительного архитектурно-археологического изучения. Если даже к этому добавить постройки, погибшие в сравнительно недавнее время, а также здания, уцелевшие только в своих нижних частях, то и тогда общее количество памятников оказалось бы не более 60. Если же иметь в виду, что сюда входят постройки, возведенные на всей территории Руси за период от конца Х до середины XIII в., то станет ясно, какими неполными, обрывочными сведениями располагают исследователи.
Во второй половине 30-х годов началось заметное оживление археологических исследований памятников древнерусского зодчества, остатки которых скрывались под землей. Раскопки М. К. Каргера в Киеве и Н. Н. Воронина в Боголюбове послужили началом нового этапа в изучении архитектуры домонгольской Руси. Однако в полной мере эта работа развернулась только после окончания Великой Отечественной войны. Задача широкого и планомерного археологического раскрытия памятников древнерусского зодчества была поставлена уже на первом Всесоюзном археологическом совещании, состоявшемся в Москве в 1945 г.(27) В последующие годы архитектурно-археологическая деятельность получила чрезвычайно широкий размах. Раскопки памятников русского зодчества X—XIII вв. стали проводиться во всех русских землях и крупных древнерусских городах(28). За неполные 40 лет послевоенной археологической деятельности количество привлекаемых к изучению памятников увеличилось почти в три раза. В настоящее время мы можем учесть около 160 более или менее изученных памятников, а общее их количество, включая и такие, от которых сохранились только следы, достигает 200(29). Значительное увеличение количества вводимых в научный оборот построек позволило рассматривать развитие архитектуры различных районов Древней Руси уже исходя из изучения не единичных примеров, а целых серий памятников, что дало возможность опираться если не на массовый, то, во всяком случае, на достаточно обширный материал. Ведущая роль в изучении домонгольского периода истории русской архитектуры перешла к археологам.
Однако археологические раскопки могут вводить в научный оборот только нижние части древних зданий. Чтобы яснее представить первоначальный облик памятников, необходимо, очевидно, сопоставлять археологические данные с исследованием сохранившихся построек. Работы такого рода, выполняемые архитекторами-реставраторами, также получили в последнее время значительное развитие. Консервация и реставрация древних сооружений обязательно сопровождаются теперь детальным изучением и по возможности реконструкцией первоначального облика. Эти реконструкции обычно выполняются лишь графически, но в нескольких случаях восстановление было исполнено и в натуре: церковь Пятницы в Чернигове и церковь Петра и Павла в Смоленске (П. Д. Барановский), Борисоглебская церковь в Чернигове (Н. В. Холостенко), Пятницкая и Спасо-Нередицкая церкви в Новгороде (Г. М. Штендер). Между архитекторами-реставраторами и археологами установился самый тесный контакт.
Интенсивные исследования охватили все районы древнерусской территории. Это позволило со временем дать характеристики всех архитектурных школ феодальной Руси, обрисовать в общих чертах соотношения и взаимосвязи между этими школами(30). Были опубликованы работы, в которых рассматривались
25. См., например, выступления Н. Б. Бакланова, И. Б. Михаловского, Г. И. Котова в кн.: Проблемы архитектуры. М., 1937, т. II, кн. 1, с. 3, 7, 26.
26. Примером может служить статья Н. И. Брунова «О хорах в древнерусском зодчестве». См.: Труды секции теории и методологии (социологической) Института археологии и искусствознания РАНИОН. М., 1928, вып. 2. с. 93-97.
27. Матепиалы к Всесоюзному археологическому совешанию. М.. 1945, с. 135.
28. Обзоры археологических исследований памятников древнерусского зодчества см.: Воронин Н. Н. Работы советских археологов в области русского зодчества X—XIII вв.— В кн.: Материалы научной конференции, посвященной 40-летию советского искусствознания. М., 1958. с. 118—130; Раппопорт П. А. Археологические исследования памятников русского зодчества X— XIII вв.- СА, 1962. № 2. с. 6i-80; Беляев Л. А. Архитектурная археология ломонгольской РУСИ за последние двадцать лет.-КСИА, 1982, вып. 172, с. 10-20.
29. Раппопорт П. А. Русское зодчество X—XIII вв.: Каталог памятников. Л.. 1982. (САИ: Вып. Е 1-47).
30. Раппопорт П. А. О взаимосвязи русских архитектурных школ в XII веке.— Тр. Ин-та живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина. Сер. Архитектура, Л., 1970, вып. 3, с. 3.
пути развития архитектуры наиболее крупных архитектурно-строительных центров Руси, в частности капитальные монографии о зодчестве Киева, Владимиро-Суздальской земли, Смоленска(31). Появилась возможность начать обсуждение некоторых кардинальных вопросов истории русской архитектуры. Так, сделана попытка наметить пути сложения национальных форм русской архитектуры(32), а также выяснить причины появления особенностей в памятниках раннего киевского зодчества(33). Впервые был поднят вопрос о периодизации русской архитектуры, причем история архитектуры X— XIII вв., рассматривавшаяся ранее как единый период, была четко разделена на два этапа развития—эпоху Киевской Руси (конец X—XI в.) и период феодальной раздробленности (XII — первая половина XIII в.)(34). В связи с накоплением новых материалов эта периодизация была дополнена и уточнена, появилась возможность расчленить домонгольский период развития русского зодчества не на два, а на три этапа, поскольку выявился ранее не выделенный особый период, сложившийся к концу XII в. и продолжавшийся до монгольского вторжения(35).
Перенос центра тяжести исследований памятников архитектуры в область археологии прошел далеко не безболезненно. На первых порах многие археологи оказались неподготовленными к решению подобных задач. Раскопки памятников зодчества зачастую проводились без учета их архитектурной специфики, что иной раз приводило к потере важнейших данных(36). Лишь постепенно складывалась методика архитектурной археологии.
Важнейшей особенностью, которую внесли археологи в изучение истории архитектуры, был исторический подход. История древнерусской архитектуры стала рассматриваться как неотъемлемый элемент истории культуры, в неразрывной связи с социально-экономической и политической историей Руси, с развитием идеологии, литературы, других видов искусства. Такой подход позволил понять многие стороны в развитии зодчества, которые ранее совершенно не привлекали внимания исследователей. Каждый изучаемый памятник стал теперь полноценным историческим источником. Существенным шагом в этом направлении явилась статья Н. Н. Воронина «Архитектурный памятник как исторический источник», в которой были поставлены на обсуждение общие теоретические вопросы о познавательном значении памятников зодчества(37).
Вместе с тем, однако, стало ясно, что чисто исторический подход не может полностью объяснить весь процесс развития архитектуры. Для раскрытия общей картины истории древнерусского зодчества совершенно необходимо продолжение и углубление искусствоведческого анализа памятников. В этом отношении, несмотря на достигнутые успехи, предстоит сделать еще очень многое(38).
В настоящее время все более четко вырисовывается тенденция к комплексному изучению истории зодчества. Исследователей при таком подходе в равной мере интересуют как художественные, так и конструктивные вопросы, как идеологическая основа произведенй архитектуры, так и развитие типов и форм сооружений. До самого последнего времени эти вопросы рассматривались обычно в отрыве друг от друга, что не позволяло представить цельную картину развития архитектуры. Заисключением монографии Н. Н. Воронина о владимиро-суздальском зодчестве, нельзя еще, пожалуй, назвать ни одной крупной работы, в которой вопросы развития архитектуры были бы в равной мере полно освещены как с точки зрения эволюции архитектурных форм, так и с точки зрения их связи с политической обстановкой и идеологией эпохи. Между тем изучение древнего зодчества необходимо проводить во всем многообразии его связей и проявлений,
31. Каргер М. К. Древний Киев. М.: Л., 1961. Т. 2;
Воронин Н. Н. Зодчество Севоро-Восточной Руси XII— XIV веков. М. Т. 1. 1961; Т. 2. 1962; Вопонин Н. Н., Раппопорт П. А. Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1979.
32. Воронин Н. Н. У истоков русского национального зодчества.— В кн.: Ежегодник Института истории искусств. М., 1952, с. 257.
33. Комеч А. И. Роль княжеского заказа в построении Софийского собора в Киеве.— В кн.: Древнерусское искусство: Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972, с. 50.
34. Воронин Н. Н. Главнейшие этапы русского зодчества X—XV столетий.— Изв. АН СССР. Сер. истории и философии, 1944, ,№ 4, с. 162.
35. Pannonopr П. А. Основы периодизации истории средневекового русского зодчества.— В кн.: Тезисы докладов III республиканской научной конференции по проблемам культуры и искусства Армении. Ереван, 1977, с. 152; Он же. Русская архитектура на рубеже XII и XIII веков.— В кн.: Древнерусское искусство:
Проблемы и атрибуции. М., 1977, с. 12; Асеев Ю. С. Зодчество приднепровской Руси конца XII — первой половипы XIII века: Автореф. дис. ... д-ра архитектуры. М., 1971.
36. Pannonopr П. А. О методике археологических раскопок памятников древнерусского зодчества.— КСИА, 1973, вып. 135, с. 17.
37. СА, 1954, т. 19, с. 41.
38. О задачах в этой области см., например: Ильин М. А. Методологические проблемы изучения русской архитектуры в их историческом аспекте.— В кн.: Русский город. М., 1976, с. 246. Среди наиболее серьезных искусствоведческих исследований в первую очередь следует назвать труды Г. К. Вагнера по изучению скульптурного убранства владимиро-суздальских памятников, работы В. Н. Лазарева о монументальной живописи, статьи А. И. Комеча об архитектуре XI— XII вв. и др.
в неразрывном сочетании собственно архитектурного аспекта с археологическим и историко-художественным.
Следует отметить, что в последнее время все большее внимание привлекают и строительно-технические вопросы, делаются попытки выяснить организацию древнерусского строительного производства. Надо сказать, что задачи изучения древнерусской строительной техники исследователи ставили уже давно(39). Однако практически в этой области сделано было очень немного. В настоящее время положение резко изменилось, и первые же шаги, сделанные в этом направлении, дали важные результаты для выяснения реальной картины развития зодчества.
Характер применяемых строительных материалов, техника кладки, устройство фундаментов, анализ растворов привлекают сейчас пристальное внимание специалистов. Археологическими раскопками в различных строительных центрах Руси удалось вскрыть и изучить несколько кирпичеобжигательных и известковообжигательных печей XI—XIII вв. Фиксация отверстий от пальцев строительных лесов, следов кружал и опалубки позволила приступить к изучению процесса производства работ. Массовый промер древнерусских кирпичей (плинфы) показал возможность использовать формат кирпича для датировки построек(40). Начали вырисовываться контуры истории древнерусской строительной техники.
В научной литературе до самого последнего времени упоминания о внешних влияниях, оказавших воздействие на русскую архитектуру, часто рассматривались отвлеченно и независимо от строительно-технической стороны дела, исходя только из анализа архитектурно-художественных форм. Однако влияния в архитектуре распределяются не сами по себе, а лишь вместе с их реальными носителями — мастерами. Выяснение манеры работы, «почерка» мастеров-строителей различных артелей Древней Руси во многих случаях позволило разобраться в связях русского зодчества с зодчеством других стран (Византия, романский Запад) и в вопросах внутренних взаимосвязей феодальных школ русской архитектуры XII—XIII вв. Сделаны первые попытки персонификации древних зодчих если не по имени, то по индивидуальному «почерку», отразившемуся в их произведениях(41).
Правильный методологический подход и комплексность изучения являются залогом объективного раскрытия закономерностей истории древнерусской архитектуры. Достигнутые в этой области успехи позволяют надеяться, что в близком будущем общая картина развития зодчества домонгольской Руси будет представлена еще ярче и полнее.
39. Бакланов Н. Б. Изучение строительной техники как один из способов датировки памятников.— Сообщ. ГАИМК, 1932, № 7/8, с. 33, 40. Об этом же еще в конце прошлого века писал В. В. Суслов: «...одновременно с изучением художественных сторон наших памятников должно обращать между прочим серьезное внимание и на все конструктивные приемы древнего строительства» (Суслов В. В. О сводчатых перекрытиях в церковных памятниках древнерусского зодчества.— В кн.: Труды 2-го съезда русских зодчих. М., 1899, с. 138).
40. Раппопорт П. А. Метод датирования памятников древнего смоленского зодчества по формату их кирпича,- СА, 1976, № 2, с. 83.
41. Раппопорт П. А. Зодчие и строители древнего Смоленска.— В кн.: Древняя Русь и славяне. М., 1978, с. 402.

19 Октября 2007

Похожие статьи
Вопрос сорока процентов: изучаем рейтинг от «Движение.ру»
Рейтингование архитектурных бюро – явление достаточно частое, когда-то Григорий Ревзин писал, что у архитекторов премий едва ли не больше, чем у любой другой творческой специальности. И вот, вышел рейтинг, который рассматривает деловые качества генпроектных компаний. Топ-50 генпроектировщиков многоквартирного жилья по РФ. С оценкой финансов и стабильности. Полезный рыночный инструмент, крепкая работа. Но есть одна загвоздка: не следует ему использовать слово «архитектура» в своем описании. Мы поговорили с автором методики, проанализировали положение о рейтинге и даже советы кое-какие даем... А как же, интересно.
Соцсети на службе городского планирования
Социальные сети давно перестали быть только платформой для общения, но превратились в инструмент бизнеса, образования, маркетинга и даже развития городов. С их помощью можно находить точки роста и скрытый потенциал территорий. Яркий пример – исследование агентства Digital Guru о туристических возможностях Автозаводского района Тольятти.
В поисках стиля: паттерны и гибриды
Специально для Арх Москвы под кураторством Ильи Мукосея и по методике Марата Невлютова и Елены Борисовой студенты первых курсов МАРШ провели исследование «нового московского стиля». Результатом стала группа иконок – узнаваемых признаков, карта их распространенности и два вывода. Во-первых, ни один из выявленных признаков ни в одной постройке не встречается по одиночке, а только в «гибридах». Во-вторых, пользоваться суммой представленных наблюдений как готовым «определителем» нельзя, а вот началом для дискуссии она может стать. Публикуем исследование. Заодно призываем к началу дискуссии. Что он все-таки такое, новый московский стиль? И стиль ли?
Мосты и мостки
Этой зимой DK-COMMUNITY и творческое сообщество МИРА провели воркшоп в Суздале «Мосты и мостки». В нем участвовали архитекторы и студенты профильных вузов. Участникам предложили изучить технологии мостостроения, рассмотреть мировые примеры и представить свой вариант проектировки постоянного моста для одного из трех предложенных мест. Рассказываем об итогах этой работы.
Прощание с СЭВ
Александр Змеул рассказывает историю проектирования, строительства и перепроектирования здания СЭВ – безусловной градостроительной доминанты западного направления и символа послевоенной Москвы, размноженного в советском «мерче», всем хорошо знакомого. В ходе рассказа мы выясняем, что, когда в 1980-е комплексу потребовалось расширение, градсовет предложил очень деликатные варианты; и еще, что в 2003 году здесь проектировали башню, но тоже без сноса «книжки». Статья иллюстрирована архивными материалами, часть публикуется впервые; благодарим Музей архитектуры за предоставленные изображения.
Археология модернизма: первая работа Нины Алешиной
Историю модернизма редко изучают так, как XVIII или XIX век – с вниманием к деталям, поиском и атрибуциями. А вот Александр Змеул, исследуя творчество архитектора Московского метро Нины Алешиной, сделал относительно небольшое, но настоящее открытие: нашел ее первую авторскую реализацию. Это вестибюль станции «Проспект Мира» радиальной линии. Интересно и то, что его фасад 1959 года просуществовал менее 20 лет. Почему так? Читайте статью.
Годы метро. Памяти Нины Алешиной
Сегодня, 17 июля, исполняется сто лет со дня рождения Нины Александровны Алешиной – пожалуй, ключевого архитектора московского метро второй половины XX века. За сорок лет она построила двадцать станций. Публикуем текст Александра Змеула, основанный на архивных материалах, в том числе рукописи самой Алешиной, с фотографиями Алексея Народицкого.
Мечта в движении: между утопией и реальностью
Исследование истории проектирования и строительства монорельсов в разных странах, но с фокусом мечты о новой мобильности в СССР, сделанное Александром Змеулом для ГЭС-2, переросло в довольно увлекательный ретро-футуристический рассказ о Москве шестидесятых, выстроенный на противопоставлениях. Публикуем целиком.
Модернизация – 3
Третья книга НИИТИАГ о модернизации городской среды: что там можно, что нельзя, и как оно исторически происходит. В этом году: готика, Тамбов, Петербург, Енисейск, Казанская губерния, Нижний, Кавминводы, равно как и проблематика реновации и устойчивости.
Три башни профессора Юрия Волчка
Все знают Юрия Павловича Волчка как увлеченного исследователя архитектуры XX века и теоретика, но из нашей памяти как-то выпадает тот факт, что он еще и проектировал как архитектор – сам и совместно с коллегами, в 1990-е и 2010-е годы. Статья Алексея Воробьева, которую мы публикуем с разрешения редакции сборника «Современная архитектура мира», – о Волчке как архитекторе и его проектах.
Школа ФЗУ Ленэнерго – забытый памятник ленинградского...
В преддверии вторичного решения судьбы Школы ФЗУ Ленэнерго, на месте которой может появиться жилой комплекс, – о том, что история архитектуры – это не история имени собственного, о самоценности архитектурных решений и забытой странице фабрично-заводского образования Ленинграда.
Нейросказки
Участники воркшопа, прошедшего в рамках мероприятия SINTEZ.SPACE, создавали комикс про будущее Нижнего Новгорода. С картинками и текстами им помогали нейросети: от ChatGpt до Яндекс Балабоба. Предлагаем вашему вниманию три работы, наиболее приглянувшиеся редакции.
Линия Елизаветы
Александр Змеул – автор, который давно и профессионально занимается историей и проблематикой архитектуры метро и транспорта в целом, – рассказывает о новой лондонской линии Елизаветы. Она открылась ровно год назад, в нее входит ряд станцией, реализованных ранее, а новые проектировали, в том числе, Гримшо, Уилкинсон и Макаслан. В каких-то подходах она схожа, а в чем-то противоположна мега-проектам развития московского транспорта. Внимание – на сравнение.
Лучшее, худшее, новое, старое: архитектурные заметки...
«Что такое традиции архитектуры московского метро? Есть мнения, что это, с одной стороны, индивидуальность облика, с другой – репрезентативность или дворцовость, и, наконец, материалы. Наверное всё это так». Вашему вниманию – вторая серия архитектурных заметок Александра Змеула о БКЛ, посвященная его художественному оформлению, но не только.
Иван Фомин и Иосиф Лангбард: на пути к классике 1930-х
Новая статья Андрея Бархина об упрощенном ордере тридцатых – на основе сравнения архитектуры Фомина и Лангбарда. Текст был представлен 17 мая 2022 года в рамках Круглого стола, посвященного 150-летию Ивана Фомина.
Архитектурные заметки о БКЛ.
Часть 1
Александр Змеул много знает о метро, в том числе московском, и сейчас, с открытием БКЛ, мы попросили его написать нам обзор этого гигантского кольца – говорят, что самого большого в мире, – с точки зрения архитектуры. В первой части: имена, проектные компании, относительно «старые» станции и многое другое. Получился, в сущности, путеводитель по новой части метро.
Архитектурная модернизация среды. Книга 2
Вслед за первой, выпущенной в прошлом году, публикуем вторую коллективную монографию НИИТИАГ, посвященную «Архитектурной модернизации среды»: история развития городской среды от Тамбова до Минусинска, от Пицунды 1950-х годов до Ричарда Роджерса.
Архитектурная модернизация среды жизнедеятельности:...
Публикуем полный текст первой книги коллективной монографии сотрудников НИИТИАГ. Книга посвящена разным аспектам обновления рукотворной среды, как городской, так и сельской, как древности, так и современной архитектуре, в частности, в ней есть глава, посвященная Николасу Гримшо. В монографии больше 450 страниц.
Поддержка архитектуры в Дании: коллаборации большие...
Публикуем главу из недавно опубликованного исследования Москомархитектуры, посвященного анализу практик поддержки архитектурной деятельности в странах Европы, США и России. Глава посвящена Дании, автор – Татьяна Ломакина.
Сколько стоил дом на Моховой?
Дмитрий Хмельницкий рассматривает дом Жолтовского на Моховой, сравнительно оценивая его запредельную для советских нормативов 1930-х годов стоимость, и делая одновременно предположения относительно внутренней структуры и ведомственной принадлежности дома.
Конкурсный проект комбината газеты «Известия» Моисея...
Первая часть исследования «Иван Леонидов и архитектура позднего конструктивизма (1933–1945)» продолжает тему позднего творчества Леонидова в работах Петра Завадовского. В статье вводятся новые термины для архитектуры, ранее обобщенно зачислявшейся в «постконструктивизм», и начинается разговор о влиянии Леонидова на формально-стилистический язык поздних работ Моисея Гинзбурга и архитекторов его группы.
От музы до главной героини. Путь к признанию творческой...
Публикуем перевод статьи Энн Тинг. Она известна как подруга Луиса Кана, но в то же время Тинг – первая женщина с лицензией архитектора в Пенсильвании и преподаватель архитектурной морфологии Пенсильванского университета. В статье на примере девяти историй рассмотрена эволюция личностной позиции творческих женщин от интровертной «музы» до экстравертной креативной «героини».
Технологии и материалы
Баварская кладка в Ижевске
ЖК «ARTNOVA» стал в Ижевске пилотным проектом комплексного развития территории и получил признание профессионального сообщества. Одним из ключевых факторов успеха является грамотное решение фасадных систем с использованием облицовочного кирпича.
Формула света
Как превратить мансардное пространство из технического чердака в полноценное помещение премиум-класса? Ключевой фактор – грамотное проектирование световой среды. Разбираемся, как оконные решения влияют на здоровье жильцов и какие технологии помогают создавать по-настоящему комфортные пространства под крышей.
Будущее за химически упрочненным стеклом
В архитектуре премиум-класса безупречный внешний вид остекления – ключевое требование. Однако традиционно используемое термоупрочненное стекло часто создает оптические искажения. Российская Стекольная Компания (РСК) представляет инновационное для российского рынка решение этой проблемы – переработку стекла методом химического упрочнения.
Архитектура игры
Проекты научных детских площадок от компании «Новые горизонты» – основаны на синтезе игры, образования и городской среды. Они создают принципиально новый уровень игрового опыта, провоцирующий исследовательский интерес, и одновременно работают как градостроительная доминанта, формирующая уникальный образ места и новую точку притяжения.
Фасадные системы Sun Garden: технологии СФТК Церезит в...
Комплекс Sun Garden в Джемете (Анапа) демонстрирует специфику применения штукатурных систем фасадной теплоизоляции в условиях агрессивной приморской среды. Проект потребовал разработки дифференцированного подхода к выбору материалов для различных архитектурных элементов: от арочных галерей до многоуровневых террас.
Бесшовные фасады: как крупноформатные стеклопакеты...
Прозрачные бесшовные фасады, еще недавно доступные лишь в проектах уровня Apple Park, теперь можно реализовать в России благодаря появлению собственного производства стеклопакетов-гигантов у компании Modern Glass. Разбираемся в технологии и смотрим кейсы со стеклопакетами hugesize от Алматы до Москвы.
Локализация против санкций: решения для остекления
Новый пакет ограничений Евросоюза создал серьезные вызовы для российской строительной отрасли в сфере остекления, непосредственно затронув профильные системы, фурнитуру и алюминиевые конструкции. Для проектировщиков это означает необходимость пересмотра привычных спецификаций и поиска новых технических решений.
LVL брус в большепролетных сооружениях: свобода пространства
Высокая несущая способность LVL бруса позволяет проектировщикам реализовывать смелые пространственные решения – от безопорных перекрытий до комбинированных систем со стальными элементами. Технология упрощает создание сложных архитектурных форм благодаря высокой заводской готовности конструкций, что критично для работы в стесненных условиях существующей застройки.
Безопасность в движении: инновационные спортивные...
Безопасность спортсменов, исключительная долговечность и универсальность применения – ключевые критерии выбора покрытий для современных спортивных объектов. Компания Tarkett, признанный лидер в области напольных решений, предлагает два технологичных продукта, отвечающих этим вызовам: спортивный ПВХ-линолеум Omnisports Action на базе запатентованной 3-слойной технологии и многослойный спортивный паркет Multiflex MR. Рассмотрим их инженерные особенности и преимущества.
​Teplowin: 20 лет эволюции фасадных технологий – от...
В 2025 году компания Teplowin отмечает 20-летие своей деятельности в сфере фасадного строительства. За эти годы предприятие прошло путь от производителя ПВХ-конструкций до комплексного строительного подрядчика, способного решать самые сложные архитектурные задачи.
«АЛЮТЕХ»: как технологии остекления решают проблемы...
Основной художественный прием в проекте ЖК «Level Причальный» – смелый контраст между монументальным основанием и парящим стеклянным верхом, реализованный при помощи светопрозрачных решений «АЛЮТЕХ». Разбираемся, как это устроено с точки зрения технологий.
Искусство прикосновения: инновационные текстуры...
Современный интерьерный дизайн давно вышел за пределы визуального восприятия. Сегодня материалы должны быть не только красивыми, но и тактильными, глубокими, «живыми» – теми, что создают ощущение подлинности, не теряя при этом функциональности. Именно в этом направлении движется итальянская фабрика Iris FMG, представляя новые поверхности и артикулы в рамках линейки MaxFine, одного из самых технологичных брендов крупноформатного керамогранита на рынке.
Как бороться со статическим электричеством: новые...
Современные отделочные материалы всё чаще выполняют не только декоративную, но и высокотехнологичную функцию. Яркий пример – напольное покрытие iQ ERA SC от Tarkett, разработанное для борьбы со статическим электричеством. Это не просто пол, а интеллектуальное решение, которое делает пространство безопаснее и комфортнее.
​Тренды остекления аэропортов: опыт российских...
Современные аэровокзалы – сложные инженерные системы, где каждый элемент работает на комфорт и энергоэффективность. Ключевую роль в них играет остекление. Архитектурное стекло Larta Glass стало катализатором многих инноваций, с помощью которых терминалы обрели свой яркий индивидуальный облик. Изучаем проекты, реализованные от Камчатки до Сочи.
​От лаборатории до фасада: опыт Церезит в проекте...
Решенный в современной классике, ЖК «На Некрасова» потребовал от строителей не только технического мастерства, но и инновационного подхода к материалам, в частности к штукатурным фасадам. Для их исполнения компанией Церезит был разработан специальный материал, способный подчеркнуть архитектурную выразительность и обеспечить долговечность конструкций.
​Технологии сухого строительства КНАУФ в новом...
В центре Перми открылся первый пятизвездочный отель Radisson Hotel Perm. Расположенный на берегу Камы, он объединяет в себе премиальный сервис, панорамные виды и передовые строительные технологии, включая системы КНАУФ для звукоизоляции и безопасности.
Стеклофибробетон vs фиброцемент: какой материал выбрать...
При выборе современного фасадного материала архитекторы часто сталкиваются с дилеммой: стеклофибробетон или фиброцемент? Несмотря на схожесть названий, эти композитные материалы кардинально различаются по долговечности, прочности и возможностям применения. Стеклофибробетон служит 50 лет против 15 у фиброцемента, выдерживает сложные климатические условия и позволяет создавать объемные декоративные элементы любой геометрии.
Кирпич вне времени: от строительного блока к арт-объекту
На прошедшей АРХ Москве 2025 компания КИРИЛЛ в партнерстве с кирпичным заводом КС Керамик и ГК ФСК представила масштабный проект, объединивший застройщиков, архитекторов и производителей материалов. Центральной темой экспозиции стал ЖК Sydney Prime – пример того, как традиционный кирпич может стать основой современных архитектурных решений.
Фасад – как рукопожатие: первое впечатление, которое...
Материал, который понимает задачи архитектора – так можно охарактеризовать керамическую продукцию ГК «Керма» для навесных вентилируемых фасадов. Она не только позволяет воплотить концептуальную задумку проекта, но и обеспечивает надежную защиту конструкции от внешних воздействий.
Сейчас на главной
Архитектура дипломатии
В историческом центре Риги, на месте бывшего советского вычислительного центра, открылось новое здание посольство Эстонии. Проект бюро Архип (United Riga Architects) бережно сохраняет память о модернистском прошлом, сочетая ее с современными архитектурными решениями и технологиями.
Сила линий
Здание в самом начале Нового Арбата – результат долгих размышлений о вариантах замены Дома Связи. Оно стало заметным акцентом как в перспективе бывшего проспекта Калинина, так и в панораме Арбатской площади. Хотя авторский замысел реализован увы, не целиком. В 2020 году архсовет поддержал проект здания с экзоскелетом: внешней несущей конструкции сродни ферме. Она превратилась в декоративную – но сила суперграфики все же «держит» здание, придает ему качество акцента иконического плана. Как сложился замысел, какие неочевидные аллюзии, вероятно, лежат в основе формы сетки и почему не реализован экзоскелет – читайте в нашей статье.
Зеленая гостиная
Дом в Переделкино, построенный по проекту мастерской АРХИВУД, представляет собой вариацию на тему современной дачи. Лаконичное по архитектуре здание вписано в пространство между соснами, соответствует классу энергоэффективности «А» и предназначено как для уединения, так и совместного досуга большой семьи.
Отзовись, Атлантида!
Платформа IDOARCH, специализирующаяся на конкурсах архитектурных идей, подвела итоги соревнования «Переосмыслить Эльбскую филармонию». На почетном втором месте – студентки МАРХИ. Показываем работы всех трех победителей
Катализатор дизайна
Новый магазин известного бренда ТРИО Интерьер, созданный бюро SINITSA, – это особое пространство, которое изначально должно было соответствовать высочайшему уровню стиля, ведь это дизайнерский магазин с дизайнерской мебелью для дизайнеров.
Собери конструктор
В старинном городе Сысерть Свердловской области строится жилой комплекс, в котором с удовольствием поселились бы и жители мегаполисов. Его особенность – сложно скомпонованная малоэтажность.
Жителям каменоломни
Архитекторы DRNH вписали жилой комплекс «Диорит» в заброшенный карьер на окраине чешского города Брно, сохранив и даже развив местную экосистему.
Туркомплекс на месте колонии
Бюро MAD FOX architects разработало мастер-план туристско-рекреационного комплекса в селе Выдрино на Байкале. Проект займет более 25 гектаров на южном берегу озера, в том числе территорию бывшей исправительной колонии №4.
Курорт на Каме
Архитектурное бюро Wowhaus разработало проект реконструкции санатория «Корабельная роща» – оздоровительного комплекса на берегу реки Кама.
Модель многоуровневой жизни
Показываем отчет о круглом столе Арх Москвы 2025, посвященном высотному строительству. Он вполне актуален: опытные градо- и башне-строители сошлись на том, что высокие дома стали нормой, и пора переходить от «гвоздиков в панораме» к целым разновысотным и разноуровневым мегаструктурам. Ну, а как иначе?
Снос Энтузиаста
В Москве снесли кинотеатр «Энтузиаст». Хороший авторский модернизм, отмеченный игрой в контраст пластического равновесия, непринужденно парящими консолями, и чем-то даже похожий на ГТГ. С ним планировали разобраться где-то с 2013 года, и вот наконец. Но поражает даже не сам снос – а то, что приходит на смену объекту, отмеченному советской госпремией.
Истина в муке
Бюро Mast разработало интерьер кафе для сети кафе-пекарен «Лицей», как будто исследуя выразительные возможности самых простых, самых сдержанных дизайнерских средств, чтобы у посетителей была возможность насладиться ароматом свежеиспеченной сдобы и хлеба.
Гнезда в Приморье
Проект эко-парка «Гнезда», разработанный Алексеем Полищуком и компанией Пауэр Технолоджис, был отмечен первой премией фестиваля Союза архитекторов Эко-Берег 2025. Для глэмпминга в Филинской бухте авторы предложили дома-птицы, дома на деревьях, смотровую площадку-гнездо и входной акцент – павильон в виде филина.
Фабрика Матти
Креативные кластеры добрались до Выборга – бюро KLAUZURA подготовило проект ревитализации бывшей мебельной фабрики Матти Пиетинена, который предполагает восстановление исторического облика корпусов на 1916 год, а также включение новых выразительных элементов: металлической арки входа, объемной кладки на месте утрат, опоясывающей двор террасы.
Руины. Второе дыхание
Международное архитектурное бюро Alvisi Kirimoto представило новый выставочный маршрут в базилике Максенция в Археологическом парке Колизея в Риме.
Новый образ Искры
ТП-РП 2820 или «Искра» – новое небольшое кафе на нижегородской Стрелке, по силе обаяния и привлекательности достойно конкурирующее с более статусными объектами. Этот осколок постконструктивизма – епархиальное кафе. Весной этот небольшой объект признан лучшим в номинации «Реконструкция и приспособление» на Мосбилд-2025.
Формула воды
По проекту ‘nefa’architects’ в центре Йошкар-Олы благоустраивается так называемая набережная Брюгге: променад между рекой Малая Кокшага и сплошным фронтом «бельгийских» домиков, построенных в начале 2000-х. Изучив опыт Амстердама и Брюгге, архитекторы закольцевали сухопутный пешеходный маршрут с помощью водного, проходящего по понтонной системе. Потенциал участка у воды раскрывает сцена с амфитеатром на воде, безопасный бассейн для купания, а также плавучие сады. Марийский образ в архитектуре и дизайне
Себя показать…
Видовой ресторан «Пижоны», расположенный на 14-м этаже башни в центре Ижевска, быстро стал популярен – и во многом благодаря не столько открывающимся видам, сколько дизайну интерьера от бюро Egodesign.studio, в котором средиземноморские мотивы причудливо переплелись с удмуртскими.
Время архитектора: премия имени Сергея Ткаченко-2025
Учрежденная Институтом Генплана Москвы и Архитектурным центром Сергея Ткаченко премия подвела итоги. Из 160 студенческих выпускных квалификационных работ экспертное жюри выбрало три: медицинский центр для больных сахарным диабетом, морской технопарк и проект градостроительной организации периферийных зон на примере Волгограда.
Главный экспонат
Написалось содержательное алаверды с картинками к тексту о выставке в центре «Зотов», посвященной архитектурным макетам. Очень плотно на ней собран материал, кажется, настолько плотно, что перестает «слушаться» куратора, создавая собственные смыслы и завихрения. Давно столько раритетов нового и старого времени из области макета не было собрано в одном месте. Пробуем разобраться, как все устроено и кто тут главный.
С открытым сердцем
Модульное здание общежития для студентов Делфтского технического университета возвели всего за 26 недель. Авторы проекта – бюро Studioninedots.
Арктика вместо Мороженого
Rokot Studio предложили концепцию воссоздания исторического павильона «Мороженое» на ВДНХ по проекту 1950 года. Здание сохраняет форму ледяной глыбы, но внутри вместо кафе-мороженого размещается экспозиция павильона «Арктика».
Футляр для наследия
Национальный центр Виктора Астафьева построен по проекту бюро А2 в родном селе писателя Овсянка. Три «оболочки» здания – деревянная, оштукатуренная и стеклянная – связывают его с контекстом, а расположение между двумя главными улицами формирует общественные площади. Несущий каркас, хорошо просматриваемый через витражи, отсылает к образам железной дороги. Здание построено рядом с домом-музеем писателя и напоминает большое «облако», в котором хранится память об Астафьеве и его наследии.
Пиранези для первокурсников
В калифорнийском Клермонтском колледже открылось первое из запланированных зданий по проекту BIG: Научный центр имени Роберта Дея, где масштабные стальные фермы снаружи обшиты стеклофибробетоном, а внутри – древесиной.