Хорошие впечатления, нас очень тепло приняли. Там многое происходит одновременно, ходят люди с программками, отмечают, куда им пойти, потому что надо выбирать между лекцией, скажем, Дженкса или Кука, и одной из десяти–двенадцати презентаций проектов. Так вот, под конец нами стали интересоваться, на первый показ Калининграда пришло человек десять, потом на Эрмитаж пятьдесят – шестьдесят, а когда мы показывали школу, то зал, один из малых залов, был полон, а он вмещает где-то сто человек. На последнем нашем показе в большом зале было человек восемьсот, наверное.
Выступал не я, выступали молодые архитекторы бюро, которые участвовали в проектировании, они прекрасно знают английский. Я думаю, мы бы и в прошлом году прошли, если бы я хорошо знал английский, но я хорошо знаю французский, а WAF затеяли англичане, там французский малополезен. Там всё на английском, вопросы, ответы, быстрый ведущий, очень ёмкое, темповое рассмотрение, к этому надо быть готовым. Многих прерывали сразу по прошествии 20 минут, но нас, как я говорю, приняли с интересом, мы больше 25 минут выступали по Калининграду, нам задали много вопросов.
Вручение премии WAF Никите Явейну и его коллегам из «Студии 44». Предоставлено «Студией 44»
Концепция развития центра Калининграда (Россия). «Студия 44». © Архитектурное бюро «Студия 44» и Институт территориального развития Санкт-Петербурга
Ну, кроме того, в прошлом году мы презентовали Олимпийский вокзал, так что нам помешала политика, это была осень, Олимпиада, Крым, самый разгар всего этого.
– Как Вам показалось, с мастер-планом Калининграда вы далеко оторвались от соперников по номинации?
Было сразу понятно, что мы побеждаем с Калининградом, проект был принят практически на ура. Нас сразу поняли, увидели наш подход: не воссоздание и не новое, а частично старое, на нем новое, это всё одно с другим, взаимопроникает; жюри также впечатлило разнообразие типов города, которые мы предложили в рамках мастер-плана. Хотя не знаю – если бы не Альтштадт, взяли бы мы WAF по генпланированию или нет.
Конкуренты были достаточно сильные: там был мастер-план Battersea Power Station в Лондоне бюро Рафаэля Виньоли – громко прозвучавший проект, они были уверены в победе, поскольку конкурс, честно скажем, английский, англичане формируют там вектор и тянут своих, само собой, для них это ближе. И в рамках вопросов нас стали подлавливать. Наверное, это такая методика, неожиданная для нас.
– А что сейчас происходит с вашим мастер-планом Калининграда?
Там местные архитекторы сделали эскиз, некий сублимат между нашим предложением и французским проектом Devillers et Associés, занявшим второе место. По Альтштадту он сохраняет основные какие-то наши моменты, по другим районам проект ближе к французскому генплану, там всё разбито на квадратики под жильё. Был второй конкурс по замку, мы там вроде бы выходим на какую-то работу. Но все подзаморожено, потому что денег не хватает. Власти Калининграда рассчитывали на федеральные субсидии, собственных средств у них нет: кризис сказывается на экономике города, связанного с экспортом-импортом.
– Академия танца Бориса Эйфмана победила в номинации школ, как её приняли на презентации?
Мы не были так уверены, как с мастер-планом, но школа прошла объективно по совокупности своих качеств. К тому же мы правильно её подали, с небольшим фильмом, который позволял увидеть, как всё работает; достаточно серьезно подошли. Судя по тому, как все проснулись, заинтересовались, мы поняли, что можем победить и даже были почти уверены. А между тем в номинации была академия Бернтвуд, которая получила в этом году премию Стирлинга.
– А как вы показывали жюри премии Академию танца?
Мы говорили о пространстве вертикального двора. В обычных школах есть двор, куда дети выбегают на перемену. А здесь наш вертикальный двор – пространство танца, отдыха, всего. Это как суп, в котором очень много мяса. Пространство очень насыщенное, там «подвешено» много объектов, прежде всего балетные залы. И дети там бегают... Мы сняли фильм и показали, что там вертикальная связь всех со всеми, она работает даже больше, чем по горизонтали.
И второе – в балетных залах царит атмосфера отрешенности. Залы – это театр теней; абсолютно изолированное пространство стыкуется с абсолютно открытым вертикальным двором-клуатром. И ты через тамбур проходишь из одного пространства в другое, как через какой-то шлюз. Мы специально постарались подчеркнуть эту особенность здания в своей презентации на WAF.
Академия танца под руководством Бориса Эйфмана © Студия 44
В целом уровень премии очень высокий. И уровень проектов, и большого жюри, и малых жюри. Хотя в номинации «Культура» было какое-то немного странное жюри...
– По объектам культуры, где Вы показывали реконструкцию Генштаба для нового крыла Эрмитажа?
Я считаю, что Эрмитаж был самым сильным объектом в своей номинации, он и за гран-при мог побороться, но, во-первых, он не совсем фестивальный проект – слишком серьезный для фестиваля и слишком большой, комплексный. И, во-вторых, нам немного не повезло с жюри – там практически не было архитекторов, был главный редактор «Architectural Review»; кто-то заболел, была замена. Либо они не очень хорошо нас поняли, либо мы плохо рассказали. В номинации учреждений культуры конкуренция, пожалуй, была самая слабенькая. Победивший проект – зал Soma City «дом-для всех», прошел за счет социальных аспектов, сочувствия к лишившимся крова, то есть не совсем по архитектурной части.
Государственный Эрмитаж, новая Большая Анфилада в восточном крыле Главного Штаба, Санкт-Петербург © «Студия 44»
– Вы согласны с решением жюри, присудившим гран-при жилому комплексу Interlace, построенному OMA в Сингапуре? Вам нравится этот проект?
– В разделе «Постройка» он был явным лидером по многим причинам. Проект интересный, там есть пространство, я бы даже сказал, что он перезагружает восприятие пространства. Важно, что это возврат к первоистокам, к горизонтальным небоскребам, к каким-то конструктивистским основам – они там хорошо видны. И вообще он очень любопытный, к примеру все эти угловые стыковки не дают лобовых просмотров. Это не совсем «дрова» – помните, проект такой был, «дрова» его называли, там блоки в прямоугольной системе? Словом к гран-при никаких вопросов нет, это знаковая неоконструктивистская вещь, она абсолютно справедливо получила свою награду.
Жилой массив Interlace (Сингапур). OMA / Оле Шерен. Изображение предоставлено WAF
К тому же Interlace – сингапурское здание, а WAF последний год проводится в Сингапуре. Теперь они переедут обратно в Европу, в Берлин. Потом ещё куда-нибудь поедут, в Америку, вероятно. Так что решение жюри несложно было предугадать, и по качеству комплекса, и по политическим соображениям. Вы же понимаете, что во всех подобных премиях немало политики. Но сегодня WAF главное творческое соревнование такого рода в мире, не риелторское-девелоперское и не такое, где всё решено. В Европе есть еще одно подобное соревнование – премия Миса ван дер Роэ, она построена точно по схеме WAF, есть нюансы, но в целом очень похоже: тоже номинанты, постройки, проекты… Но там могут участвовать только страны ЕС, так что для нас эта премия закрыта. В этом году на WAF, кстати, были лауреаты премии Миса, и премии Стирлинга, был очень сильный состав участников.
– А Ванкувер-хаус BIG, который назвали «Лучшим проектом будущего»?
– Я думаю, BIG вышел на суперприз не столько за счет архитектуры – проект несколько неоднозначный – сколько из-за профессионализма подачи. Наш мастер-план Калининграда, надо сказать, был одним из претендентов на гран-при в категории «проекты», мы шли вторыми-третьими... По идеям, заложенным в проект, мы может быть были и посильнее, но мы не дотянули с подачей, она должна быть более образной. Мы взяли старые картинки, а на WAF нужно специально готовиться. BIG же выиграли за счёт абсолютного мастерства представления материала, тут они несомненные лидеры, они превращают подачу в театральное представление.
Ванкувер Хаус (Канада). BIG – Bjarke Ingels Group. Изображение предоставлено WAF
– В чём их мастерство?
Каждый элемент проекта там был показан как решение некоей глобальной мировой задачи. Всё это с соответствующим видеорядом. Я перед тем, как поехать в Сингапур, посмотрел в Москве «Гамлета» – так вот, пожалуй, Миронов-то будет послабее, чем BIG-овские артисты. У BIG'а всё проектирование через презентации идёт, у них проектирование – это подготовка презентации.
По части подачи мы пока в другой лиге, хотя и не то чтобы совсем отстаем, уже приближаемся.
– Что самое интересное на WAF? Презентации, общение или выставка?
Выставка любопытна. Это такой развернутый журнал, развешаны простыни с проектами, как бельё, и все между ними ходят. Интересна среда, потому что параллельно идёт десять – двенадцать выступлений. Ты выбираешь что-то заинтересовавшее тебя и бегаешь из зала в зал.
– Вы давно участвуете в международных премиях?
На WAF второй год. В прошлом году не получилось, я своим поклялся, что в следующий раз мы победим. И в этом году все три объекта, которые мы представили, прошли в шорт-лист, а два наверх. Я даже превысил взятые на себя обязательства.
– Как бы Вы определили критерии победы сейчас, если проанализировать этот Ваш опыт? О театрализованной подаче уже было сказано, а что еще?
Нужно несколько очень серьёзных идей в русле мировых поисков, связать с мировым процессом и книгами. Раскрыть не на словах, а на образах. Но идеи должны быть самобытные, неожиданные, ты должен чем-то удивить людей, чтобы они отвлеклись, обратили на тебя внимание. Полностью, по определению, исключается всякий провинционализм.
– Что Вам даёт такое участие в международных премиях?
Там заказчиков нет, там есть критики. Прямого выхода на деньги я тут не вижу. Не так много заказов я получаю благодаря премиям, хотя выход на внешние рынки таким образом может произойти, так, например, я начал работать в Астане.
Профессиональный рост, безусловно. И сравнение того, что ты делаешь, с работами коллег, тех, кто заслуживает уважения. Все 200–250 проектов на WAF были очень приличными, чем он мне и нравится. В наших конкурсах я частенько спорю, кто победит, и заметьте, ещё ни разу не ошибся, главное – знать состав жюри. А тут приятно, что не знаешь, кто победит.
